Некромант. Архитектор теней. Том 2

Глава 8

Я встал и бесцеремонно распахнул дверцу шкафа.

— Да что вы себе позволяете⁈ — от возмущения женщина чуть не перевернула стул, но я успел его придержать. — Охрана!!!

Вот так всегда, в кои-то веки решил помочь незнакомому человеку, а тебя взяли и записали в какие-то разбойники.

Я вздохнул, и сняв с полки банку, поставил её на стол, прямо перед раскрасневшейся женщиной. На дне склянки плавал посеревший чайный гриб.

— Ваш гриб, Антонина Игоревна, умер! Так же, как и предыдущий, — я кивнул на расползщуюся субстанцию, лежащую в корзине для мусора. — В шкафу он не выживет. Слишком прохладно и нет притока воздуха.

Антонина Игоревна захлопала глазами, тыча пальцем поочерёдно то в меня, то на шкаф, потом снова в меня.

— Правда? Вы… влезли туда из-за гриба?

Я улыбнулся и вытряхнул труп растительной нежити в корзину.

— Ну не грабить же вас, Антонина Игоревна.

Женщина оправила распахнувшийся пиджак и пригладила волосы.

Дверь кабинета открылась. На пороге возник дед в форменной серой одежде и с дубинкой на поясе. Быстро оценив взглядом происходящее, он уставился на начальницу и беззвучно прохлопал губами, мол, что случилось, кого грабят?

— Всё хорошо, Сан Саныч. Гриб просто умер.

Старик в сердцах махнул рукой и закрыл дверь. Женщина посмотрела на меня.

— Уже пятый раз пытаюсь вырастить, но всё прахом. Он мне от сестры покойной достался, думала, продолжу семейную традицию, а тут такая напасть. Первый раз вижу человека, который знает, как обращаться с грибом. Вы ведь знаете? — с надеждой спросила Антонина Игоревна.

— Увы, это очень сложный и длительный процесс. Я знаком с одним человеком, который тонко чувствует грань, что и когда делать, но он дорого берёт за свою работу, — я прошёлся по кабинету, подцепил папку с документами и направился к двери. — Пойдёмте, Надежда. Мне никогда не избавиться от этого бремени. Всё тщетно. Наверное, я смогу оплатить вам только часть вознаграждения.

Всё это время за мной наблюдали два тронутых до глубины души человека — Надя и Антонина Игоревна. В комнате стояла тишина и сильно пахло останками растительной нежити — единственного подвида, который невозможно воскресить.

— А ну-ка стойте! — гаркнула вдруг начальница так, что даже по ту сторону двери, где сидели шесть её помощниц, стихли все голоса. — Подите-ка сюда, граф Григорий Афанасьевич Пугачёв!

Я вернулся, а женщина выхватила из моих рук папку, достала форму с пошлиной и разорвала её в клочья.

Потом зашарила по ящикам стола, нашла другой формуляр и быстро заполнив, сунула мне его в руки.

Лёгкого прикосновения хватило, чтобы забрать её проклятье. Всего-навсего усиленный в несколько раз синдром рассеянности, а столько проблем. Кто, интересно, всем этим занимается. Складывается ощущение, что в этом мире все друг на друга накладывают проклятья. Причём какие-то нелепые.

— Завтра жду вас до конца рабочего дня. С живым грибом! — женщина села в кресло и отвернулась к окну. — Надеюсь на вашу порядочность, граф Григорий Афанасьевич!

Надя сохраняла спокойствие до самого конца, и только когда мы вышли на улицу, её буквально чуть не разорвало от эмоций.

— Как ты это делаешь, Гриша⁈ — она радостно затрясла кулачками и выхватила у меня бланк с пошлиной. — Две пятьсот! Ииии! Слушай, а может, нам свою контору открыть? Здесь, в Болотном. Сам же говорил, что это только начало.

Некромант в роли владельца юридической конторы… ну, допустим. Можно ещё и ферму по разведению гриба организовать, но он здесь не пользуется бешеным спросом. Нет уж, лучше высажу его в своём саду. Когда он вырастет, станет похож на гигантский бутерброд, который требует постоянного питания. А его у меня будет достаточно, судя по количеству недоброжелателей.

Я взглянул на иллюзорное тавро. Ну что ж, похоже, я подобрал нужный мне ключ. Не такое уж оно и страшное.

— Возможно, в будущем. Но только если ты сама будешь им управлять. Защищать чужие интересы мне не очень хочется — тут свои бы отстоять.

— Кстати, откуда ты столько знаешь про эту… бяку? Я слышала что-то подобное от своей бабушки, но думала это сказки.

— Расскажу как-нибудь, если не испугаешься.

Надя сделала удивлённое лицо.

— Не знаю, что меня ещё может удивить!

Теперь наш путь лежит к зданию местной ратуши, где и восседал Совет. Очень мне хотелось посмотреть на этих самоназванных управителей свободных земель.

Жаль, что с ним вряд ли получится разобраться так же легко, как с липовыми долгами. Его грибом не удивить. Там, как я понял, люди заинтересованы в чём угодно, только не в решении проблем брошенной на произвол аристократии.

— Как прошло? — участливо поинтересовался Казанцев, когда мы сели в вездеход.

— Не так страшен чёрт, как его малюют, — уклончиво ответил я. — Благодаря нашей Наде, вопрос с долгом моего отца решится уже завтра.

Надя смущённо заулыбалась.

— Да скажешь тоже, Гриш. Если б не твоё представление, ничего бы не получилось. Вернее, получилось бы, но с большими затратами.

— Это что же за представление? Может и мне тоже расскажете?

— Всё потом, мой друг. Когда сделаем наши земли только нашими.

Вездеход съехал на боковую улицу и через несколько кварталов упёрся в высокое ограждение, за которым белело двухэтажное здание, больше напоминающее какое-то старинное поместье. Высокие окна. Колонны по периметру. Под окнами цветники, в которых чернела ухоженная земля.

— Это ты здесь что ли жениха себе откапывала? — не удержался я от острого замечания.

— Я вот больше вам вообще ничего рассказывать не буду! — надулась Надя. — Решила в кои-то веки поделиться — уже все знают!

— Да я ж шучу! Во! Смотрите!

Въезд на территорию преграждали высокие кованые ворота, рядом с которыми стояла будка охраны. Увидев, что ко входу подъезжает машина, один из сотрудников вышел навстречу.

Долго он нас не мурыжил. Взглянул на родовой перстень и молча кивнув, приказал открывать ворота.

Кроме нас посетителей сегодня не было. Просторная стоянка пустовала, и мы встали поближе ко входу.

Как только мы оказались в просторном фойе, чем-то напоминающим такой же в Клубе выдающихся охотников, к нам вышел здоровенный детина в строгом чёрном костюме и… точно такой же штуке, с которой я возился в спальне, но на шее. Вот, оказывается, как она надевается!

— Добрый день, многоуважаемые господа! — он учтиво склонил голову. — Вы по личным вопросам или по записи?

Парень даже не взглянул на барона, когда обратился к нам, но ответил ему именно Казанцев.

— По записи. И по звонку. От барона Казанцева, в том числе. На меня было совершенно нападение, и никакого вмешательства или помощи от Совета я не дождался! — барон сделал шаг вперёд и встал прямо напротив встречающего нас парня.

Как-то всё не в ту сторону сворачивает. Чувствую, этот медведь проблем мне ещё доставит.

Парень невозмутимо вытянул в сторону руку и щёлкнул пальцами. Из находящейся в дальнем конце двери вышли ещё трое таких же крепких молодцов в костюмах, среди которых был один маг-подмастерье.

— Прошу сохранять спокойствие, ваше благородие. Насколько я осведомлён, ваше обращение обработано своевременно и по нему вынесено положительное решение.

Я не стал дожидаться ответного заявления от моего сопровождающего. Ничего вразумительного он сейчас не скажет, а вот конфликт на ровном месте устроит.

— В таком случае, сопроводите меня к главе Совета. Хочу обсудить с ним некоторые вопросы, которые вас не касаются.

Говорил я спокойным голосом, даже немного тише, чем обычно, но этого хватило, чтобы начальник службы безопасности, а это был именно он, смягчился и отступил в сторону.

Всё же, перечить графу чревато более тяжёлыми последствиями, и понять это у него хватило ума.

— Как мне о вас доложить? — парень взглянул на мой перстень.

— Скажите, что пришёл граф Пугачёв со своим другом, бароном Казанцевым.

Начальник охраны кивнул.

— В таком случае, следуйте за мной. Я провожу вас, ваша светлость.

Казанцев всё же не упустил возможности и задел плечом второго охранника. Тот едва увернулся, чтобы здоровый барон буквально не прошёл сквозь него.

Когда мы вошли в зал Совета, присутствующие дружно обернулись.

Какая-то напряжённая здесь обстановка. Будто мы заявились в самый неподходящий момент. У них это даже на лицах написано.

Во главе стола сидел граф Сидельников, тучный седоволосый дед, с крючковатым носом и болезненно белёсыми глазами. О нём мне рассказывал Казанцев, якобы этот человек — самая главная заноза среди всей присутствующей здесь шестёрки.

— Граф Григорий Афанасьевич Пугачёв и барон Семён Ростиславович Казанцев, ваша светлость! — объявил нас один из местных служащих, когда начальник охраны вкратце объяснил ему, кто и зачем пожаловал. — Прошу вас, господа! Располагайтесь!

Я занял место с противоположного конца длинного стола, напротив главы Совета, Семён сел справа.

— Рад видеть в нашей скромной обители таких высокопоставленных господ! — сухо поприветствовал нас граф Сидельников. — Чем Совет может быть полезным?

— Сложите полномочия и валите всем скопом в своё Новосибирское урочище, — пробубнил в кулак Казанцев и залился громким кашлем.

— Погоди, Семён. Так переговоры не ведутся, — шёпотом приструнил я своего сопровождающего. Когда-то я тоже брал нахрапом, но иногда это не лучшая стратегия, и уж точно не с порога.

— Господа желают чего-нибудь выпить? — рядом появился всё тот же служащий. На этот раз он держал в руке поднос с разного рода напитками.

— Спасибо, в другой раз, — отказался я и повернулся к главе Совета.

Тот сверлил меня своими мутными глазами. И надо заметить, делал он это не просто так. Старик был неплохим менталом и сейчас пытался аккуратно прознать о моих намерениях. Зря. Ментальные блоки впаяны в моё сознание, так что, максимум чего он добьётся, так это назойливой и продолжительной мигрени, от которой будет сложно избавиться.

Сидельников вдруг сморщился и отвёл взгляд в сторону. Ну вот, я же говорил. Теперь придётся терпеть весь наш разговор, а я его и без того планировал сделать не совсем приятным.

— Меня и моего друга, барона Казанцева, с недавнего времени осаждают многочисленные маргинальные сообщества. Полагаю, вы в курсе о них. Буквально несколько часов назад на меня напала группа наёмников, прибывшая из Новосибирского княжества.

Сидящий по левую руку от Сидельникова розовощёкий молодой человек с торчащей вверх чёлкой хмыкнул и покачал головой, будто только что выслушал причитания убогого о тяжёлой людской доле.

Виконт Альберт Краузе — главный подпевала главы Совета. Вхож в семью новосибирской княжны и потому набивает в этой дыре нужный в управлении опыт. «Пупсик» — так его назвал Казанцев. Странное слово, но оно мне понравилось. На вопрос «почему», мой бесцеремонный друг ответил коротко и ёмко: «Потому что он носит яйца не в том месте!»

— Всегда где-то кто-то на кого-то нападает! Не нужно это выпяч…

— До этого, нападение было совершенно на имение барона Казанцева, — перебил я виконта, будто его вообще здесь не было.

Голос у «пупса» и в самом деле звучал так, словно он во рту варит яйца. Вон даже слюни пузырятся. Ужасное зрелище. Никогда бы не хотел иметь такого слугу.

Краузе покраснел и повернулся к графу Сидельникову, будто искал в нём защиту.

— Я же говорил, «пупсик»! — с улыбкой произнёс Казанцев, наклонившись ко мне.

— Мне докладывали, — нехотя признал граф. Его глаза теперь смотрели с нескрываемым презрением.

— Со всем уважением, ваша светлость, но от этого ничуть не легче, — пробасил Семён, проведя пятернёй по волосам. — Две моих деревни сожжены, убито двенадцать гвардейцев, скотина угнана.

— Мы не могли прислать подмогу. На дорогах распутица, — парировал третий член Совета, фабричник Иннокентий Корсуньский, пятидесяти пяти летний вдовец, единственный адекватный и максимально лояльный к блокадной аристократии человек. И да, в отличии от остального Совета, он был родом из Болотного. Те переехали в разные годы.

— С дорогами всё в порядке, уважаемый, вас, видимо, ввели в заблуждение.

Корсуньский вопросительно посмотрел на Краузе, тот только пожал плечами.

— Что вы хотите от нас услышать? — устало спросил Сидельников.

— Для начала объяснений. А потом я хочу знать, кто будет компенсировать наши убытки и когда начнутся первые выплаты, — я, конечно, не рассчитывал на такую щедрость, но сейчас моей целью было расшевелить этот мышиный клубок, — и только потом я озвучу устраивающую нас сумму.

К тому же, я до сих пор не выслушал мнения оставшихся членов совета: единственной, из всех присутствующих здесь, дамы — графини Караваевой Ангелины Марковны, и двух неприметных баронов, которые практически не вытаскивали глаз с глубокого декольте молодой графини. Они, как я понял из рассказа Казанцева, присутствовали здесь только для проформы, дабы добрать до минимального количества членов.

А у графини было на что посмотреть. Я несколько раз ловил на себе её взгляды, и смотрела она с каким-то удивлением. Надеюсь, в прошлом нас не связывало что-то общее.

Граф рассмеялся, но резко посерьёзнел.

— Вы сейчас шутите, уважаемый?

— А разве похоже? Это же логично! Ваша задача — обеспечить безопасность на вверенной вам территории и смотреть за соблюдением законов. Мы даже платим вам за это!

Я ещё не проверял счета рода, но Казанцев мне об этом рассказал. Оказывается, все кто находится под охраной временного Совета, обязаны выплачивать взносы. С представителей аристократии они снимаются со счетов ежемесячно, а простолюдины просто несут деньги в кассу.

— Напомните мне, что предусмотрено законом за неуплату в течении трёх месяцев?

В зале наступила тишина, только изредка слышался звук, будто где-то закипают варёные яйца.

— Это не имеет значения, — наконец ответил граф. — Объединённая гвардия не может бросить всё и мчаться за шестьдесят километров разгонять шайку бандитов.

— Однако, интересы самого Совета она охраняет, — взял слово Семён. — И что-то я не помню, чтобы ваше имение хоть раз разоряли. Или ваше, госпожа Караваева! Или, может, ваше прозводство, уважаемый Иннокентий Стефанович, страдает? Про поместья их благородия я вообще молчу! И весь этот праздник за наши деньги! Почему бы, например, не разместить в той стороне гарнизон? Ясно, конечно, «почему» — деньги придётся тратить.

Казанцев подозвал рукой служащего с подносом и залпом осушил стакан воды.

Пламенная речь барона погрузила зал совета в гробовую тишину.

— Всё это пустые слова, барон Казанцев, — ответил Сидельников. Старика уже знатно потряхивало. Я отсюда слышу, как бешено стучит его сердце. — Нам решать, куда отправлять гвардию.

— Под словом «нам», вы имеете в виду себя? — уточнил я.

— Не надо указывать, что и как мне делать! Я здесь Глава! Ваше дело — исправно платить взносы и не мутить воду, как вы сейчас это делаете!

— В таком случае, я не вижу необходимости в Совете, раз он не считает нужным выполнять прописанные им же положения. Я объявляю о выходе земель графа Пугачева и барона Казанцева из-под влияния Совета и отказываюсь вносить взносы. Наши земли будут объявлены поселением-государством и законы в нём будут действовать в интересах его жителей. И никаких издевательских взносов в нём не будет!

Семён всмотрелся мне в глаза и убедительно закивал. Похоже, его проняла моя речь и он сделал выбор.

— Ты уверен, что справимся? Легко не будет, — шепнул он.

— Не сомневаюсь.

— Тогда я с тобой. В смысле, с самого начала был.

Сидельников засопел. Караваева и Корсуньский переглянулись и уставились на меня. Краузе просто отвесил челюсть, а двое баронов по-прежнему пялились на грудь графини.

— Вы забываетесь, граф Пугачёв, — от главы Совета во все стороны брызнули ментальные волны. Это почувствовал даже снующий поблизости служащий. После этих слов его как ветром сдуло. — Никто не имеет права выйти из-под нашего влияния!

— Ну почему же? Каждый из вас был избран на общем сходе. Вами же был издан манифест о свободных землях и свободном статусе его жителей.

В этот момент Корсуньский неуверенно поднял руку и встал. Взгляды членов Совета устремились на него. Ну, кроме тех двоих баронов.

— Я, как ответственный за соблюдение всех пунктов манифеста, обязан внести ясность. Так гласит один из его пунктов о прозрачности информации.

— Что ты, чёрт возьми, несёшь? — Сидельников сокрушённо потряс руками.

— То, что должен! Я присягал на это перед всем сходом, — дрожащим голосом пролепетал фабричник и повернулся к нам.

А мужик-то молодец! Вся его работа зависит от людей. Он знает их ценность и тонко чувствует откуда дует ветер.

— Дабы заявить о независимом статусе, с последующим обособлением, согласно пункту двадцать три, части пятой, манифеста, требуется проведение референдума. В нём участвуют все, кто имеет право голоса, то есть не обременённые повинной граждане, но не менее ста человек.

Казанцев хлопнул по столу ладонью и ткнул в помещика пальцем.

— Знал же, что не всё здесь так кисло! Верно я говорю, кучерявый? — последнее адресовалось служащему, который имел неосторожность заглянуть в зал. — Принеси-ка мне шампанского! За это можно и выпить.

— У вас есть такое количество? — уже более уверенно спросил Корсуньский.

— Будет, можете не сомневаться!

Покидали зал Совета мы под угрюмое молчание, и только когда двери за нами закрылись, с той стороны раздались яростные крики проклятий. Наивные! Так это не работает!

Перед самым выходом, в фойе, меня окликнули. Я оглянулся и увидел быстро спускающуюся по лестнице графиню Ангелину Караваеву. Её щёки горели огнём, а грудь тяжело вздымалась.

— Григорий!

— Вы не обязаны это делать, ваша светлость, — я немного склонил голову, не сводя взгляда с девушки.

— Что не обязана? — опешила она.

— Извиняться за графа Сидельникова. Пусть сам это сделает, тогда я может и приму извинения.

Ангелина улыбнулась уголком губ, но выглядело это несколько зловеще.

— Пройдёмте со мной, на пару слов. Здесь недалеко. Долго я вас не задержу.

Не привык отказывать красивым девушкам, если они просят об одолжении. К тому же, я так и не услышал её позицию по поводу моей претензии в адрес Совета.

— Если понадобится помощь — кричи, — подмигнул Казанцев.

Я проследовал за графиней в один из пустующих кабинетов первого этажа, и в ожидании, когда девушка начнёт свою пламенную речь, встал у окна. Но вместо этого раздался звук прокручиваемого в замке ключа. Ммм! Что бы это значило? Я обернулся и…

Впрочем, открыть рот я не успел. Графиня сделала шаг и с размаху зарядила мне пощёчину. Точнее, пыталась это сделать, но я успел перехватить руку и аккуратно отвести её в сторону. Слишком уж она хрупкая.

Да что за бабьё-то пошло? Чуть что, сразу бить!