Новые конкистадоры (СИ)

Глава 16

Сергей Синицын.

— Посетите театр "Иллюзион"! — от раздавшегося над самым ухом крика я едва не подпрыгнул. — Невиданные чудеса прогресса и магии! Не пропустите премьеру!

— Знаешь… — задумчиво произнес Блинов, — реклама, конечно, двигатель прогресса, но мне кажется, мы немного передавили на педаль газа. После трех дней таких воплей я бы рекламируемый объект посетил исключительно с пакетом гнилых помидоров.

— Помидоры — это еще по-доброму, — вздохнул я. — Фрайнер сказал, что за последние сутки состоялась одна попытка поджога, три — наведения порчи, а одни оригиналы пытались забросать здание бочонками с нечистотами. К счастью, первый бочонок не разбился… то есть, разбился не о нашу стену, а лишь скатившись с горки. После чего наверх прибежала толпа очень злых мастеров обувных дел. Там у подножья холма как раз Башмачный переулок, в него и прилетело…

— Да, мне он тоже говорил, — кивнул Анатолий — правда, насчет порчи я думаю, что попыток было две, а дохлого шакала под стеной пытались зарыть просто, чтобы вонью посетителей отпугивал. А еще он сказал, что явно продешевил, и если Борекс не поднимет ему плату втрое, то через неделю нам придется искать себе нового вождя службы безопасности.

— По крайней мере, название должности ему понравилось, — заметил я. — Деньги-то найдутся. Реклама, конечно, получилась навязчивая, но зато мы уж точно известили всех в округе, разве что глухие остались неохваченными.

— А кстати, ты же еще рекламные плакаты нарисовать хотел, — вспомнил Блинов. — Билборды или как там их правильно называют.

— Хотел, — кивнул я, — но Диглан отсоветовал. С надписями делать нельзя, безграмотность тут практически стопроцентная. Зато тяга к прекрасному в полный рост, поэтому любую картинку через пять минут сопрут и у себя в хибаре на стену приспособят.

— Могут запросто, — согласился Блинов, тоже успевший вволю познакомиться с нехитрой философией гоблинов на тему оставленной без присмотра мало-мальски ценной собственности. Нет, разумеется, заповеди "не укради" тут имелись. Как в скрижалях от божеств… по крайней мере, некоторых из них, так и в законах здешней купеческо-олигархическо-анархической республики. Но с представителями власти, равно как и со жрецами практически всегда можно было "договориться"…

— Но я думаю…

Что подумал Анатолий, я так и не узнал, поскольку мы вышли на один из местных проспектов и дружно замерли, глядя открывшийся впереди вид. А именно — холм, увенчанный зданием с красным куполом и трехлопастным (на четыре закупленной парусины не хватило) пропеллером. Сейчас этот, обычно пустой как лысина жреца, холм напоминал муравейник, на вершину которого водрузили кусок сахара. Надеюсь только, эти "муравьи" наш театр на кирпичи не растащат…

— Там каменная кладка и довольно прочная, — отозвался Блинов, и только после этого я понял, что последнюю фразу произнес вслух. — Но толпа собралась и впрямь огромная…

— Надо было предусмотреть что-то типа дорожки для ВИП-ов, — задумчиво сказал я. — Если кто-то из местных шишек на премьеру не попадет, вони потом будет…

— Этим-то как раз дорогу проложат, как и нам, — Анатолий кивнул на широкую спину одного из наших новых сопровождающих. После неудачного покушения Борекс решил усилить охрану своих дорогих во всех смыслах гостей количественно и качественно. Теперь число сопровождающих колебалось от шести до восьми, в зависимости от предполагаемого маршрута, причем две из новых телохранителей хотя и числились полугоблинами, но при росте больше двух метров и прочих соответствующих габаритах уже могли претендовать на звание орков или троллей. Один из этих здоровяков как раз возглавлял нашу процессию — и да, улица перед ним пустела как-то сама собой.

— Я больше опасаюсь, как бы там в такой толпе кого-нибудь насмерть не задавили. Нам, знаешь ли, только своей Ходынки для полного счастья не хватает.

— Не, ну до такого вряд ли дойдет, — возразил я, вглядываясь в "муравейник". — У нас все же не поле с оврагом и ямами, а холм, хоть и пологий. Да и народа в городе не так уж много, даже вместе с беженцами…

— А их в последние дни прибавилось, — помрачнев, сказал Блинов. — Да и Борекс на местном вече стал часто пропадать…

На самом деле, по моим прикидкам, беженцев было не так уж и много. По крайней мере, для пришельца из XXI века, привыкшего к новостям из телевизора о "жертвах гуманитарных катастроф", многотысячными толпами бегущих в старушку-Европу то из Африки, то с Ближнего Востока. С другой стороны, тут и населения в принципе меньше…

— Добро пожаловать в средневековье. Всех развлечений — чума, война, теперь вот еще наш театр с кабаком на пару.

К началу церемонии открытия мы все же умудрились опоздать — даже с ледоколом в виде здоровяка-охранника пробивание через толпу потребовало времени. Впрочем, пропустили мы лишь благословение жрецов Еркуна и того божества местных алкоголиков, с подачи которого я чуть не обзавелся женой и родней. Со жрецами последнего в итоге все же пришлось договариваться, поскольку они выполняли еще и часть функций здешнего то ли ГОСТ-а, то ли Роспотребнадзора. зато постоянное возвращение к теме понесенного морального ущерба и возможной компенсации оного позволило в ходе переговоров сдвинуть планку храмового сбора с изначальных пяти процентов до трех с половиной.

— Как оно?

Пробегавший мимо с выпученными глазами Диглан сначала просто махнул рукой и лишь затем понял, кого видит. Выглядел финдиректор "Гоблинз бухло" довольно забавно, поскольку был наряжен в последний писк местной моды — белый халат с большими квадратными карманами. Привычка заглядывать в рот заезжим знаменитостям и в этом измерении цвела и пахла. К тому же лабораторные халаты, в отличие от некоторых последних изысков модельеров покинутого нами мира, не только необычно выглядели, но и были вполне практичной одеждой. Более того, Диглан уже успел свое новое одеяние в паре мест продырявить и украсить дюжиной разноцветных пятен, так что легко сошел бы за "своего" практически в любой лаборатории. А что слегка зеленоватый — если вовремя вытяжку не включить, можно стать и фиолетовым в крапинку, бывали прецеденты…

— Ужасно… то есть прекрасно… то есть кошмарно. — Диглан набрал в грудь побольше воздуха и затараторил: — Куча народу явилась просто поглазеть, вышибалы не успевают их выталкивать, но "южных слез" уже осталось меньше трети, хоть мы наливали только в "наперстки", а их тоже начали воровать, спохватились, когда осталась половина, надо будет приковать на цепочку, пока разрешаем выпивать только под присмотром, а еще…

Тут набранный воздух кончился, финдиректор начал делать новый вздох, но углядел кого-то в толпе и с воплем: "Стой! Ты-то мне и нужен!" нырнул в плотную массу, словно крот в мягкую почву.

— Пойду в "Иллюзион", проверю, как там наша труппа, — после короткой паузы решил Анатолий. — Подбодрю и все такое. Ты-то сам точно на премьеру не хочешь?

— Точно-точно. На двух репетициях я был, а в зале сейчас наверняка так же душно, как здесь, только еще и темно. Лучше наверх поднимусь, там хоть окна побольше и ветер какой-то присутствует.

— Угу, — кивнул Блинов. — Еще один пункт, про который мы не подумали, явно нужна принудительная вентиляция.

Толя как всегда был деликатен. Как по мне, нашему заведению требовалась не столько вентиляция, — хотя мощный кондиционер, конечно, лишним бы не стал — сколько принудительная гигиеническая обработка посетителей. Умом я понимал, что по меркам земного европейского средневековья даже гоблины с городских окраин выглядят чистюлями. Но вот нос настаивал, что набившаяся в кабак толпа по убойности аромата может поспорить с давешним стойлом для слонопотамов.

Третий этаж заведения числился техническим и по этому поводу был объявлен зоной ограниченного доступа. Даже мои охранники остались у окованной бронзовыми полосами двери, обмениваться байками с двумя стерегущими её — от проникновения внутрь и кражи ценного металла — сотрудниками ЧОП-а "родственники, дальние родственники и какая-то совсем дальняя родня Борекса". Я же прошел внутрь, кивнул пожилому гоблину, подсыпавшему овес в торбы "аварийного двигателя" — двух серых ушастых осликов — а также убедился, что дежурный по шестерням хотя бы с виду трезв и стоит на посту с масляной лейкой наготове. Собственно, во всем этом ничего такого уж необычного не было — водяные мельницы местные давно и успешно использовали. Настоящий секрет скрывался за отдельной дверью, где стоял один из двух действующих на этой планете генераторов — для "подзарядки" магов-электриков "Иллюзиона".

Впрочем, сейчас меня больше интересовал балкон. Пусть и небольшой, но там имелся табурет, а лопасти "мельницы" добавляли завихрений к легкому ветерку, создавая иллюзию прохладной свежести…

И уж точно именно с этого балкона открывался отличный вид на город, который стал для нас домом… и, как я надеялся, трамплином к великому будущему этого мира.

— Как насчет выпить и закусить, уважаемый?

Сначала я увидел поднос — обычный деревянный круг, на котором лежали две краюхи хлеба, уже нарезанный на крупные ломти шмат сала, что-то зеленое… а также два "наперстка" и глиняная бутылка "слезы Юга". Причем с красным сургучом, а значит — особо удачная партия, двойная очистка… цену не помню, но помню, что Диглан просто верещал от радостных перспектив. Так что первой моей реакцией было возмутиться подобным транжирством. Но при взгляде на принесшего это желание как-то само собой пропало. Мужик лет сорока с небольшим, с короткой, тщательно подстриженной бородой, в которой седина побеждала за явным преимуществом, выглядел настолько… м-м, располагающе, что возмущаться как-то сразу расхотелось. В конце концов, человек — повар? бармен? вроде бы и знакомое лицо, но в упор не помню, кто именно — проявил инициативу, заботу о госте… ну ладно-ладно, об одном из хозяев заведения. Уж от одной бутылки "Гоблинз бухло" не обеднеет, их только на подарки городскому нобилитету четыре дюжины отложили.

— А не откажусь!

— Мудрое решение, — бородач поставил поднос на перила, подтянул ногой табурет и — ну точно, бармен! — одним плавным движением смахнул бутылке горлышко. — Как вы в таких случаях говорите? Ваше здоровье!

Я молча кивнул и впился зубами в сало — алкоголь в бутылке оказался даже более забористым, чем помнилось. Пожалуй, в этой партии содержание спирта получилось не обычные 30–35, а хорошо за 40. Даже ягодный привкус почти не чувствуется.

— А там, где я появился, — задумчиво произнес мой собутыльник, — обычно говорили "да возрадуемся". Вы придумали хорошую вещь, Сергей… это питье радует и тело и душу.

— Ну, не совсем придумал, — чуть заплетающимся языком возразил я, даже не удившись, что в кои-то веки один из местных сумел правильно произнести мое имя. — Сам способ довольно старый…

— Даже не представляете, насколько вы правы, — неожиданно развеселился бородач. — Действительно, процесс дистилляции алхимики открывали минимум трижды, последний раз — два с половиной века назад, уже после падения старой Империи. Но вот использовать его для получения продукта массового потребления так никто и не догадался. Вот и получалось очередное тайное знание, пережившее открывателя, два-три поколения учеников… и вновь благополучно утерянное.

— Да, методика сохранения и передачи знаний тут просто аховая, — кажется, язык у меня не только заплетался, но и развязался. — Не то, что передача следующим поколеньям, но даже системное накопление знаний отсутствует как явление. В лучшем случае, как наш неудавшийся поджигатель, ищут крупицы знаний этой самой старой Империи… а большинство, по-моему, просто на богов надеяться, дескать, как будет надо, те подскажут, вразумят и так далее.

— Увы, не все так просто, Сергей, — виновато, как мне показалось, развел руками бородач. — Действие равно противодействию, уверен, этот закон физики вам знаком. А боги тоже вынуждены подчиняться определенным законам, пусть и не все из них имеют смелость признаться в этом своим почитателям. Например, сообщить верующим некое утерянное знание — это достаточно серьезное вмешательство, заметное во многих… аспектах и провоцирующее то самое ответное действие. И совсем другое дело, если вмешательство носит минимальный характер… чуть подтолкнуть в нужном направлении, подсказать… обратить внимание…

— Один… человек придумал для этого специальный термин. МНВ, минимально необходимое воздействие.

— Именно, Сергей. Этот ваш… человек, должно быть, отлично разбирался в подобных вещах. С удовольствием бы поговорил о нем… да и о многом другом тоже, но увы, — бородач с видимым сожалением отставил "наперсток", — уже вечер и мне пора возвращаться. А вам советую задержаться и посмотреть огненное представление. Поверьте, вы об этом не пожалеете.

В первый момент я даже не понял, о чем идет речь. Зачем-то заглянул в бутылку — пустая и когда только успели прикончить — а когда снова поднял взгляд, собеседника рядом уже не было, как и табурета. Хорошо хоть, поднос вместе с пустой бутылкой остался, а то бы точно решил, что по жаре и нервяку глюки начались. Но поднос был вполне твердый и реальный, а затем я вспомнил, что Диглан в самом деле говорил что-то такое про фокусы с огнем: дескать, покушавшийся маг-огневик в этом неплох. А поскольку следующие пять лет ему на Борекса пахать не просыхая, выйдет и зрелищно, и дешево.

И тут внизу полыхнуло алым.

Диглан был прав, с огненными фантомами у нашего неудавшегося киллера получалось работать куда лучше, чем с "боевыми" — то ли они магической "энергии" требовали заметно меньше, то ли он просто в них больше практиковался, чем в метании файерболом по иномирским колдунам. Но мое внимание приковали даже не огненные птахи, закружившиеся над толпой, а четыре "фонтана" ярких искр по краям площадки для выступления. Насколько я мог видеть, их источником служили короткие толстые трубки, а значит, это была не иллюзия пироманта, а…

Бабах! Сиреневый цветок распустился в воздухе прямо передо мной. Затем его лепестки продернулись темно-синими прожилками, цветок словно вывернулся наизнанку, став зеленым… и лопнул, рассыпавшись облаком нежно-розовых искр.

Анатолий Блинов

— Ты не уйдешь отсюда живым, — зловеще посулил гоблин-некромант, протягивая руки в сторону могильного кургана. — Восстаньте, рабы мои! И принесите мне его глупую голову!

Сгорбленные и шаркающие ногами силуэты повалили из недр не такого уж и крупного холмика такой толпой, что невольно сам собою возник вопрос: «А как они внутри все помещались-то?!»

— Злодей! Тебе не скрыться от моего гнева! — Патетически провозгласил широкоплечий воин, из которого задохликов-колдунов можно было бы штуки три вырезать, занося меч высоко над своей головой. Настоящие рубаки так конечно никогда бы не сделали, но сложно добиться полной реалистичности движений от темных силуэтов, перемещающихся с внутренней стороны ярко освещенной ткани. Впрочем, зрители не роптали... По большей части. Одни горожане бурчали, что ожидали большего, другим не нравился репертуар, нагло передранный мною с лучших образчиков творчества Земли. Третьих возмущали недостаточно удобные сиденья и запрет на разговоры во время спектаклей «Иллюзиона». Некоторых «театральных критиков» я уже раз пять в зрительном зале точно видел, а ведь эта премьера только третья.

— Слушай, Анатолий, а если ты здесь и Синицын остался дома, в своей лаборатории... То кто же там колдует?! — Прошептал Борекс, не отводя глаз от разворачивающегося на экране побоища. Несколькими взмахами своего клинка герой эффектно рассек на две-три части всех пытающихся задавить его толпою мертвецов, и теперь шагал прямиком к осквернителю могил, пытающемуся остановить его чарами, напоминающими потоки зеленого ветра. И, между прочим, тот был реально волшебным! Ох, аж сердце замирает, когда вспомню, сколько нам пришлось местному алхимику отвалить за набор красок, что светятся достаточно ярко, дабы это можно было разглядеть в темном зале прямо через тонюсенькую белую простынь! Впрочем, на смачивание бумажных полосок состава ушло всего ничего, а в маленькую тару тут продукт разливать не принято, и потому проблем с реквизитом в ближайший год точно не ожидается.

— Никакой магии здесь нет, я же тебе рассказывал. Только несколько фонарей и зеркал, десяток слаженно действующих подростков, что управляет свешивающимися сверху и очень тонкими нитями, да столько же говорунов в оркестровой яме. — Поскольку от этой группы работников «Иллюзиона» не требовалась ни физическая сила, ни высокий интеллект, ни какие-то особые навыки, а только умение действовать слажено и способность запомнить нехитрый порядок действий, чтобы хватило на получасовый спектакль, персонал удалось набрать быстро. С поисками тех же охранников-вышибал возникло больше сложностей, поскольку спрос на разного рода наемников за последнее беспокойное время многократно вырос. — Как тебе само представление? Впечатляет?

— Видал я зрелища и получше, — пожал плечами полугоблин. — Вот, например, на локопете, когда гонок колесниц нет, бои с отловленными за стеной злыми птицами устраивают. Или, гм, танец богини любви в исполнении Самиры... Хотя должен признать, второе стоит намного дороже кружки пива или билета на твой спектакль. Мог бы и побольше цену назначить.

— Тогда бы сюда приходило меньше народа, и уж точно зрители не стали бы пересматривать спектакли. — Тот факт, что купец все же смог оторваться от лицезрения премьеры ради беседы со мной, слегка ударил по самолюбию. Мне казалось, что собранная с бору по сосенке труппа должна давать достаточно завлекательные представления, чтобы аборигенов пробирало до печенок! Особенно когда я столько корпел над сюжетом и репликами персонажей, а потом добивался слаженной работы от марионеточников и говорунов, озвучивающих действия темных силуэтов! — С каждого сеанса мы с тобой получаем где-то по два серебряных чистой прибыли, а в день их может быть не меньше четырех. Разве плохо?

— Хорошо. Особенно если так будет всегда, — не стал спорить полугоблин. — Восемь серебряных каждый день — это мешочек полный золота в конце года. Но та же Самира берет десяток серебряных за ночь. И вряд ли последние лет пять она хоть раз ночевала в одиночестве.

— Бывают битвы, победить в которых невозможно по определению, — только и оставалось признать мне неконкурентоспособность аж целого театра по сравнению с одной единственной жрицей продажной любви. Впрочем, самой лучшей в городе. Причем жрицей в прямом смысле тоже, а не только переносном, как в покинутом нами мире. Верная последовательница какой-то чужеземной богини любви, деторождения, урожая, проституции и плотских наслаждений являлась, возможно, сильнейшим чудотворцем всей округи. Правда на благословения полей, лечение болезней и прочую общественно-полезную деятельность времени она почти не тратила, предпочитая парные и групповые «молитвы» в собственном особняке. И, видимо, это её покровительницу вполне устраивало, поскольку Самира выглядела заметно моложе своих лет, а когда все-таки утомлялась от трудов постельных и выбиралась наружу, то могла невзначай устроить на улице средневекового города натуральные пробки. Мужчины непроизвольно начинали идти за ней следом, зачарованно ловя взглядами ритмичные подергивания пятой точки, лишь символически прикрытой юбкой из колышущихся тонких шнурков. Сам один раз так залип на колебания её бедер, обладающих ярко выраженным гипнотическим эффектом. Действующим вроде бы даже без сознательных усилий самой женщины. По крайней мере, та явно расстроилась, когда осознала, что за ней по пятам идет капающая слюнями толпа поклонников численностью в пару сотен людей, нелюдей и одного молодого слонопотама... В общем, если тут и появится аналог сказки про гамельнского крысолова, то в варианте 18+.

— Кстати, что там с этой войной?

— Решили объявить Великий Сбор и двинуть на захватчиков объединенное войско всех Медных островов. — Пожал плечами Борекс, наблюдая за финальной сценой спектакля, когда герой встав на одно колено делал своей возлюбленной предложение руки и сердца. Такой традиции у местных, правда, не имелось, однако помимо романтических слов возлюбленной, центральный персонаж этой истории притащил и щедрый выкуп её родителям, отдав им все сокровища, которые только имелись у злого колдуна. — Впрочем, за последнюю пару веков так было решено раз десять. А реально собрать хоть кого-то получилось только трижды. Да и то войска собиралось меньше половины. Одни могли послать в бой разве что бродяг с палками, вторые думали, что и без них справятся, третьи не доверяли четвертым, а четвертые не могли отвлечься от пятых, что наступившим бедам только радовались...

— А как же тогда боролись с теми проблемами, ради которых пытались создать коалицию? — Сказанное еще раз доказало, что несмотря на некоторые внешние различия ментально гоблины и люди являлись разными подрасами одного вида. Ох, скольких бед могло бы избегнуть человечество, если бы не любило так позицию: «Моя хата с краю». Причем за последующие позиции из камастуры для садомазохистов, в которые попадала некоторая часть этого самого человечества, ответственность, как правило, несли их же сородичи.

— Да как обычно. Кому не повезло, тех хоронили. На пустующие земли всегда находилось много охотников. С чужаками, прочно обосновавшимися на новом месте, после нескольких лет грызни мирились и даже роднились, чтобы договоры надежнее были. — Пожал плечами полугоблин, для которого жестокость этого дикого мира, в котором до старости доживают лишь редкие счастливчики, была нормой. — Не всегда помогало, правда... Те же скальники не раз рубили головы женам и не моргнув глазом начинали войну с теми, кому сами лишь пару месяцев назад отдавали в заложники своих детей.

Скальниками назывались гоблины континента, имеющие несколько более крупное телосложение, серую кожу и бывшие в чем-то менее дикими, чем жители островных тропических лесов... А в чем-то, к сожалению, более. Они строили деревни и даже города, умели ухаживать за полями, ковать железо и выделывать ткани. Однако большую часть работы делали рабы, захваченные в многочисленных грабительских походах на соседей ближних и дальних. Или женщины, в подавляющем большинстве находящиеся на положении говорящего скота, который не имеет права владеть имуществом или иметь свое мнение. Работать у скальников считалось занятием, пригодным для тех, кто из-за ран или старости не мог заниматься более достойным для мужчин делом. То есть воевать, ну, в крайнем случае, охотиться. Каннибализмом представители этого народа обычно не страдали, но зато пленников приносили в жертву своим богам часто и с удовольствием, получая за это отнюдь не иллюзорные благословения. Старались держать однажды данные клятвы, но обожали искать в них лазейки, позволяющие воткнуть нож в спину делового партнера без урона своим понятиям о чести.

— А другие племена скальников могут прийти на помощь своим собратьям и имперцам? — Вопрос войны, которая потихоньку шла задолго до попадания обломков НИИ в этот мир, меня действительно волновал весьма серьезно. Только-только обжился в чужом измерении, и все бросать?! Причем бегство с голым задом являлось отнюдь не самым неприятным вариантом.

— Возможно... Но вряд ли, ведь пара племен уже есть. Значит пришедшие позже должны будут пойти под руку тем, кто уже служит имперцам, а это для гордых вождей больнее, чем кол в седалище. — Развел руками Борекс, толкнув своего телохранителя, который впрочем этого даже не заметил, поскольку в отличии от шефа жадно пожирал глазами последние моменты невиданного зрелища, даже вывалив от усердия язык. — Хотя по всему может повернуться. Скальники могут как навалиться на нас толпой за компанию с уже имеющимися вторженцами, так и прийти на выручку, ударив в спину посланцев Рома и своих сородичей, если посчитают это выгодным. С этими дикарями никогда нельзя быть уверенным. Ведь их любимыми развлечениями является сведение счетов друг с другом и война со злыми птицами.

Одной из причин, по которой скальники еще не завоевали Медные Острова и не растворили в себе их обитателей, как сделали это когда-то в древности с проживавшими на континенте племенами зеленых гоблинов, являлась чрезмерно агрессивная фауна этого мира. Стайные плотоядные страусы вовсе не являлись эндемиками тропиков, окруженных водою со всех сторон, скорее уж наоборот. Наибольшие их популяции бродили по открытым пространствам большой земли и нападали на все, что считали добычей: диких зверей, стада скота, путешественников, даже крупные караваны. И пусть продираться через лесные заросли они даже не пытались в силу каких-то инстинктов, но по хорошо наезженной дороге могли без проблем подойти и к вроде бы окруженной деревьями со всех сторон деревушке. И сожрать там все двуногое и четвероногое куда тщательнее, чем любая армия вторжения. Попытки уничтожить этих озверевших куриц-переростков если и не в целом свете, то хотя бы на островах предпринимались регулярно, но результатом являлось лишь временное снижение популяции. Плодились злые птички до обидного быстро, а в молодости еще и плавали не сильно хуже пингвинов, легко преодолевая не только реки, но даже и узкие места пролива, отделяющего крупнейший из медных островов от континента. Хорошо хоть росли быстро и к тому моменту, когда птенцы начинали представлять собой угрозу и утрачивали способность держаться на воде в связи со своими габаритами, то слишком далеко от места вылупления откочевать не успевали. Когда во времена древней империи один из наместников, чтобы хоть как-то обуздать эту пернатую напасть, построил огромную стену на относительно коротким перешейке между огромным лесным массивом и не менее впечатляющим болотом, а после уничтожил на огороженной территории все гнездовья и ввел практику обязательной охоты на появляющийся молодняк, то потомки его стали обожествлять на зависть иным небожителям. Во всяком случае, в городе статуй этого деятеля сохранилось целых шесть, пусть даже две совсем маленькие и скорее бюсты. Это при том, что храмов и святилищ самого почитаемого божества имелось всего четыре.