Новые конкистадоры (СИ)

Глава 5

Сергей Синицын.

— Губа у товарища явно не дура, хоть и не такая отвислая, как у клыкастика! — прокомментировал я художественные потуги полугоблина. — То есть мы типа отберем себе самое ценное, он загрузит остальное барахло… а потом бац по кумполу.

— Бац он может и сейчас! — заметил Блинов, нервно глядя поверх голов переговорщиков на толпу гоблинов. Пока что те держались в сотне метров позади парламентеров, но их становилось все больше и постепенно неровный строй вытягивался в полукольцо. — Ты только ему это не рисуй, не надо таких идей подавать!

— И не собираюсь.

Торговаться методом художественного тыка было довольно сложно — мелькнула даже мысль сходить в корпус за маркером и пачкой листов для принтера. Но во-первых, неизвестно, как бы вторая договаривающая сторона расценила такой уход посреди переговоров, а во-вторых… как бы не оказалось, что эта бумага тут дороже золотых побрякушек.

Кое-как мне все же удалось изобразить горку ящиков рядом с "нашими" двумя фигурками, аналогичную по размерам горку рядом с фигуркой гоблина и затем для убедительности потыкал в пальцем в рисунок и собеседника. Тот вполне по-человечески — и ожидаемо — скривился и даже рисунок мумаков, обдирающих недостроенное здание, особой радости ему не добавил.

— У тебя в роду случайно евреев не было? — шепотом осведомился я. — Ну или там еще каких-нибудь семитов?

— Да вроде нет, — удивленно вскинулся Блинов, — разве что татары… а с чего такой вопрос?

— Просто у меня тоже "разве что татары", — вздохнул я, глядя как полугоблин вдохновенно, словно какой-нибудь импрессионист, выцарапывает в земле очередное эпическое полотно. — А этот тип, Борек, или как он там себя назвал? Так вот, судя по каравану, этот Борька — торгаш не из последних… и чует мое сердце, он-то нас как раз и будет раздевать до трусов.

Мои опасения оказались верными. На новом рисунке кучка перед торговцем превосходила высотой нашу раз, эдак, в пять, почти сравнявшись с холкой предназначенного нам транспортного средства.

— Толь, давай ты теперь порисуй, а то у меня рука уже затекла, — попросил я.

— А чего рисовать-то? Нашу кучу увеличивать или его уменьшать?

— Его, конечно! Где мы такую барахла наберем? Разве что всю мебель из корпуса вытащить, да и то — не факт, что хватит. Стирай обратно до размеров нашей… ну на четверть больше ящик там один лишний дорисуй. И вот еще что, — спохватившись добавил я, — нарисуй еще раз, что гоблины внутрь корпуса могут попасть только вместе с нами, а если без нас — то БУХ!

При виде нашего встречного предложения торговец картинно схватился за голову и что-то быстро залопотал. Зрелище настолько знакомое, что общий смысл был понятен даже без перевода: "Мамой кланус, без ножа режете, по миру пускаете, а у меня дома дети малые, голодные…"

Тут уж пришлось снова вмешаться мне, благо рука успела чуть отдохнуть. Мы уже изрисовали добрую треть клумбы, пришлось смещаться вбок и добавить на неизгаженной пока части еще один караван, готовый провести двух путешественников за кучу в два раза меньше их собственной.

Борька помрачнел — видимо, конкуренты у него имелись и вполне зубастые. Но тут в "разговор" вмешался доселе смирно и тихо стоявший гоблинский вожак. Сначала он разразился длинной и, судя по размахиванию палкой, очень воинственной тирадой. Оглянувшись, я увидел, что гоблинская толпа уже неплохо так загнула края в полумесяц, угрожая отрезать нас от входа в НИИ — и по спине сразу забегали мурашки. Зато Блинов показал себя молодцом — он смерил скачущего гоблина таким презрительно-скучающим взглядом, что тот как-то резко прекратил скакать и вопить, принявшись что-то втолковывать Бореку, но уже куда спокойнее.

Результатом этого монолога стало появление вокруг разрушенных зданий множества мелких фигурок с копьями. Приходящие извне караваны натыкались на этот "санитарный кордон", разворачивались и улепетывали назад с парой-тройкой "иголок" в задницах.

Гоблину, впрочем, изображенного показалось мало, и он, высунув язык и пыхтя от усердия, самолично принялся вносить в рисунок дополнения — в виде второй горы "подарков", но уже предназначенной не для торговца, а для еще одной фигурки рядом. Закончив этот шедевр, гоблин несколько раз для верности потыкал рукой в рисунок, едва не затерев его напрочь и себе в грудь, после чего уставился на нас, радостно скалясь. По крайней мере, мне показалось, что это была радость, хоть и очень злобная.

— По-моему, этот зеленож… шкурый совсем берега потерял, — прокомментировал я. — Смотри, даже Борька на него смотрит, как на гниду.

— Нам от этого не сильно легче, — возразил Блинов. — Если это и в самом деле вождь местных гоблинов, он может и торговца послать… лесом.

— Может его прямо тут прибить? — предложил я. — Типа прогневил своей жадностью богов и все такое? Ну или в заложники взять?

— Рискованно, — подумав, заключил напарник. — Мы же не знаем, какие у них обычаи, да и вообще психология. Может, убийство вождя — это такое оскорбление для племени, за которое надо мстить до последнего гоблина…

— Да, согласен, — вздохнул я, — но и соглашаться на требования этого утырка нам точно не с руки. Этот зеленый папуас наверняка же сразу решит, что продешевил и заломит еще больше.

— И что же делать?

— Думаю, пришло время немного разрядить обстановку. В смысле колдунуть что-нибудь.

— Слушай, а может, не стоит, — забеспокоился Толя, на спине которого ждала своего часа далеко не самая маленькая из нашего арсенала зажигательная бомба, — мы договаривались, конечно, но…

Я и сам понимал, что ход рискованный. Оставалось лишь надеяться, что пока предводители ведут переговоры, остальная банда нападать все же не посмеет.

— Ты просто сделай шаг назад, а я сбоку встану. Ну и колдуй погромче, ахалай-махалай и все такое…

Напарник обреченно вздохнул и сделав для надежности не один, а три шага назад, простер руки над головой и начал выкрикивать:

"Du

Du hast

Du hast mich"

Конечно, до уровня Тилля Линдеманна ему было далеко. Но для невзыскательной местной публики даже такой перепев "Рамштайна" показался достаточно зловещим — Борька и вождь тоже попятились назад, охранники наоборот, подобрались и "сомкнули ряды", чем-то лязгая и то ли боромоча обереги, то ли чертыхаясь. На меня при этом никто не смотрел, так что щелканье зажигалкой и бросок небольшого бумажного пакета прошли незамеченными.

А вот последующий БУМ, думаю, не смог бы проигнорировать и слепой от рождения. Даже у меня на какое-то время в глазах плавали разноцветные круги, хотя я-то успел и зажмуриться и отвернуться. Магния определенно стоило сыпать поменьше…. но кто ж знал?! Детские воспоминания то ли поблекли со временем, то ли трубки, которые мы пускали на бабахи, были сделаны из сплава качеством похуже…

На противоположной стороне первым смог проморгаться Борька — силён, мужик, хоть и гоблин! — который начал с того, что вскинул руку и что-то заорал остальной толпе гоблинов. Зеленые уже начали сужать кольцо, но с явной неохотой, видимо, тоже впечатленные бабахом — по крайней мере, назад они подались куда быстрее.

— Ну что, продолжим с того места, где закончили?! — я нагнулся к клумбе и подобралоставленный Толей нож. — Смотри внимательно, Борис!

Мне предстояло изобразить довольно сложную схему: во-первых, продемонстрировать, что в здание НИИ гоблины могут заходить лишь с нами и в количестве один-два, не больше. Нарушение этого табу, равно как и попытки самостоятельного захода в корпус незамедлительно карались большим БУХ! Эта концепция у Борьки отторжения не вызвала — надеюсь, не потому, что он еще был как слепой крот — и я перешел к следующей странице нашего "комикса". А именно — проиллюстрировал наш отъёзд с двумя маленькими кучками добра, а затем триумфальное возвращение во главе большого каравана и его последующую разгрузку. Не остался без своей кучи добра также вождь местных гоблинов, но теперь получить её он должен был уже после второго визита — в награду за образцовое несение патрульно-постовой службы вокруг саркофага с артефактами высокоразвитой инопланетной цивилизации.

— Как думаешь, клюнет?

— Сложно сказать, — я посмотрел поверх голов на караван у кромки леса. "На глазок" прикинуть грузоподъемность мумаков было сложно. Но еще сверху я обратил внимание, что все животные были вьючными, никаких повозок, волокуш и прочего таскаемого за собой добра не наблюдалось. Оно и понятно, по здешним джунглям наверняка не всякий земной танк проедет, что уж говорить о телеге, построенной по средневековым технологиям. А на своем горбу, насколько я смутно помнил, крупные животные особо много не утащат, это вам не муравьи. А раз так, идея вернуться сюда еще раз определенно должна была "зайти". Должен он соображать, что все добро с одного раза не утащит, как бы не хотелось — тут одного автомобильного металлолома на два таких каравана….

Между тем Борька, похоже, пришел к решению — но прежде чем сообщить его, принялся что-то бурно обсуждать с вождем гоблинов. Поразмыслив, я все же решил это считать хорошим знаком — если бы его что-то не устаивало, торговался был дальше. Хотя и не исключался вариант, что мое предложение не понравилось караванщику настолько сильно, что сейчас он просто договаривался с лесным дикарем о судьбе наших выпотрошенных тушек.

Должно быть, и Блинова посетили схожие мысли. Напарник осторожно стянул звякающий "рюкзак шахида" и поставил его перед собой.

— Не нравится мне все это, — сообщил он, нервно сматывая и наматывая обратно на палец шнур от запала. — Наверняка пакость какую-то замышляют.

Ответить я не успел. Борекс — я наконец вспомнил, как он представлялся — закончил обсуждение, подошел к нам, что-то вроде "факу факт", и довольно скалясь, совершенно привычным движением протянул свою лапу для рукопожатия.

Мы с Блиновым переглянулись.

— Если что пойдет не так — дергай! — шепотом приказал я и, изобразив на роже ответную улыбку, пожал протянутую мне лапищу.

И только затем, уже отойдя назад, сообразил, что мы оба воспользовались левыми руками — Борекс держался за рукоять меча, ну а я вцепился в рукоятку "макарова". Поймав мой взгляд, торговец что-то произнес и, выпустив меч, поднял руки ладонями верх.

— Мир, дружба, жвачка! — поддакнул я, повторяя его жест, — да здравствует начало российско-гоблинского содружества!

— Синица, ты на солнце, часом, не пригрелся? — озабоченно спросил Анатолий. — Тут вон как жарит, а мы без кепок…

— Все в порядке… просто нервы, — я несколько раз глубоко вздохнул. — Но кажется, у нас получилось. Теперь осталось решить, что в дальнюю дорогу берем, что тут оставляем, ну и наших новых друзей не обидеть.

Анатолий Блинов

— Ух, ё! — Совершенно по-человечески выпучил глаза Борекс, когда Сергей щелкнул кнопкой самого большого фонаря который мы смогли найти, а вырвавшийся из него луч моментально отразился от нескольких зеркал, стоящих друг напротив друга. В результате почти абсолютный мрак помещения с наглухо задраенными окнами, ставшего нашим логовом, превратился во вполне комфортный сумрак, где можно было даже читать... если есть желание угробить зрение. Впрочем, если сравнивать подобное «чудо техники» с лучинами, свечами и прочими допотопными средствами освещения, то разница определенно должна быть изрядной. — Оу... Кхм...

Вторая порция звуков, вполне подошедших бы человеку любой расы и национальности была вызвана тем, на что упал взгляд полугоблина. А именно — не слишком-то аккуратной кучкой потенциально полезных предметов, которые мы собрали в одном месте, чтобы уберечь от рук дикарей. Ведь чего не сопрут из жадности, то могут поломать просто по дурости ради блестящей детальки. А тот же велосипедный насос мы в этом измерении где найдем? Или набор химической посуды, на стенки которой нанесены риски, показывающие объем? Большая часть «сокровищ» лежала в разнообразных коробках, контейнерах или просто пакетах, но некоторые мы упаковать пока не успели. И так работы было столько, что хотелось вывесить язык набок, а лучше — просто упасть на месте и поспать денька два-три.

Полированные гаечные ключи соседствовали с целым штабелем из ручных пил, посуда из стекла и пластика было сложена одна в другую или высилась на подставках из ноутбуков и планшетов. Последние хоть и представляли собой по большей части хорошо прожаренных разрядами электронных покойников, но мы все же зачислили их скопом в предметы большой потенциальной ценности. Ведь должна же были среди них отыскаться хоть парочка обесточенных на момент катастрофы и поддающихся реанимации! Ну и остальное… гайки, гвозди и болты заполняли мусорные мешки, кое-где уже норовя прорваться наруду, под столом с огрызками нашего последнего обеда лежал целый штабель пластиковых коробочек с наборами игл разных размеров и форм.

До сегодняшнего утра мне казалось, что мы с Сергеем уже успели довольно хорошо "прочесать" здание НИИ. Даже сложить самое ценное и важное в рюкзаки, стоящие тут же в уголке. Не столько готовясь к немедленному маршу через джунгли в поисках цивилизации, сколько из-за вероятности оказаться с голым задом, если бы дикари сумеют нас выкурить из остатков НИИ, но при этом все же не сожрут. Увы, хоть рюкзаки весили так, словно были набиты камнями, но в них все равно влезло ничтожно мало. Немного золота, собранного у наших погибших коллег. Инструменты из качественной стали, в умелых руках способные сойти и за оружие. Лекарства, все какие нашли, благо многие научные сотрудники по причине пожилого возраста и сидячей работы страдали от кучи недугов, а потому носили с собой личные аптечки или хранили их где-нибудь в кабинетах. Набор жратвы, по большей части представляющий из себя упакованные в целлофан шоколадки и прочие калорийные сладости, выбранные за оптимальное сочетание питательности и неприхотливости. Хотелось бы взять больше, но я сильно подозревал, что и этот груз мы без привычки тащить будем плохо и недолго. Однако раз уж лишнее, но потенциально полезное во время тщательного обыска здания стаскивалось к нашему укрытию, подальше от загребущих лап непрошенных посетителей, то сейчас перегрузить его на одного из слонов-переростков не станет серьезной проблемой.

— Уй, блин, сейчас ногти окончательно доломаю! — взвыл Синицын, сражаясь с горловиной намертво завязанного мусорного пакета. Через плотный желтый целлофан смутно просматривались угловатые бруски книг, обернутые в несколько слоев газет и обоев. Без доступа воздуха и в безопасности от плесени и насекомых бумага в теории должна была продержаться десятилетия в целости и сохранности, дабы возможно когда-нибудь дождаться нашего возвращения. Первоначально мы хотели забрать с собой все источники бесценной в ином мире информации... вот только они напоминали кирпичи не только формой, но и весом. — Фух, ну наконец-то! Держи!

— Справочник по оптической физике... — Я в некоторой задумчивости уставился на книгу, которую он извлек первой. Надо сказать, мы нашли в корпусе довольно много литературы. Однако ценной для нас являлась лишь её малая часть. — Ты полагаешь, нам это будем полезным? Я сильно сомневаюсь, что в местном обществе знают, что такое лазер и чем может быть полезно изменение его длины волны.

— Там приведено несколько задач, в решении которых подробно объяснялось, как работали старые кинопроекторы, — пожал плечами Сергей, сдирая обложку со второй книги, которой оказался сборник кулинарных рецептов, отыскавшийся в столовой. На мой взгляд, вторая книга для нас была куда более ценной... если подумать, он может стать для нас настоящим спасением! Мы пока еще маловато знаем о культуре аборигенов, но как показывает практика, вкусно покушать любят все. И те же чебуреки с использованием тутошних продуктов, возможно, будут иметь другой вкус, но в основе своей останутся как ни крути все теми же чебуреками. Главное чтобы наиболее популярные в местной кухне сорта мяса не пытались молить о пощаде. — И есть раздел по радиометрии, то есть измерению активности источников ионизирующего излучения.

— Зачем нам может понадобиться делать на коленке счетчик Гейгера? — удивленно посмотрел я на старшего лаборанта. Тот тем временем воевал уже с третьим свертком, чем-то вроде бы отличавшимся от первых двух. Развернувшаяся бумага выпустила на свободу методичку по оказанию первой помощи, найденную Синицыным в какой-то лаборатории, где предполагалось проведение опасных экспериментов. Однако когда Сергей нагнулся за ней, то обложка осталась у него в руках, а прямо на нас и восхищенно присвистнувшего полугоблина уставилась глянцевая поверхность мужского журнала. И облаченная в одни лишь белые чулки мулатка, чьи огромнейшие сиськи могли бы вместить достаточно молока для прокорма целой ясельной групп. Ну, если они не силиконовые. Озадаченно почесав затылок, старший лаборант вручил неожиданную находку Борексу, и теперь полугоблин оказался поставлен перед сложным выбором. Ему приходилось одним глазом наблюдать за нашими действиям, а вторым изучать похабные картинки, созданные мастерами своего дела с применением дорогущей фототехники… и, разумеется, графических программ. Судя по тому, что второй глаз периодически тоже сьезжал к носу, картинки решительно побеждали.

— Подожди...Ты собрался сделать атомную бомбу?!

— Меня больше интересует рентген, пусть даже примитивный. У нас в одной из лабораторий есть приборы, которые в принципе можно переделать на просвечивание пациентов. Которыми, к слову, можем оказаться и мы сами. — Синицын принялся разворачивать следующую книгу. К сожалению, когда мы их упаковывали, то о том, чтобы подписать сделанные из чего попало обертки, как-то забыли, и потому сейчас наши «сокровища» предстояло в очередной раз переворошить, дабы выбрать самое ценное. — Мало ли что случиться может... Да и к вершинам власти многие приходят в достаточно зрелом возрасте с букетом из боевых ранений и просто травм с болячками. Быть умелыми лекарями в примитивном обществе крайне полезно для репутации.

— Да и в современном тоже, — хмыкнул я, обнаруживая в своих руках прекрасно знакомый талмуд, посвященный некоторым особенностям магнитных полей. Довольно сложное для понимания чтение перемежалось кучей формул, из которых при минимальном усилии можно было выцедить расчеты, помогающие в построении примитивных электрических устройств. Электроограды там, фонарика, звонка, батарейки какой-нибудь... — Только ты не забывай, поставят благодарные потомки открывателям рентгена памятник или не поставят — это еще как получится… А вот обычай хоронить хренового лекаря вместе с его скончавшимися пациентом много где практиковался.

Разумеется, куда больше заумных научных трудов и толстенных справочников с характеристиками отсутствующих в данном мире материалов нам бы сейчас пригодились пособия по анатомии человека, учебники медицины, книги об истории развития порохового дела и сталеварения, журналы популярной механики или даже газетные вырезки в стиле: «Сделай сам себе самогону». Но их не было. В нашем НИИ не занимались ни медициной, ни металлургией, ни сельским хозяйством, ни... да много чем не занимались! Хорошо хоть мы сумели обнаружить литературу по роботостроению, где учили рассчитывать прочность конструкций, а также теоретически пригодные к использованию радиолюбителями схемы примитивных раций. Хотелось бы, конечно, большего, но увы — нормальной библиотеки в корпусе еще не завелось. Да и шкафы и тумбочки научных сотрудников покуда не успели забиться черновиками чужих диссертаций и прочей теоретически полезной макулатурой, где при должном упорстве, кажется, можно найти даже пергамент за авторством Тутанхамона, с критическим отзывом Рамзеса. Утрирую, конечно, однако же когда выносил мусор из стен родной альма-матер, то пара рассыпающихся от ветхости листиков с дореволюционными «ятями» все-таки попадалась. Хотел было их к себе домой как антикварную ценность утащить, но на первом оказались рекламные объявления проституток начала двадцатого века, а на втором расписания спектаклей... и имена девиц, подозрительно совпадающие с содержимым первой из археологических находок. Воистину, времена меняются, а вот люди все те же!

Нагрузившись мешками со скарбом и заодно всучив Борексу наименее ценную и хрупкую часть вещей, мы спустились обратно на первый этаж и вышли из здания, где нас уже дожидался выделенный полугоблином элефант и аборигены, помогающие с погрузкой. Наши вещи крепились к упряжи на спине гигантского зверя довольно сложной системой канатов из местных лиан. И вроде получалось достаточно надежно. Во всяком случае, сверток, куда были засунуты рабочие части десятка металлических лопат, лично я выдернуть и уронить не сумел, хотя изо всех сил старался. Остальные же зеленокожие в это время сновали по недостроенному корпусу, собирая не только все, что прибито и не прибито, но кажется, даже и арматуру из стен выковыривая. Затем последовал второй рейс в наше логово, третий, четвертый… А когда мы появились с поклажей в пятый раз, то скотина, способная заглянуть в окно второго этажа, вдруг подогнула ноги и улеглась на землю, кося на нас хитрым глазом размером с суповую тарелку. Из пояснений местных жителей далеко не сразу удалось понять, что все. Слоник дальше не идет. Вернее, идти-то идет, но тащить сразу столько тяжелого груза много дней подряд он категорически не согласен, а раз он не согласен, то переубедить уже не выйдет. Упрямые животные эти слонопотамы... и умные, не соглашающиеся пахать как ломовая лошадь ради пары вкусных морковок или чего-то подобного. Судя по жестикуляции местных водителей, пытаться переубедить зверюгинса не стоило — в недовольном состоянии эта туша сама могла кого хочешь переубедить взмахом хобота, длинными бивнями, а то просто втоптав в землю.

А ведь мы на этого многотонного сибарита, так опасающегося перетрудиться, еще даже половину намеченного не погрузили!