Оракул с Уолл-стрит 4

Глава 6 Предложение

Массивные вращающиеся двери из латуни и стекла «Уолдорф-Астории» впустили меня в роскошный вестибюль. Утренний свет играл на мраморных колоннах, а воздух был пропитан ароматом дорогих сигар и власти, щедро сдобренной деньгами.

Идеальное место для встречи с людьми, которые считают себя хозяевами мира. Возможно, они правы.

Я подошел к консьержу, чопорному малому с нафабренными усами и глазами, отточенными замечать разницу между обычными богачами и настоящими воротилами.

— Мистер Стерлинг, — произнес я, поправляя безупречный виндзорский узел на галстуке. — К мистеру Шварцу.

Консьерж просиял фальшивой улыбкой:

— Конечно, сэр. Вас ожидают в Дубовой комнате. Позвольте проводить.

Я последовал за ним через лабиринт коридоров с позолоченными светильниками и персидскими коврами, заглушающими шаги. Время от времени мы проходили мимо старомодных джентльменов, чьи костюмы стоили больше, чем годовой заработок рабочего. Они кивали друг другу, как члены тайного клуба.

Консьерж остановился у массивной двери из темного дуба с бронзовыми ручками.

— Дубовая комната, сэр.

Он постучал, дождался приглушенного «Войдите» и открыл дверь, пропуская меня внутрь.

Я шагнул в сумрак комнаты и почувствовал запах власти. Смесь дорогого табака, кожаной мебели и едва уловимого аромата страха, который всегда витает вокруг людей, принимающих решения о судьбах других.

— Мистер Стерлинг! — голос Александра Шварца разрезал тишину. — Рад, что вы приняли наше приглашение.

Передо мной предстала картина идеально срежиссированной демонстрации силы. Шварц, представительный мужчина с железно-серыми висками и властным лицом, сидел в глубоком кожаном кресле.

За его спиной у окна, в полутени, стоял Генри Форбс. Я сразу узнал его худощавую фигуру, ястребиный профиль и пронзительные серые глаза. Человек, с которым я не так давно встречался в его роскошном офисе на Мэдисон-авеню.

В дальнем углу комнаты, едва заметные в полумраке, маячили две массивные фигуры, без сомнения, телохранители.

— Благодарю за приглашение, — ответил я с отработанной интонацией уверенного в себе молодого финансиста. — Признаюсь, я заинтригован.

— Присаживайтесь, — Шварц указал на кресло напротив. На низком столике между нами стоял хрустальный графин с янтарным виски и три стакана. — Выпьете?

— Пожалуй, нет, — я опустился в кресло, чувствуя, как дорогая кожа принимает вес моего тела. — Слишком рано для виски, а для делового разговора нужна ясная голова.

Шварц одобрительно хмыкнул и перевел взгляд на Форбса:

— Видишь, Генри? Я же говорил, у парня хватка и выдержка.

Форбс отделился от стены, шагнул в круг света и опустился в кресло рядом со Шварцем. Его пальцы барабанили по подлокотнику, единственный признак внутреннего напряжения.

— Мистер Стерлинг, — произнес он, не тратя времени на любезности, — мы уже встречались с вами в моем офисе, и я предложил вам консультировать наш металлургический проект в Пенсильвании. Но обстоятельства изменились.

Я сохранил безмятежное выражение лица, хотя внутри все напряглось.

— Вы отказываетесь от проекта? — спросил я, уже зная, что это не так.

— Проект продолжается, — вмешался Шварц. — Но ваша потенциальная роль расширилась.

Он наклонился вперед, и свет настольной лампы безжалостно осветил каждую морщинку на его властном лице.

— Мистер Стерлинг, Continental Trust наблюдает за вами с большим интересом. Ваш взлет по финансовой лестнице, от стажера до поглощения «Харрисон и Партнеры» за рекордные сроки… Впечатляет. Некоторые сказали бы, подозрительно впечатляет.

— Я всегда был способным учеником, — скромно заметил я.

— Не скромничайте, — Форбс сухо улыбнулся. — Ваше поглощение Харрисона было мастерским ходом. И, кстати, вы испортили определенные планы некоторых людей.

— Включая ваши? — прямо спросил я.

— Включая наши, — подтвердил Шварц без тени смущения. — Но мы не из тех, кто таит обиду. Мы предпочитаем адаптироваться.

Форбс внезапно открыл лежавший рядом с ним портфель и достал коричневую папку.

— Но перед тем, как мы перейдем к делу, есть кое-что, что может вас заинтересовать, — он раскрыл папку и выложил на стол фотографию. — Узнаете этого человека?

Я взглянул на фото и почувствовал, как сжимается сердце. Снимок запечатлел помятого мужчину средних лет с опухшим лицом и затравленным взглядом. Его явно сфотографировали в полицейском участке.

— Нет, — честно ответил я. — Кто это?

— Джозеф Моран, — произнес Форбс с удовлетворением фокусника, раскрывшего секрет трюка. — Механик, работавший на текстильной фабрике вашего отца в день его смерти.

Воздух в комнате внезапно стал густым, тяжелым. Время словно замедлилось.

— И что с ним? — спросил я, контролируя каждый мускул на своем лице.

— Он арестован вчера вечером по обвинению в мелком мошенничестве, — Шварц жестом отмахнулся, показывая, насколько неважна причина ареста. — Но во время допроса он разговорился. Вспомнил некоторые детали о смерти вашего отца. Весьма интересные детали.

Форбс положил на стол еще одну фотографию, черно-белый снимок.

— Вы знаете, что это?

Я всмотрелся в пожелтевшую фотографию. На ней была запечатлена часть ткацкого станка с хорошо заметным дефектом в системе безопасности.

— Часть оборудования фабрики, — сказал я. — Судя по всему, с неисправным предохранителем.

— Именно, — Форбс удовлетворенно кивнул. — Моран утверждает, что ваш отец обнаружил эту неисправность. И не просто обнаружил, выяснил, что манипуляции с предохранителями проводились систематически для увеличения производительности. С ведома руководства.

— Это преступная халатность, — я позволил гневу проступить в голосе, как и ожидалось от сына погибшего человека.

— Более того, — продолжил Форбс, словно не заметив моей реакции, — ваш отец собирался предать это огласке. Написал письмо в трудовую инспекцию и профсоюз. Моран видел эти письма.

Шварц медленно налил себе виски, звук льющейся жидкости был неожиданно громким в напряженной тишине.

— Видите ли, мистер Стерлинг, Моран признался, что получил указание устранить проблему. От менеджера фабрики. После визита некоего джентльмена из головной компании.

— И он устранил моего отца? — моя рука непроизвольно сжалась в кулак.

— Несчастный случай на производстве, — Шварц сделал глоток виски. — Трагедия, которых в те годы случалось немало. Никто особо не расследовал.

Я смотрел на фотографии, чувствуя, как внутри разгорается настоящая ярость. Не показная, не наигранная, подлинная. Пусть это был не мой отец, а отец Уильяма Стерлинга, но чувство несправедливости и гнева было абсолютно реальным.

— Зачем вы мне это показываете? — мой голос звучал хрипло.

— Моран готов сознаться, — произнес Форбс с деланным сочувствием. — Полное признание. Детали, мотив, сообщники. Все, что нужно для правосудия.

— При одном условии, — Шварц подался вперед, и тени сделали его лицо похожим на дьявольскую маску. — Мы можем направить это расследование в нужное русло или похоронить его навсегда. Все зависит от вас, мистер Стерлинг.

Вот оно. Шантаж. Классический, безупречно выполненный.

— Чего вы хотите? — спросил я, зная, что они ожидают именно такого вопроса.

— Сотрудничества, — Шварц произнес это слово с особым ударением. — Нам нужен талантливый финансист вроде вас. Не напрямую, конечно. Сохраняя видимость независимости «Стерлинг, Харрисон и Партнеры», но действуя в интересах Continental Trust, когда это необходимо.

— Например? — я сохранял внешнее спокойствие, хотя внутри кипела смесь гнева и расчетливого анализа.

Форбс положил на стол карту Восточного побережья с отмеченными красным карандашом регионами.

— Эти территории — сфера наших интересов. Металлургия в Пенсильвании, угольные месторождения Западной Виргинии, химические предприятия Нью-Джерси… — он помедлил. — Мы предпочли бы, чтобы ваша фирма не вмешивалась в проекты на этих территориях. И, возможно, содействовала некоторым нашим финансовым инициативам.

— А взамен? — мой голос звучал бесстрастно.

— Моран получит то, что заслужил, — Шварц улыбнулся почти хищно. — Полное признание, суд, исполнение приговора. Справедливость для вашего отца, мистер Стерлинг. Разве не этого вы хотите?

— И что мешает мне пойти прямо сейчас в полицию с этой информацией? — я указал на фотографии.

— Здравый смысл, — Форбс пожал плечами. — У вас есть лишь слова арестованного мошенника против крупной корпорации. Долгое, дорогостоящее расследование с неясным исходом… В лучшем случае, годы судебных тяжб. В худшем, публичный провал и разрушение вашей репутации.

Шварц поставил стакан и наклонился вперед:

— Кроме того, есть и другая сторона нашего предложения. Continental Trust может быть не только опасным противником, но и ценным союзником. Информация о грядущих слияниях и поглощениях, инсайдерские данные, ключевые контакты… — он развел руками. — Взаимовыгодное сотрудничество, мистер Стерлинг. Вы помогаете нам, мы помогаем вам.

Я молчал, делая вид, что обдумываю предложение. На самом деле, я взвешивал не сам выбор, а лучшую тактику реагирования.

— Что конкретно вы хотите от меня в ближайшее время? — наконец спросил я.

— Для начала ничего экстраординарного, — Форбс усмехнулся. — Просто не мешайте определенным процессам идти своим чередом. Например, вскоре появится проспект облигаций металлургического комплекса, который мы обсуждали в моем офисе. Было бы полезно, если бы ваша фирма дала положительную оценку.

— И помогла с размещением, — добавил Шварц.

— А Моран? — я поднял фотографию арестованного механика.

— Как только мы ударим по рукам, процесс пойдет, — заверил Шварц. — Признание, суд, наказание. Все как положено. Без упоминания Continental Trust, разумеется.

Я встал, подошел к окну, глядя на панораму Нью-Йорка внизу. Город сиял утренним солнцем, ничего не зная о темных сделках, заключаемых в роскошных номерах отелей.

— Мне нужны гарантии, — сказал я, поворачиваясь к ним. — Реальные доказательства вины Морана. Не только его слова.

— Разумное требование, — кивнул Форбс. — У нас есть архив вашего отца. Письма, которые он собирался отправить, свидетельские показания. Все это будет передано соответствующим органам после того, как мы договоримся.

— И еще одно условие, — я вернулся к креслу, чувствуя, как формируется план. — Полная независимость в управлении моей компанией. Никакого вмешательства в мои текущие проекты. Я лишь не вторгаюсь на ваши территории и помогаю с конкретными задачами по запросу.

Шварц переглянулся с Форбсом, они обменялись едва заметными кивками.

— Приемлемо, — сказал Шварц. — При условии, что вы сохраняете абсолютную конфиденциальность о нашем соглашении.

Я протянул руку:

— В таком случае, у нас временное перемирие, джентльмены.

Рукопожатие Шварца было крепким и холодным. Форбс пожал мою руку с почти отеческой снисходительностью, но в его глазах я видел настороженность.

— Рад, что мы пришли к взаимопониманию, мистер Стерлинг, — произнес Шварц, провожая меня к двери. — Мы свяжемся с вами в ближайшее время насчет облигаций.

На пороге он задержал меня легким прикосновением к плечу и тихо добавил:

— И не забывайте, молодой человек. В нашем бизнесе важно не только знать, с кем дружить, но и понимать, с кем лучше не враждовать.

Выйдя в коридор, я глубоко вдохнул. Тяжесть от только что заключенной сделки давила на плечи. Я заключил пакт с силой, убившей отца Уильяма Стерлинга. С организацией, возможно, планирующей финансовый апокалипсис.

Но что еще важнее, я получил то, что хотел: временную передышку и доступ к важной информации. Пусть Continental Trust думает, что поймал меня на крючок. На самом деле, именно сейчас я мог начать распутывать их сеть.

В вестибюле О’Мэлли встретил меня с обычным невозмутимым видом.

— Все в порядке, босс? — спросил он, машинально оглядывая холл на предмет потенциальных угроз.

— Относительно, Патрик, — ответил я, направляясь к выходу. — У нас новые игроки на доске. Очень опасные игроки.

— И что теперь?

— Теперь? — я улыбнулся, надевая шляпу. — Теперь мы строим нашу империю еще быстрее. Время работает против нас.

Лимузин Вандербильта остановился у входа в мой офис ровно в час дня. Секретарша немедленно сообщила мне о прибытии нашего важнейшего клиента, и я вышел встретить его лично.

— Мистер Вандербильт, — я протянул руку, когда он входил в вестибюль. — Рад видеть вас в добром здравии.

Уильям Вандербильт III, представитель третьего поколения династии Вандербильтов, все также сохранял впечатляющую внешность и осанку своих предков. Седеющие виски и отточенные манеры делали его похожим на европейского аристократа, случайно заброшенного в беспокойный Нью-Йорк.

— Стерлинг, — он ответил крепким рукопожатием. — Вы взлетаете вверх, как пробка из бутылки шампанского. Весь Уолл-стрит начинает беспокоиться.

Я изобразил удивление настолько естественно, насколько мог:

— Вы осведомлены о моем скромном возвышении?

Вандербильт усмехнулся:

— В финансовых кругах мало что остается секретом.

Он кивнул своему помощнику, который следовал за ним с кожаным портфелем:

— Давайте обсудим дела в более приватной обстановке.

Я провел Вандербильта в свой новый кабинет, просторное помещение с панорамными окнами, выходящими на Уолл-стрит. Тяжелая мебель красного дерева и бронзовые светильники создавали атмосферу солидности и традиции, именно то, что ценили такие клиенты, как Вандербильт.

— Ваш офис производит впечатление, — заметил он, опускаясь в кресло для посетителей. — Харрисон всегда умел создать правильную обстановку.

— С добавлением современных деталей, — я указал на скрытые электрические розетки и новую телефонную систему.

— Как и ваш подход к бизнесу, — кивнул Вандербильт. — Традиции, укрепленные инновациями. Именно поэтому я здесь.

Его помощник открыл портфель и выложил на стол папки с документами.

— Я намерен увеличить свои инвестиции в ваш фонд, — Вандербильт перешел к делу без лишних предисловий. — До тридцати миллионов.

Я скрыл удивление. Это была огромная сумма, почти вдвое больше его текущих вложений.

— Чем вызвано такое решение? — спросил я, открывая первую папку.

— Ваши результаты говорят сами за себя, — Вандербильт пожал плечами. — В то время как большинство фондов показывают десять-двенадцать процентов годовых, ваш портфель приносит пятнадцать. И, что более важно, структура ваших инвестиций кажется мне гораздо рассудительней.

— Вы имеете в виду нашу консервативную позицию по акциям радио и авиации? — я поднял бровь. — Многие инвесторы считают нас слишком осторожными.

— Именно это меня и привлекает, — Вандербильт понизил голос. — Мы, Вандербильты, пережили достаточно паник, чтобы знать, все имеет свой конец.

Интересно. Вандербильт, похоже, чувствовал приближающийся крах по своим каналам.

— У вас есть конкретные пожелания по структуре портфеля? — спросил я.

— Я предоставляю это вашему усмотрению, — он сделал великодушный жест. — Но я бы хотел обсудить один конкретный проект.

Он кивнул помощнику, и тот выложил на стол большую карту железных дорог восточного побережья с отмеченными красным карандашом секциями.

— Южная железнодорожная ветка, — Вандербильт указал на извилистую линию, соединяющую Ричмонд и Атланту. — Стратегически важное направление, соединяющее промышленный север с сельскохозяйственным югом. Но участок между Роаноком и Шарлоттом устарел и нуждается в полной модернизации.

— Стоимость проекта? — я уже прикидывал возможные схемы финансирования.

— Двенадцать миллионов для первого этапа, — ответил Вандербильт. — Большая часть суммы уже обеспечена через облигационный заем, но нам нужны еще три миллиона акционерного капитала.

— Вы хотите, чтобы я помог привлечь инвесторов? — уточнил я.

— Я хочу, чтобы вы стали одним из инвесторов, — поправил меня Вандербильт. — Через ваш фонд. Инвестиция в железные дороги — это долгосрочная и стабильная стратегия, особенно с учетом грядущих колебаний рынка.

Он смотрел на меня испытующе, словно проверяя, понимаю ли я подтекст.

— Три миллиона существенная сумма, — заметил я. — Но предложение интересное. Особенно учитывая возможность диверсификации в сторону физических активов.

— Именно, — Вандербильт удовлетворенно кивнул. — В неспокойные времена реальные активы, рельсы, вагоны, депо, сохраняют ценность лучше, чем бумажное богатство.

Мы еще полчаса обсуждали детали проекта, и я был впечатлен его продуманностью. Железнодорожная ветка действительно имела стратегическое значение, а модернизация делала ее более эффективной и, следовательно, прибыльной.

— Я подготовлю предложение для нашего инвестиционного комитета, — сказал я, когда обсуждение подошло к концу. — Думаю, у проекта хорошие шансы.

— Превосходно, — Вандербильт поднялся, давая понять, что встреча окончена.

Я поднялся, провожая его к двери. На пороге Вандербильт остановился и понизил голос:

— Будьте осторожны, Стерлинг. Если вы заключили с ними какую-то сделку, помните, что в их понимании условия всегда можно пересмотреть в свою пользу.

Я с удивлением посмотрел на Вандербильта. Он знал больше, чем показывал.

— Спасибо за предупреждение, — искренне поблагодарил я.

— Не за что, — он надел шляпу. — В конце концов, я доверил вам управление значительной частью своего состояния. Было бы неразумно позволить кому-то помешать вашему расцвету.

После ухода Вандербильта я позвонил Бейкеру:

— Чарльз, отмените все встречи после трех. У меня ланч с Фуллертоном.