Конструктор живых систем: С тобой и навсегда!

Глава 14 Обмен подарками

Выйдя из здания отдельного корпуса жандармов, я задумался, куда мне идти: то ли возвращаться обратно в имение графа, то ли поехать к нему в больницу, чтобы проведать, или помочь графине его забрать, хотя вряд ли она нуждается в подобной помощи. Колебался я недолго и отправился обратно в имение, зайдя по пути в небольшой магазин, чтобы купить подарок Женевьеве.

Мне захотелось ей что-то подарить, сначала я собирался купить ей маленький букет, потом передумал: уж цветов у неё дома целые газоны и оранжерея, здесь её ничем не удивишь, да и размахом поразить очень трудно, так что, неактуален этот подарок.

Нужно купить что-то совсем простое и в то же время очень оригинальное, жаль, что мой дар не подразумевал создание материальных предметов. Картины исчезают, щит — сугубо оборонительное мероприятие, а больше ничего другого мой дар сотворить не может.

Что же купить девушке, чтобы она оценила, причём девушке и знатной, и богатой? Очень сложная задача, однако, если долго думать, то всегда можно придумать что-то интересное.

У меня с собой имелись все мои документы, в том числе и наградные на орден Анны четвёртой степени «За храбрость». По пути мне попался ювелирный магазин, на стекле которого висел рекламный проспект, где говорилось, что для кавалеров имеются в продаже наградные знаки империи, но при покупке необходимо обязательно предъявить удостоверяющие награду документы, туда я и зашёл.

— Что желает молодой человек?

— Здравствуйте. Я желаю ювелирную копию знака ордена Анны четвертой степени.

— А, «клюкву»… В каком исполнении?

— В самом дорогом.

— В самом дорогом нет в наличии, только на заказ, придётся подождать три дня. Если же устроит более недорогой вариант, то мы можем это быстро устроить.

— Да, давайте то, что есть, сколько стоит, и не слишком ли получится дешёвое исполнение?

— Нет-нет, дешёвым уж точно не будет, мы боремся за каждого клиента, поэтому нам невыгодно делать дешёвые вещи. Предлагаемый вам вариант усеян мелкими рубинами с покрытием горячей эмалью на красном и белом золоте, такое исполнение имеется, но по размерам он совсем небольшой.

— Меня устраивает данный вариант и хорошо бы вложить его в медальон.

— Медальон серебряный или золотой?

— Из белого золота.

— Сделаем, а насколько вы платежеспособны, сударь?

— В пределах пятисот злотых я готов заплатить, но мне надобно увидеть орден.

— Сию минуту!

Клерк позвал кого-то, крикнув в дверь, что находилась за его спиной, в ответ высунулась голова неизвестного мне юноши и, выслушав, что нужно сделать, сразу же исчезла, явив через несколько минут мне набольшую коробочку.

— Вот, пожалуйте, сам знак ордена, и мне хотелось бы увидеть документы, удостоверяющее право на получение его.

— Да, вот они, — достал я из внутреннего кармана плотную маленькую книжицу красно-синего цвета с золотым тиснением.

Пока я рассматривал действительно совсем небольшой знак ордена, клерк внимательно изучил удостоверение, сверил с моим же паспортом и, окончательно удостоверившись в подлинности, вернул мне обратно оба документа.

— Ну как, устраивает?

— Да, теперь мне нужен медальон, чтобы вложить знак в него, оставив на память.

— Принято, кому адресован подарок?

— Девушке.

— Ясно, сделаем, нужно подождать час, у вас есть время?

— Да, я подожду.

— Прекрасно, а пока вы можете выпить чашечку чая за счёт нашей лавки. Чай китайский, настоящий.

— Что значит настоящий? — опешил я.

— А вы-таки знаете, что весь чай к нам везут из Одессы, и везут, обманывая, смешивая его с опилками чайных кустов? Но в нашем заведении такой номер с кривлянием не пройдёт! У нас настоящий байховый чай из Закавказья, собранный руками юных девственниц из династии Рахат-Лукумов.

Я пожал плечами, ни разу не слышал о династии Рахат-Лукумов, но мне, собственно, и всё равно на эту династию. «И при чём тут девственницы?» — подумал я и пожал плечами.

— Если чай хороший, то не откажусь.

— Сию минуту.

Примерно через час мне вынесли небольшой знак ордена Анны, называемый в просторечье «клюквой», заключённый в овальный медальон, повешенный на тоненькую цепочку из белого золота.

— Ваш заказ, уважаемый, как чай?

— Как будто увидел тех девственниц, что собирали его, и каждая прожила не меньше сорока лет, бережно срывая нежные листочки на крутых склонах седых гор.

Гм, продавец так и не понял, сказал я правду или это имелся в виду сарказм, но сделал вид, что поверил. На самом деле сам чай оказался так себе, но мне хотелось занять себя и вкус чая я на самом деле практически не чувствовал. Просто терпкий знакомый напиток и всё, да мне по большей части всё равно, я и кипяток могу голый пить, особенно в таком состоянии.

В это время мне вынесли медальон, в центре которого поместили знак ордена, всё оказалось сделано очень аккуратно и красиво, так что я на радостях похвалил сразу всё.

— Заказ хороший, чай неплохой, сколько с меня?

— Благодарю! За сам орден двести злотых, плюс скидка в двадцать злотых, как участнику боевых действий и гражданину, медальон стоит сто пятьдесят плюс работа мастера в сто двадцать злотых, итого с вас четыреста пятьдесят злотых.

— Понял, я забираю.

— Очень рады, спасибо! А вот к нему в подарок от нашей фирмы «Далгоёж и сыновья» — чехол для медальона.

— Благодарю! — я забрал чехол с медальоном и вышел из магазина, крепко сжимая его в руке.

Поймав извозчика, я сообщил ему направление к имению генерал-губернатора, чем вызвал любопытный взгляд.

— К генерал-губернатору изволите ехать?

— Тебе-то что, любезный? — я был не настроен на разговор.

— Да мне всё равно, моё дело маленькое, однако я слышал, что его чуть не убили?

— Я тоже слышал, — насторожился я, по-прежнему держа статус хмурого анонима.

— Да уж, а так он вроде как выжил и в больнице лежит, не слышали?

— Не знаю, меня пригласили к одному из гостей графини, чтобы поговорить об инженерной мысли и перспективах развития фал центрического неорганического себявыдвижения.

— Ага, говорить по-научному это хорошо умеешь, уважаю.

— Да, но не особенно, когда не знаешь о чём говорить.

— Так вы же студент, вас учат всему в академиях ваших?

— Да. Потому и пригласили, поговорю и назад поеду, гостить у родственников.

— А, ну тогда, конечно, тогда можно и поговорить.

Я кивнул, но больше своим мыслям, чем извозчику с его неуёмным и несколько настораживающим любопытством.

— А граф-то в больнице? — всё не отставал он.

— Наверное, — пожал я плечами, — я не вдавался в подробности, главное, что спасся, а дальше, что да как, то не моего ума дело.

— Оно и верно, меньше знаешь — больше живёшь.

— Да, я тоже этого мнения.

Извозчик всё порывался спросить ещё что-то, но я скорчил недовольную гримасу, и он отстал, а я запомнил, как его рожу, так и лошадку с повозкой, и номер её, на всякий случай. Подъехав к имению генерал-губернатора, я расплатился с извозчиком, долго споря о стоимости проезда, буквально торгуясь за каждую копейку. Проезд стоил сорок пять копеек, в другое время я бы сунул ему полтинник и забыл о том, но въедливые вопросы извозчика меня изрядно разозлили.

Я долго отсчитывал копейки, вызывая глухое ворчание мужика, демонстрируя свою скупость и нищету, наконец, последняя копейка отыскалась в другом кармане и перекочевала в руки извозчику. Спрыгнув с коляски, я подошёл к ограде и нажал на входной звонок на воротах, терпеливо ожидая, когда ко мне выйдет кто-то из охраны, хотя мог бы зайти и так, но не захотел этого делать на глазах извозчика.

Ждать мне пришлось недолго, вскоре калитку открыли, я вошёл в имение и не успел поприветствовать графинь, как меня вызвали к телефону. Звонил мне, как оказалось, ротмистр Радочкин. Разговор с ним не занял много времени, оставив после себя двойственное впечатление: с одной стороны — меня не забывали, а с другой — меня теперь, получается, по каждому поводу будут рвать на части, не давая задержаться на пару дней рядом с любимой девушкой?

Да, грехи наши тяжкие, получается, что решить вопрос всей моей дальнейшей судьбы откровенно мешают вовсе не враги, а соратники. Однако всем на то в общем-то глубоко и сильно всё равно, у них дела государственной важности, что там мелкие делишки недоучившегося студента⁈ Повесив трубку обратно на рычаг, я поморщился, как от зубной боли. Не люблю отказывать, а здесь по-другому не получается. Закончив разговор, я отправился обратно к графине.

— Как вы съездили, барон?

— Удовлетворительно, уговаривали уехать, как можно быстрее, в Павлоград.

— Понятно, и что же вы?

— Я уведомил, что раньше, чем послезавтра, не смогу. По этому же поводу и звонили.

— Вот как⁈ — графиня села поудобнее и начала рассматривать меня более внимательно, Женевьевы с ней в комнате не оказалось, что в чём-то даже облегчало разговор.

— Вы, барон, я вижу, очень востребованы в столице, или я ошибаюсь?

— Нет, это всё в связи с нападением на вашего мужа, все жаждут подробностей.

— Да, я так и подумала. Вы намерены дождаться выписки моего мужа, чтобы переговорить с ним?

— Да, я очень этого хочу.

— Его выпишут завтра утром, сегодня, когда я приехала к нему, мне не разрешили его забрать во избежание ухудшения здоровья и для исключения повторного нападения, так как не всё пока ещё хорошо с его охраной.

— Я готов завтра утром съездить в больницу вместе с вами и обеспечить его защиту, в меру своих сил.

— Не волнуйтесь, я справлюсь сама, охрана будет не только надёжной, но и многочисленной.

— Но я бы хотел помочь.

— Нет, вы можете подождать здесь, а не пытать своими вопросами графа.

— Я понял, ваша светлость, но я не мог не предложить свою защиту.

— У вас будет возможность, оставаясь в поместье, защитить, если возникнет в том необходимость, мою дочь, а у графа будет охрана, и сопровождать его станут не на одной машине.

— Я понял, прошу извинить меня за навязчивость.

— Что вы, ваше участие, наоборот, мне импонирует, но ваша помощь окажется всё же излишней.

— Как угодно, ваша светлость.

— Да. Женевьева сейчас музицирует, вы можете пройти в комнату, где стоит рояль, и послушать, как она играет.

— Всенепременно, благодарю вас за разрешение!

— Не стоит, Женевьева ждёт вас.

Не сдержавшись, я улыбнулся.

— А вам очень идёт улыбка, барон, отправляйтесь, ведь вам дорого стоило задержаться здесь, я бы на вашем месте не рискнула отказывать жандармам.

— Спасибо, но я уже привык к рискам.

Графиня тяжело вздохнула, а я, воспользовавшись возникшей паузой, вышел. Уже подходя к нужной комнате, я услышал негромкую приятную музыку, издаваемую роялем. Подойдя к двери, я тихонько постучался, и почти сразу же раздался окрик: «Войдите!»

Потянув на себя резную, белую с золотой отделкой створку двери, я очутился в небольшом и довольно уютном помещении, имеющем высокий потолок и большие окна, задрапированные длинными, бархатными шторами бело-золотого цвета. Сам рояль, а также всё убранство комнаты соответствовало этим цветам, ровно, как и платье юной графини.

— Фёдор, где вы ходите? Я уже заждалась!

— Простите, Женевьева, я только что приехал, не успел с вами поговорить, как меня вызвали к телефону, а когда вернулся, то вы уже ушли, а ваша матушка, переговорив со мной, направила меня сюда.

— Да, я вас уже давно жду, хотите послушать, как я играю?

Я чуть не сказал в ответ, что хотел бы скорее увидеть, чем послушать, но вовремя осёкся.

— Да, конечно! Именно за этим я и пришёл.

— Что для вас сыграть?

— Всё, что угодно! Я готов слушать любое произведение, к тому же, я плохо разбираюсь в музыкальном искусстве.

— Да, это упущение, Фёдор, но ничего, надеюсь, что вы наверстаете, в том числе и с моей помощью. Я вам сыграю один этюд, послушайте.

Женевьева обернулась к роялю и стала что-то наигрывать, а я начал слушать, одновременно любуясь девушкой: её тонким, гибким станом, её нежными кистями рук, что мелькали над чёрно-белыми клавишами рояля, тонкой шеей, на которую опускались упрямые завитки локонов её рыжеватых волос. Мне хотелось тихонько подойти сзади и поцеловать её в шею, нежно-нежно, едва касаясь губами, вдохнуть аромат её волос, её кожи и…

— Вам понравилось? — вырвал меня из грёз голос девушки.

— Да, очень.

— Я хорошо играю, но мама лучше.

— У неё опыта больше, — дипломатично прокомментировал я слова Женевьевы.

— Да, и способностей тоже, а я умею совсем другое, да вы и сами знаете, что. Я ваш подарок уже несколько раз переделывала.

— Это браунинг что ли? — внезапно вспомнил я о былом своём подарке.

— Да, именно его.

— Это было необходимо — вооружить вас, поэтому я и пошёл на этот шаг.

— Да, я знаю, и я бы хотела вам сделать ответный подарок.

— Не стоит, Женевьева, вы лучший подарок, что у меня есть, точнее, то, что я сейчас разговариваю с вами и живу в вашем имении, и есть лучший подарок. Я счастлив и хотел бы вам преподнести свой. Вот, возьмите, пожалуйста, этот знак ордена Анны, я стал храбрым, как только увидел вас и поэтому хотел бы, чтобы вы приняли его и, если есть такая возможность, то хранили у себя.

Говоря, я потихоньку вынул из внутреннего кармана приготовленный медальон со знаком ордена и, раскрыв, протянул его девушке.

— Ох, какая красота!

— Рад, что вам понравилось.

Женевьева взяла в ладошки медальон и стала его рассматривать, перебирая в руках, на её губах засияла мечтательная улыбка, отчего моё сердце радостно запело. Она обратила ко мне лицо и потянулась ко мне, я посмотрел в её глаза и стал медленно тонуть в них, меня тянуло к ней с непреодолимой силой, сердце забилось, как птица в клетке, окончательно потеряв голову, я шагнул вперёд, наши руки соприкоснулись, я сжал в своей её нежную ладонь.

Мы потянулись друг к другу, голова закружилась, как в хмелю, я решился и поцеловал Женевьеву, забыв про всё на свете. Поцелуй длился недолго, еле оторвавшись от сладких девичьих губ, я пошатнулся, опьянённый собственными чувствами. Женевьева видимо чувствовала нечто похожее. Заставить оторваться нас друг от друга помог сначала еле слышный, а потом всё более настойчивый стук в дверь.

— Кто там? — крикнула Женевьева, а я сделал поспешный шаг назад, дабы не дискредитировать девушку своего сердца.

— Женевьева! — дверь небыстро распахнулась, явив нам графиню, — ты слишком долго музицируешь, барон, наверное, уже устал слушать твои этюды, и вы можете прогуляться по парку, чтобы отвлечься на звуки природы.

Говоря, графиня окинула нас внимательным взором, и на её губах заиграла насмешливая улыбка.

— Мама, я хотела бы барону подарить оружие, которое хранится у папы в сейфе, ты знаешь, о чём я.

— Да, прямо сейчас?

— После прогулки.

— Хорошо, прогуляйтесь, потом обед, после которого мы пройдём в оружейную.

— Спасибо, мама.

— Не за что, дорогая.

Графиня вышла, и мы вслед за ней, немного смущённые, но зато очень счастливые.

Выйдя из особняка, мы направились в сторону парка и долго прохаживались по нему, держась рядом, пока нас не позвали на обед. Обед прошёл, как обычно, в негромких переговорах и обсуждении последних новостей о здоровье графа, после чего нам разрешили пройти в оружейную. Здесь и ждал меня обещанный подарок.

Возле стены, в самом углу комнаты стоял огромный сейф, где и хранилось личное оружие графов Васильевых. Напротив стояли ещё несколько сейфов, но гораздо меньших размеров, хоть и таких же высоких. Держа в руках связку ключей от сейфа, Женевьева направилась к нему в присутствии матери, что вошла вместе с нами и сейчас с интересом смотрела на свою дочь.

— Женевьева, ты знаешь, в каком именно сейфе лежит твой подарок?

— Да, маман, папа положил его в этот, а от других он мне ключи не оставлял, и даже не разрешал туда лезть.

— Я поняла, что же, тогда открывай.

Женевьева кивнула и стала возиться с ключами, пытаясь открыть сейф, что имел не только замочные скважины, но и кодовый замок. Правда, на него закрывалась только верхняя дверка и, судя по всему, Женевьева не туда сложила свои подарки или подарок, так оно и оказалось.

Повозившись несколько минут, девушка добилась того, что замок щёлкнул, но открыть дверцу она не смогла, так как штурвал немного заклинило и слабые девичьи руки не смогли его провернуть в нужную сторону.

— Разрешите, ваша светлость!

— Я же говорила тебе, Фёдор, не называй меня по титулу.

— Да, извини, Женевьева, я просто волнуюсь.

— Ты волнуешься? — с улыбкой обернулась ко мне девушка, — не волнуйся, лучше помоги мне открыть сейф.

— Конечно! — я шагнул вперёд и двумя рывками растопорил штурвал механического замка сейфа. Дверь скрипнула и раскрылась, за ней показалось глубокое нутро, в котором в один ряд стояли, поблёскивая в свете электрического света, воронёные стволы охотничьих ружей.

Их стояло не то пять, не то шесть штук, я особо не присматривался, за ними, на специальных полочках располагались коробки с патронами и прочими оружейными принадлежностями вроде шомполов и металлических маслёнок. Внизу находился ещё один непонятный отсек, также закрытый дверцей с обращённой вверх замочной скважиной. Я отступил немного назад, дав возможность Женевьеве отыскать то, что она хочет.

Девушка внимательно рассмотрела ряд ружей и принялась тараторить, рассказывая о каждом стволе, оказывается, она знала всю предысторию каждого ружья: когда куплен, кем и когда подарен, сколько раз его брал на охоту папенька, а сколько старший брат, сколько раз она сама участвовала в охоте, ну и так далее.

Она могла бы долго рассказывать о ружьях, но графиня, что присела в сторонке и не отрывала взгляда от нас, прервала её.

— Женя, ты уже утомила барона, нельзя ли побыстрее рассказать и уже приступить к тому, ради чего ты пришла сюда?

— Да, маман, сейчас, только открою нижний ящичек.

Женевьева выбрала тонкий небольшой ключик на связке и, приложив его к отверстию замочной скважины, несколько раз провернула, отчего замок щёлкнул, и дверца открылась. Я с любопытством уставился на Женевьеву, наверное, первый раз я внимательно рассматривал не её фигуру, а руки, которые вытягивали из ящичка пистолетную кобуру.

Вынув, она положила её на пол, после чего вновь полезла в ящичек и достала небольшие ножны с торчащей из них рукоятью неведомого мне оружия, то ли охотничьего ножа, то ли кинжала. Но и это оказалось ещё не всё, и из недр железного ящичка нежной девичьей рукой оказался извлечён ещё один предмет, который я не узнал, так как он находился в небольшом прямоугольном футляре.

На этом оказалось всё, и Женевьева, закрыв ящичек, прикрыла створку сейфа и, немного заколебавшись, вновь попросила меня о помощи.

— Фёдор, закройте, пожалуйста!

Я с готовностью закрутил штурвал, плотно и надёжно застопорив дверку. После чего Женевьева прокрутила несколько раз ключ в замочной скважине, добившись того, что сейф надёжно закрылся.

— Это опасные подарки, барон, насколько я поняла, и вам стоит их внимательно осмотреть, — сказала мать Женевьевы.

— Безусловно, ваша светлость, я это понимаю.

В этой комнате не имелось окна, зато стоял небольшой, но очень массивный стол, сделанный из морёного дуба, способный выдержать на себе даже станковый пулемёт в самой полной комплектации. На него и перенесла все три вещи Женевьева.

— Эти подарки готовила вам Женевьева, я ей лишь только содействовала, но вы в очередной раз нам помогли, поэтому даже они не способны выразить всю нашу благодарность по отношению к вам.

— Прошу вас, ваша светлость, не смущать меня, я это делал не ради подарков, а по велению долга и сердца!

— Мы знаем о том, тем более окажется наша щедрость по отношению к вам, не считая той суммы, что решил вам выделить граф за спасение нашей дочери, но вы спасли и его, так что, это всё ваше. Женевьева использовала свой дар полностью, дабы помочь вашему вооружению в полной мере, и в то же время сделать этот факт, как можно менее заметным. В наше время не стоит ходить открыто с оружием, как не следует находиться и без него, в чём вы сами уже убедились. Боюсь, что через какое-то время вам самому придётся озаботиться спасением и защитой своей жизни, а это совсем непросто. Наш подарок предвосхитит ваши поиски надёжного оружия, что окажется в ваших руках на горе вашим врагам и на счастье тем, кто думает о вас всегда только в положительном ключе.

— Я благодарю вас, ваша светлость, и вашу дочь за эти весьма нужные и роскошные подарки! — произнося эти слова, мой голос дрогнул от переполнявших меня чувств.

Мне редко дарили подарки, а после гибели матушки и вовсе некому стало это делать, из друзей — один Пётр, родственников не осталось, а подруги, да подруги стали не нужны, лишь бы только Женевьева находилась рядом.

— Полно, барон, давайте же приступим к рассмотрению того, что мы вам решили подарить.

— С удовольствием.

Первым делом Женевьева расстегнула кобуру и вынула из неё пистолет, который я ранее не видел. В принципе, он мало отличался от других пистолетов магазинного типа, разве что самим магазином, который в пристегнутом виде добавлял ему размеров, а в остальном смахивал на обыкновенный браунинг, только изящный и сделанный из более качественной стали и дорогих материалов, произведенный явно на заказ.

— Я заказала его местному оружейнику, барон, — сказала графиня, — после того, как вы подарили моей дочери браунинг, и просила подобрать что-то очень достойное и точное. Оружейник выполнил мою просьбу и создал на основе обычного пистолета, выпущенного в Трансильвании, более совершенную модель, применив свой дар. Пистолет очень точный и имеет магазин не только стандартной, на шесть патронов, но и увеличенной ёмкости, на десять и даже тринадцать, но такой носить под одеждой окажется уже затруднительно, только в специальной кобуре. Посмотрите.

Я взял в руки изящный пистолет и стал рассматривать его. Пистолет оказался необычной конструкции, его ствол находился под возвратно-спусковой пружиной, что являлось нетипичным инженерным решением, но в принципе, пистолет не портило. К пистолету прилагалось три магазина: на шесть, десять и тринадцать патронов.

Сам пистолет имел перламутровые накладки на рукояти, покрытой, кроме этого, серебряной насечкой, что смотрелось особенно красиво, остальные части блестели хромом и чернением, что придавало этому оружию просто непередаваемый колорит и грозную красоту.

Патронов к нему не оказалось, магазины все лежали пустые. Графиня, увидев, что я ищу патроны, сказала.

— Мы не стали покупать стандартные патроны, а заказали для вас пять десятков специальных, самых разных, из тех, что рекомендовал оружейник, они пока будут находиться в сейфе, я не люблю, когда готовое стрелять оружие лежит свободно в комнатах, поэтому они лежат в другом сейфе, и вы сможете их забрать перед отъездом. Обычные патроны вы, если захотите, сможете купить в любом оружейном магазине или заказать согласно каталогу, все необходимые документы нам оставил оружейник, вот они, можете ознакомиться.

Я с интересом взглянул на небольшую, напечатанную типографским способом книжечку и отставил её в сторону. Потом почитаю.

— Да, я обязательно куплю обычных патронов, чтобы пристрелять оружие в тире, и вообще привыкнуть, ведь каждый пистолет индивидуален и неповторим, хоть и создан не для того, чтобы радовать своего владельца, а для того, чтобы защищать от врагов.

— Согласна, но как есть.

Я примерил пистолет в руке, он оказался удивительно удобен и очень лёгок, что, несомненно, являлось заслугой Женевьевы, ведь только она могла изменить любой материал, уменьшив его вес и усилив прочность. Я глянул на неё, и она заулыбалась, поняв, что я догадался, почему пистолет такой лёгкий.

— Да, это заслуга Женевьевы, — подтвердила графиня, — а теперь покажи, Женя, другой свой подарок.

Девушка коснулась лежащих на столе ножен и, отстегнув предохранительный ремешок, одним движением вынула из их недр тонкий плоский стилет, лезвие которого казалось чернее ночи. Выглядел он опасно, не хуже жала змеи, в иносказательном, конечно же, смысле.

— Это не просто стилет, его лезвие режет даже проволоку и легко перерезает всё, что попроще, а ещё его можно метать, и он всегда попадает в цель, с какого неловкого положения не был брошен, — сказала девушка. — Он у нас в семье уже давно, папенька как-то купил по случаю в Европе у одного сицилийца, в него встроен балансир, что всегда разворачивает лезвие в цель, практически из любого положения. Лезвие не ломается, а только гнётся, и то, совсем чуть-чуть, дорогой клинок, но он того стоит.

— Спасибо, это очень значимый подарок для меня, Женевьева.

— Ты этого достоин! — вырвалось у девушки, и она тут же метнула смущённый взгляд на мать, та в это время отвернулась и сделала вид, что не услышала ответа дочери.

Я также смутился и не стал больше благодарить, а лишь держал в руках стилет и внимательно рассматривал его. Действительно, кончик лезвия походил больше на жало, а если его ещё смазать ядом, то его удар практически на сто процентов окажется смертельным, учитывая, что он всегда летит в цель. Страшное в своей убийственности оружие, и мне пригодится по нынешнему времени, но, возможно, это я себе придумываю. Насладившись видом стильного кинжала, я вложил его в ножны и положил обратно на стол, рядом с кобурой уже осмотренного пистолета.

— А теперь, дочь моя, покажи тот подарок, что покупала именно ты.

Женевьева кивнула, коснулась странного продолговатого футляра, сняла какую-то хитрую защёлку и раскрыла его. Я даже задержал дыхание, ожидая увидеть что-то совсем необычное, и не ошибся. Футляр раскрылся, явив нечто похожее на форменный ремень с вытянутой продолговатой пряжкой медного цвета, покрытой замысловатым узором. Видом и общим обликом он таковым и являлся, но, как оказалось, это не было его основной функцией.

— Я хотела подарить тебе что-то совсем необычное и в тоже время очень нужное, это тоже оружие, но последнего удара, когда ничего не остается для своей защиты или нападения, и приходится идти на крайние меры. Он похож на ремень, это почти так, но из него легко сделать пращу, а сама пряжка имеет встроенные в неё капсулы с ядовитой жидкостью или кислотой, при нажатии на которые выплёскивается содержимое прямо в лицо противнику. Им можно также драться, используя пряжку, как кастет или ударную гирьку, ну, это мне продавец так говорил, — пояснила Женевьева. — А ещё он может защитить своего владельца, если нажать на вот эту выемку, но это если без капсул только.

Женевьева нажала на небольшое утолщение снизу пряжки, и она почти мгновенно выстрелила из себя тонкие стальные пластины, закрыв таким образом центр живота.

— К сожалению, только живот и может защитить, или другую часть тела, возле которой будет находиться сама пряжка, на большое она не способна.

— И этого более, чем достаточно, — сказал я, беря в руки ремень.

Пряжка оказалась лёгкой, не иначе, здесь также потрудилась Женевьева, хотя лёгкая пряжка — это скорее минус для оружия, чем плюс, но вряд ли я стану использовать её в драке в качестве ударного оружия, скорее, она окажется нужной для защиты, в том числе и с помощью яда. Удивляться мне не стоит, всё может случиться, а уж последние приключения являлись тому только прямым подтверждением.

— Спасибо за подарок, я теперь вооружён и очень опасен.

— Пользуйтесь для защиты, — кивнула графиня, — Женевьева очень старалась, выбирая подарок и готовя для вас остальные.

— Да, я это очень ценю, возможно, один из них когда-нибудь спасёт мою жизнь.

— Всё возможно, — тяжело вздохнула графиня. — Вы можете забрать подарки и отнести пока в свою комнату, там, в серванте, есть закрывающийся на ключ нижний ящик, в него всё это и положите, пока вы гостите у нас.

— Да, конечно, — я сграбастал все три предмета и пошёл следом за графиней, направляясь в комнату, чтобы сгрузить в ней полученное богатство.