Конструктор живых систем: С тобой и навсегда!

Глава 18 Развязка

Сикс ожидал различных вариантов развития событий, кроме тех, где весь его план грозил рухнуть раз и навсегда, и не просто рухнуть, а и похоронить его под собою. И ведь никто не мог подумать, что какой-то, никому не известный студент сможет вывести из строя своими действиями половину его команды.

А судя по ожесточённой стрельбе, так и оно и происходило. А может, он ошибается, и вмешался ещё кто-то? Некая сила, что следила за ними? Но тогда, кто это? Хотя такое невозможно, и он просто мусолит свои самые невероятные предположения. Скорее, причина банальна, студент оказался не так прост, как о нём подумали, и вероятно обладал каким-то боевым опытом или навыками, а может даже использовался в качестве нештатной охраны дочери графа, и это очень хорошее прикрытие.

Молодой юноша, дворянин, влюблённый в дочь графа, приехал погостить на несколько дней, как раз перед самым покушением. Да, на этот раз их переиграли, но не критично, всё равно один в поле не воин, и русские не зря любят эту пословицу. У них много в ходу самых разных пословиц, но это не важно, сейчас он отправит на помощь ещё пятерых человек, и пусть они принесут голову этого героя.

Его люди, получив приказ, ушли, и теперь со стороны спальни юной графини стала слышна ожесточённая перестрелка, что на время отвлекла его от борьбы с графом. Сикс замер, прислушиваясь к звукам перестрелки. Расстрелянная дверь в спальню графа держалась на честном слове, стыдливо скрывая за собой уже почти поверженную жертву, но граф подождёт, его судьба уже решена, гораздо важнее узнать, что происходит рядом со спальней дочери графа.

Сикс медлил, ожидая развязки, перестрелка длилась недолго, минуту, может, две, и резко стихла. Он ещё немного выждал и, услышав одиночный контрольный выстрел, с удовлетворением кивнул: кем бы ни оказался негаданный защитник дочери графа, и как бы ни был силён и подготовлен, но его постигла та же участь, что ждёт всё семейство графа, анархисты всегда добивались своих целей! А теперь стоит приступить к графу и его дражайшей супруге.

— Граф, сдавайтесь, ваша жизнь всё равно в наших руках. Умрите спокойно и с честью, и тогда я обещаю, что над вашей дочерью станут издеваться не на ваших глазах, а в соседней комнате. Вы, конечно, будете слышать её крики, но зато не увидите перед смертью её мучения. Говорят, что женщины любят ушами, а мужчины глазами, так что, я лишу вас такой возможности, и будьте же джентльменом, не травмируйте графиню, пусть тоже умрёт быстро и легко, а не под телами негаданных любовников! Графиня же с вами, Ваша светлость?

Сикс обдуманно издевался. Ему, потомку несчастных средиземноморских метисов никогда не светило стать ни аристократом, ни дворянином. Да, он мог получить титул барона, и обязательно его получит, но это будет личный титул, а не наследственный, и только по этой причине у него имелась не только ненависть к графу, но и уважение, как у бешеной собаки, которая знала себя другой, но, поражённая вирусом, готова кусать любого, пусть даже и своего хозяина.

Граф ничего не ответил на эти провокационные слова, лишь выстрелил два раза через дверь, давая понять, что он так просто не сдастся, и патроны у него ещё остались. Дверь от удара пуль содрогнулась и стала медленно распахиваться, но, немного приоткрыв обе створки, остановилась. Всё же, пули от малокалиберного револьвера не столь мощные, как от того же «нагана», да и цель распахнуть двери граф себе не ставил.

Сикс издал довольный смешок, обе пули не причинили никакого вреда бандитам, пробив дверь, они застряли в противоположной стене, и в это время с улицы грянул гулкий взрыв. Уж насколько Сикс казался закалённым, а здесь не смог сдержаться и вздрогнул от неожиданного грохота. Один из его людей метнулся к окну и выглянул в него.

— Гранату кинул кто-то, кажется, по Грюду, — проинформировал он Сикса.

— Со стороны улицы никого?

— Нет, пока всё чисто.

— Ясно, пора кончать графа и уходить, и где его дочь?

— Никто не вернулся, мастер.

— Сам вижу, а уже должны бы.

— Может, это они гранату кинули?

— Может, — поморщился Сикс и скомандовал, — на штурм. Прикрывайте.

Сикс обладал даром весьма специфического свойства: он умел забалтывать людей, в основном, женщин, и желательно в постели, выведывая из них разные данные и сведения. Проведение диверсий — не его профиль, хотя и это он умел. Но агентов не хватало, а после того, как погиб Кринж и ещё несколько людей, выявленных в результате его провала, Кельтеберийской разведке приходилось привлекать к силовым акциям уже всех, кто имелся в наличии, идя на обоснованный риск, ведь операция готовилась заранее, разрабатываясь вначале как запасной вариант.

И вот произошел один провал покушения, причём совершенно на ровном месте, и сейчас намечается следующий. Но нет, этого он не допустит, иначе ему не жить, даже под прикрытием, провал ему не простят. Шеф, уж насколько седой старичок, но дело своё знает, а ещё обладает очень редким даром, так что, если решит убрать нерадивого агента, то сделает это так, что небо содрогнётся.

Поддавшись нахлынувшим эмоциям, Сикс скривился, как от зубной боли, и пожалел, что не сможет кинуть бомбу, приказ ему дан ясный — застрелить, поэтому придётся штурмовать.

— Вперёд! — скомандовал он и отступил в сторону.

Двое его людей, один из которых держал в руках железный крюк, подступили к двери и, зацепив её крюком, резко распахнули створки. Ещё двое стояли по обеим сторонам от входа, держа наготове револьверы, да и сам Сикс сжимал в руках оружие, только не револьвер, а маузер. Не смог себе отказать в приятных тактильных ощущениях, что дарил ему мощный пистолет.

Как только двери раскрылись, двое бандитов сразу открыли огонь по спальне, выпустив за несколько секунд по полбарабана из каждого револьвера. В ответ не прозвучало ни единого выстрела, лишь только пороховой дым вползал в комнату, да бились мелкие стёкла, вываливаясь из уже и так растерзанной рамы.

Их глазам открылась следующая картина. Спальня графа по габаритам являлась чуть меньше гостиной, поэтому кровать располагались не на линии дверей, а гораздо правее, и хоть она по размерам и убранству выглядела более, чем внушительно, но всё же легко помещалась в этой большой и светлой комнате.

Напротив двери располагалось высокое окно, обрамлённое тяжёлыми бархатными шторами, вот только сейчас все стекла в нём оказались разбиты, а пол до самой двери усыпан мелкими осколками. Графа в видимом пространстве не оказалось.

— Вперёд! — вновь скомандовал Сикс, и в этот момент перед спальней графа появилось новое действующее лицо, что нарушило все планы Сикса. Им оказался тот самый студент, очень решительно настроенный и, мягко говоря, недобрый.

Уже глубокой ночью граф Васильев забылся тревожным сном, но перед этим посетил оружейную комнату, где в задумчивости перебрал находящееся в ней оружие. Охотничьи ружья он сразу отложил в сторону, вернее, даже не прикасался к ним. Они ему не помогут и окажутся только помехой, ведь это не он станет охотиться, а другие на него. А значит, возможно применить только короткоствольное оружие, которого у графа имелось совсем немного.

Один пистолет, подготовленный Женевьевой, они уже подарили барону Дегтярёву, оставался только дамский револьвер, который он решил захватить для супруги, и массивный, старый револьвер, которым пользовался он, когда служил в армии. Револьвер производства САСШ фирмы «Смит и сыновья» был большим и надёжным, и имел барабан также на шесть патронов, что и новые модели, только калибр намного более мощный — девять миллиметров. Эх, молодость, молодость…

Забрав оба револьвера и коробки с патронами, граф аккуратно закрыл за собой оружейную комнату и вернулся в спальню.

— Дорогой, зачем нам револьверы в постели?

— Надо готовиться к худшему, Наталья, я что-то стал переживать после этого нападения, лучше уж иметь всегда оружие под рукой, чем его не иметь вообще.

— Но мы дома, в своём особняке, к тому же, под охраной?

— Да, но бережёного Бог бережёт! А на охрану надейся, а про самооборону не забывай, — скаламбурил в ответ граф, — я и тебе взял дамский, пусть лежит на твоей прикроватной тумбочке, а свой я положу возле себя.

— Ты аккуратнее, а то я думала, что буду спать с мужем, а приходится с револьвером.

— Не волнуйся, дорогая, спать ты будешь именно со мною, а не с револьвером, и на ночь я закрою дверь в нашу спальню.

— Но у нас же нет на ней засова?

— Зато есть замок, на него и закрою.

— Ты стал очень нервным, дорогой.

— Приходится, Наталья, и ты знаешь почему.

Супруга вздохнула и не стала продолжать разговор на эту тему, а начала укладываться спать. А ночью их разбудила чья-то попытка по-тихому вскрыть дверь.

— Кто это? — проснулась более чуткая на сон графиня.

— Не знаю, — шёпотом ответил ей граф, но боюсь, это по нашу душу, — и он полез под подушку за револьвером.

— Возьми мой сначала, я не смогу стрелять.

— Давай. Одевайся, только быстро и тихо, и прячься в шкаф.

— Мы как будто играем в любовников.

— Наталья, всё слишком серьёзно. Быстрее! — и словно в подтверждение его слов, в дверь стали откровенно ломиться, поняв, что тихо вскрыть дверь уже не удастся.

— Кто там? — крикнул граф, но ему никто не ответил, только стали грубо вскрывать дверь.

— Попробуйте, судари, любому, кто покусится на меня, я прострелю его глупую башку.

И эти слова проигнорировали, и тогда граф поднял дамский револьвер и, встав немного сбоку от двери, нажал два раза на спусковой крючок. А дальше начался ад ответной стрельбы, стреляло сразу несколько человек, отчего дверь буквально изрешетили, а незнакомый ему человек всё требовал сдаться и готовиться к смерти, упоминая его дочь в столь вульгарно-издевательском стиле, что граф понял: с такими людьми надо сражаться до конца, и поэтому не собирался сдаваться.

Шквальный огонь из револьверов принёс свои кровавые плоды: одна из пуль рикошетом попала графу в бок, ранив его в очередной раз, благо рана оказалась неглубокой из-за того, что пуля попала в него уже на излёте.

Кривясь от боли, граф выковырял из раны пулю, чуть ли не теряя сознание и стараясь не выдать свою боль, но всё же не смог сдержать болезненный стон, который услышала графиня. Она попыталась выбраться из шкафа, но он заставил её спрятаться обратно.

Уже в конце всей этой драмы он передал ей револьвер со словами.

— Наташа, я сделал всё, что мог, а ты, как жена офицера, знаешь, что с ним делать. Убей хотя бы одного, а потом лучше застрелись. А я приму последний бой у тебя под ногами, дорогая, как и положено дворянину и офицеру, с оружием в руках и лицом к врагу.

Сказав эти слова, граф сел в мягкое кожаное кресло, что стояло возле их кровати и напротив шкафа, выставил длинный ствол револьвера в сторону двери и стал терпеливо ждать конца. Графиня лишь успела задать ему последний вопрос.

— А что будет с Женевьевой? Они ведь с ней могут сделать, всё, что захотят⁈

Граф помедлил, прислушиваясь к себе, потом ответил.

— Дорогая, ты же умеешь чувствовать? Мне кажется, с ней будет всё хорошо, ты же слышала выстрелы в том крыле особняка, где находится её спальня?

— Да, это могла быть охрана.

— Не думаю, я верю в этого юношу, у него слишком сильная мотивация, которая не даст погибнуть ни ему, ни его любви.

— А нас, нас он спасёт?

— Нас он может и не успеть спасти, а вот её он спасёт точно. Я правильно сделал, что разрешил ему жениться на Женевьеве, она не пропадёт за ним, даже если наша империя погибнет. Такие люди выживут где угодно и всегда пойдут вперёд, не страшась ничего.

— Жаль, что мы этого никогда не узнаем.

— Светает, дорогая, светает. Прячься! — и граф вновь стал смотреть на дверь, контролируя последующие события, проигнорировав последние слова супруги.

Внезапно где-то далеко послышалась ожесточённая стрельба, которая быстро стихла, затем повисла пауза, взрыв бомбы, вновь пауза и, распахнув двери, в комнату вломились бандиты.

Граф давно уже держал револьвер не на весу, а возле пояса, устав держать такую тяжесть, поэтому выстрелил первый раз от живота. Он успел сделать три подряд выстрела, когда получил ответный, который сбросил его на пол. Он уже не слышал, как гремели другие выстрелы, как бежали выжившие, он просто потерял сознание, быстро и надолго.

Когда я добрался, наконец, до спальни графа, то мне открылась следующая картина. Перед спальней стояли, заняв разные позиции, пять человек. Двое штурмовали саму спальню, один всеми командовал и стоял поодаль, и двое перекрывали входы. Последние метры я уже бежал, слыша ожесточённую пальбу и особо не опасаясь, что в этом грохоте кто-то услышит мои шаги. За несколько секунд до своего появления я поднял щит, чтобы защититься от пуль, чем не оставил врагам ни одного шанса.

Меня заметили, но слишком поздно, почти не целясь, я нажал на спусковой крючок и всадил две пули в первого, затем переместил пистолет в сторону главаря, но тот успел среагировать и бросился на пол, начав стрелять в меня из маузера.

Пули, влетев в щит, стали вязнуть в нём, ослабляя защиту, тут же к стрельбе подключился анархист, что стоял напротив, охраняя второй выход, я сместился вправо и начал стрелять сначала в него, затратив три патрона, затем сразу же переместил пистолет в сторону главаря, лежащего на полу с маузером.

Он видимо надеялся на то, что у меня закончатся патроны, но напрасно, полный магазин как раз позволял мне настреляться вволю. Выстрел, выстрел, выстрел, наша дуэль длилась мгновения, в ходе которых главарь катался по полу, как балласт на борту корабля во время шторма.

Поймал я его в точный прицел двумя выстрелами, сначала ранив в ногу, а потом, когда он закрутился от боли, в грудь. Не тратя больше на него время, я ринулся в сторону открытой спальни.

Патроны маузера, как и сам пистолет главаря, оказались очень мощные, сил на поддержание защиты я истратил много, и сейчас всё решала быстрота: или я, или они. Заскочив в спальню, я увидел распластанного на полу анархиста в луже крови, и заметил лежавшего в кресле старого графа, за которым стоял другой анархист и целился в меня в упор.

Мы выстрелили одновременно, вернее, у бандита получилось выстрелить немного раньше меня, и на этот раз я чуть не пропустил удар, так как пистолет, из которого стрелял этот анархист, оказался неизвестной мне модификации и явно лучше моего.

Щит выдержал удар двух выстрелов и схлопнулся, благо мои пули тоже попали в цель и, откинув на шкаф уже безвольное человеческое тело, завершили его земной путь таким нетривиальным способом. Однако анархист был ещё жив, а у меня оставались патроны, и я не собирался их жалеть. Два выстрела, одному и второму, и можно перезаряжать пистолет.

Я перезарядил пистолет, сунув его за пояс, и достал из кобуры револьвер. Глянул на графа, но не стал его трогать. Пока я не разберусь с врагами, которые здесь ещё находятся, бессмысленно помогать ему. Щит схлопнулся на время, оставив меня без прикрытия, и пока не восстановится энергия дара, я так же уязвим, как и все остальные смертные. Интересно, где же графиня, не иначе под кроватью или в шкафу, что застопорил своим телом убитый анархист.

Осторожно выглянув за дверь, я убедился, что лежащие там анархисты мертвы, кроме главаря, но тому явно не хотелось ничего, кроме как убрать свою боль. Я подошёл к нему и понял, что допрашивать его бесполезно, и ткнул стволом револьвера ему в рану. Тот вскрикнул и потерял сознание, оно и к лучшему, никого жалеть я не собирался.

Все эти события сильно ожесточили меня, к тому же, ждать в любой момент удара в спину — так себе удовольствие, мне это не нравится. Оглянувшись вокруг, я убрал револьвер и стал наскоро снаряжать пустой магазин к пистолету, роясь в карманах и оглядывая комнату. Больше всего меня заботило то, что я не знал, сколько человек напало на особняк.

Вместе с лежащими здесь, я убил около пятнадцати человек. Думаю, что далеко не всех, а значит, придётся устраивать охоту на волков, но Женевьева и граф с графиней… Их надо защитить в первую очередь, но как мне разорваться⁈ Вспомнив о них и о том, что мне надо срочно чего-нибудь съесть, я вошёл обратно в растерзанную пистолетными выстрелами спальню, прихватив с собой маузер главаря.

Комната сейчас предоставляла страшную картину: вся залитая кровью, как графа, так и двух убитых анархистов, с множественными пулевыми отметинами на стенах и окнах, с разбитой пулями мебелью. Наклонившись над графом, я взял его на руки и, с трудом подняв, уложил на постель, расстегнув на нём одежду, чтобы обозреть раны.

Осмотр показал, что графу достались две пули. Одна рана оказалась лёгкая и уже почти не кровоточила, а вот вторая пробила грудь и, если не оказать экстренную медицинскую помощь, то дела будут плохи, к тому же, граф ещё не успел оправиться от прошлых ранений. Вот же, суки! На всё готовы идти, лишь бы добить человека.

Графа надо срочно перевязать и вообще заняться его ранами, а мне некогда, ведь опасность ещё не до конца миновала, но здесь должна быть графиня? Где она прячется?

— Графиня, это Дегтярёв, где вы?

Услышав и узнав мой голос, в дверь шкафа изнутри стали стучать, но не смогли открыть, мешала голова убитого. Оставив графа, я шагнул к шкафу и, схватив за ногу труп анархиста, оттащил его от дверцы, освободив её. Шкаф дрогнул и распахнулся, явив бледную и испуганную графиню в самом растерзанном виде, но с решительно поджатыми губами и с дамским, короткоствольным револьвером в руке.

— Барон! Слава Богу! Как я рада видеть вас! — и практически тут же она вспомнила о муже. — Что с графом?

— Ранен, я положил его на постель, займитесь им, ваша светлость, я всё равно тут беспомощен, мне ещё нужно очистить весь особняк от других бандитов и привести Женевьеву. Он без сознания, я думаю, что его можно спасти, хоть раны, которые он получил, достаточно тяжелы.

— Сейчас. А что с Женевьевой, она жива?

— Да, я спас её и сейчас она прячется, пока особняк наводняют анархисты. Особняк не очищен от них, и никто не сможет гарантировать, что нас всё же не убьют.

— Но должна же приехать полиция! Я слышала взрыв, его слышали многие, они должны уже приехать.

— Это я кинул бомбу. Должна, но когда это произойдёт — неизвестно, боюсь, что уже слишком поздно.

— Вы нас спасёте?

— Да, но мне нужно восполнить свои силы, мой дар практически на исходе, уже второй раз за сегодня.

— Я поняла, я займусь оказанием помощи графу, а вы делайте то, что должны делать, и подождите, еда есть в комнате, что находится дальше по коридору. Дверь чёрная, с белым узором, она расположена слева, совсем недалеко. Там вы сможете быстро утолить голод перед тем, как добить остатки бандитов.

— Спасибо, я обязательно воспользуюсь вашим советом.

— Действуйте, барон, и знайте, с этого момента наша дочь будет принадлежать вам, чтобы не случилось.

— Благодарю Вас! — кивнул я и вышел из комнаты, непрерывно оглядываясь вокруг. Главарь анархистов по-прежнему лежал без сознания, хотя и мог скоро очнуться. Что с ним делать дальше, я не знал, допрашивать долго и муторно, да и не умею я. Поэтому я просто подошёл к нему, глянул и вновь ткнул стволом револьвера ему в рану, тот вздрогнул и обмяк, значит, пришёл в чувство и притворялся. Обыскав его, я разжился какими-то значками и переложил их себе в карман, потом разберусь, что за знаки. Маузер его я не взял, а оставил на постели рядом с графом. Тяжёлый пистолет, а у меня и своего оружия хватает.

За те несколько минут, что я провёл внутри спальни, ничего существенно не изменилось, и я быстро пошёл в сторону комнаты, где предполагалась еда, надеясь, что никого на своём пути не встречу.

Нужная мне комната оказался метрах в десяти, узнав её по описанию, я толкнул дверь и оказался в небольшом приятном помещении, я бы назвал его буфетной. Здесь стояли бутылки с разными напитками, как алкогольными, так и безалкогольными, и размещалась различная еда, типа сыра и всяких закусок, что могли не портиться целыми сутками, а также различные кексы и сухое печенье.

Здесь же стоял полный кипячёной воды самовар. Схватив, что попалось под руку, я быстро стал жевать и запивать, и почти сразу же выскочил из комнаты, держа в одной руке взведённый пистолет, а в другой раскрытую плитку шоколада.

Пройдя анфиладу нескольких комнат, я вышел в длинный коридор, что вёл к парадной лестнице, и здесь встретил очередного противника. Мой щит ещё не успел восстановиться, поэтому я осторожничал и не лез, что называется, на рожон. Прицелившись навскидку, я выстрелил и промахнулся, пуля улетела в сторону, в ответ в меня тоже стали стрелять.

Перестрелка длилась недолго, и мой противник решил ретироваться, ища помощи. А я настороженно огляделся, высматривая других врагов. В коридоре находились огромные окна, в которые я мог рассмотреть большую часть двора, и я понял, что мне одному весь особняк не обыскать.

Судя по ощущениям, сейчас где-то около пяти утра, скоро начнёт светать, а через полчаса начнёт приезжать прислуга, да и полиция уже должна прибыть. Грохот выстрелов из особняка перебудил уже всю округу, хотя прошло, наверное, минут пятнадцать всего лишь, но всё же.

— Может, они все сбегут? — невольно сказал я вслух и, не торопясь, пошёл дальше, выйдя к парадной лестнице, и тут за меня взялись всерьёз.