Тайновидец. Том 8: Старый пройдоха

Глава 13

Тайная служба! — недовольно повторил Зотов. — Мы хотим задать вам несколько вопросов.

Не спрашивая разрешения, он потянулся к кожаному бубну, который лежал рядом с Кораблевым.

Я разглядел на туго натянутой коже любопытное изображение. Две волнистые линии делили бубен на три части. В верхней части были схематично нарисованы облака. В средней — деревья, похожие на ёлки. Они выглядели так, словно их рисовал ребёнок. В нижней части бубна были изображены падающие, бестолково машущие руками человечки.

Я читал об этом у Фогеля. Шаманы, по их представлениям, существовали сразу в трёх мирах. Верхний мир считался миром духов, средний — миром людей. Но был ещё нижний мир, подземный. В нём обитали призраки и некоторые особенно злобные духи.

При упоминании Тайной службы спокойное лицо Кораблева даже не дрогнуло. Он смотрел не на Зотова, а на бубен в его руках.

— Положите бубен, Никита Михайлович, — негромко подсказал я. — Это магическая вещь.

— Я чувствую, — проворчал Зотов, но бубен всё-таки положил.

Не вставая с кровати, Кораблев наклонился и вытащил чемодан. Открыл его, достал оттуда какие-то бумаги и протянул их Зотову.

— Указом его величества мне возвращено полноценное имперское гражданство и разрешено пребывание в Столице, — спокойно сказал он. — Извольте убедиться.

— Знаю, — проворчал Зотов. — Я сам составлял эти бумаги.

Но всё-таки развернул документы и пробежал по ним глазами.

— Я больше не ссыльный, — подчеркнул Кораблев. — По какому праву вы врываетесь в мой номер и требуете, чтобы я отвечал на какие-то вопросы?

— У Тайной службы неограниченные полномочия, — холодно ответил Зотов. — Произошло преступление, и я подозреваю, что вы в нём замешаны. Извольте отвечать.

— А эти господа тоже из Тайной службы?

Кораблев посмотрел на меня и Юрия Горчакова.

— И они тоже имеют право задавать мне вопросы?

Он говорил спокойно и веско. В его голосе я не услышал возмущения, но и уступать Кораблев не собирался.

Ничего удивительного — он отбыл срок на каторге, а потом много лет провёл в ссылке. Стал капитаном и имел в своём подчинении экипаж из таких же ссыльных. Разумеется, он умел держать себя в руках и стоять на своём.

— Присаживайтесь, господа, — тем временем пригласил Кораблев.

Я уловил в его голосе скрытую насмешку. В крохотном номере был только один стул. Впрочем, Кораблев даже подвинулся, освобождая край кровати.

Я решил, что пора брать дело в свои руки. Уступил стул Никите Михайловичу, а сам присел рядом с Кораблевым.

— Моё имя Александр Васильевич Воронцов, — улыбнулся я.

В глазах Кораблева вспыхнула искорка интереса.

— Это вы организуете экспедицию к Северным морям? — спросил он. — Хотите найти Место Силы?

— Экспедицию организует мой дед, — объяснил я, — но я активно в этом участвую.

— Что ж, благодарю вас за то, что вытащили меня из Сибири и разрешили вернуться в Столицу, — помедлив, кивнул Кораблев.

— Не стоит благодарности, Фёдор Иванович, — усмехнулся я. — Это исключительно деловой интерес. Но дело в том, что перед самым вашим прилётом в столице произошло неприятное происшествие, и вы так или иначе к нему причастны.

— Вот почему мы явились к вам с вопросами, — понял Кораблев. — Что за происшествие?

Я почувствовал его лёгкое удивление. При этом капитан совершенно не был встревожен.

— На ректора Магической академии, Вениамина Сергеевича Собакина, напали призраки, — объяснил я. — Никакого вреда ректору они не причинили, но напугали изрядно.

— Собакин? — непонимающе нахмурился Кораблев. — Нет, не помню. А при чём здесь я?

— Призраки утверждали, что именно Собакин вас погубил. И хотели, чтобы ректор в этом признался, — терпеливо объяснил я.

— Бред, — решительно ответил Кораблев. — Меня и моих товарищей обвинили в заговоре против Империи. Не скрою, несколько раз мы собирались и обсуждали, какие имперские законы необходимо отменить. Говорили о том, что магам нужно дать больше праха. Тогдашняя система правосудия посчитала это заговором, и нас отправили на каторгу. Но при чём здесь какой-то Собакин?

Кораблев не врал. Он и в самом деле не помнил Собакина.

— Вениамин Сергеевич Собакин, — повторил я. — Вы с ним вместе учились, он вас отлично помнит. Говорит, что вы были приятелями в академии. Но утверждает, что не имел никакого отношения к вашему аресту.

— Погодите, — перебил меня Кораблев. — Теперь я вспомнил. Веня Собакин? Ну, конечно. Столько лет прошло. Моя жизнь с тех пор сильно изменилась. Да, мы с ним были приятелями в юности. Два или три раза он приходил со мной на наше собрание, но не разделял наших взглядов. Для этого Веня был слишком осторожен. Я и не настаивал. А потом случилось это происшествие.

— Какое происшествие? — заинтересовался я.

Зотов придвинулся ближе к нам, проскрежетав ножками стула по деревянному полу.

— Эта информация есть в деле, — сухо сказал он. — Во время выезда его величества под колёса императорского мобиля бросили мёртвое окровавленное тело. Да ещё и кричали: «Долой тиранию! Да здравствует свобода!»

— Вы совершили убийство? — изумился я.

— Нет, — с лёгкой улыбкой объяснил Кораблев. — Это была иллюзия, но очень качественно сделанная.

— Настолько качественная, что попадала под определение запрещённой магии, — сухо подтвердил Зотов.

— Мы просто хотели привлечь к себе внимание, — объяснил Кораблев. — Точнее, не к себе, а к нашим требованиям.

— И вам это удалось, — усмехнулся я.

— Полиция тогда сработала безупречно, — отрывисто сказал Зотов. — Все участники заговора были арестованы буквально за сутки, и сразу же признались. Тайной службе и делать ничего не пришлось.

— Так всё и было, — спокойно подтвердил Кораблев. — Но я не понимаю, при чём здесь Веня Собакин?

— Призраки, которые на него напали, утверждали, что именно Собакин погубил вас, — напомнил я. — Мне удалось поговорить с этими призраками. При жизни они служили в полиции. К их могилам на Охтинском кладбище пришёл неизвестный некромант, вызвал призраков и заставил их напасть на Собакина.

— А при чём тут я? — спросил Кораблев. — Меня в то время не было в Столице. Я прилетел только сегодня утром. И никак не мог вызывать призраков на Охтинском кладбище.

— Мы знаем, что во время вашего пребывания на Севере вы прошли обряд инициации и стали шаманом, — улыбнулся я. — Вы же не будете это отрицать?

— Да, я разговариваю с духами, — спокойно кивнул Кораблев.

— Это сильная магия, — кивнул я, — и почти неизученная. Но у меня есть знакомый шаман, и он кое-что мне рассказал. По его словам, вы вполне могли договориться с духом-помощником и отправить его в Столицу, чтобы он вселился в подходящего некроманта. А дальше дело техники. Послушный духу некромант приходит на Охтинское кладбище, вызывает призраков и приказывает им напасть на Собакина.

— Так это и есть ваши вопросы? — понял Кораблев. — Вы хотите узнать, посылал ли я духа в Столицу?

— Да, — улыбнулся я. — Именно об этом мы и хотели вас спросить.

— В таком случае даю вам слово, что я не посылал сюда духа и не приказывал ему вселиться в некроманта, — твёрдо сказал Кораблев. — И до сегодняшнего дня даже не вспоминал о том, что на свете существует Веня Собакин. Но я очень благодарен вам за то, что вы мне о нём напомнили. Непременно приглашу его в какой-нибудь трактир. Приятно будет вспомнить старые студенческие времена.

Зотов нетерпеливо посмотрел на меня.

— Господин Кораблев нас не обманывает, — сказал я. — Похоже, он действительно не посылал призраков к ректору Собакину.

— Я не привык верить подозреваемым на слово, — недовольно ответил Никита Михайлович.

Кораблев добродушно усмехнулся, не глядя на Зотова.

— У вас и в самом деле есть знакомый шаман? — спросил он. — Тогда он наверняка сказал вам, что шаманы не могут лгать. Это смертельно опасно для нас.

— Да, я слышал об этом, — кивнул я. — На это и был расчёт.

— А я всё равно не верю, — заявил Зотов. — Именно поэтому мы захватили с собой менталиста. Вам придётся пройти ментальную проверку, господин Кораблев. Можем сделать это прямо сейчас, или я отвезу вас в управление.

— Значит, выбора у меня нет? — прищурившись, спросил Кораблев.

— А у вас есть причины отказываться от ментальной проверки? — улыбнулся я. Зачем? Я уже уверен, что вы не подсылали призраков в кабинет господина Собакина. Осталось убедить в этом Никиту Михайловича, и он оставит вас в покое.

— Ну, хорошо, — помедлив, ответил Кораблев. — Мне нечего скрывать.

— Подпишитесь здесь, — сказал Зотов, протягивая Кораблеву официальный бланк. — Это согласие на ментальную проверку. Думаю, процедура вам хорошо знакома. Вы не раз проходили проверку во время заключения.

Ничего не ответив Никите Михайловичу, Кораблев подписал бумагу.

— Приступайте, Юрий Николаевич, — кивнул Зотов Горчакову.

Юрий нерешительно снял с шеи серебряный медальон на длинной цепочке и посмотрел на меня. Я ободряюще кивнул ему. Горчаков впервые участвовал в процедуре допроса и не знал, что нужно делать.

— О чём я должен спрашивать господина Кораблева? — спросил он.

— Просто введите его в транс и прикажите отвечать на мои вопросы, — распорядился Зотов.

Преодолев сомнения, Горчаков быстро ввёл Кораблева в транс. Ему понадобилось всего несколько фраз. Усмехнувшись, я понял настоящую причину его нерешительности. Юрий и в самом деле стал сильным менталистом, но не хотел показывать это Зотову.

Мы с Юрием одновременно уловили, как расслабился и успокоился Кораблев. Глаза шамана были открыты, он не отрываясь следил за покачиванием серебряного медальона.

— Полковник Зотов задаст вам несколько вопросов, — сказал Юрий. — Отвечайте на них честно.

Он сделал шаг назад, уступив место Зотову.

Никита Михайлович нетерпеливо задавал вопросы, а Кораблев спокойно на них отвечал, но не сказал ничего нового.

— Спросите его о других участниках заговора, — посоветовал я.

Зотов, поморщившись, задал вопрос.

— Я ничего о них не знаю, — ответил Кораблев. — После ареста мы не общались.

— Ладно, выводите его из транса, — разочарованно вздохнул Зотов.

Юрий громко хлопнул в ладоши, и Кораблев очнулся. Я уловил его мгновенную тревогу, когда он взглянул на нас. Но тревога сразу же прошла, и Кораблев снова успокоился.

Похоже, ссыльный капитан опасался, что сказал что-то лишнее. Но по нашему разочарованию он понял, что мы не догадались задать нужные вопросы.

— Приношу вам свои извинения, господин Кораблев, — сухо сказал Никита Михайлович. — Наши подозрения оказались ошибочными.

Он посмотрел на меня.

— Что скажете, Александр Васильевич? Наша версия не выдержала проверки.

— Одна из версий, — улыбнулся я. — Есть и другие. Скажите, Фёдор Иванович, у вас в Столице остались близкие? Может быть, родные люди? — спросил я.

— Меня арестовали, когда мне было двадцать лет, — ровным голосом ответил Кораблев. — Мои родители умерли, пока я был в заключении. Братьев и сестёр у меня нет.

Я обратил внимание на то, что Кораблев дал уклончивый ответ на мой вопрос.

— Прошу вас, ответьте прямо, — настаивал я. — В Столице у вас остались близкие люди?

— Нет, — выдохнул Кораблев.

Он не солгал, но прошёл по самому краешку лжи. Я как будто вместе с ним заглянул через этот край и увидел чёрную бездонную пропасть.

Юрий Горчаков тоже что-то почувствовал и удивлённо посмотрел на меня.

— Я чувствую, что вы что-то скрываете, Фёдор Иванович, — улыбнулся я. — У меня нет никакого желания мучить вас расспросами, но придётся, если вы не расскажете сами. У вас ведь остался кто-то очень близкий? Может быть, не в столице, а в другом месте? Я угадал? Именно это позволило вам ответить на мой вопрос и не солгать?

— Что вам от меня нужно? — внезапно взорвался Кораблев. — Вы ворвались ко мне в номер и устроили допрос. Вы вместе с вашим менталистом заглянули ко мне в сознание и убедились, что я ни в чём не виноват. Я не подсылал никаких призраков к Веньке Собакину. И знаете что, Александр Васильевич, я отказываюсь сотрудничать с вами и вашим родом. Отправляйтесь сами в свою экспедицию, а меня оставьте в покое. Извольте покинуть мой номер!

— Отвечайте на вопрос, — сердито нахмурился Зотов. — Кто из ваших знакомых мог решить, что ректор Собакин причастен к вашему аресту? Кто может мстить за это Собакину?

Кораблев молчал, сжав кулаки и глядя мимо нас в окно.

— Прекрасно, — зловеще протянул Зотов. — Ваше упрямство даёт мне возможность отменить приказ о вашем возвращении из ссылки. Возможно, лично вы и не подсылали призраков к Собакину. Но вы догадываетесь, кто это сделал, и покрываете его. Собирайтесь. Эту ночь вы проведёте в камере управления Тайной службы, а завтра первым же дирижаблем отправитесь обратно к месту ссылки.

Я увидел, как побелели костяшки сжатых кулаков Кораблева.

— Плевать, — неожиданно сказал он. — И в Сибири люди живут. Я ничего вам не скажу. И менталиста к себе больше не подпущу, так и знайте.

— Этот человек вам очень близок, — понимающе кивнул я. — И в вашем деле о нём нет ни единого слова. Вы ухитрились утаить информацию о нём даже на каторге. Как вам это удалось?

— Не ваше дело, — грубо ответил Кораблев. — Я не желаю иметь с вами ничего общего. Так и передайте своему деду.

— Фёдор Иванович, — спокойно спросил я, — неужели вы не понимаете, что ваш близкий человек сейчас в опасности? Ему угрожает не Тайная служба. Он сам может в любую минуту разрушить свою жизнь. Ещё одно нападение на ректора, и что будет дальше? Хотите, я вам скажу? Рано или поздно мы его поймаем, а потом будет суд и тюрьма. Но прямо сейчас вы можете его спасти, пока он не натворил настоящих бед. Так что, назовёте его имя?

В отчаянии Кораблев закрыл лицо руками и глухо застонал, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Это не могут быть они, — неразборчиво сказал он. — Нет никакой причины. Собакин ничего мне не сделал. Я не понимаю!

Последние слова он почти выкрикнул мне в лицо.

— Говорите, Фёдор Иванович, — кивнул я. — Это ваш единственный шанс.

— Незадолго до ареста я встречался с одной девушкой, — наконец выдавил Кораблев. — Мы собирались пожениться, но потом меня арестовали и отправили на каторгу. Я не знал, что с ней случилось. Понимаете? Я не знал!

— Почему? — простодушно спросил Юрий Горчаков. — Вы ведь могли послать ей зов.

Мы с Зотовым одновременно посмотрели на Юрия.

— Приговоренные к каторге никому не могут послать зов, — морщась, объяснил Зотов. — Существует специальное заклинание. Это не наказание, а мера безопасности. Но как это ни назови, а… Впрочем, какая разница?

— А после освобождения? — испуганно спросил Юрий.

— Неважно, — покачал головой Зотов. — Эта магия действует до самой смерти.

— Я не мог даже поговорить с ней, — выдавил Кораблев. — И она тоже. Я отбыл пять лет на каторге. Когда освободился, то пошел в матросы. Тогда как раз отправлялась экспедиция на Таймыр.Но нам не повезло. Наше судно затерло льдами. Мы чуть не погибли. Обмороженных, теряющих сознание от холода, нас подобрали местные охотники на тюленей. Выходили. Среди них оказался шаман.

— И он взял вас в ученики? — спросил я.

— Да, — кивнул Кораблев. — Пока я лежал без сознания, мне являлись духи. Они требовали, чтоб я поговорил с ними, и я никак не мог их прогнать. Старый Кундул сказал, что я должен стать шаманом. От духов нельзя убежать, с ними можно только договориться. Когда я прошел обряд и встретил своего духа-помощника, то сразу же послал его увидеться с… этой девушкой. Я только хотел узнать, что с ней стало. Вот и всё.

— И что вы узнали? — спросил я.

— Дух-помощник нашел её, — ответил Кораблев. — После моего ареста Маша взяла другую фамилию. Ушла от родных, уехала из Столицы. Понимаете, она была из очень влиятельного рода.

Он снова замолчал, не решаясь говорить дальше.

— Говорите, — нахмурился Зотов. — Что ещё вы узнали?

— Я узнал, что у меня есть сын, — опустив голову, ответил Кораблев. — Я никогда не говорил с ним. И с ней тоже — у них нет таланта слышать духов. Просто смотрел, как он растёт. У меня появился смысл жить. Я вылечился и снова пошёл в моряки. Дослужился до капитана. Я помогал им деньгами через верных людей.

— Имена этих верных людей вы, конечно, не назовёте? — криво усмехнулся Зотов.

— Нет, — упрямо покачал головой Кораблев.

— Тогда назовите имя вашего сына, пока он ещё чего-нибудь не натворил, — потребовал Зотов.

— Сейчас его зовут Данила Изгоев, — через силу ответил Кораблев.