Стольный град Ряжск

Фрагмент 10

17

Орешкин

— Бдительности не терять! У нас с ними — не мир и даже не перемирие, поэтому возможны любые провокации.

— Так ведь переговоры же вели, товарищ полковник, — вздохнул ефрейтор Ивлеев.

— И что с того? То, что мы обсуждали, никем не утверждено, рязанцы на наши условия согласия не давали. По большому счёту — это просто предварительный обмен мнениями, никого ни к чему не обязывающий, — отрезал Денисенко.

— Так ведь свои же люди, русские…

— Это для тебя они «свои». А мы для них — никому не ведомые чужаки. Можно сказать, враги, вторгшиеся на их территорию и пытающиеся её «отжать». «Свои» для них — только жители Рязанского княжества. Даже соседи из Владимирского и Черниговского — уже чужие. Потому что каждое княжество — это отдельное государство. «Феодальная раздробленность» называется, если учебники истории вспоминать. Не осознали ещё в это время общерусского единства. Понятно? Так что службу нести добросовестно, никакого братания с предками даже не пытаться устраивать, если нет желания испытать на своей шкуре средневекового воинского «гостеприимства». С подвешиванием на дыбе, поркой кнутом, отрезанием ушей и пальцев.

— Ну, это вы уж слишком, товарищ полковник! — встрял ещё кто-то. — Звери они, что ли?

— Звери, не звери, но средневековые жители, слыхом не слыхивавшие ни про права человека, ни про Гаагскую конвенцию об отношении к военнопленным. И пытки в это время — самое нормальное явление. В том числе — жесточайшие.

Честно говоря, я и сам об этом не задумывался.

А пацанов понять можно. Начальство, вон, включая самое высокое, в шатре с командованием рязанского отряда заседало, обедало с ними, потом юного князька на верто… автожире в Рязань увезли. И бойцы, что лагерем за речкой стоят, вроде, не рыпаются воевать с нами. Да только и правда: их воеводе ведь наверняка хочется узнать о нас побольше. Не только то, что мы боярину Глебу показали, а Деев с Денисенко рассказали старому вояке и княжёнку. Вон, даже Путята, сидящий, как сыч, в недостроенной крепости, и то пытался лазутчиков засылать, а уж такой волчара, как Омельяныч, наверняка не побрезгует «языка» взять, если кто-то из ребят зазевается.

В общем, приказал Денисенко убрать «лишние» БТР от брода, оставив караулить рязанский лагерь одну боевую машину с отделением мотострелков. Поднявшуюся в нём суету и мы заметим, дадим сигнал на базу, а к тому времени, когда начнётся форсирование реки, к нам прибудет подкрепление.

Рязанцы в лагере сидят. Да не все. То, что они установили связь с недостроенной Рясской крепостью по правому берегу Хупты, для нас не секрет. Там ведь, у крепости, никакой проблемы нет перевезти через реку несколько человек на лодках. Вот и возят кого-то туда-сюда. Судя по лубку на руке, Путята тоже приезжал. Между прочим, час три провёл в шатре у Омельяныча, прежде, чем назад уехал. О чём они там разговаривали, нам неизвестно, но явно не о том, насколько хороши девки из деревушки, расположенной через овраг от крепостцы.

Деревенские девки… Эхе-хе! Грустновато без них. Народ-то у нас молодой, а женщин на всю толпу в четыре сотни рыл, военных и гражданских, пока ни одной. И начальство не обещает, что появятся до тех пор, пока не будет завершено строительство оборонительных рва и вала. Опасно, говорят, пока не создан внешний оборонительный рубеж. Вот и приходится думать о местных. Без всякой надежды на то, что удастся к ним наведаться и «замолодить» какую-нибудь. Может, позже, когда рязанцы решат, что им точно ничего не светит, и восвояси утопают?

Но то, что наших не везут сюда, в какой-то мере правильно. Мы-то живём в казармах да вагончиках, а их куда селить? Причём, живём в худших традициях прежней армии: с двухярусными кроватями, минимальными проходами, как селёдки в банке. Даже у офицеров в офицерской «общаге» почти то же самое. Только проходы чуть пошире, чем у солдат. Улучшение жилищных условий планируется лишь после того, как закончатся работы с валом и рвом, на которые брошены все силы.

Видел я план городка. Северо-восточный «угол» — промзона. К ней вплотную примыкает и тянется почти до середины будущего города складская зона, к которой и подтянут от «дыры» железнодорожную ветку. А всё остальное, до самой юго-западной стены у Малинового оврага, отведено под жилую застройку. Включая казармы, в которых со временем останется лишь холостой молодняк. Оттуда, между прочим, самый красивый вид на окрестности отрывается. Если со временем крепостная стена его не загородит.

Застройка планируется малоэтажная, два-три, максимум — четыре этажа. Наиболее массовые дома — так называемые таун-хаусы, каркасные, из готовых панелей, пропитанных огнестойким составом, с полным набором удобств и центральным отоплением. Ну, а чего нет-то? Уголь для котельной будет свой, скважины для питьевого водоснабжения уже начали бурить, мини-ГЭС на Ранове запланирована, технической воды для производственных нужд в водохранилище или той же Хупте, текущей под горкой, хоть залейся. Для желающих постоять раком на грядках целый Ямской луг на берегу Хупты выделили, протяжённостью около километра и шириной метров четыреста в самом узком месте. Глядишь, местных научат сажать те овощи, которые в это время до Руси ещё не дошли.

Кстати, про местных.

Те уже начали с нашими устанавливать торговые контакты. Покупать, правда, у них почти нечего, разве что, дичь и свежую рыбу. Шикарную рыбу, нужно сказать! Рязанцы в этом плане более непривередливые, вот народ из окрестных деревенек и тащит к ним всё подряд. В том числе — и через брод, у которого мы посменно дежурим. Велено в этом деле им препятствий не чинить, вот и мотаются они туда-сюда мимо нас, что мордва из деревни, стоящей на правом берегу Рановы, и русские из соседней, но уже на левом берегу.

И ведь наверняка же среди них есть переодевшиеся «в гражданку» вояки, посланные Борисом Омельяновичем! Нутром чую, что есть. Да только Денисенко от моих слов просто отмахнулся.

— Ну, и что они увидят кроме того, как у нас работы на валу идут? Так боярину Глебу мы сами это показали, ты же сам его возил вокруг города.

А провокация, как и «обещал» полковник, таки случилась. Не у нас, в районе строительства моста. Ребятам же там тоже скучновато, вот один из них и решил ближе к вечеру развлечься, покидать спиннинг в Ранову. Да так увлёкся, что и не заметил в кустах парочку, поджидавшую его. Пытался отбиваться приёмами рукопашки, но, как известно, против лома нет приёма, если нет другого лома. В общем, получил дрыном по башке и вырубился, а его потащили в сторону мордовской деревни. Но суету заметили со сторожевой вышки. Парня отбили, злоумышленники смылись, рейд в мордовскую деревню ничего не дал, поскольку он не помнил физиономий нападавших. Пришлось грозиться повесить старосту (или как у них он называется?) в случае повторного нападения на кого-нибудь из наших близ этой деревни.

На нашем участке ответственности другое случилось. Сначала ближе к вечеру по дороге, идущей с севера, притопало две сотни вояк, два десятка конных, остальные пешие. И самое главное — рязанцы никаких договорённостей не нарушили, поскольку, во-первых, увеличение численности их войска на переговорах не обсуждалось, а во-вторых, из Рязани (или откуда они там припёрлись?) эти двести рыл вышли ещё до начала тех переговоров.

Это с вечера. А к полудню подтянулись ещё три сотни, конных, вооружённых и облачённых несколько иначе, чем рязанцы. И с раскосыми физиономиями. Похоже, союзная Рязани мордва пожаловала. Я так думаю, поскольку на половцев эти вояки не похожи.

Новость, прямо скажем, не из приятных, поскольку в два приёма, меньше чем за сутки, у Бориса Омельяновича армия выросла сразу вдвое. И кто знает, какие именно тараканы в его голове теперь одержат победу: настаивающие на том, чтобы он дождался решения своего князя по нашим предложениям, или подталкивающие его нашу кровушку пролить?

18

Малков

— Что значит «исчезли»? — чуть ли не проорал в рацию полковник Денисенко.

Это — реакция на доклад караула, выставленного близ брода через Хупту, о том, что подошедшей с вечера мордовской конницы утром не обнаружилось в лагере рязанцев. Вечером были, пустив стреноженных коней пастись по луговине, а с рассветом, когда стал рассеиваться туман, ни коней не обнаружилось, ни их седоков.

— В общем, Сергей Александрович, полётный план меняется. Первоочередная задача — отыскать эту конницу, и уж после этого, если не поступит никаких новых вводных, контроль за дорогой на Рязань. Грузитесь с Ярославцем в машину, и на взлёт.

Козырнул, развернулся через левое плечо и вышел из «кабинета» в штабном вагончике. Мой «лётнаб» уже возле автожира, позёвывает. Видимо, утренний кофе ещё не до конца подействовал. Ну, сейчас мы тебя разбудим осмотром машины. Как меня учили в аэроклубе? Хочешь, чтобы число мягких посадок равнялось числу взлётов, строго соблюдай протокол предполётного осмотра.

Конструкция автожира достаточно простая, много времени на проверку узлов и систем не требуется. Пятнадцать минут, и не только бланк протокола заполнен, но и двигатель прогрет.

Сразу после взлёта набираем над стройкой по спирали высоту. Может, просто «забравшись вверх», обнаружим «пропавшую» конницу.

Пока я «прислушиваюсь» к поведению машины и слежу за показанием приборов, Володя Ярославец вертит головой по сторонам. И ведь нашёл! Не сам отряд, а оставленный им след:

— Гляди, роса на траве на луговине сбита. Куда-то на юг вдоль Хупты шли.

Вот что значит следопыт, имеющий опыт выслеживания браконьеров! Я бы на такое даже внимания не обратил: мало ли, по какой причине цвет травы чуть-чуть отличается от окружающего фона.

Прошли вверх по течению реки километра три на полукилометровой высоте, что успели набрать, кружась над будущим городом, и снова мой «лётчик-наблюдатель» голос подаёт.

— А вон там через реку переправились и двинулись на запад. Сергей, снизься метров до трёхсот, чтобы мне лучше было видно то, что на земле происходит.

Ещё пару километров от места переправы тянулись на запад, а потом Владимир снова дал команду сменить направление полёта. Теперь уже на северо-западное.

— Вон они, красавчики! Явно в сторону мостов через Ранову направляются.

Конники явно услышали звук, издаваемый двигателем и ротором автожира, люди выворачивают шеи, чтобы рассмотреть, что там такое стрекочет в воздухе, но колонна продолжала трусИть через редколесье в известном ей (а теперь ещё и нам) направлении.

— Сергей, свяжись с Вышкой и передай, что мы нашли пропажу. Пусть предупредят охрану мостов, что к ним идут гости. Ну, и движение автотранспорта по дороге, на всякий случай, было бы неплохо прекратить.

Пара минут после передачи нашего сообщения, и в районе моста началась суета: из вагончиков побежали по наплавному мосту на правый берег Рановы охранники, в дополнение к БТР, развернувшемуся бортом на юго-запад, с левого покатился бронеавтомобиль. Ребята у проходов в проволочном ограждении принялись тормозить грузовики, идущие от «дыры», и, наоборот, полосатой палочкой «подгонять» те, что возвращаются и будущего города. А мы с Ярославцем на небольшой скорости нарезаем круги над лесом, показывая, где примерно находится мордовское войско.

И вот рамы обоих ворот, сооружённых из колючей проволоки, перегородили путь к мосту, а охрана укрылась в бронированной технике либо в укреплениях — дзоте и блокгаузе. С их оружием можно отбить атаку не каких-то там трёх сотен лёгкой конницы, а доброй тысячи.

А вот мордва ничего подобного увидеть не ожидала. Нет, речь идёт даже не про БТР с бронемашиной, возможностей которых они пока не представляют, а о выросших на берегах реки бревенчатых «избах» с узенькими горизонтальными «окошками», широченном железном мосте, таком же железном «плоту» посреди реки с какой-то металлической хренью на нём, торчащих из воды огромных серых «камнях», которых никогда в ней не было. Не ожидала увидеть и, вывалив на опушку перед луговиной, образовала достаточно плотную толпу, глазеющую на диво. Даже мне, никогда не участвовавшему в боевых действиях, стало ясно, что если сейчас врезать по этой толпе из пулемёта, то последствия для отряда будут, мягко говоря, плачевными.

Очередь прозвучала (мы, разумеется, её звука не слышали, но хорошо видели пульсирующий огонёк на срезе пламегасителя пулемёта). Причём, из главного калибра БТР-6. Но не по людям и коням, смешавшимся в кучу, а по верхушкам деревьев у них за спиной. И вниз посыпались срезанные тяжёлыми пулями ветки и верхушки всевозможных лип, осин, клёнов. Вторая вышибла фонтанчики земли метрах в пятидесяти от конного отряда.

Я бы сразу понял, что это предупреждение: не суйтесь вперёд, если не хотите, чтобы с вами случилось то же самое, что только что произошло с деревьями за вашими спинами. Но эти вояки — не я, с возможностями автоматического огнестрельного оружия не знакомы. Да и, похоже, никак не связали ломающиеся ветки и фонтанчики земли с тем, что они происходят от оружия. Стрелы-то, летящие в их сторону, видно, а пули, преодолевающие за секунду более полукилометра, как ни старайся, не разглядишь. Вот и порысили лошадки на сближение с охраной строительства.

Там и так-то было совсем недалеко, а к тому моменту, когда всадники, достав луки, вышли на намеченный рубеж огня, и вовсе дистанция сократилась метров до двухсот. И полетел в сторону бронетехники рой стрел… О том, какой эффект они дали, нужно рассказывать? Нет, лучше рассказать о том, как отреагировала охрана.

Двести метров — дистанция кинжального огня для пулемётов и автоматов. Но, видимо, руководитель охраны объекта дал команду не истреблять под корень союзную рязанцам конницу. Поэтому пулемётчики и автоматчики ограничились двумя-тремя очередями. Но этого хватило, чтобы до опушки леса добралось только с полсотни всадников и ещё пара десятков лошадей с пустыми сёдлами.

Жестоко? А я считаю, что урок, смысл которого заключается в фразе «не лезь к нам! Не лезь ни при каких обстоятельствах», должен быть усвоен накрепко. Даже через боль, через пролитую кровь.

Чем закончился сбор трофеев и пленных, мы с Володей Ярославцем уже не видели. От Вышки пришла команда перелететь к рязанскому лагерю, в котором тоже началась какая-то нездоровая суета. Володя только отметил, что «недобитки» без оглядки драпают через лес туда, откуда пришли.

Лететь нам до брода через Хупту всего ничего, минут пять. И уже около северной окраины будущего города стало ясно, что «суета» — это мягко сказано. Рязанское войско конкретно выстраивалось к бою. Даже уже практически выстроилось, выставив впереди ударного пешего «полка» копейщиков, сотни две лучников. «Застрельщиков», как их называют в это время. И к тому моменту, когда мы сделали круг над вражеским лагерем, эта орава двинулась через брод.

Стрелять по ним не стали. Единственный бронетранспортёр, карауливший брод, просто газанул непрогретым двигателем, выплюнув облако чёрного солярочного дыма, и покатился навстречу рязанскому войску. Не обращая никакого внимания на беспорядочно пускаемые в него стрелы.

Копейщики, уже перебравшиеся через Хупту, пытались изобразить хоть какое-то подобие строя, наклонно выставив навстречу стальному чудовищу упёртые в землю копья. Да толку-то! Для машины, массой больше тринадцати тонн, движущейся со скоростью километров тридцать в час, это не помеха. Будь они крепко-накрепко врыты в землю, быть, этот лес деревянных кольев со стальными наконечниками, может быть, и сумел бы остановить бронетранспортёр. Но не когда колья удерживаются человеческими руками.

Я даже замедлил полёт, чтобы рассмотреть, как это происходит. Копья подминаются под нижний наклонный бронелист, воины, державшие их, валятся под колёса БТР, а чудовище, лишь чуть-чуть замедлившись, продолжает катиться к броду, забитому людьми. В боевую машину пытаются тыкать копьями те, кто не попал под колёса. Ясное дело, с нулевым результатом. А самые сообразительные из тех, кто бредёт через реку, разбегаются в стороны, рискуя потонуть под тяжестью оружия и доспехов.

Не помогло! Даже на скорости километров пятнадцать в час, бронетранспортёр поднял приличную по высоте волну, которая просто сбивала рязанских воинов с ног, и на ноги поднимались уже не все. А стальной «шкаф на колёсах», выбравшись на берег, поддал газу и двинулся прямиком к войсковому лагерю.

Вот полетели щепки телег, огораживающих лагерь, по нему заметались обозники, порой, по собственной глупости влетая под скошенный «нос» и колёса боевой машины. А та прокатилась из конца в конец стана, зацепив левым бортом шатёр воеводы, и развернувшись, продолжила раскатывать в блин прочие шатры, палатки и шалаши.

Какое продолжение переправы? Пострадавший центр войска смешался настолько, что уже неясно что пытаются командовать начальники. Кто-то продолжает тянуться к переправе, кто-то разворачивается фронтом в сторону своего лагеря. Полки правой и левой руки тоже в процессе перетасовки, а кое-кто уже драпает в сторону ближайших кустов. И это всё — без единого выстрела из пулемётов БТР и автоматов укрытого в нём десанта.