Стольный град Ряжск

Фрагмент 20

37

Денисенко

Неглупо придумано: сразу после уборки урожая. Разжиться можно не только тем, что сумеют награбить в городе, но и только-только засыпанным в закрома хлебом. При этом всё зерно повезут не на вьючных лошадях, способных унести максимум мешок, а на телегах и санях, захваченных у «глупых русских». А сами эти «презренные червяки, копающиеся в земле», которые будут теми телегами да санями править, ещё и принесут прибыль после продажи генуэзцам и прочим западноевропейцам, толкущимся в Крыму.

Жертва тоже выбрана с умом. Это с мордвой, рязанцами и владимирцами у половцев отношения, можно сказать, союзнические. А кто такой Великий Князь Русский, якобы правящий в Ряжске? Ни один половецкий хан не слышал ни о каком Алексее Васильевиче. Какой-то безродный бродяга, за которого не вступится ни один правитель земель, населённых урусутами.

Город очень большой строят (говорят, даже больше, чем Рязань)? Так возвести крепкие и высокие стены — дело на многие годы. Обычно, если строится город, то его сначала обносят невысоким валом с частоколом поверху, потом за частоколом возводят цепь невысоких срубов, тоже увенчанную по верху кольями, а уж затем, по мере сил и средств, те срубы разрастаются в ширину и высоту. Так было всегда, потому что по-другому невозможно. Потому кипчакским воинам не составит большого труда выломать таранами несколько брёвен частокола и ворваться внутрь ограждения. Как врываться за такие частоколы, они хорошо знают: не раз и не два ходили воевать в русские и эрзянские земли. А уже за стенами окажутся — горе побеждённым.

Вот только… Мечтать не вредно, вредно не мечтать.

— Что предложите, товарищ начальник штаба? — обратился я к майору Геннадию Ильичу Симонову.

— А насколько достоверно известие о том, что эта половецкая орда на нас идёт?

— Логика подсказывает, Ильич. Вот, смотри, — ткнул я пальцем в карту. — От Матыры, к которой они движутся, ближе всего не к Рязани, не к владениям Пуреша, с которым они в союзе, а именно к нам. За рекой Воронеж, в которую Матыра впадает, уже наша территория. Малонаселённая, лишь редкие деревеньки в этом лесном царстве, но дороги между ними существуют и ведут как раз к большой излучине Хупты, где проходит путь на Рязань, совсем рядом с Ряжском. Судя по всему, маршрут хорошо знакомый половцам.

По тому, что Симонов не особо-то и присматривается к тем местам на карте, по которым я пальцем вожу, он её, карту, хорошо знает.

— Ну, прикидки, как действовать, когда монголы придут, я уже делал. И как раз предполагал, что выберут именно эту дорогу. Потому можно использовать то, что я прикидывал. Только надо сначала убедиться, действительно ли половцы движутся этим шляхом. Вот, смотри, Спиридон Иванович.

Одна голова хорошо, а два «сапога» — пара, как выразился мой бывший школьный товарищ, когда мы на его юбилее «зацепились языками» на тему службы с его свояком, тоже военным.

Нет, эвакуировать лесные деревушки мы уже не успеем. Пусть и невелико крестьянское имущество, а вывезти его — задача непростая. Тем более — вместе с собранным урожаем. Можем только предупредить, чтобы люди в лесу спрятались, пусть это и не гарантия того, что часть из них половцы всё равно не угонят в неволю. В здешних лесах эти степняки отнюдь не чужие, поскольку регулярно шляются то к рязанцам, то к Пурешу.

Засеки рубить, чтобы остановить продвижение конного войска, тоже уже поздно. Да и не спасали они никогда от большого нашествия. Задержать на несколько часов могут, а вот предотвратить… Никогда такого не случалось. Прорубиться сквозь поваленные стволы деревьев, даже если в тех, кто это делает, постреливают из зарослей, дело недолгое. И даже сплошная линия заграждений с рвами, валами, частоколом, редутами, реданами и фортами, какие строили в семнадцатом-девятнадцатом веках, предназначена лишь для того, чтобы выиграть время. Просто из-за того, что для её обороны требуются десятки тысяч солдат, что само собой невозможно. Кроме того, совершенно неизвестно, в каком именно месте враг будет прорывать эту оборонительную «черту». К тому же, конное войско движется не в колонну по два, а широко рассыпавшись по местности. Может быть, даже несколькими крупными отрядами по разным дорогам. И против какого прикажете сосредоточить силы? Учитывая высокую мобильность кочевников.

Деева, разумеется, о возникшей угрозе известили. Именно в том контексте, что ставим в известность как руководителя Проекта, меры по отражению вероятной опасности разрабатываем, об изменениях складывающейся обстановки и предпринимаемых шагах будем докладывать. Не помощи же у него просить при первой же опасности! У нас и без его вмешательства достаточно сил и средств справиться с возникшей проблемой. Тем более, кочевники пока нашу границу, пусть и весьма словную, ещё не перешли. Разве что, отправить по недавно проторённой дороге небольшое подкрепление в крепость Воронеж, если половецкий хан, руководящий набегом, вздумает и её испытать на прочность.

Провозились над проработкой планов глубоко за полночь, а с самого утра всё и закипело. Курьеры, курьеры, курьеры. Сорок тысяч одних только курьеров.

Брешу, конечно. Курьеров, то есть, посыльных, почти и не понадобилось. Всех необходимых для дела командиров созвали на совещание телефонными звонками. А уж они, вернувшись с него, принялись отдавать распоряжения. И слать гонцов к старостам деревушек с вестью о том, что ожидаются незваные гости.

Заодно я решил устроить «проверку на вшивость» Ингварю Игоревичу и Пурешу, запросив войско. Нам, конечно, ни рязанцы, ни мокша, даже если придут на зов, погоды не сделают. А вот погоняться за разбежавшимися после разгрома мелкими группами и одиночными всадниками половцев их конница вполне может.

«Не похваляйся, идучи на рать»? Да даже не смешно опасаться проигрыша от такого противника. Вон, ребята капитана Беспалых из Серой крепости всего-то силами двух экипажей боевых машин десанта не единожды трепали монгольские тумены в хвост и в гриву. И на Калке, и под Воронежем, и у Пронска, и под Козельском.

Кстати, про Серую крепость. Не обнаружили её строительства ни воронежские пограничники, ни лично ездивший к Дону старший прапорщик Орешкин. А это, как утверждает профессор Нарский, говорит о том, что мы своим строительством Ряжской крепости раньше появления «дыры» из мира, в котором гениальный изобретатель Володя Лесников и разработал аппаратуру межвременного «прокола», создали новое «ответвление» исторического потока, отличное от потока «нашего» мира. И не пробиться уже сюда, к нам, Лесникову, а в районе будущего городка Семилуки уже не поднимутся бетонные плиты Серой крепости.

Хорошо это или плохо? Сложный вопрос. С одной стороны, плохо, поскольку лишние союзники, владеющие современными нам технологиями и техникой (пусть и не абсолютно идентичными нам) лишними нам не будут. И хорошо защищённый форпост на правом берегу Дона тоже. С другой — хорошо. Если знать историю возникновения Серой крепости. До тех пор, пока не прервалась связь с «исходным» миром, городок находился под властью криминальных элементов, конфликт с которыми у нас просто неизбежен. Причём, если учесть, что установка Лесникова, в отличие от нашей, имеет возможность перенастройки не только по времени, но и по месту открытия «дыры», нагадить нам эти бандиты были бы способны основательно. А нам это нужно?

Даже выжидательная, без вступления в контакт с Серой крепостью, позиция не помогла бы: мы своим появление и активностью уже подняли такую информационную волну, что в ней знали бы о никому не известном в их истории Великом Княжестве Русском после первых же контактов с местным населением. И по описанию используемых нами «чудес» мгновенно сообразили бы, что речь идёт о современниках, о конкурентах в исполнении планов, которые выстраивали те самые криминальные авторитеты, воспользовавшиеся изобретением Лесникова.

Да что там гадать? Как сложилось, так сложилось.

38

Ярославец

Эх, полным-полна моя коробочка! В смысле — топливный бак автожира «Егерь», кабина которого действительно напоминает этакую коробку на колёсах, заполнен бензином под пробку. Главное — не забыл отлить из другой ёмкости, мочевого пузыря: полёт-то предстоит долгий, скорее всего, на максимальную дальность, которая у этой летающей машинки пятьсот вёрст. То есть, больше пяти часов, если учитывать, что крейсерская скорость «Егеря» 90 километров в час. Задача — обнаружить крупный отряд кочевников, движущихся, предположительно, в направлении нашей границы и выяснить всё, что это можно, не вступая в контакт с вероятным противником: численность, скорость и направление передвижения, вооружение.

Весть о том, что какой-то из половецких ханов собрал приличное по этим временам воинство и направился из степей на север пришла уже под вечер, когда вылетать на разведку было поздно. Потому полёт и отложили на утро. И лететь приказали именно мне, как человеку, имеющему самый большой опыт в выслеживании всевозможных нарушителей.

Есть, конечно, слабенькая надежда на то, что половцы идут вовсе не по наши души, а, например, снова помогать союзной нам мокше разбираться с их заклятым врагом, эрзянским князьком Пургасом. Но наше командование предпочитает перебздеть, чем недобдеть.

В общем-то, правильная позиция. Мы-то в укреплённом городе от кого угодно отобьёмся, а вот крестьянам, живущих в неукреплённых или просто обнесённых частоколом деревнях достанется по полной программе. Поэтому и нужна информация, чтобы принять решение, что делать дальше: эвакуировать эти деревеньки, организовывать где-нибудь рубеж обороны или поговорить с ханом и пропустить его войска (под нашим контролем, разумеется) через наши земли дальше.

Кажется, я начал понимать, почему наиболее населённые территории Рязанского княжества жмутся к столице, а от бывшей границы их отделали многие десятки почти незаселённых окраин. Просто существует постоянная угроза вот таких неожиданных набегов, а пока враг идёт через леса, можно успеть собрать войско для противодействия. Пожалуй, и нам-то рязанцы отдали территорию, не особо за неё цепляясь, чтобы получить «прокладку» между своими владениями и Степью. Мол, пусть пришлые дурачки теперь со степняками грызутся, а мы за их широкой спиной постоим, пока они ратятся, успеем войско стянуть туда, куда надо. И теперь не у рязанского князя голова будут болеть о его подданных, подвергающихся разграблению, а у чужаков, захотевших владеть Пограничьем.

Всё-таки государство — это не только обязанности населения перед властью, как нам в последние годы там, за «дырой», вдалбливали в головы все эти депутаты, придумывающие всё новые и новые налоги, штрафы и сборы, суды, не оставляющие обычному гражданину ни единого шанса в споре с фискалами и органами местной власти, и правительство, представляющее интересы исключительно банкиров. Это ещё и обязанности власти по защите собственного населения, по улучшению жизни людей в целом. В промежутке между своими командировками где-то прочёл мудрую мысль: богатство государства выражается не в количестве денег на счетах правящей верхушки, а в уровне жизни беднейших слоёв населения. Если простые работяги, пашущие на заводах или в поле, могут себе позволить трать деньги не только на еду, одежду и оплату коммунальных расходов, но и на отдых, развлечения и накопления, значит, государство живёт благополучно.

Нам здесь, в этом мире, жить теперь до скончания века, поэтому и свои отношения с местным населением, волею судьбы оказавшегося нашими соотечественниками, надо выстраивать так, чтобы они были готовы отдать за наше общее государство жизнь. А такое возможно лишь в том случае, если эти люди будут знать, что их дети и жёны после их гибели будут защищены, не пойдут с верёвкой на шее в рабство или побираться с сумой на плечах. Если почувствуют, что «под нашей рукой» их жизнь стала намного лучше, чем у соседей.

Да что там о прочих рассуждать? Здесь, на этой земле, теперь наши жёны и дети живут. У кого-то те, что согласились оставить беспокойный и не обещающий в ближайшем будущем ничего хорошего мир по ту сторону «дыры» и переселиться сюда, в прошлое. У кого-то, как у меня, уже обретённые здесь.

На невысокую, подвижную, с живыми чёрными глазами, луговую черемиску Марию я обратил внимание почти сразу после того, как князь Пуреш прислал «выкуп» за пленных воинов. Обратил ещё и потому, что она была одной из немногих «мокшанских» женщин, говорящих по-древнерусски. Ещё в двенадцать лет во время какого-то набега мокши на марийские земли была захвачена в плен. Но пленитель не продал её в рабство, а взял как «помощницу» в своё крестьянское хозяйство. Там, в Пурешевой волости, на неё обратил внимание сын русского ополченца (русских в ней живёт немало), Кирша, её ровесник. А отец не стал противиться выбору парня, поставив единственным условием крещение девушку в «русскую веру». В общем, к двадцати годам, когда при позапрошлогоднем налёте эрзян на их село погиб Кирша (свёкор умер тремя годами раньше), у Марии уже был трёхлетний сын. Ещё одна девочка умерла в младенчестве. Не очень-то богатое хозяйство мужа поделили между собой родственники, а вдове с мальчиком пришлось «батрачить» на них. До тех пор, пока Пурешу не потребовалось собрать «выкуп» за пленных. Родственнички отдали её с удовольствием, чтобы «избавиться от лишних ртов».

Против «отношений» со мной она не возражала, выставив единственное условие: Петька её сын, и она его не бросит. Ну, а мне даже в голову не приходило, отказываться от симпатичного смугленького улыбчивого мальчонки. Выращу. И его, и тех, кого ещё нарожаем.

Во время неторопливого полёта «Егеря» над бескрайними лесами много о чём думается…

Осень, деревья желтеют, но листва на них ещё густая, даже осыпаться не начала. Потому высоко «забираться» не стал, выбрав «эшелон» в полкилометра: и возможность ориентироваться по руслам рек имеется, и разглядеть, что на земле делается, ещё можно.

В командировке «за дыру», где я проходил обучение управлению автожиром, многие «курсанты», чаще всего, люди очень небедные, высказывали недовольство тем, что инструктора уделяют «слишком много внимания» умению ориентироваться именно по природным ориентирам. Зачем, мол, это надо, если в каждой машине стоит навигатор. Ага! «Зачем географию учить, если есть извозчики». А здесь, у нас, из всех «электронных подпорок» — только радиокомпас, позволяющий ориентироваться на радиоантенну, стоящую в Ряжске. Всё остальное заменяет карта и собственные глаза. Потому и приходится перед вылетами «штудировать» карту, чтобы запомнить эти самые ориентиры.

Устье Матыры нашёл легко, придерживаясь такой отличной «путеводной нити», как река Воронеж, а после этого развернул машину влево, на восток. Примерно по линии, соединяющей будущие города Липецк и Тамбов «родного» мира. Ведь в докладе от пограничной стражи прозвучало, что половцы движутся в направлении Матыры. Неясно лишь к какому конкретно месту: устью, среднему течению или верховьям, а потому нужно охватить максимально большое пространство вдоль её постоянно петляющего русла. Потом, если не удастся найти эту орду, придётся смещаться южнее и «чертить» в небе параллельную трассу. И так — пока уровень топлива в баке не покажет, что пора возвращаться.

Но долго искать не пришлось. Застал вероятного противника на броде через Матыру километрах в двадцати пяти от устья реки. Половцы только-только начали переправляться, поэтому сгрудились большой массой, хорошо заметной с воздуха.

Не ошиблась пограничная стража! Толпа очень большая, на вскидку, явно больше пяти тысяч. Практически у каждого «заводной» конь с минимумом навьюченного имущества. Никакого обоза с арбами, никаких «живых консервов» в виде стад с домашним скотом. Значит, с явным намерением пограбить идут. Не на длительную войну собрались, а в молниеносный набег. Потому и быстро передвигаются.

Половцы, в отличие от рязанцев и мордвы, автожиров в воздухе ещё не видели, потому реакция на машину, которую я опустил на высоту двести пятьдесят метров, ошалелая. Кто-то перепугано мечется, кто-то пальцами тычет, а кто-то пытается стрелы пускать. Это не страшно. Даже если кому-то удастся с перепугу натянуть лук так, что стрела долетит на такую высоту, она уже будет на излёте, и её «собьёт с курса» нисходящий поток воздуха от ротора. Так что палите, палите, ребята, сколько влезет.

Сделал несколько кругов над этим растерянным воинством, чтобы снять его на видеокамеру во всех возможных ракурсах. По этому видео и установят более или менее точную численность половецкого войска, отправившегося в набег.

С испугом степняки справились довольно быстро, сообразив, что «странная гигантская муха» только кружится, но вреда не причиняет. Справились с испугом и вернулись к прерванному занятию — форсированию брода. Правда, не забывая опасливо поглядывать в небо. Значит, и мне нужно набирать высоту, чтобы доложить по радио о том, что задание выполнено, вероятный противник найден. А там — что уж прикажет начальство: то ли возвращаться «на базу», то ли слетать в ту сторону, откуда эта орда явилась. Топлива хватит, чтобы удалиться отсюда на юго-юго-восток ещё километров на пятьдесят. Зачем? Да чтобы убедиться, что это единственное войско, и следом за ним не идёт ещё кто-то.