Стольный град Ряжск

Фрагмент 23

43

Орешкин

Ох, уж эта зима! Никогда не предполагал, что когда-нибудь буду с таким нетерпением ждать, когда она закончится.

Нет, «крыша ехала» вовсе не из-за того, что в тринадцатом веке зимы какие-то особо уж суровые. Зима как зима, если судить по температурам. Тем более, окрестности Воронежской крепости существенно, на двести пятьдесят «с небольшим прицепом» вёрст южнее Ряжска, и это уже чувствуется. Снега в этом году выпало тоже вовсе не рекордное количество. А поскольку здесь леса, то и «низовому» ветру негде разгуляться, как бывает в степной зоне. Я бы даже сказал — довольно комфортные погодные условия в сравнении со многими из тех, которые мне доводилось видеть и чувствовать на собственной шкуре.

Речь не о природных условиях, а об условиях жизни.

Вы, наверное, подумали, что я жалуюсь на «бытовуху»? А вот хренушки! С этим всё тоже относительно терпимо: домики наши, срубленные «нашими» плотниками вполне себе соответствую тем, в которых живут многие россияне и в том мире, откуда мы сюда перебрались. А то и получше. По крайней мере, просторнее многих. И уж тем более, намного лучше, чем у подавляющего большинства населения в тринадцатом веке: печки не «по-чёрному» топятся, как у «местных», а нормальным образом, полы деревянные, а не земляные, окна не бычьими пузырями затянуты, а с двойными рамами, в которых вставлены самые настоящие стёкла. Чего, кстати, нет даже у многих бояр — они, чаще всего, используют тонкие слюдяные пластинки. Даже электричество имеется.

Это так. Инженеры из нашего конструкторского бюро, занимающегося адаптацией технологий под реалии тринадцатого века, придумали паровую машину, работающую на дровах или угле, которая крутит генератор. Компактную, но способную вырабатывать под полсотни киловатт электроэнергии. И даже придумали, как не допустить превышения давления пара сверх необходимого для её надёжной работы: дрова и уголь ведь горят неравномерно, поскольку к топке не приставишь человека непрерывно дозировать количество подбрасываемого топлива. Насколько я «волоку» в технике, что-то там связано с подачей воздуха для поддержания горения: надо, чтобы жар увеличился, воздуха поступает больше, перекрыли воздух, в топке огонь еле теплится. Как в обыкновенном очаге, когда закрыто поддувало.

Если бы не электричество, я бы точно свихнулся: почти полгода часть дня сидеть в темноте и ничем не заниматься. Представляете, как первое время фигели местные, видя наши ярко светящиеся окошки в «Новом городе»? У них-то ведь всё с освещением было очень печально: пресловутые лучины и масляные лампадки в избе у Ефрема. Даже ему «не по карману» постоянно жечь восковые свечи. Хотя, конечно, получаемое жалование командира «погранотряда» с большущим запасом покрывает эту «статью расходов».

Мы, конечно, дело так не оставили. Электропроводку пока в «Старый город» тянуть не стали, хоть мощности «паровой динамо-машины» и на это хватит, а обеспечили каждый домишко древней керосиновой лампой со стеклом. Просто из соображений противопожарной безопасности: у неё хоть огонёк стеклянным колпаком прикрыт. А упавшие на что-нибудь горючее угольки от лучины регулярно становятся причиной пожаров. И керосин очень недорого людям продаём. Вот пройдут они «образовательную программу» по безопасному обращению с электричеством, и им провода протянем. Поскольку нужно, нужно народ подтягивать к нашему уровню в культурно-бытовом плане.

Вот из-за этой самой разницы в культурно-бытовых вопросах у меня крыша и ехала всю зиму.

В последние годы в российской литературе стали очень популярны книги о том, как наши современники попадают, кто «целиком», а кто только разумом, в прошлое. И так ли всё у них чистенько, гладенько получается вписаться в те самые реалии. Включая средневековые. Всё у них в этих книжках так благопристойненько и культурненько: симпатичные пейзанки в нарядных одеждах томными взглядами налево и направо разбрасываются, благородные рыцари и прочие сэры с пэрами перед ледями и лЯдями красуются. Почитывал, знаю.

Хренушки всем вам! Средневековье — это грязь, вонь, гнилые зубы, изуродованные шрамами, коростами и увечьями лица и руки. Это грязно-серые или, в лучшем случае, бурые рваные одежды, больше напоминающие лохмотья, растрёпанные волосы у мужиков и что-то непонятное на головах женщин, прикрытое такой же рваниной непонятного цвета. Нам на Руси ещё повезло с обычаем еженедельно мыться в бане. Причём, что особенно порадовало многих моих бойцов, нет в бане разделения на мужское и женское помывочное отделение.

Может, из-за этого, а может, из-за того, насколько они «богато» одеваются, но ни один из них уже к началу зимы не остался без пары. Вот только привыкание их вдов-избранниц, большинство из которых имеет детишек (ну, а кто ж станет при живом-то муже «переключаться» на другого мужика? Здесь с семейными нравами довольно строго), происходило очень тяжко. Пусть психологи и утверждают, что в плане приспособляемости женская психи куда более «эластична», чем мужская.

Разные мы с местным населением, тоже считающимся русским. Очень разные! По уровню знаний, по жизненному опыту, по обычаям, по культуре, наконец. Просто малюсенький штришок: вы когда-нибудь видели, чтобы в жилом доме, помимо людей, зимой обитали животные? Всякие там телята, ягнята, куры, утки, гуси, свиньи? А здесь это норма. Туалетная бумага? Да не смешите меня! Летом хоть лопухи есть, чтобы подтереться, а зимой — только подол собственной рубахи. Отсюда и, мягко говоря, запашок соответствующий. От любого и каждого. А сколько трудов стоило приучить этих «пейзанок с томными взглядами» и их «прицепы» регулярно мыть руки и посуду?

Развлечения в тоскливые зимние вечера? Вот чем хороши местные, так это тем, что постоянно что-то делают по хозяйству, и у них просто не возникает такой проблемы, как борьба со скукой. Даже пресловутое выражение «бить баклуши» означает «заниматься лёгким, необременительным трудом». Все чем-то занимаются, «подтягивают хвосты» незаконченных за лето дел, готовятся к следующему «трудовому сезону», который приходится на тёплые времена года. Включая «погранцов», бОльшая часть которых вернулась на зиму в городок, поскольку степняки откочевали далеко на юг.

Нет, дозоры Ефрем за реку Воронеж отправляет регулярно. Но в значительно меньшем количестве. И не на конях, которых у нас после разгрома половцев теперь в избытке, а… на лыжах.

Последнее для меня было совершенно неожиданно, но лыжи в это время не просто известны, а очень широко используются. И пограничниками, и охотниками, и лесорубами, которые добираются на них по сугробам к выбранным для порубки деревьям: это наши люди, которым требовалось как можно скорее срубить новые стены, валили всё подряд, а у местных для каждой потребности своя порода деревьев используется. Для дров, для постройки стен избы, стропил, перегородок, различных деталей саней и телег, рукояток сельхозинструментов. Да тех же самых лыж и палок к ним.

Но вернёмся к зимним развлечениям. Для мужской части жителей городка такими, пожалуй, можно назвать занятия военной направленности. Как я уже упоминал, крепости подобного рода являются неким прообразом казачьих станиц, где любой мужчина при опасности может стать защитником. Вот Ефрем и «натаскивает» их в умении колоть копьём, рубить боевым топором и стрелять из лука. Нечасто, но регулярно проводит соответствующие занятия.

Мы же попытались приобщить население к «важнейшему из всех искусств». Благо, начальство расщедрилось на пару телевизоров и видеопроигрывателей, чтобы мы совсем не рехнулись без развлечений. Вот только, помимо шока от возможности смотреть «движущиеся картинки», возникли и другие трудности. Во-первых, язык, очень сильно отличающийся от древнерусского. А во-вторых, сюжет, совершенно непонятный и даже чуждый зрителям, первыми среди которых стали избранницы моих бойцов. С пятого на десятое, чуть-чуть освоив нашу речь, они ещё восприняли киносказки. Ну, и старые мультики про животных. А вот всё остальное просто недоступно их пониманию, о чём вообще идёт речь.

Немного позволяет избежать стены отчуждённости между нами и местным населением лишь то, что мы относимся к нему по-человечески, не корчим из себя хозяев-завоевателей, не грабим людей, отнимая последнее, а наоборот — даём заработать и кое-в-чём помогаем. Но всё равно сидение за одним забором, именуемым крепостной стеной, напрягает и их, и нас. И как здорово, что зима наконец-то закончилось, что можно будет почаще выбираться за пределы не только своего дома, но и крепости.

44

Фёдорович

Среди тех «диковин», которыми мы удивили визитёров из Владимира и Мурома, были наши кони породы «Першерон». Потомки средневековых рыцарских коней-дестриэ.

Честно говоря, в отличие от першеронов, о дестриэ я услышал только здесь, когда прибывшие с первым небольшим табуном коневоды поведали историю появления породы. И в этом слове мне сразу послышалось что-то знакомое. Не с английским ли «дестроер», что значит «разрушитель», оно связано? Оказалось, что связано: эта порода коней, способных нести на себе не только закованного в латы рыцаря, но и броню, защищающую саму лошадь, со временем в английском языке трансформировалась в грозный термин. Может быть, ещё и потому, что могучий конь при таране вражеского построения был способен повалить сразу добрый десяток воинов-пехотинцев.

Со временем именно из рыцарских коней вывели несколько пород, предназначенных для тяжёлого труда, объединяя их общим определением «тяжеловозы». Но из всех этих пород для стоящих перед нами задач лучше всего подходят именно першероны, способные и тяжёлый плуг тащить, и телегу с таким грузом, что пара обычных лошадок не справится, и под седлом ходить. Не секрет ведь, что со временем наша техника, перегнанная сквозь «дыру», понемногу выйдет из строя, технологии могут прийти в упадок, а производственные мощности перестанут справляться с растущими потребностями. Вот и придётся что-то из четырёхколесных средств передвижения заменять четырёхкопытными.

Местные лошадки? Мелковаты, слабоваты. Даже отличные степные скакуны с трудом выдерживают наших рослых ребят, решивших связать себя со службой в коннице. А что будет, когда эти казаки нацепят на себя защитное снаряжение? Менять коня каждые полчаса? Вот и пришлось озаботиться более выносливыми скакунами для них. Вызвавшими неподдельный восторг гостивших у нас «дипломатов». Вплоть за предложения купить их за огромные по местным меркам деньги.

Пришлось отказать. По-честному объяснив причину отказа: слишком мало у нас таких лошадей, чтобы ещё уменьшать стадо и рисковать вырождением породы из-за близкородственного скрещивания. Годиков через пять приезжайте, когда лошадки расплодятся. Если живы будете из-за этих, блин, чёртовых монголов.

Ну, да. В этом году они примут решение о походе на Запад и начнут стягивать силы со всех покорённых территорий в заволжских степях, чтобы на следующий год разгромить Волжскую Булгарию. А ещё через год и время их похода на Русь придёт. То есть, как раз те жеребята, что родились прошлой весной, повзрослеют и примут участие в сражениях.

Мы вообще достаточно много внимания уделяем тому, чтобы и сельскохозяйственные культуры у нас и наших «подданных» были наиболее урожайными (вплоть до замены здешних семян на наши ещё и с «приплатой»), и породы домашнего скота и домашней птицы лучшими. Чтобы давали больше мяса, шерсти и, если речь о коровах, молока. Речь даже не о том, чтоб «понравиться» местному населению, а о нашей собственной продовольственной безопасности. Потому и затеяли организовать километрах в пяти юго-западнее «дыры», на «полуострове», образуемом Вёрдой, Рановой и речкой Мошки, этаких «животноводческий совхоз», использую для выпаса скота заливные луга и пойму Вёрды. С хорошей охраной, разумеется. Причём, не только от двуногих хищников, но и от четвероногих, поскольку волков в это время — видимо-невидимо. Зимой даже пришлось стимулировать местных охотников выплатой целого серебряного рубля за сдачу каждой волчьей головы.

Впрочем, есть и «пассивные» способы обезопасить наш скот от серых хищников. Например, вывешивать на второй снизу ряд колючей проволоки, которым обнесено сие пастбище, красные флажки, почему-то являющиеся для волков непреодолимой преградой. А по территории пускать собак, которые с огромным удовольствием душат лис, очень уж охочих до курочек, гусей и ягнят. Вот на прокорм всей этой копытной живности и пошли выращенные в прошлом году «бесполезные» клевер с овсом и выменянные у здешних крестьян их плохонькие рожь и пшеница.

Эта «латифундия» позволила нам заложить основу такого социального класса, как сельский пролетариат. Дело в том, что желающих переселиться в окрестности Ряжска довольно много. Феодализм феодализмом, а крепостное право в это время находится в самом зачаточном состоянии, и покинуть хозяина не имеют права только те, кто подписал с ним «ряд», договор, в котором добровольно признают «кабалу». Ну, и пленники, захваченные в бою. Причём, срок неволи этих самых пленников тоже не пожизненный, а ограничен шестью годами, после чего пленный должен сделать выбор: либо он уходит в родные края, либо остаётся жить в принявшей его общине. Другой разговор, что значительную часть пленных до истечения этого срока продают «на сторону», и он становится «полноценной» собственностью нового хозяина.

Так вот, крестьяне, если у них нет долгов перед князем или боярином, на землях которого они живут и трудятся, могут уйти в любое другое место. Обычно это происходит в период между сбором «полюдья» и новым земледельческим сезоном. Вот и потянулись зимой к нам такие желающие сменить место жительства. В довольно «товарных» количествах. А поскольку жить и, желательно, работать им где-то надо, мы предлагаем им не ютиться по углам до весны, а поселиться в выстроенных нами домах и сразу же включиться в работу по уходу за нашим скотом. За очень хорошую по местным меркам оплату. Или «в рассрочку» выстроить из нашего материала избу, а по весне получить земельный надел, который его семья будет обрабатывать, выплачивая после каждой страды стоимость долга частью собранного урожая. Но место жительства «переселенца» определяем уже мы, исходя из потребностей в развитии территории. К примеру, нам очень нужно расширить деревни близ Становой крепости и угольного карьера, вот основная масса вновь прибывающих туда и едет. Вернее, ехала, пока не пришла весна и не началась очередная весенняя распутица.

Помимо пополнения крестьянами, мы через купцов запустили ещё одну программу. В городах и крупных сёлах существует достаточно жёсткая конкуренция среди ремесленников. Кто-то живёт неплохо, а кого-то так «придушили» конкуренты и жизненные обстоятельства, что еле концы с концами сводит. Вот и получает тот купчина, что сумел сагитировать мастера на переезд в Ряжск, пять рублей нашими товарами. Вот так и появились в нашем городе собственные кузнецы, шорники, кожемяки, ткачи, сапожники и даже… ювелиры. Фронт работ для них огромный, если учитывать приток населения. А поскольку многим из них мы ещё и материалы свои даём, то их продукция уже ценится дороже, чем та, которую производят от их вчерашних конкурентов.

Некоторые специалисты для нас просто уникальны. Как, например, шорники. Увы, в России будущего из-за сокращения конского поголовья производство всех этих хомутов, сёдел и уздечек превратилось в удел очень, очень редких специалистов-одиночек, которых заманить в прошлое просто нереально. Вот и приходится пользоваться услугами ремесленников из тринадцатого века. И ставить им условие обучить своему мастерству не менее трёх учеников. То же касается кожемяк. Ворчат, поскольку привыкли оберегать профессиональные секреты. Но и от этого недовольства есть противоядие — инструменты и химикаты (для кожемяк), которые предоставляем мы. Из хорошей стали, изготовленные по рисунку самого же мастера. Причём, на время «наставничества» это делается бесплатно, за счёт «казны». К тому же, мы не возражаем, если мастер, помимо «госзаказа», будет изготавливать те же сёдла по нашим чертежам и «на сторону».

Для кузнецов, занимающихся не оружием, а всякой «мелкой бытовухой», кстати, начинаются нелёгкие времена. Эту «мелочь» типа гвоздей, кос, серпов, топоров, наконечников для лопат (они в это время деревянные, с железными накладками на острие) мы продаём сами и намного дешевле, чем местные ремесленники. Так что многим приходится переориентироваться на производство криц из болотной руды, которые мы закупаем в неограниченных количествах. Наша металлургия будет основана на тигельной переплавке некачественного железа в хорошее при помощи электроиндукционных печей, с легирующими добавками и науглероживанием до получения нужной марки. Поэтому кричного железа нам будет нужно много.

В общем, подтягиваем, подтягиваем к себе людей, которых со временем надеемся превратить в «локомотив промышленного развития» всей Руси.