Стольный град Ряжск

Фрагмент 6

9

Если перевести на современный русский язык послание Путяты над коим он корпел не час, не день, а целых пять дней, князю Ингварю Игоревичу, которому, если верить летописям, осталось жить два года, то получится следующее. Длинное послание. К тому же, полусотенный фактически каждый день переписывал или дополнял его новыми фактами, поскольку новая информация о «резких» соседях поступала постоянно. Так что, махнув рукой, он решил новые сведения, которые не вошли в пятый вариант письма, изложить позже.

'Извещаю тебя, господин мой Ингварь Игоревич, о том, что строительство городка на реке Хупта, заниматься которым ты меня послал, пришлось сильно замедлить. И виной тому не лень людишек, занимающихся этим, не моё попустительство бездельником, не нехватка материалов или мастеров. Виной тому странные чужаки, внезапно объявившиеся в непосредственной близости от стройки.

Явились они в одночасье на холм над рекой Хупта, в менее, чем километре от строящейся крепостцы, на второй день после Светлой Пасхи, и сразу же принялись валить лес для строительства собственного града. Явились, как потом оказалось, по двум широким дорогам, чудесным образом появившимся в лесу и ведущим на северо-запад, к реке Ранова, через которую чужаки перебросили наплавной мост. Тоже чудной, сработанный из одного только железа, очень широкий: три телеги пройдут рядом. А ширина реки Ранова в том месте, где стоит этот мост, почти шестьдесят метров. Как рассказывает мордва из поселения по соседству, построили его чужаки настолько быстро, что часа не прошло с начала строительства, как по нему двинулись их повозки.

Повозки тех чужаков разные видом, но все тоже из железа сработаны и движутся без лошадей, сами по себе. Все огромные, больше не самой маленькой крестьянской избы. Некоторые движутся на железных лентах, по которым катятся на множестве мелких колёс, некоторые на обыкновенных колёсах, кои есть высотой и по пояс человеку, и по грудь. У одних повозок шесть колёс, у других восемь, а есть и такие большие, на которых они перевозят цельные дома, что и число колёс не пересчитать. Повозок таких у чужаков множество, сосчитать их невозможно, поскольку они постоянно ездят туда-сюда от холма над Хуптой к Шелемишевскому лесу, что в четырнадцати километрах к западу от Рясской крепости, которую ты послал меня строить, на северном берегу реки Вёрда. Туда идут пустые, а оттуда везут много всего разного: цельные железные дома с огромными стеклянными окнами, какие-то мешки, огромные куски обработанного камня и железо в разных видах.

Повозки те, как я написал, движутся сами по себе, издавая рычание и смрад. Но движутся быстро, как скачущая лошадь, и не знают усталости.

Я и многие мои люди сразу подумали, что это всё — происки сатаны, но мордва, пытавшаяся наблюдать за чужаками и пойманная ими при этом, говорят, что многие из пришельцев носят православные кресты и крестятся. То же видели и смерды, пытавшиеся пройти к тому месту, где те строят крепость. Ни мордву, ни безоружных русских людей чужаки не обижают, не неволят и зовут торговать к себе рыбой и дичью. Обещают это менять на добрые ножи, стальные топоры, железные лопаты и кузнечное железо хорошей ковки. А вот к твоим дружинникам очень суровы.

Как только мы услышали на холме, где появились чужаки, странный шум и увидел мелькающих там людей, я собрал половину дружины и на конях направился выяснить, кто эти люди. Встретили нас примерно двадцать их пеших воинов. Как нам показалось, безоружных. Вели они себя грубо и нагло, и я приказал главного наглеца повесить, а остальных поймать, чтобы продать как рабов сурожским купцам. Да тут их предводитель, позже назвавшийся тысяцким Спиридоном, махнул рукой, и в мгновение ока всех нас поразили молнии и громы из каких-то железных «коряг», имевшихся у каждого из чужаков. Моего коня ранило, сам я упал с него и сломал руку. Из девятнадцати людей, с которыми я выехал из строящейся Рясской крепостцы, в живых остались только двое, да и то с ранами. Часть раненых тяжело и лежавших без движения чужаки добили, чтобы не мучились. А нас обезоружили и перевязали, мне наложили на сломанную руку лубок и чем-то укололи всех нас. После этого боль стала намного меньше, и мы смогли сами дойти до крепости, а боли не было несколько часов.

Тысяцкий Спиридон сказал мне, что они все они — русские люди, вернувшиеся из заморских краёв. По говору его слышно, что это так: по-нашему он говорит не очень хорошо, а его люди меж собой разговаривают непонятно, но многие слова в их речи явно русские. Строят они стольный город некоего Великого Князя Русского Алексея Владимировича по приказу того.

Сказал я Спиридону, что здесь земли Рязанские, а он ответил, что были они Рязанскими, а теперь стали — его Великого Князя. Грозился я, что ты, Ингварь Игоревич, не потерпишь, чтобы чужаки хозяйничали в твоих владениях, но он только рассмеялся и заявил, что силы у Алексея Владимировича велики, и тысяцкий разобьёт любое войско, которое ты пришлёшь. Только не хочет он, чтобы русские люди воевали друг с другом, потому что через четыре года придёт на Рязанскую Землю войско великое татар, называемых ещё мунгалами, и противостоять ему надо вместе, а не порознь. И не хочет он, чтобы Земля Рязанская обессилела накануне этого нашествия.

Сказал я Спиридону, что уже сходились русские рати с мунгальскими на реке Калка, и те не смогли одолеть их. А он мне ответил: сражались русские рати многих княжеств лишь с малой частью мунгалов. На Рязанскую Землю же придут все силы безбожных, и одному тебе с ними не справиться. Потому и хочет Великий Князь Алексей Владимирович, чтобы ты добровольно уступил ему все земли к югу от рек Вёрда, Ранова и Хупта до самого устья реки Воронеж. Получишь ты за это защиту от степняков с южного направления. О том велел и тебе отписать.

Строительство Рясской крепости сильно замедлилось из-за того, что воины чужаков не позволяют ни моим дружинникам, ни мастерам, рубящим срубы для стен, приближаться к холму, на котором они ставят свой город. Убивать приблизившихся не убивают, но пускают молнии им под ноги, предупреждая, что ход дальше закрыт. Потому нам пришлось остановить рубку леса вблизи их строительства, а некоторые люди боятся работать, опасаясь, что чужаки надумают захватить недостроенные нами стены и либо перебьют нас, либо продадут в рабство. Уже сбежало десять плотников, а другие ненадёжны, тоже могут сбежать.

Молнии же эти легко пробивают наши доспехи, и кожаные, и кольчужные, и пластинчатые. Вместе со щитами. Оставляют при этом дырку, размером с ноготь мизинца. Оружие их способно за миг выпустить несколько молний. А летят эти молнии не ближе, чем стрелы из луков. Сколько воинов и сколько людишек под началом того тысяцкого Спиридона, я сказать не могу. Люди постоянно прибывают, и кто из них ратные, а кто мирные, не понять.

Строят же чужаки намного быстрее нас. Деревья они не рубят топорами, а пилят чем-то, издающим визг. Очень быстро пилят. Меньше минуты, и дерево, толщиной сантиметров тридцать, падает. Тот же человек отпиливает со ствола все ветки и вершину, а потом повозка отвозит хлыст к какой-нибудь из куч, возле которых их тут же распиливают на брёвна нужной длины. Другая повозка сгребает землю, как лопатой, в большой вал, сразу и делая его, и копая перед ним ров. За день она выкапывает около двухсот метров рва и насыпает такую же длину будущего вала. Так что, к тому времени, когда мой гонец доедет до Рязани, чужаки, как мне кажется, сумеют окружить рвом в человеческий рост и валом в два человеческих роста пространство в половину площади Рязани. Хотя я не знаю, каких именно размеров они собираются строить город.

За этим валом уже стоит дюжины две железных домов, про которые говорила мордва. Стоят впритык друг к другу квадратом, и пройти внутрь этого квадрата можно через единственный проход. Как стемнеет, окна этих домов светятся так ярко, словно внутри горят сотни свечей. И даже пространство между теми домами освещено лампами, подвешенными к воткнутым в землю брёвнам. И светят они так ярко, что видно всё там, словно днём.

Прочтя это, не считай, Ингварь Игоревич, что я тронулся рассудком от раны, полученной на верной службе тебе. Гонец мой, с которым я посылаю тебе это письмо, видел всё описанное собственными глазами и слышал многое, о чём рассказывала приходившая ко мне мордва'.

10

Деев

На майские праздники (по календарю 1233 года) я «сходил в дыру», чтобы проверить, как идут дела в Ряжске. Одно дело отчёты, даже в формате видео, и совсем другое — увидеть собственными глазами. И не только в Ряжске, но и по дороге к нему.

Для путешествия начальник моей охраны выбрал лёгкий бронеавтомобиль «Стрела», имеющий, кроме брони, защищающей от автоматных пуль, пулемёт на турели, и способный плавать. Ну, и обладающий свойствами отличного внедорожника, что, по местным меркам, совершенно не лишнее: дорога-то тут грунтовая, да уже и изрядно разбитая грузовым транспортом.

Едва перешли, как я обратил внимание на то, что очищенная от леса площадка существенно увеличилась. По сути дела, хоть сейчас строй на ней небольшую сортировочную станцию под грузы, которые пойдут в наш будущий город. Дело затягивается лишь неготовностью просеки до места, где будет находиться стационарный мост через Ранову: на её расчистке под нужную ширину оставили лишь одну бригаду лесорубов, все остальные работают в Ряжске. Тем не менее, и у них работа движется неплохо: люди получают отличные зарплаты с наценками за «особые условия работы», и к концу трёхлетнего контракта на их счетах накопятся очень приличные суммы. У тех, кто не пожелает остаться здесь «с концами».

Стационарный мост уже начали строить. Посреди реки торчит тяжёлый понтон с копром, вбивающим в дно сваи, а на берегу уже сваривается кессон, который послужит опалубкой для заливки бетоном будущих опор. Насколько я помню, в строительном проекте для этого «забит» быстросхватывающийся сорт цемента, так что к моменту, когда будут готовы сваи следующей опоры, кессон можно будет переместить на неё. Прораб-мостостроитель заверяет, что в полугодовой срок его люди уложатся.

Строительство, как и понтонный мост, по которому мы переехали реку, охраняется. И Денисенко тоже ответственно подошёл к организации обороны этого объекта: те же дзоты, огневые позиции стрелков, пара деревянных блокгаузов с бойницами для пулемётчиков и автоматчиков, ровики для расчётов автоматических гранатомётов и автоматического миномёта.

К прокладке широкой просеки от моста к будущему городу ещё не приступали. Есть только две параллельные дороги, проложенные инженерным танком: все силы лесорубов брошены на расчистку местности под будущий город. Именно там сейчас сконцентрировано наибольшее число людей, перешедших сюда из нашего мира.

Работы, опять же, ведутся параллельно. Расчищается от леса будущая стройплощадка и одновременно с этим ведётся инженерная подготовка для создания оборонительных укреплений: копаются рвы и насыпаются валы, на которых позже встанут стены города. Занимаются этим все три ИМР, полученные нами. Точнее, уже заканчивают свою часть работы. Они уже практически подготовили контур будущего укреплённого города, который займёт территорию примерно полтора на два километра. Причём, проектировщики подошли к формированию оборонительного рубежа творчески, используя складки рельефа, в ряде случаев используя их как естественные препятствия. К примеру, Малиновый овраг, тянущийся практически прямо с северо-запада на юго-восток, они решили использовать в качестве естественного рва перед крепостной стеной. Улица Красная на карте современного нам Ряжска, нижняя сторона которой спускается к Хупте, станет юго-восточной стеной крепости, а ров перед ней не потребует значительного углубления. Пара мелких оврагов с текущими по их дну ручейками хоть и расположены поперёк будущих стен, но будут засыпаны грунтом, отчего стены станут значительно выше, а ручьи, выведенные под их основаниями по бетонным трубам, послужат резервными источниками водоснабжения.

Меня очень насторожило использование в качестве фундамента композитных, дерево-бетонных крепостных стен деревянных клетей-ряжей, заполненных щебнем и песком. Насколько мне известно, древесина быстро гниёт в грунте, и со временем такой фундамент может осесть. Но инженеры меня успокоили: в бескислородной среде процесс гниения настолько замедляется, что дерево сохраняется столетиями. Найденные в Новгороде деревянные мостовые и в Москве срубы, являющиеся практически ровесниками нашего строительство, тому пример. А они включили в проект глиняную подушку такого фундамента снизу и слой глины поверх «каркаса» крепостного вала. К тому же, склоны вала снаружи будут облицованы железобетоном, как это делается при укреплении берегов каналов и рек. С настолько крутыми склонами, что без резиновой обуви по ним не подняться.

О стенах, которые я назвал композитными. Внешне они будут выглядеть, будто целиком срублены из брёвен. Но внутри каждой клети стены планируется заливка бетоном «второго слоя». Как ведь сейчас делается стена? Это просто П-образный сруб из двух-трёх ярусов, по которым свободно перемещаются воины. И стоит разбить наружные брёвна одной-двух-трёх таких клетей, как доступ в город открыт. У нас же внешний слой брёвен будет подпёрт полуметровым слоем железобетона «крыши» буквы «П» и вдвое меньшими по толщине её «ножками». И попадающий в стену камень не сможет сломать такое бревно из-за того, что ему просто некуда сдвигаться назад. Расщепить, размочалить — да. Но образовавшаяся «мочалка», в свою очередь, поглотит удар летящего камня, и бетонная «подложка» не пострадает. Расход бетона, конечно, огромный, но мы собираемся построить крепость на века, и когда придёт пора огнестрельной осадной артиллерии, время от времени обновляемую деревянную «обшивку» заменить кирпичной.

Работу по формированию оборонительного вала уже начали сразу на двух участках, северном и северо-западном. Именно там наиболее ровный рельеф местности, и любой неглупый полководец, скорее всего, изберёт для штурма города именно эти направления. Так что там, несмотря на праздничные дни, вовсю пашут плотники, складывая наспех ошкуренные брёвна в клети-костяки будущего вала, высоту которого задали в шесть метров. Работают с разборных железных лесов, укладывая на место поднятые автокраном брёвна. Из-за того, что не требуется добиваться того, чтобы венцы прилегали друг к другу без щелей, работа идёт быстро: всех дополнительных забот — выбрать бензопилой чашу в нужном месте.

Следом уже движется экскаватор, углубляя ров и досыпая вал с внешней стороны до уровня верхнего венца. Потом, конечно, потребуется выровнять склон вала (наружный склон рва и сам со временем осыплется), но это уже не к спеху, поскольку даже сейчас перепад в одиннадцать метров между верхом вала и дном рва является серьёзным препятствием при штурме.

К засыпке клетей ещё не приступали, поскольку их монтаж только-только начался. Но, как объяснил прораб, процесс тоже будет механизирован. Следом за уже собранными и присыпанными снаружи клетями по валу будут ездить грузовики с песком, просто вываливающие содержимое кузова в клеть до её переполнения. После ускоренной (сначала под весом колёс грузовых автомобилей, а потом специальных вибрационных установок) усадки подсыпки, выровненную поверхность завалят слоем глины и зальют железобетонной стяжкой, выполняющей роль фундаментной плиты. И уже на ней начнётся строительство собственно стен.

Были и вопросы к Денисенко, большинство бойцов которого уже перебралось на стройку.

— Как ведут себя «соседи»? — кивнул я со сторожевой вышки в сторону действительно неприлично близко расположенной недостроенной крепости рязанцев.

— Теперь тихо. Первое время пытались засылать лазутчиков, но мы их, благодаря тепловизионным приборам, засекали легко и отгоняли. Когда стрельбой рядом, а когда и выстрелами в воздух. Им, в общем-то и лазутчиков слать не обязательно: после вырубки деревьев в «полосе безопасности» им со стен хорошо видно, что у нас тут происходит.

— А сами за ними следите?

— А как же! Но тоже, в основном, с вышек. В общем, взаимно делаем вид, что рядом ничего не происходит, — засмеялся он. — Но порох держим сухим.

— Как думаете, в Рязани уже знают, что тут происходит?

— Гонцов их предводитель Путята туда отправлял. И назад первый из них вчера вернулся. Так что уже не просто знают, а подготовили какой-то ответный ход. А вот это напрягает: если ближняя разведка у нас неплохо поставлена, то дальней мы вообще не имеем, и если сумеем засечь приближение рязанцев, то, самое раннее, за полдня пути до подхода к нам. Если же судить по косвенным признакам — ну, там, прибытие гонца или малой передовой группы, то дня за три. Но это, опять же, неточно.

— А как, по-вашему, можно решить проблему дальней разведки? Насколько я понимаю, автотехнику и даже гусеничную технику, в силу здешней специфики, использовать невозможно. Конечно, найти с десяток лошадей для организации конных дозоров реально. Но леса — это не степи, где легко оторваться от преследователей, знающих местность намного лучше ваших людей.

— Воздушной разведкой.

Я от неожиданности даже поперхнулся.