Стольный град Ряжск

Фрагмент 15

27

Архипов

Брод бродом, а поезд по нему не пустишь. И автомобили через него зимой и по весне не пройдут. Именно поэтому, едва вошёл в строй железнодорожно-автомобильный мост через Ранову, понтонёры разобрали наплавной мост и из его секций соорудили переправу через Хупту. А та секция, на которой выполняла свою задачу сваебойная установка-копёр, целый месяц распугивала рыбу бумканьем там, где в следующем году начнёт действовать ещё одна аналогичная стационарная переправа.

Хупта в том месте, где в нашем «родном» времени проходит железнодорожная ветка Скопин — Моршанск, вдвое уже, чем Ранова, а сам мост будет только автомобильным, потому все его опоры уже залиты бетоном, а на них укладываются продольные балки. Скорее всего, ещё до заморозков мост будет готов полностью, и понтоны можно будет убирать.

Но это вовсе не значит, что дизель-молот (именно к этому типу копров относится используемая нами сваебойная установка) простаивает. Работы у него навалом. На подготовительном этапе постройки плотины будущей мини-ГЭС. Хоть тело плотины и будет грунтовым, «армированным» засыпанными срубами-ряжами, для надёжности проектировщики предусмотрели укрепление её ещё и рядом вбитых в грунт бетонных свай. Именно шпунтовая стенка (то есть, вбитые вплотную друг к другу сваи) будет воспринимать основной напор воды в нижней части плотины, высоту которой планируется довести до двадцати метров.

Это, конечно, не значит, что именно на двадцать метров поднимется вода в Ранове и Моше, близ устья которой и строится ГЭС. Рабочий напор воды запланирован пятнадцатиметровым, и это позволит обеспечить мощность электростанции до двух мегаватт. С огромным запасом потребностей и города, и производства. Даже если учесть, что некоторые техпроцессы будут очень энергозатратными. Как, например, индукционная плавка металлов, производство стекла и перегонка бурого угля в жидкое топливо. Но мы ожидаем, что «Ряжское море» разольётся на несколько километров вверх вдоль русел Рановы, Моши и даже немного Хупты. И ближайший год у нас станет годом расчистки ложа водохранилища от деревьев. Ничего, брёвен нам надо много. И на ряжи в теле плотины, и на крепостные стены, и на строительство жилья, и на пиломатериалы.

Будут, конечно, устроены и аварийные водосбросы, которые не позволят воде во время половодья перетекать через гребень плотины, и рыбоподъёмник, и проезд по плотине для едущих из так называемых «Пронских городков». Так что никаких катастрофических потопов и прерывания сухопутного транспортного сообщения не предвидится. А вот желающим плыть по Ранове и Хупте придётся устраивать волок в обход плотины: никаких судоходных шлюзов не проектируется.

Но пока не будет достроена ГЭС и дешёвая электроэнергия не придёт в город и промзону, топливом для энергогенерации останется бурый уголь. А потом он станет сырьём для нашей «нефтехимии», поскольку топливо для двигателей внутреннего сгорания мы планируем «гнать» именно из него.

Отыскать место его залежей по имеющейся у нас документации труда не составило. Ещё в мой первый выход в район Скопина. Туда будет проброшена ещё одна железнодорожная ветка от «дыры», протяжённостью около восемнадцати километров. Зато всего с двумя небольшими мостами через реки Вёрда и Перка.

Понтонный мост через Хупту нам понадобился как раз для того, чтобы начать подготовительные работы по добыче фосфоритов и «стекольного» песка, а также доставки свай к будущей плотине электростанции. Работы на этих будущих карьерах тоже ведутся довольно вяло, поскольку сейчас нет никакого смысла снимать покрывающий месторождения грунт: зимой эти ямы занесёт снегом, а по весне затопит талыми водами. Кроме того, основные силы сейчас брошены на жилищное строительство, чтобы к заморозкам в щитовых бараках и прочих времянках осталось как можно меньше людей.

Будущие фосфоритовый разрез и песчаный карьер находится в непосредственной близости от уже существующей деревеньки Молодка, названной так по имени ручья, на берегу которого она стоит. Вот её-то жителей и подрядили за зиму расчистить лес на месте этих объектов. Может, они и в разрезе с карьером будут «ковыряться», когда те заработают. Они и жители ещё одной соседней деревеньки, Речной, которую нам придётся переносить из-за того, что она попадает в зону подтопления водохранилища.

Пусть моя специальность связана с «привязкой» строительных объектов к местности, но с геологией приходится иметь дело очень плотно. А значит, и разбираться с теми полезными ископаемыми, которые имеются на обследуемом участке. Отсюда и знание, на какие природные ресурсы мы можем рассчитывать.

Что можно сказать об окрестностях Ряжска в целом? Если двумя словами, то могло бы быть и лучше. Есть неподалёку от Молодки и залежи того же бурого угля. Вот только находятся они на глубине от 45 до 100 метров, без строительства шахты до них не добраться, а это огромные затраты. В том числе — на безопасность работы шахтёров, поскольку любое угольное месторождение «газит» метаном, а в саму шахту просачиваются грунтовые воды.

Про фосфориты я уже упоминал. Месторождение небольшое, но и наши потребности в фосфорных удобрениях очень невелики. Потому и не «рвём подошвы», стараясь его освоить, как можно скорее.

Про песок, годный для производства стекла я тоже рассказывал. Есть его залежи и в районе Скопина. Не самый лучший песок, сверхчистого, «оптического» стекла из него не сварить, но даже если оно будет чуть окрашенное, мы на Руси станем монополистами в его производстве, а также завалим им соседние страны. По сути, это нечто вроде золотой жилы, которая способна превратить Ряжск в один из богатейших городов Европы.

Обычный строительный песок имеется возле самого города, и его запасов нам хватит на сотни лет. То же самое касается строительной глины, пригодной для производства кирпича. Как минимум, четыре крупных месторождения, которых тоже хватит на сотни лет.

Огнеупорные глины залегают тоже рядом с городом. А это — изготовление сталеплавильных тиглей и печей для варки стекла. Собственно, из-за этих самых глин нам и пришлось планировать постройку плотины ГЭС на таком удалении от города: чтобы их месторождение не подтопить при заполнении водохранилища.

Как севернее, так и южнее Ряжска, в пределах всего десяти километров и туда, и туда, есть выходы известняков, которые вполне подходят для производства не только щебня, но и цемента. Низкосортного, конечно, но в наших условиях не приходится перебирать харчами. Сгодится для малоэтажного строительства.

Возле Молодки и неподалёку от будущей плотины имеются залежи минеральных красителей. Неглубоко, на глубине 12–15 метров. Причём, перемежаемые небольшими линзами бурого угля. Только линзы эти имеют небольшую мощность и годны для добычи лишь в качестве «побочного продукта».

Много торфа. И это закономерно, учитывая высокую заболоченность местности. А поскольку здешний торф имеет высокую зольность при сжигании, то основное его использование, скорее всего, будет в качестве удобрения на полях. Ну, или химики как-то решат использовать золу для своих нужд.

Есть даже залежи бурого железняка (пусть и с небольшим содержанием требуемого металла). Километрах в тридцати юго-восточнее Ряжска. Но это — на будущее, поскольку сырьём для производства высококачественных сталей на первые десятилетия станет… кричное железо, которое нам будут привозить местные жители. Именно его предстоит переплавлять в тех самых тиглях из огнеупорной глины при помощи электроиндукционных установок, попутно с насыщением металла углеродом и легирующими добавками, избавляясь от примесей шлака, обязательно присутствующего в крицах. Выгода обоюдна: вместо низкокачественного железа здешние кузнецы получат отличный металл, а у нас будет дешёвое сырьё.

Кричное железо сейчас варят из болотной руды, которую добывать промышленными методами крайне невыгодно. Вот и пусть местные занимаются тем, что умеют. Ну, а мы будем «доводить» их сырьё до необходимого качества.

28

Малков

Вот я уже и «начальник авиаотряда». Причём, не разведывательного, а вполне боевого, «разведывательно-ударного». Именно так. Помимо моего «Охотника», наш парк машин пополнился ещё двумя, носящими «романтическое» название «Танго» и сделанными по спецзаказу на основе уже производимых серийно, а также крошечной одноместной «коробчонкой» по имени «Егерь».

До появления «Егеря» мне приходилось летать каждый день, если позволяли погодные условия. Всё-таки никакого мира с Рязанью у нас нет, и приходится ухо держать востро. Причём, контролировать не только дорогу на Рязань, но и прочие лесные и речные пути: нельзя считать предков дураками, они вполне могут применить военную хитрость и явиться с той стороны, откуда не ждут. Например, сговориться с владимирцами и прийти не с севера, а с северо-запада. Или вообще спеться с черниговцами, которые усилят войско, собранное по рязанским владениям к югу и юго-западу от нас. Вот и посылало меня начальство не только кружить над окрестностями, но и в дальние рейды.

Ну, как сказать «дальние». Пару раз летал к Рязани и городкам, расположенным рядом с ней: Новый Ольгов, Воин, Спасск. Внимательно оглядел с воздуха и снял Пронск и прочие городки в его окрестностях. Слетал к Туле, «скатался» до Ельца. Дальние это вылеты потому, что, например, из полётов к Туле и Ельцу пришлось возвращаться с минимальным запасом топлива.

После появления и облёта «Егеря», более тихоходного, но летающего на сотню «кэмэ» дальше, «Охотник» у меня отобрали. Для модернизации, как объявил начальник конструкторского бюро, занимающегося нашей боевой техникой. Конструктора что-то там разработали, и целый день провозились, крепя к раме шасси дополнительные кронштейны и протягивая какие-то провода. А когда допустили меня к машине, я прифигел: под кабиной, справа и слева от переднего колеса шасси, торчало по пулемётному стволу, а в кабине появился дополнительный оптический прибор, именуемый коллиматорным прицелом.

— Теперь ваша машина способна не только выполнять разведывательные полёты, но и обстреливать противника с воздуха, — гордо сообщил мне начальник КБ Никитин. — И даже наносить бомбовые удары.

Он ткнул пальцем ещё в парочку кронштейнов, видимо, предназначенных для крепления небольших авиабомбочек.

— Только как это всё повлияет на развесовку и дальность полёта? — пробухтел я недовольно.

— Максимальная скорость и дальность, естественно, снизятся. А о развесовке можете не беспокоиться: мы постарались максимально сохранить балансировку относительно центра тяжести.

И ведь не соврали. Ясное дело, во время испытаний я взлетал не с настоящими авиабомбами весом четверть центнера, а с их «массово-габаритными макетами». Но пулемёты были настоящими и в коробках с пулемётными лентами лежали снаряженные патроны.

В общем, особо приспосабливаться к поведению машины после сброса «бомб» мне не пришлось. И, когда дело дошло до стрельбы в воздухе, тоже. Единственное, при стрельбе чувствовалась вибрация, вызываемая отдачей пулемётов. Но на фоне другой вибрации — вызываемой вращением ротора — её мог ощутить лишь человек, чувствующий машину, как свой организм. Вот так мой автожир из дорогой игрушки любителя полетать и авиаразведчика превратился в боевой штурмовик.

Впрочем, зная о том, что воевать нам всё равно придётся, я отнёсся к такой «модернизации» с пониманием. Уж лучше напугать врага смертью, приходящей с неба, чем допустить гибель своих воинов. Глядишь, он и передумает нас атаковать.

«Танго» — машина двухместная, в отличие от трёхместного «Охотника», но с такой же закрытой, отапливаемой кабиной. И с наступлением холодов эта особенность конструкции оказалась очень даже полезной. Ради унификации узлов, на оба «Танго» поставили тот же двигатель, более мощный, чем в оригинале, и это позволило установить дополнительный топливный бак, чем повысили дальность полёта. Ну, и грузоподъёмность тоже. И уже в заводских условиях (спецзаказ всё-таки, пусть и индивидуальный) предусмотрели установку креплений пулемётов и авиабомб. При этом в качестве штурмовика, с бомбовой нагрузкой, рекомендуется летать без пассажира.

Ну, да. С наступлением холодов. И с установлением снежного покрова, для взлёта/посадки на котором пришлось все машины «авиаотряда» переводить с колёс на лыжи.

Поведение автожира на взлёте и посадке с лыжным шасси, конечно, немного разное. Ну, примерно, как при вождении автомобиля летом и зимой. Но оба «комплекта» пилотов после небольшой серии тренировочных полётов всё прекрасно освоили.

Да, у нас теперь есть и «дублирующие» составы экипажей, чтобы не получилось, как в известном анекдоте: «Поддержки авиации в этой войне не будет, лётчик заболел». Причём, мой «лётчик-наблюдатель» Ярославец тоже освоил управление автожиром, выслушав программу теоретической подготовки и сдав соответствующий экзамен там, за «дырой». И теперь стал дублёром пилота одноместного «Егеря». Ну, а если учесть его опыт выслеживания браконьеров, то, скорее, «штатный» пилот этой машинки, используемой теперь в качестве основного патрульно-разведывательного транспортного средства, является дублёром Володи.

Собственно, авиаразведка и является основой предотвращения неприятностей от приближающихся вооружённых отрядов. Хоть больших, хоть малых. И в зимних условиях, когда на деревьях нет листвы, закрывающей обзор, такие отряды легко заметить. Как было, например, со сборщиками оброка, направленными из Рязани на нашу территорию.

Да, налоги на Руси в эти времена собирают именно зимой, с первыми морозами. Оно так удобнее: замороженные мясо и рыбу можно без проблем отвезти в столицу, не рискуя, что по пути они испортятся. Ну, и зерну от мороза ничего не бывает. Кроме того, никаких проблем с переправами и заболоченными местами: реку можно переехать практически в любом месте, как, зачастую, и замёрзшее болото.

В общем, «лётнаб» засёк этот отряд, а бойцы «группы быстрого реагирования» встретили его там, где, как мы считаем, начинаются наши владения, и «объяснили политику партии» его старшему. Мол, не стояло вас в очереди за произведённым крестьянами из этих земель. И дорогу «на полюдье» в здешние края забудьте, теперь мы здесь хозяева. Так и передайте князю Ингварю Игоревичу, который никак не соберётся устроить этот «развод» по-хорошему.

Сборщики, уже хорошо наслышанные о возможностях нашего оружия, всё-таки попытались пробраться другими тропами, но их снова встретили, уже открыв предупредительный огонь. Так что пришлось рязанцам возвращаться.

Но с воздуха мы засекаем не только «правительственные войска». Ярославец по заданию полковника Денисенко выследил и «логова» пары шаек лесных разбойников, время от времени нападавших на купцов. И там разговор был коротким: ребята добирались до места на снегоходах и проводили зачистку. Под ноль, поскольку к этому контингенту во все времена любая власть относится одинаково: вешает на ближайшем сукУ высоко и коротко.

После жалобы одной из деревенек на нападения волков, «Танго» и «Охотник» стали вылетать на разведку с пулемётами. И, заметив серых хищников с воздуха, обстреливать их. Эффективность такой стрельбы, конечно, куда ниже, чем по плотному воинскому строю, свою долю в борьбе с вечной крестьянской напастью мы вносим. К тому же, для пилота это отличная тренировка в стрельбе по наземным целям.

В целом же зима, уже перевалившая за свою середину, для нас (я имею в виду не только авиаотряд, но и всю колонию «переселенцев из будущего») проходит спокойно. Спокойнее, чем могло бы быть, учитывая конфликт с Рязанским княжеством. Обычных мелких зимних бытовых проблем, конечно, избежать не удалось, но я сейчас говорю не о них, а в «глобальном» масштабе.