Стольный град Ряжск

Фрагмент 7

11

Малков

Полёты — увлечение не для бедных людей. Да я, в общем-то, до последнего времени и не жаловался на отсутствие денег. Потому-то и попытался реализовать детскую мечту о небе, как только стало возможно. Ну, не прошёл по состоянию здоровья в авиаучилище. Ни в военное, ни в гражданское. Казалось бы, пустяк — искривление перегородки носа после подростковой драки, а комиссия признала негодным. Так что пришлось отложить вопрос на неопределённое время и становиться моторостроителем, и после института трудиться на Заволжском моторостроительном заводе. А там пришло «время перемен», автозавод в Нижнем лихорадило, вслед за ним лихорадило и его поставщиков. Так что пришлось «уходить в свободное плаванье», организуя сначала автосервис, потом салон по продаже подержанных иномарок, потом «фирменный» автосалон, а когда ситуация в стране стала налаживаться, то и цех по изготовлению запчастей.

В общем-то, ещё когда я торговал европейским «автохламом», моих доходов стало хватать не только на сытую жизнь, но и на детскую мечту: пришёл в авиаклуб, научился летать сначала на «кукурузнике», потом получил «права» на управление спортивным легкомоторным самолётом. А буквально два года назад совершенно случайно наткнулся на «машинку», которая меня просто поразила своими возможностями. И главная из этих возможностей — летать где захочется, когда захочется и откуда захочется. Купил, прошёл курсы лётной переподготовки и стал пилотом собственного «воздушного транспортного средства».

А потом всё рухнуло. Мой бизнес «приглянулся» одному не очень порядочному человеку из окружения губернатора. Дальше — как водится: блокировка счетов «по подозрению в отмывании незаконных денег», просрочка кредита, нарушенные связи с поставщиками и покупателями. И выбор: либо банкротство, либо продажа предприятия «по остаточной стоимости». Плюс наезд со стороны Налоговой службы, грозящейся оставить меня вообще без штанов.

Жена, привыкшая к «красивой» жизни немедленно «свинтила» вместе с детьми, отсудив у меня и дом, и машины, а я с не очень-то великими средствами остался не при делах. Радует лишь то, что случилось это сейчас, а не лет десять назад, когда, зачастую, поступали по принципу «нет человека — нет проблемы».

Тем не менее, отойдя от шока, я задумался, чем заниматься дальше. Ни на какой серьёзный бизнес оставшихся собственных денег у меня не хватит, а кредитов после искусственно созданной задолженности перед банками мне не дадут. Разве что, пока налоговики не отобрали последнее, открыть какой-нибудь продуктовый магазинчик, да и то они банкротятся один за другим, не выдерживая конкуренции с торговыми сетями.

И вдруг — телефонный звонок от помощника САМОГО Деева:

— Максим Андреевич срочно хочет с вами встретиться.

О том, что он что-то «мутит» с контрактом на переоборудование ракетно-артиллерийского арсенала в базу Госрезерва, в деловых кругах Нижнего Новгорода поговаривали. Не с самим переоборудованием, а под этой маркой, поскольку зашевелились все принадлежащие ему бизнес-структуры. Ну, это давно известная и практически законная схема: полученные в качестве предоплаты государственные средства на некоторое время перечисляются «дочерним» или «родственным» предприятиям, «прокручиваются» и к означенному сроку возвращаются. А «дочки» и «родственнички» считают прибыли. Юристы и бухгалтера у такого «зубра», как Деев, отличные, а связи такие, что никто не посмеет на него «наехать».

Только что ему нужно от без пяти минут нищего? Работу предложить хочет?

В общем-то, выходил я из кабинета бывшего сослуживца нынешнего президента в шоковом состоянии. И не только от того, что он мне предложил. Оказывается, своим упрямством, вылившимся в то, что ему придётся потратить значительные суммы на восстановление работоспособности бывших моих предприятий, тот самый не очень порядочный человек из окружения губернатора и продавил решение о том, чтобы налоговики устроили мне показательную порку. «Чтоб другие боялись». И меня по её итогу должны будут «голым в Африку пустить».

Выход? Предложил Максим Андреевич и выход. «Пока есть хоть какие-то средства, укрыться там, где вас никакой инспектор не отыщет». Вместе с моим красавцем по имени «Охотник».

— В перспективе мы предусматриваем налаживание мелкосерийного производства подобных аппаратов ТАМ. Насколько мне известна ваша квалификация, вам это по силам.

В общем-то, да. Устройство машинки я знаю отлично. Как и технологию изготовления самых различных механизмов, которые в ней применены.

— Сколько времени вам потребуется, чтобы уладить ваши проблемы? Нет, это очень долго. Я могу дать вам не больше двух дней. На третий вас, все необходимые вам вещи и сам аппарат загрузят в машину и доставят в нужное место. Ещё день — на сборку и проверку техники, после чего вы должны будете подняться в небо. Деньги? Ни в российских, ни в каких иных купюрах они вам не понадобятся. Срочно обратите их в золото и серебро — что вам больше по душе — это и будут ваши накопления. Пока вы работаете по контракту, и ваши доходы, и траты будут производиться преимущественно в безналичном виде.

Нет, я не боялся того, что Деев позарится на мои деньги. Для него это настолько ничтожная сумма, что отнять их у меня — всё равно, что обычному обывателю ограбить нищего на паперти.

— Но где гарантия, что у вас меня не отыщут налоговики, которыми вы меня стращаете?

— Не стращаю, Сергей Александрович. Сообщаю достоверную, хотя и конфиденциальную информацию. А гарантия… Вот прибудете через три дня на место, дадите соответствующие подписки, и сами поймёте, что данная мной гарантия стальная. Итак, послепослезавтра в восемь утра грузовик для перевозки вашего аппарата будет стоять возле ангара, где вы его храните.

«Охотник» быстро погрузили в кузов японского грузовичка, оборудованного краном. Вещи, упакованные в сумки из синтетической ткани, нашли своё место на его пассажирских сиденьях, а я уселся в кабину чуда японского автопрома пассажиром.

О том, куда едем, водитель отказался говорить: «вот приедем, тогда и узнаешь». Впрочем, глядя на дорожные указатели, чем дальше ехали, тем я больше убеждался в том, что целью нашего путешествия является та самая «база Госрезерва» на юге Рязанской области. Зато очень заинтересовался «Охотником»:

— Никогда ничего подобного не видел.

Пришлось, чтобы не молчать, тупо пялясь в лобовое стекло, рассказывать обо всём, что я знаю о моём «красавце». А знаю я о нём практически всё. И готов рассказывать это часами.

В общем, восемь часов, включая остановку на обед, за разговорами промелькнули почти незаметно. Потом была возня с пропусками для въезда на охраняемую территорию и на «особо охраняемую территорию». Беготня по кабинетам (к счастью, очень немногим, и я в них, благодаря закончившемуся рабочему дню, был единственным посетителем), заполнение бланка о подписке с уже впечатанным типографским способом сроком «пожизненно».

— Возвращайтесь в машину, — скомандовал мне хозяин последнего кабинета, вручая запечатанный пакет с документами и карточку с моими личными данными, которые я должен вручить охране «объекта». — Водитель знает, куда ехать. Вы поступаете в распоряжение полковника Денисенко. Этот пакет вручите ему лично.

Водитель за рулём был уже другой, и если бы не мой «красавец» в кузове, я бы подумал, что перепутал машину.

«Объект» оказался длинным ангаром с подведёнными к его воротам железнодорожными путями. И я, и водитель вручили охране карточки, после чего нас впустили в ярко освещённые «внутренности» ангара, дальний конец которого терялся в каком-то подрагивающем мареве. Водитель аккуратно покатился вперёд и… за этим маревом открылась огромная поляна среди леса, явно недавно очищенная от деревьев. Обнесённая забором из колючей проволоки.

Нас уже ждала лёгкая бронемашина с пулемётом на крыше, которая притормозила на довольно разбитой грунтовке, пока охранники открывали проезд в «колючке», а потом неспешно покатила дальше.

— Где это мы? Насколько я помню, на базе даже за ангаром шла нормальная асфальтированная дорога.

— Не где, а когда. В одна тысяча двести тридцать третьем году от рождества Христова.

— ЧЕГО???

— Вас не инструктировали, что ли?

— Не-а! Быстро-быстро оформили документы и выпнули. Сказали, всё настолько срочно, что хватай мешки, вокзал отходит.

— Ну, да. Мне до темноты желательно вернуться. Так вот…

И тут у меня полезли глаза на лоб!

В общем-то, Деев не соврал: здесь меня действительно никогда и ни за что не найдёт ни один налоговый инспектор. И при полётах не потребуется очковать, рискуя влететь в какую-нибудь запретную для полётов зону.

Вооружённую охрану довелось наблюдать ещё трижды. Два раза с обеих сторон «танкового» понтонного моста, а в третий — на въезде на огромную стройку явно «нулевого цикла», поскольку везде, где я видел велись только земляные работы. Но велись безостановочно, несмотря на то, что солнце уже клонилось к закату.

Наконец, грузовичок добрался до стоящих прямоугольником вплотную друг к другу домикам из сэндвич-панелей, и к нам вышел рослый бородатый мужчина в камуфляже с полковничьими звёздами на погончиках.

— Полковник Денисенко, — козырнув, представился он. — Вы, насколько мне известно, Малков Сергей Александрович, владелец и пилот этого чуда техники. Э-э-э…

— … Автожира «Охотник», — усмехнулся я.

— А с этого момента — лётчик нашей авиационно-разведывательной службы.

12

Ярославец

Вопрос полковника Денисенко был совершенно неожиданным.

— Капитан, как вы переносите авиаполёты?

Это что? Меня собираются отправить в командировку в будущее, где предстоит куда-то слетать?

— А чего их переносить? Сидишь, как в автобусе, а самолёт тебя куда-то везёт.

— Я не о самолёте. Вам на вертолёте доводилось летать?

А как же! Служба у меня была такая, что приходилось выполнять задания где-нибудь у… члена на бровях, и туда никаким транспортом, кроме вертолёта, не попасть. Это, конечно, несколько более худшие ощущения, чем при путешествии на самолёте: двигатели ревут, всё вибрирует, а машину ритмично потряхивает, будто едешь по грунтовке с плохо выровненным покрытием. Но организм тоже на такие перелёты не отзывался никакими негативными последствиями, кроме закономерных после пребывания в шумном помещении.

— Вот и отлично. Зная ваш опыт ориентирования в лесной местности, я решил вас назначить авиационным наблюдателем. Во время Войны эта должность называлась «лётнаб».

Да, когда так, «с большой буквы», произносят слово «Война», всем без каких-либо разъяснений, ясно, о какой именно войне идёт речь. Пусть и прошло с её времени намного больше полувека.

Только откуда у нас вертолёты?

Оказалось, речь идёт даже не о вертолёте, а о крошечной воздушной машинке, которую привезли ближе к вечеру в кузове самого обыкновенного японского грузовичка. С каплеобразной кабиной, имеющей очень большую (для её размеров) площадь остекления, двухлопастным вертолётным винтом, сложенным на время транспортировки, и… шестилопастным самолётным винтом за кабиной. Этакий гибрид вертолёта и самолёта, который пилот при представлении полковнику назвал непонятным словом «автожир».

Непонятным-то непонятным, но мне где-то приходилось читать что в 1930-е строились такие опытные машины, которые с развитием авиации уступили состязание с обычными самолётами, а после появления «нормальных» вертолётов и вовсе стали считать тупиковой ветвью. Но «Охотник» — явно не из тех дремучих лет. Даже по внешнему виду, не говоря о материалах (кабина явно изготовлена из пластика, а не обтянута тканью, как это делалось на заре авиации).

С утра Денисенко представил меня «командиру экипажа», в связи с переводом из запаса в боевое подразделение «с особыми условиями службы» получившего, как и недавно я сам, звание капитана. Представил и поручил помогать ему в «расконсервации и техническом обслуживании».

Капитан Малков, Сергей Александрович. «Бывший бизнесмен, а до этого моторостроитель», вот и всё что командир поведал о себе. Зато, пока мы занимались сначала раскладыванием сложенной лопасти винта, а потом проверкой систем, не умолкал, вещая о машине. «Для понимания, как она работает», с самых азов.

В общем, автожир действительно является гибридом самолёта и вертолёта. Но в самолёте подъёмная сила создаётся набегающим на крылья потоком воздуха, а в вертолёте — вращаемым двигателем несущим винтом. В автожире же несущий винт вращается свободно, раскручиваясь набегающим потоком воздуха, а горизонтальное движение машине придаёт толкающий винт, расположенный за кабиной. Такая схема позволяет избавиться от сложнейшей схемы управления направлением движения, характерной для вертолёта (по словам Сергея, в вертолёте оно задаётся конструктивно сложной системой перекоса лопастей), поскольку в автожире за это отвечают рули направления, три «крыла», установленные близко к вертикали за толкающим винтом. В то же время, «вертолётный» несущий винт резко сокращает длину разбега и пробега.

— Сесть можно вообще «по-вертолётному», без пробега, а взлететь, в зависимости от направления и силы ветра, после разбега, длиной не больше 45 метров. При максимальной загрузке и полном штиле. А у меня случалось, что и метров пяти хватало, если не использовать режим принудительной раскрутки ротора.

Скорость полёта — до 170 километров в час, крейсерская — примерно 130. Как на хорошей дороге по хорошему асфальту. Дальность полёта — четыреста вёрст («У меня стоит увеличенный бак на восемьдесят литров», — пояснил Малков). Полезная нагрузка — 300 кило. Машина трёхместная: пилот и два пассажира. Очень надёжный японский двухсотсильный шестицилиндровый автомобильный мотор, который, по словам командира экипажа, он недавно самолично перебрал «с целью повышения ресурса».

Мотор, когда мы его запустили на пробу, действительно работал, «как часики». Ну, и прочие системы тоже: сразу видно, что человек не только любит технику, но и руки у него растут из нужного места. Единственное, с чем пришлось повозиться (да и то не нам), это настройка радиосвязи с нашим «узлом», развёрнутым в одном из балков-вагончиков.

— Можно попытаться совершить контрольный вылет, — объявил Сергей, когда мы закончили. — Где сейчас можно найти Денисенко?

— Сейчас попробую связаться, — пожал я плечами и достал рацию.

Но воспользоваться ею я не успел: полковник и сам шагал в нашу сторону.

— Как успехи, Сергей Александрович.

— Работу закончили. Я как раз собрался запросить у вас разрешение на пробный вылет: надо проверить и то, как техника поведёт себя в воздухе.

— Разрешаю, конечно, — кажется, даже обрадовался полковник. — А какая программа полёта?

— Взлёт, полёт по небольшому кругу вблизи аэродро… нашей базы, проверка управляемости машины и функционирования систем, посадка.

— А через какое время после этого можно будет снова вылететь?

Малков пожал плечами.

— Ну, небольшой осмотр надо будет провести. И если всё нормально, то минут через пятнадцать. Что-то случилось?

Денисенко нахмурился.

— Понимаете, мы тут ввязались в конфликт с местными. Честно признаюсь: намеренно ввязались, чтобы сразу проявить себя как грозную силу. И теперь со дня на день ждём появления рязанского войска, которое должно попытаться прогнать нас отсюда или просто «наказать». От дозорных только что поступила информация, что в недостроенную рязанскую крепость, которая находится меньше, чем в километре от нас, прискакал гонец. Как мы с начальником штаба считаем, он может привезти весть о том, что это войско на подходе. Вот и хотелось бы, во-первых, выяснить, так ли это, а во-вторых, если так, то насколько оно далеко отсюда. Как далеко от… базы вы сможете слетать?

— У меня после пробного вылета должно остаться не меньше трёх четвертей бака топлива. Значит, на удаление примерно в сто километров.

— Ну, так далеко нам не надо. Отсюда до самой Рязани около восьмидесяти вёрст по прямой. Километров пятьдесят, но проследить, что творится на дороге туда, которая петляет по лесам. А капитан Ярославец подскажет, куда лететь, где покружиться.

— Хорошо.

Сразу видно, что пилот — человек далёкий от военной службы. Скорее всего, офицерское звание-то получил после военной кафедры в институте, и после этого ни дня не служил.

Автожир действительно взмыл в воздух после очень короткого разбега по грунтовке, накатанной грузовиками. Взмыл и принялся всё более расширяющимися кругами «карабкаться» вверх, стрекоча несущим винтом, ротором, как его называет Малков, и гудя двигателем. Довольно шустро карабкаться, за минуту «забравшись» на сотни две метров. На этой высоте он совершил несколько пролётов по прямой и поворотов со сменой режима работы двигателя, «выписав» в воздухе прямоугольник, после чего пошёл на снижение. Метра три пробежки, и он уже съезжает с дорожки на свободное от пеньков пространство. Здорово!

Капитан что-то подёргал, пошевелил, проверил затяжку винтов и гаек, после чего удовлетворённо кивнул и сделал мне приглашающий жест рукой, указывая на открытую дверцу кабины.

Ощущения от полёта? Очень, очень отличающиеся от того, что приходилось испытывать пассажиром самолёта и даже вертолёта. В первую очередь, из-за шикарного обзора, открывающегося даже с пассажирского места. Теперь я понимаю, почему лётчики так любят свою профессию.

Высота небольшая, метров триста, чтобы лучше было видно происходящее на земле. На нас пялятся крестьяне, работающие на распаханных полях широкой луговины в излучине Хупты, обитатели незаконченной крепости через овраг от неё, рыбаки на Ранове около другой деревеньки, стоящей возле места, которое наш военный строитель назвал месторождением фосфоритов.

Дорога на север узкая, не везде две телеги разъедутся, но с воздуха просматривается неплохо. Даже несмотря на то, что лес недавно распустился, и молодая листва ограничивает обзор. Так что длинную вереницу всадников, сопровождаемых обозом, нашли легко. Не подвели предчувствия полковника Денисенко!

— Сергей, пройди на небольшой скорости рядом с этой колонной. Я попробую посчитать, сколько их тут.

Мы с ним перешли на «ты», пока возились с техобслуживанием, хотя он старше меня на тринадцать лет.

— Опуститься ниже не надо?

— Не надо, а то сдуру могут начать из луков палить.

Прошли сначала в одну сторону, а потом в другую. Народ прекратил движение, пялятся в небо, тычут в нас пальцами, многие крестятся. Кто-то упал на колени и явно молится.

— Вышка, ответь Охотнику.

— На связи, — слышен в наушниках голос дежурного на радиостанции.

— Примерно в пятнадцати километрах обнаружена колонна, движущаяся в вашу сторону по лесной дороге. Приблизительно сотня конных, четыреста-четыреста пятьдесят пеших, до сотни телег.

— Принято, Охотник.