Странствия клетчатых

Глава 10

— Прощальный завтрак удался, — оценил Папаша Баро, когда актеры поели, отдохнули и все, включая крошку Матильду, готовы были трогаться в путь. — Что там с прощальным обедом? Наскребешь? Или варим запретный суп? — вопрос был к Жердину.

— Обед ещё будет, даже без бисквитов. А вот ужин… — длинный отрицательно качнул кудрями.

— Оно и лучше, — буркнул Крас. — Что за работа на сытый желудок?

— Не скажи, сынок, — погрозил ему пальцем Старик. — Я люблю хорошо питаться.

— Кто же не любит, — развёл руками Папаша Баро. — Но не всё в нашей власти. Завтра утром мы будем в городе, надеюсь, пополним запасы.

— Если поторопиться, можем успеть сегодня к ночи, — возразил Крас.

— А смысл? Ночное представление в первый день, — Жердин кисло поморщился. — Всё равно до утра ждать. Веда?

— Не моё дело решать, — строго ответила провидица. — Сперва выбор, потом предсказание о нём.

— Я за утро, — высказалась Смея. — Можно с шиком въехать в город, сразу собрать народ. А если мы утром уже там, кто нас заметит? Или, предлагаешь, полдня колесить по улицам, зазывать публику? Фи, день пропадёт.

— Не будем торопиться, — решил Папаша Баро. — Если б мы успевали доехать в город хоть к обеду?.. — он посмотрел на Старика. Тот сообщил точные расчеты, сколько ещё осталось миль, какая нужна скорость. Всё сводилось к тому, что — только к ночи, раньше не успеть.

— Значит, заночуем в лесу. И крошка Матильда бодрым шагом ввезет нас наутро в город. Так будет лучше, — постановил Папаша. — Веда?

— Ничего не лучше, — вздохнула она. — Что так, что эдак, успех у нашего первого представления будет… не сказать, чтобы полный и весьма странный. Не спрашивайте. Я знаю только, что публика будет принимать нас хорошо, даже слишком. Аплодисменты будут, но вы знаете, чем обычно кончается слишком горячий приём.

— Но мы же ничего такого не везём, никаких политических историй, никакой острой сатиры, — удивился Папаша Баро. — Ладно, это может возникнуть на месте. Будем осторожны в словах.

— Этого не предусмотреть, — с грустью возразила Веда. — И дело не в словах. Моя воля, я бы вообще советовала проехать мимо этого городишки.

— Ты говоришь так перед каждым городом, — жалобно упрекнула Веричи.

— И постоянно что-то случается, — признал Жердин. — Такова наша жизнь.

— Еда заканчивается, проехать мимо мы не можем, — нахмурился Папаша. — Старик смотрел по карте, тут и селений никаких нет. Придётся рискнуть. Всегда рискуем, где бы мы ни были. Сколько ярмарок, где нас ждали и знали не первый год, оборачивались сюрпризами? Работа есть работа. Где есть люди, желающие повеселиться, там и наш хлеб.

— Только, когда они желают повеселиться за наш счёт… — начал Крас.

— …вместо того, чтобы платить нам! — подхватила Смея.

— …случаются всякие неприятности, — вздохнула Веричи.

— А они этого всегда хотят, — проскрипел Старик. — Посмотрим, кто кого на этот раз.

— Почему бы, для разнообразия, всё не прошло гладко? — хмыкнул Крас.

— Мы уже проехали одно селение, — напомнил Жердин. — Разрушенная крепость ей не понравилась. Как теперь выяснилось, твоя тюрьма, — он подмигнул Новиту.

— Тем более. Не люблю безвыходных мышеловок, куда нас загоняют, — не унимался Крас.

— Тебя загонишь, — ухмыльнулся Папаша Баро. — Вот что, дети мои. Перед нами в тридцати милях город! И это лучший шанс пополнить запас еды. Если не верите в своё искусство, думайте об этом.

— Даже я верю в наше искусство, — откликнулась Веда. — Но успех будет с горечью, в этом я уверена.

— Наплевать, — отмахнулся Жердин. — Делаем всё, что можем, и будь, что будет!

— Золотые слова, — хлопнул себя по коленям Папаша Баро. — По коням. Матильда! Поди сюда, крошка моя, хорошая девочка… Пора одеваться. Отдохнули и едем дальше… Сынки, раз не торопимся, сделаем крошке подарок?

— Без вопросов, — равнодушно повёл плечом Крас.

— Я с вами! — живо отозвалась Смея. — Веричи, ты катайся, а мы пойдём пешком.

— Я тоже не прочь пройтись, — величественно сказала Веда. — Раз не торопимся.

— Я — не маленькая, — строго напомнила Веричи. И тут же расплылась в лукавой улыбке: — Но я люблю кататься! Старик, поедем вместе? Дашь мне править?

— Сама правь, я рядом посижу.

*****

Они сопровождали фургон пешком. Шли по зелёной обочине, а не в пыли. Даже Веда, хотя могла держаться за стенку, предпочла живого поводыря. Папаша держал ее под локоть. Они шли впереди всех, задавая темп.

Новит и Жердин значительно отстали. Им ничего не стоило в полминуты догнать фургон, если потребуется, зато болтали без помех. Новичок узнал, что только по ровной гладкой дороге удобно ехать всем вместе. Если путь в гору или через поле, кто может, идёт пешком. У них отличные рессоры, большие колёса, но сам фургон и сундуки — достаточный вес для крошки Матильды. Она упряжной породы, выносливая, как ослик, но небольшая. Когда Папаша ее купил, она была самой маленькой на ярмарке из крепких упряжных лошадок.

— Смешная, — оценил Новит. — Белая грива, белый лоб, белый нос, по ней словно полоску краской провели! Передние ноги и хвост белые, а вся рыженькая. Кокетка!

— Да уж, Матильда любит лесть и ласковое обращение. Скажи ей, что она красавица, и будет тащить нас ещё два часа, хотя очень устала. Как все женщины! К ним подход нужен.

— Почему обед будет «прощальным», я понял. Еда заканчивается. Но ведь что-то ещё осталось? Папаша говорил про суп?

— Готовой еды осталось на последний обед, больше нет. Кроме аварийного запаса солёных галет и коробки сухих бисквитов, которые приберегаем на голодное время, — пояснил Жердин. — И всегда напоследок остаются овощи, чтоб мы могли поесть горячего в крайнем случае. Так и называем этот запас «запретный суп». Готовить два часа в пути обычно лень, но вполне возможно. Смотря по обстоятельствам, в какую местность мы забрались. В селениях нам несут мало монет, но Папаша охотно берет плату запасами еды. Людям проще поделиться тем, чего у них хватает, денежки они берегут. Последний месяц мы выступали именно в селениях, еды хватало, запас денег не таял. Но вот, приплыли, пусто. Пора пополнить закрома.

— Это из-за меня у вас закончилась еда раньше, чем добрались до города, — посочувствовал Новит. Жердин хлопнул его по плечу:

— Не бери в голову. Один раз без ужина, точнее, на сухарях — вообще не смертельно. Сейчас ягоды ещё не поспели, а то мы бы останавливались на полдня в лесу и бездельничали на воле. Такая штука… нам очень нравится выступать и даже репетировать, но въезжать в город… Общаться с горожанами вне сцены не так уж весело. Иногда — скучно, иногда опасно. Через пару дней начинаешь чувствовать себя в городе, как птичка в клетке. Знаешь эту песенку? То ли дело, когда на пути трактир! Там все свои. Обменяться новостями, повеселиться, поесть, потанцевать, поспать, встретить знакомых, порадовать всех представлением и снова в путь, вот это жизнь!

— А город?

Жердин философски пожал плечами.

— Без городов нельзя. Без ярмарки, без центральной площади, где вечно торчит этот треклятый столб! Выступаешь, и сцена вровень с их помостом. Он постоянно перед глазами, — Жердин показал уровень рукой и передернулся от отвращения, сделав жест, как будто закрылся от видения ладонью. — Но как им без нас живётся, сам подумай? Грустно, ведь. Приходится идти на жертвы ради публики. И ради хороших сборов, чтобы подольше к ним не возвращаться, в кольцо глухих стен.

— В селениях выступать лучше?

— Честно? — Жердин прищурил один глаз. — Нет. Проще. Всегда сами выбираем место, а не занимаем то, что свободно. Нет стен, надоело — катись, не жди, когда выпустят. Меньше проблем с разрешением властей. Сразу не прогнали, вот и славно. А в городе стражи порядка далеко не всегда появятся в первые часы. Поставили сцену, играем, публика только разогрелась… а тут они. Запрет на выступления — здрасьте. В восьми из десяти случаев, у них временное ужесточение законов против чужаков. Или угроза бунта в краю, или волнения в городе, или какое-то посольство с очень строгой охраной. Вре-мен-ные меры! Сечёшь? О которых невозможно знать заранее, даже если с вами провидица!

— Часто такое бывает?

— Не так уж часто, но запоминается. Если люди пойдут за нами, можно стоять вне стен города играть на природе. Зато… публика в городах лучше, чувствует тоньше. Можно показывать им что-то более сложное, рискованное. Но для артистов на свете один Город, куда все хотят попасть, столица миров. Только в столице выступать — чистая сказка. Оттуда даже неохота уезжать. Но впереди ждет море! На Побережье все городки открытые, весёлые, без крепостей. Остались даже старого образца, когда в центре — фонтан или колодец. Там всегда праздник и лучше всего работается. Но туда рвутся все театры, Юга на всех не хватит.

— Да ты философ, друг!

— Приходится. Без философского взгляда на вещи актеру никак нельзя, спроси у Старика. Папаша нам постоянно твердит, что нужно смотреть на жизнь проще. Радоваться столько, сколько можешь и ещё сверху. Потому что добавить «привкус горечи» желающие всегда найдутся. Не надо поддаваться.

— Тебе так говорит?

— В основном, Красу. И мне. Веричи также обожает всё усложнять. Папаша часто напоминает, самому себе в том числе, что у нас есть, чтобы не ныли о том, чего нет.

— Смея легко смотрит на вещи?

— Отчасти. Но её учить жизни безнадёжно — сама всё знает. Ты раньше никогда не встречался близко с детьми дороги? И конкретно, с нашей веткой братства, странствующими актерами?

— Нет, — виновато улыбнулся Новит. — Я многое пропустил в жизни. Но сейчас жду не дождусь, увидеть вас на сцене.

— И самому выступить? Развязаться от долга, вернуть свободу?

— Нет, сам я боюсь. Готовился, придётся, но боюсь. Лучше бы я мог сначала только смотреть на вас, пока не привыкну.

— Папаша так составит представление, что у тебя будет время осмотреться. Многие театры показывают один большой спектакль и собирают деньги. А мы чаще показываем много коротких сценок. Так лучше. Зрителю всё равно, сначала или нет он смотрит. Уйти не может, потому что не знает, что дальше. Самый интересный номер, гвоздь программы, всегда ставят в конец. На него сбирается больше всего народу, и он должен быть самым ярким.

— А где будут «качели»?

— Не в самом начале, но недалеко, в первой половине представления.

— А Красильон в трущобах?

— Ближе к концу. Я сам ещё не знаю, что выбрали для финала. Мы окончательно всегда решаем это на месте. Когда город хотя бы виден.

Новит кивнул, бредя вдоль леса и глядя на фургон впереди. В солнечной дымке от поднятой колёсами пыли тот казался сказочным миражом.

*****

Наутро фургон выехал на опушку. Впереди открылась долина. Посреди неё серел небольшой островок, поросший множеством остроконечных башенок и каминных труб на крышах, как кочка с болотными поганками, под названием Гранбер — Гранитный Камень.

Названный в честь месторождения гранита, из-за которого вокруг каменоломни возник первый рабочий поселок. И когда, замостив дороги во всём краю и наторговав достаточно средств, строили город из местного камня, название прижилось.

Внешне Гранбер полностью соответствовал своему названию. Типичный западный вольный городок. Строгий и чопорный внутри, где мало зелени, но много мозаичных плиток на стенах домов и даже на площадях.

Построенный в незапамятные времена эпохи Старых королей, так и оставшийся памятником своей юности. Он долгие века не менял границ, из-за того, что всем лень было разбирать и расширять добротные крепостные стены. А до старого города внутри нового обширного торгового центра он не дорос, ведь стоял на отшибе, вдали от южных дорог. Гранбер не оброс селениями, которые со временем сливались со старым городом, выстроив каменные стены вокруг торговых площадей. Рядом с ним не было реки и речной пристани, водой город питался из глубоких колодцев. Только лес стоял рядом дополнительной стеной от любопытных взглядов.

Местные горожане, особенно дети, любили Гранбер и таким. С узкими полутемными улочками, где солнце едва-едва касается камней мостовой только в полдень, в другое время его лучам туда не дотянуться. Острые шпили ратуши, фонтаны, тёмно-фиолетовая черепица на крышах — предмет местной гордости. Ремесленные цеха, городские поля и лес — достаточно, чтобы гордый городишко мог прокормить себя. Большего ему не требовалось. Разве что, новостей из большого мира для сплетников, да развлечений для толпы, вроде бродячего театра.

Таким в короне утреннего солнца увидели актеры Папаши Баро город Гранбер, как только въехали в Гранитную долину. Он стоял скромно, не возвышаясь среди своих полей. Но окружал его настоящий ров с подъемным мостом. И кольцо толстых серых стен с двумя круглыми сторожевыми башнями под конусами крыш, по обе стороны от ворот.

(конец первой части)