Странствия клетчатых

Глава 25

— Браво! Бис! Ещё! — надрывалась публика, отбивая себе ладони и утирая слёзы от смеха.

В маске школяра Новит услышал первые персональные аплодисменты. Когда благодарили во время поклона лично его, и вызывали, а на третьем представлении уже и встречали аплодисментами.

Первая сценка была та самая, про кошелёк. Когда законный владелец по суду не получил от воров деньги, потому что не знал, сколько их было в кошельке.

Красильон в своей надменности был великолепен. И когда размахивал тростью (в этой редкой сценке у него не было ни с кем поединка на шпагах), требуя вернуть деньги и наказать воров, и когда проигрывал суд и демонстрировал полнейший крах законов вселенной: «А я?»

Но хитрый вор и наивный школяр с подружками, как и экзотическая гадалка, тоже нравились публике и вместе как раз перевешивали Красильона. А уж старый судья…

Во время репетиции Новит поначалу чувствовал себя неловко, понимая, откуда пришла Папаше идея этой сценки. Но вскоре убедился, что сюжет другой, весёлый, и никто не старается напомнить ему былой промах. И покатилось…

Став полноправной клетчатой маской, Новит не только участвовал в массовых драках и намного лучше смотрелся рядом с Жердиным на подхвате, выставляя декорации и реквизит для новых сценок. В трико, где красные ромбы перемежались с синими и желтыми, он теперь сам страховал Смею на колесе. Поначалу ей нужны были двое партнеров, и Новит не мог участвовать в этом простейшем действе из-за разницы в росте (красивее, когда по обе стороны от колеса Фортуны — очень высокие мужчины). Теперь это стала полностью его привилегия.

Для того, чтобы зримо показать изменчивость Фортуны, Смея пела эту песню в немыслимом ленточном платье, способном поспорить с шалью Веды. В руках у нее тоже развевались пучки разноцветных лент, а голову украшала высокая золотая корона с бубенчиками.

Школяр стал любимой и постоянной маской Новита, как неунывающий слуга для Жердина. Возможности у «никчемного мальчишки», как обычно называл его Красильон, оказались феерические. Для начала новенький научился заменять Краса в роли влюбленного для «Свадьбы Старика». Текст в стихах легче всего выучить. Школяр (у него не было своего слуги, ему приходил на помощь слуга из дома невесты) имел успех и потихоньку осваивал широкие возможности постоянного амплуа.

Характеры своих масок актеры знали наизусть, лучше самих себя. И не задумываясь, проживали от их имени новые ситуации, легко подбирая нужные яркие реплики для героев сценок. На репетиции это, конечно, утрясалось и пробовалось, но никто не боялся забыть текст. Они переставляли разные грани своих образов для новой сценки, как дети строят замок из готовых деталей. И с блеском жонглировали любимыми удачными находками, всё время изобретая что-то новое. У Новита ещё не было опыта давнего знакомства со своим школяром. Но, выбрав один раз верный тон, скопировав одного из приятелей юности, наивного и беззаботного, уверенного в своём вечном везении, Новит ступил на этот путь.

— Сынок, тебе ничего специально изображать не нужно, просто будь в этой маске, — наставлял Папаша Баро. — Почувствуй себя юным беззаботным гулякой или влюбленным, или мальчишкой, который изображает заморского принца, и всё пойдёт само собой. Идёшь ты так весело по городу, радуешься жизни, или наоборот, озабоченно мчишься, опаздывая на урок, и тут… встречаешь Красильона. Само собой, стычки не избежать. Как дело повернётся в этот раз, решают обстоятельства. Что произойдёт, ты будешь знать заранее, а говори, что в голову взбредет. Помни, школяр наивен и не понимает величия и степени обидчивости нашего вельможи. Он может высказать такое… о чём вся публика только мечтает, но никогда не решится. Это твой козырь.

— Ясно.

— А если ты влюблён, всё ещё проще, — подхватила Смея. — Ты смотришь только на Веричи, преувеличено говоришь о её красоте и своих чувствах. Светского человека этому учить не надо. Ты радуешься, если вы остались наедине и мечтаете о будущем, и страдаешь, если вашему счастью что-то мешает. Хочешь, рыдай, хочешь, пылай гневом, но если возлюбленную насильно выдают замуж, ты — раб закона и ничего не можешь сделать против слова ее отца. Тут тебе помогает пройдоха слуга. Но если ее похитили, тогда уж сам отправляйся на поиски, совершай любые подвиги, но спаси её.

Кстати, бывает, что девушку похитил злой чародей, и неизвестно, это будет Крас или Старик, сюжет совсем разный. Но иногда ее захватывают разбойники и требуют выкуп у жадного Папаши или у Старика, опекуна красавицы. Атаман разбойников может оказаться твоим соперником. Тебе придется трудно, неважно, Крас ее похитит или Жердин. Только с атаманом Папашей можно нормально драться. А дома, твоим соперником может быть богатый Старик либо знатный и ужасно глупый и напыщенный Красильон. Тоже действуй по обстоятельствам. Можно сбежать вместе с любимой, а можно изобразить заморского принца, чтобы очаровать ее Папашу.

— Ого, сколько вариантов! — восхитился Новит.

— Это не всё, — лукаво улыбнулась Смея. — В романтических сценках бывает не только похищенная девица, но и очарованный юноша. Красу это хорошо удаётся, но за тебя публика тоже будет переживать.

Бывает, идёт такой влюбленный, ничего не подозревает, а у ручья на бережку сидит прекрасная дева… скажем, Веричи в образе русалки с длинными золотыми волосами. Даёт тебе вдохнуть аромат волшебного цветка или спросит невзначай твоё имя или имя твоей любимой и готово… заколдовала и похитила. И превратится эта коварная колдунья потом в меня или в Веду — большая разница. Если в меня, страсти будут кипеть, когда твоя настоящая любимая придет тебя спасать, и Веда ей поможет. А если в Веду… тебе придется как-то самому выпутываться, не думай отлежаться в очарованном сне всю сценку. Но и тебе кто-нибудь поможет, ничего, справишься. Крас тоже играет эти роли, ты посмотришь и сделаешь всё иначе, по-своему, как мог бы сделать твой герой. Нам весело и для публики разнообразие.

— Боюсь, с коварными похитителями мне сходу не справиться, с коварными очаровательницами — тем более, — признался Новит. — Мне бы сначала одолеть в поединке Красильона и как-то разобраться с соперником за руку Веричи.

— Видишь, сынок, ты уже прозреваешь будущее своего школяра. С этих сценок и начнем, — одобрил Папаша.

*****

После Баронского гнезда ещё один городок остался позади. Если везло, на той же площади театр Папаши Баро давал три представления в день: раннее, дневное и вечернее, с хорошими перерывами, разной программой и неплохими сборами. Часть зрителей возвращались, узнав о новом представлении, и приводили друзей. Тогда они уже примерно знали чего ждать, сходу узнавали любимых героев в новой сценке. Постоянные зрители хлопали сразу, стоило выйти тому, кого они ждали.

Двух дней на город артистам хватало, они всего раз меняли место стоянки. Ночевали в гостинице, обедали, где хотели — кто предпочитал свои запасы в фургоне, кто местную харчевню, а поздно вечером, закончив представление, некоторые искали в городе ответных развлечений. Кто — девочек, кто — карты, кто — отдых в незнакомых компаниях, где охотно слушали дорожные истории и новости из тех мест, где проезжали актеры.

Только в городах Новит узнал, что заработок в театре Папаши Баро делят редко. Можно получить свою долю в любую минуту, стоит только сказать главе театра, что нужны деньги. Весь сбор за представления хранился в общем котле, точный учёт финансам вели Старик и сам Папаша. Остальные актеры предпочитали не отягощать свои карманы и память. Типичное легкомысленное отношение к деньгам свойственно всем детям дороги. Крайности оно достигает у вольных бродяг, они умеют обходиться совсем без денег, добывая всё нужное натуральным хозяйством или обменом.

Актеры не желали знать, сколько стоят их комнаты в гостинице, за всё платил Папаша из общих средств. Их не интересовало, на сколько грошей больше или меньше они собрали вчера и сегодня? Карманные деньги после удачных сборов водились у всех, а если у кого-то заканчивались, тогда и спрашивал, осталась ли ещё его доля?

Не только странствующие актеры, все представители свободных искусств (в отличие от ремесленных цехов) никогда не платят налоги. Максимум — аренду помещения и въездную пошлину у ворот. Вот так и привыкали не копить деньги на годовой взнос в магистрат. Есть золото — и ладно, нет — не важно, потом появится. Общим достоянием считаются не только артисты, писатели, художники, но и юристы, лекари, ювелиры, учёные.

Братство Дороги и вовсе выше государства, поэтому торговые отношения в тех же трактирах весьма условны. Будь ты без гроша, укроют, накормят, окажут любую помощь нуждающимся. А для детей дороги всегда открыта не только рука помощи, но и сокровищница.

Те, у кого есть лишнее золото, не считая, отдавали его в кассу братства. Любой из них в трудный момент мог так же, не считая, взять сколько необходимо. Не в долг, просто взять, если нужно. И речь, порой, о крупных суммах выкупов, судебных залогов, подкупов стражей и прочее. Когда отвести хищную руку закона от жизни и свободы чужаков способно только золото.

Увы, даже оно иногда бессильно…

Не зря нечестные, но со своей точки зрения благонамеренные господа, боятся братства, и за глаза зовут их всех преступниками и мятежниками. Ведь там не только рыцари дороги (тоже не самые мягкие в обращении ребята), но и благородные разбойники. Они решают проблемы голодных бунтов, несправедливых налогов, прочих серьёзных злоупотреблений законами, намного эффективнее карательных отрядов стражи. Самые большие суммы золотом в кассу братства — не только выигрыши безумных ставок в храбрости и ловкости, но и выплата отцами городов отменённых наград за розыск детей дороги, сгоряча объявленных мятежниками.

Как бы там ни было, у Новита набралось в кармане три золотых — большие деньги, которые он совершенно не знал, куда потратить. Его костюмы оплатил глава театра, сувениры и лакомства на ярмарке для своих «сестёр» новенький уже покупал. Бессмысленно спускать всё за зелёным столом в карты или в кости не хотелось.

*****

Новит размышлял, как провести вечер в незнакомом городке, чтобы не влипнуть в неприятности. Услышал, как дверь соседней комнаты в гостинице открылась и закрылась, щелкнул замок. Тут же в его дверь постучал Жердин в выходном костюме и черном плаще.

— Гулять пойдешь?

— Искать девочек? — оживился Новит. — Эт-т-то интересно. А тебе не помешает напарник?

— Такой как ты — нет, — с намёком улыбнулся Жердин.

— Понятно. Крас развлекается сам по себе?

— Если гуляет, то да. И никогда неизвестно, где и с кем. Хотя он может искать других развлечений на ночных улицах, без шпаги. Говорит, должен поддерживать форму. Так идёшь?

— Насколько приличный костюм нужен?

— Не важно, по желанию. Только не бери плащ школяра, он у тебя для сцены. Собирайся скорее. Денег хватит?

— Смотря на что. Куда идём и какие там порядки, просвети? Ты не забыл, я плохо знаю уличные правила. Раньше крутил с барышнями только в специальных местах: либо на светских вечеринках, либо в игорном клубе после выигрыша.

— Так этого достаточно. Манеры у тебя есть, цены знаешь. Я присмотрел одно местечко ещё днём. Там тебя примут с радостью, и выпьют вместе, и потанцуют, и приласкают. Но! Раз ты теперь артист, есть свои правила игры. С девчонками нельзя быть бесчувственным. Нужно выслушать, пожалеть… и, если слушал хорошо, она вернёт деньги. Но если сразу не договаривались просто повеселиться, деньги нужно оставить ей.

— А смысл, если она отказывается? Не будет кровной обиды? Девки они такие… Если речь зашла о сердечной симпатии, самые жадные порой непредсказуемы.

— Главное, чтобы ты был предсказуемым. Если ты, конечно, не скрытый тиран (надеюсь, что нет — на тебя это непохоже), твоя задача, оставить вам обоим добрую память о встрече. Веди себя по возможности благородно и честно. Чем больше такой памяти об артистах во всех притонах, тем реже нам приходится платить. Понял? — подмигнул Жердин. — Ты теперь не сам по себе, а представитель братства.

— Спасибо за науку, брат. У меня три золотых, хватит?

— Что ты, возьми один и лучше мелочью. На угощение и на всю ночь хватит, даже на двух девиц, если одной тебе мало.

— О, нет, мне бы одну найти, — засмеялся Новит. — Такую, чтобы с ней и трезвому было легко и весело. Не хочется слишком напиваться для веселья, всё-таки чужой город…

— Разумно. Опасность вокруг нас всегда бродит, но ты пойдешь не сам. И утром найди меня, если не разбужу тебя первым. Хочется быть легкомысленным и молодым, — Жердин потянулся до хруста в суставах. Новенький засмеялся:

— Говоришь, как Старик!

— От него и набрался. Ну что, готов на подвиги, школяр? Идем, тут рядом, через площадь, в соседнем квартале веселый пансиончик одной мадам. Ночью там гуляет не самое бедное общество, но и не богачи. Что нам и нужно. Сцепись в жизни с такими крысильонами, пусть и поменьше нашего, костей не соберешь. А если один богатенький сынок забредет в зал, там у него столько же прав, сколько у нас. У нас даже побольше.

— Почему?

— Нас двое.

Новита вполне устроила эта арифметика. Они с приятелем выскользнули из гостиницы и отправились на поиски приключений, о которых не пожалеют утром.

И не пожалели. Всё обошлось и в этом городке, и в следующем. Новит входил во вкус новой актерской жизни, когда можешь позволить себе говорить искренне и громко рискованные слова, а тебе за это хлопают, ещё и платят. Вольная городская жизнь, когда в кармане звенят монеты, а девочки любят тебя даже без них, его вполне устраивала.

Новенький не ждал несчастий, считал, что они поймали ветер удачи, который катит их фургон куда нужно. Южное побережье приближается, там всё пойдет ещё лучше.

Так было до того дня, пока Фортуна не взбрыкнула на своём колесе, или просто не сорвалась, случайно потеряв равновесие. В такой момент без травм не обойдется.

*****

Тот черный день в уже третьем по счету вольном городе после Баронского гнезда начинался для театра мирно. Погода ясная, утреннее представление имело успех. Есть шанс, что днём народу будет больше, а уж вечерний сбор после «Огненного танца» вдвое превзойдет утренний. Дело обычное.

Между представлениями у актеров пара часов на отдых и обед. Почти все остались на площади, возле фургона-сцены. На круглую Солнечную площадь сходились несколько улочек, жители города любили коротать здесь время в трех кафе с открытыми террасками. В одном из них Смея попросила кипяток, актеры пили чай и обедали своими запасами.

Без обеда, далеко от площади ушли только двое. Старик отправился искать какую-то редкую книгу по всем лавкам — его любимое занятие в городах. И сразу после представления исчез Жердин. Зная его аппетит, мало кто волновался. Он не дождался общего обеда, значит, слишком голоден, чтобы ждать всех. В городах кудрявый артист переставал заведовать «кухней», все припасы хранились в гостинице, в номере Папаши, а Жердин часто обедал в городе. Пару грошей ему было не жаль за горячий обед.

Актеры, как обычно, обсуждали утреннее представление и что покажут днём и вечером, пока Веричи не вскрикнула, чуть не захлебнулась чаем, показывая пальцем на боковую улочку, ведущую к площади. Новит глянул, сразу вскочил, опрокинув кружку, и бросился туда. Остальные — за ним.

Еле передвигая ноги, по стеночке к краю площади двигался Жердин. Но, судя по всему, пройти последний дом сил уже не хватило. А если бы он даже дошел до угла, что толку? По открытой площади без поддержки ему всё равно шагу не ступить, не потеряв равновесие.

— Что с тобой? Сынок, ты пьян, что ли?

— Не-а… голова… кружится… — с трудом выдохнул он, теряя сознание. Папаша успел удержать его возле стенки. Вблизи сразу стала заметна резкая бледность и здоровенный фонарь под глазом и во всю скулу. От глотка воды Жердин открыл глаза, но солнечный свет причинял ему боль, он застонал, жмурясь.

— Что? — резко спросил Крас. — Кастет? Яд? Нож?

— Кастет… наверное. Ай!

— Крови нет, — проверил Крас. — Здоровенная шишка на затылке. В глазах двоится? От света больно?

— Угу… Ох, мамочка… — еле выговорил Жердин, — зачем твоему сыну такая слабая голова? Я бы охотно променял её сейчас на другую… Ни у кого нет запасной?

— Отличная реприза. Смешно, — непроницаемо уронил Крас, пока остальные помогали раненому.