Странствия клетчатых

Глава 19

Фургон катился по просеке уже много часов. Почти все артисты шли пешком рядом с ним, время от времени меняясь, на полчасика залезая внутрь, дать отдых ногам. Видя, как высоко стоит послеполуденное солнце, Папаша внимательно вглядывался в лес, в поисках места для привала.

— Там есть озеро, — Веда показала влево. — В него впадает чистый ручей, можно пополнить запас воды.

— Родник? Хорошо бы. Далеко от обочины?

— Вроде недалеко, в низинке. Сходите проверьте, можно и не спускаться.

Жердин и Новит мигом прихватили пустые фляги и вёдра из кухни и свернули в лес. Искать воду пришлось недолго. Склон понижался от опушки, а потом резко падал в овраг, на дне которого журчала вода.

— Полезем? — Новит не хотел отступать, имея возможность сделать что-то хорошее для театра. Жердин не одобрил идею лететь кувырком по крутому склону. Они прошли чуть назад, нашли более пологий спуск, набрали воды и выбрались обратно на дорогу. Фургон еле виднелся далеко впереди. Приятели прибавили шаг и вскоре нагнали своих. Тут и подвернулась удобная полянка для стоянки.

Привал прошел в лихорадочной подготовке к вечернему представлению. Оставшись без обеда, артисты надеялись заработать ужин. Только бы народ в селении возле мельницы оказался дружелюбным. Составили всю программу. На всякий случай и вечернюю, и что можно показать завтра. Быстро прогоняли сценки, не проигрывая их по-настоящему, только повторяя, кто где стоит и что делает.

Из фургона принесли найденное колесо и ящик с инструментами. Папаша очень придирчиво и старательно выбирал из найденных в лесу палок и дощечек из дорожного запаса подходящие. Снимал кору, гладко обстругивал, прибивал. Они с Красом спорили насчёт лучшего устройства педалей. Наконец, Смея могла попробовать первый раз встать на колесо. С двух сторон ее поддержали за руки партнеры, и Смея каталась по поляне, ловко балансируя, то проворачивая колесо, то качая его туда-сюда на одном месте. Но пока не хотела отпускать сильные руки мужчин.

— Я смогу сама. Но… позже. Пока держите! Всё, готова, по команде отпускайте. Крас, считай, сколько я продержусь сама. Ах!

— Раз, два… пять… десять… Двенадцать секунд. Неплохо, — флегматично оценил Крас, — скоро будет минута, научишься. А для песни нужно..?

— Минуты три, лучше четыре, для верности, — ответила Смея. — Давайте ещё раз!

— Постой, дочка. Ты лучше крепко покачайся, попрыгай, выдержит? А показать песню поначалу можно и так, пока они тебя держат. Тоже красиво, — сказал Папаша.

— В самом конце отпустим, неожиданно, — добавил Крас.

— Так сегодня покажем новый трюк?

— Завтра. Если вечером пройдёт гладко — завтра. Тебя должны хорошо видеть на солнце.

— Колесо — не для ночи, — поддержали Веда и Веричи, хотя обе редко вмешивались в обсуждение трюков, если только не разучивали их для себя.

— Красивый номер, — одобрила Веричи. — Ты — вылитая Форталеа.

— Звучит, как бы, приличнее, чем Девка-на-Колесе, — фыркнула Смея, — но ты считаешь, я похожа на древнюю пророчицу, которую чуть не сожгли на костре?

— Похожа, — серьёзно кивнула Веричи. — И не обзывайся, эта героиня мне нравится.

— Добрая девочка! Спасибо за сравнение. А не хочешь покататься? Вдруг и у тебя получится?

— Не-а, — звонко рассмеялась Веричи. — Хочу и покатаюсь, только вне сцены. Это твой номер, ты придумала!

— Если нельзя избежать параллелей, я лучше буду похожей на Терезу, мать странников. Её символ — тоже колесо, почему нет?

— До всеобщей матери ты пока не доросла, дочка, — засмеялся Папаша. — Даже если чепчик наденешь, ничего общего! Форталеа — пожалуй, но не Тереза!

— Кто такая Дева-на-Колесе? — тихо спросил новенький, слегка смягчив то, что сказала Смея. — Фортуна?

— Мда, есть некоторая сложность, что ты не знаешь «клетчатый» фольклор, — хмыкнул Жердин. — Ничего, познакомишься. Это сейчас воплощение удачи называют Фортуной и рисуют её красоткой, балансирующей на колесе. В древности это была реальная странствующая артистка, точнее, игриска — ещё из Лесного братства.

— Это те, кто был до Братства Дороги и пришли сразу после Первого Противостояния, чтобы поддержать людей, когда в мире появилась смерть?

— Ага.

— Последний из игрисков — Пакколь, символ эпохи Старых королей? — блеснул образованием Новит. Жердин кивнул:

— Великий шут, голос братства. Уже Братства Дороги, он стоял почти на границе его создания. Мы и начались по легенде, оттого что Пакколь перестал странствовать, поселившись при дворе доброго короля…

— …где его и убили.

— Потом, много позже, после смерти короля Пакколь умер от руки его внука или правнука. Но до этого, его всегда навещали выросшие «крестники», и вольные бродяги, и любые путешественники. Пакколь всегда всё знал и предсказывал им дорогу. Тогда зародился обмен новостями и помощью для всех детей дороги, который потом узаконила и поддержала Тереза, открыв в своём доме первый трактир братства — Таверну «Колесо».

— Тот, где не было двери? И поэтому дверь любого трактира всегда открыта, там до сих пор нет замков?

— Вообще-то, внутренний зимний засов там есть, он нужен на время ураганов, чтобы дверь не снесло. И во время осады дверь закрывают. Но стараются держать приоткрытой сколько можно, всегда, днём и ночью, в дождь, в самый лютый холод… — Жердин невольно вздрогнул, ощутив холодок в спине. Новит понял, что именно этот обычай когда-то спас жизнь его приятелю, когда тот мальчишкой с трудом добрался до порога трактира, но постучать в дверь уже не успел. Его заметили лежащим на крыльце случайно, только потому, что дверь качало ледяным ветром. — Да, — Жердин опустил взгляд, угадав мысли новенького. — Я проверил это на своей шкуре. Пакколь был последним самым знаменитым из древних игрисков. Тех, чьи имена у всех на слуху. Были и другие, есть до сих пор… но уже не тот масштаб, когда лицо, имя и маска — всё сливается в нарицательный образ. Элленкен — Клетчатый, его невеста, Пакколь — Великий шут, великий колокол, чей символ — круглые бубенцы, и его «крестница» принцесса… их все знают, даже те, кто не любит театр.

Среди игрисков была и Девчонка-на-Колесе, которая всегда появлялась неизвестно откуда и пропадала внезапно, впрочем, как они все. Она пела, танцевала, ходила по канату, но когда катилась на своём колесе и останавливалась на самом краю обрыва или ямы, балансировала с ним на канате или проезжала большой костёр, в общем, там, где упасть — опасно, в такие моменты её осеняли видения, и она говорила пророчества, которые всегда сбывались. У нее не было другого имени, её всегда узнавали по колесу с сияющим золотом ободом. Так её на древнем и прозвали, Форталеа — Та, что катится на колесе. А сейчас все её знают, как Фортуну, вестницу удачи.

— Я так понял, это современная трактовка? Раньше пророчества Форталеи не все считали удачными?

— Дело не словах, а в делах. Её хотели убить — не выпустить из костра, когда она предсказала что-то не то, чего люди не хотели слышать. Но не смогли. Никто не знает, как она проехала сквозь круг, но факт — она укатилась, а пророчество сбылось. Наверное, всех игрисков хоть раз показательно пытались убить или покарать за длинный язык, но они чудом спасались. Ее спасение стало символом удачи.

— Но Пакколь не спасся.

— В тот раз он сам захотел уйти, потому что ушла его эпоха. А мы — их наследники, по сей день раздражаем многих своим длинным языком. Очень по себе чувствую…

— Я как-то из игрисок слышал только про Коломбину, — признался Новит. — Она тоже реальная героиня?

— Белая голубка? Конечно. Именно из-за нее люди стали учить почтовых голубей носить письма, и освоили для почты солнечную связь. Она была вестницей, приносила новости, чаще хорошие, давала утешение ждущим. На сцене их обычно изображают парочкой: Арлекина и клетчатую служанку, как мы со Смеей. Но Коломбина была актрисой и странствовала, а Невеста Клетчатого — совсем другой человек. Она никогда не выступала на сцене, они с Элленкеном именно что из разных миров, потому никто и не знает её имя. Но в сознании людей они слились с Коломбиной, его сестрой по сцене. Многие помнят только одну известную женскую маску, как ты, — усмехнулся Жердин.

— И когда вы увидели колесо от телеги, то сразу подумали, что с ним можно сделать номер? Все вспомнили Девчонку-на-Колесе, не только Смея?

— Конечно.

— Ясно, — новенький отвел глаза. Что бы Жердин ни говорил насчет «боевого крещения», он ещё далеко не один из них. Он думает ещё не как «клетчатый». Наверное, это придет со временем, нужно много узнать, многое пережить…

— Ещё не больше двух часов и мы на месте, — предупредил Старик. — Крошка отдохнёт и тогда…

— Как увидим выход из леса, мы с тобой сразу наденем костюмы, — предупредил Жердин Смею. — Я — на крыше, ты — впереди, рядом с Папашей.

— Только ты не стой в полный рост, сиди на краю. Мало ли, какая там сельская дорога, — беспокоилась Веричи. Жердин обещал быть осторожным.