Военный инженер Ермака. Книга 2

Глава 16

Лодка бесшумно ткнулась носом в мягкий ил и сразу потонула в тени камыша. Елисей Скрыпник ступил на землю первым и провалился до щиколотки. Глина потянула сапог к себе и не хотела отдавать.

Пахло сыростью и речной тиной. На берегу рос ивняк, камыш, повыше — сосны и ели стеной. До Кашлыка несколько верст. Как раз то, что нужно.

— Вылезайте, — сказал он тихо. — Ну, давайте.

Бандиты выбрались не спеша. От долгого сидения в лодке ноги становились ватными. Тяжеленный Прохор Тюлень провалился чуть ли не по колено и от злости фыркнул.

— Прячем лодку, — сказал он. — Тут, в камыши.

— Они здесь редкие, — не согласился Елисей. — Будет видно, что в них что-то есть. Надо наверх. Там густые заросли. Хоть лодка и тяжеленная.

Внимательно посмотрев по сторонам, бандиты согласились с ним.

— Хорошо, — кивнул Харитон.

Лодку, выгрузив вещи, с трудом, но подняли и потащили дальше на берег.

Савва Губарев, не изменяя себе, забормотал:

— Господи Иисусе, спаси и сохрани… от стрелы летящей… от язвы притаившейся…

— Заткнись! — чуть ли не хором прикрикнули на него. — И без тебя тяжело!

Лодку протянули саженей на двадцать от кромки воды, в разросшиеся кусты. Земля под ногами там будто пружинила из-за толстого слоя прошлогодней хвои и прелых листьев.

— Вроде не видно, но лучше еще и ветками обложить, — подумал вслух Елисей.

Через несколько минут понять, что тут находится лодка, стало возможно, только если знать о ней.

— Ждите, я отлучусь ненадолго, — сказал он.

— Куда это? — хмыкнул Бритва.

Он отлично знал, куда, но посчитал нужным все-таки сказать.

— К городу, — помолчав, ответил Скрыпник. — Буду узнавать, как нам найти того, за кем мы приехали.

… Елисей Скрыпник стоял в густом ельнике и смотрел на Кашлык. Прищурился, разглядывая знакомые стены. Что-то изменилось. Сильно изменилось.

Перед стенами тянулся частокол из рогатин — заостренных кольев, воткнутых в землю под углом. Но не целый — во многих местах колья были поломаны, повалены, обгорели. Черные, обугленные остовы торчали как гнилые зубы. Явно был штурм, и жестокий.

Появился ров перед стеной. Край рва был будто оплавлен от сильного жара. Огонь тут использовали, много огня.

Сами стены почернели от копоти. На парапете следы от стрел — десятки, сотни зарубок и сколов.

Но город стоял. На стенах мерно ходили часовые с пищалями. В поле горел костер. Из-за частокола поднимались дымки от печей — значит, жизнь в городе продолжалась.

На угловой башне Елисей разглядел пушку. Даже две — одна смотрела на реку, другая на дорогу. На соседней башне еще одна. Здесь было все, как обычно.

«Был штурм, — подумал Елисей. — И серьезный. Кучум, наверное, приходил со всем войском.»

На поле перед городом — выжженная земля. Черные круги от кострищ, вытоптанная трава, которая только начинала пробиваться зелеными ростками. Там стоял лагерь осаждающих. Судя по размеру — несколько тысяч человек минимум. Может, даже десять. Огромное войско.

Елисей присмотрелся внимательнее. Вон там, у леса, виднелись свежие холмики — татарские могилы. Много холмиков. Значит, потери у татар были огромные. По меньшей мере, сотни человек.

«Как же они отбились?» — изумился Елисей.

Внизу, у пристани, покачивались на воде струги. Рыбаки чинили сети. Женщины стирали белье. Обычная жизнь, только следы недавней войны везде видны.

Из ворот выехал небольшой отряд — человек десять всадников. Поехали вдоль реки, наверное в дозор. Елисей издалека узнал одного по кафтану — Савва Болдырев, сотник. Значит, живы старые командиры. Ермак, наверное, тоже жив — без него отряд бы развалился.

«Надо будет все выяснить у Степана,» — решил Елисей. «Если он, конечно, живой».

От этой мысли Елисей вздрогнул. Бандиты спрашивать не будут, виноват он или нет, что похитить Максима не удалось. В этом случае у него только один путь — вернуться к Ермаку, состряпав какую-нибудь правдоподобную историю. А тех, кто с ним приплыл, хорошо бы убить… Вопрос, как. Навести на них казаков, сказав, что приплыли люди грабить местных — и те мигом разберутся с Тюленем и его друзьями. Ермак, чтоб подозрения в разбоях не упало на его отряд, с такими поступает очень сурово. Но есть большой риск, что кто-то из пятерки попадет к казакам живым (до поры, конечно), и все расскажет. И про себя, и про Елисея, и про цели появления здесь. Тогда будет плохо, и даже очень.

Солнце клонилось к закату, длинные тени ложились на выжженное поле. Скоро стемнеет. Пора идти к условленному месту — к расщепленной молнией сосне. Там должна быть весточка.

Елисей отполз от края пригорка, встал, отряхнул колени и пошел через лес знакомой тропой.

Шёл уверенно, дорогу помнил. За время, проведенное в отряде Ермака, он бывал здесь не раз. Пара верст по едва заметной звериной тропе, у поваленной берёзы — влево, полверсты через овражек. Вот и приметная сосна: старая, могучая, когда-то рассечённая молнией. Из одного корня — два ствола. На уровне груди — дупло, узкое и глубокое. Кулак не пролезет, а клочок бересты — в самый раз.

Елисей прислушался. Тишина. Лишь дятел долбит и ветер в кронах шелестит. Он быстро нацарапал остриём ножа на бересте: «Я вернулся. Ты жив? Приходи к реке на это место и прокричи ястребом» Нарисовав схему места неподалеку от их стоянки, он сунул бересту в дупло. Теперь все готово.

Затем он возвратился к своим.

Тюлень сидел, привалившись к кедру, с прикрытыми глазами. Савва раскачивался всем телом, как вылезшая из кувшина змея, и молился. Бритва точил нож о гладкий камень — медленно, со скрежетом. Харитон с Левонтием делили сухари. Горел небольшой костерок — совсем маленький, без дыма. На нем в котле варилась собранная в лодке ханта рыба.

— Я же говорил, чтоб не разводили костер, — зло сказал Елисей.

— Жрать охота, — ответил Харитон. — Тут ни дыма, ни огня.

— Ладно, — бросил Елисей. — Но сухарей и вяленого мяса нам на неделю хватит, если без жадности.

— А если застрянем надолго? — спросил Бритва.

— Не сядем, — уверенно ответил Скрыпник. — Схватим — и уйдем. Неподалеку к этому месту подойдет мой человек. Когда — не знаю. Когда сможет. Может, день, может, два или три. Он прокричит ястребом. Увидите его — не трогайте, просто не показывайтесь на глаза.

…Ночь вышла тяжёлой. В зарослях была уйма мошки и комаров. Сидели, кутались в шкуры, мазались грязью, хотя толку от этого почти не было.

— Сдохнем, — прошипел Бритва, расчесав шею до крови.

— Заткнись, — ответил ему Тюлень.

К утру все были злые дальше некуда. Безумный Савва, такое впечатление, всю ночь не спал — качался и шептал свои молитвы-заклинания. Когда он становился слишком громким, Тюлень пихал его носком сапога.

Ближе к полудню недалеко прошёл казачий дозор. Слышно было хорошо. Казаки говорили громко, не таились, лошади фыркали.

— Лечь! — прошипел Тюлень. — Морды в землю.

Они вжались в землю, в сухую хвою и листья. Три всадника проехали шагах в пятидесяти. Переговаривались как обычно.

— … в прошлый раз следы будто видели…

— Да кто тут шастать будет.

— Татары, кто же еще!

Лошади унесли их дальше, не задержались. Лишь когда стук копыт стих, Елисей выдохнул.

— Близко, — сказал Бритва.

— Ещё будут, — ответил Елисей. — Поэтому сидим тихо.

В этот день Степан не появился. Правда, Елисей этого и не слишком ждал. Он точно не каждый день приходит к дуплу проверять, нет ли там посланий.

На следующий день Елисей опять сходил к сосне — пусто. На третий с утра зарядил противный дождь. Моросил и пробирал до костей. К полудню поднялся туман — густой, как молоко. В трёх шагах — белая пелена.

— В плюс нам, — сказал Елисей. — В тумане нас не заметят.

— И мы никого не заметим, — ответил Харитон. — Прямо на нас выйдут — и все.

Туман продержался до полудня. А потом…

А потом невдалеке раздался крик:

— Кииик! Кииик!

Крик ястреба. Условный сигнал.

Бандиты схватились за оружие.

— Это не птица, — сказал Тюлень. — Уж я-то знаю. Это кто-то кричит, как она. Твой человек?

— Похоже на то, — ответил Елисей. — Сидите тихо. Скоро вернусь.

Птичьи крики раздались еще несколько раз.

Он пошел по лесу, на всякий случай держа нож наготове. В тридцати шагах от их места, наполовину спрятавшись за деревом, виднелась человеческая фигура.

— Кто? — негромко спросил Елисей.

— Степан.

Елисей расслабился, спрятал нож за пояс.

— Хорошо.

— Один пришёл? — спросил Елисей на всякий случай, подходя ближе.

— Один. Никто меня не видел.

Они отошли в сторону от землянки, сели на поваленное дерево.

— Быстро ты возвратился, — покачал головой Степан.

— Были на то причины. Рассказывай, что в городе.

Степан потер подбородок, собираясь с мыслями.

— Много чего было, пока тебя не было. Главное — Кучум приходил. Со всем войском. Тысяч пять, не меньше. Может, и шесть, а то и десять

— Видел я следы. А как вы отбились?

— С трудом. Но получилось. Максим, тот самый, придумал огненные трубы. Из них жидкий огонь бьёт, как из пасти дракона. Горит всё — люди, кони, дерево. Не потушишь. Татары в день штурма потеряли сотни людей. Жгли их, как свечки.

Елисей присвистнул.

— Огненные трубы?

— Ага. Течет из них жидкость из смолы, жира, крепкой браги, которую тоже Максим научился делать, и горит, как огонь в преисподней. Даже смотреть на это страшно. Под стенами после боя лежали горы горелого человеческого мяса.

— И Кучум отступил?

— Да. Они нападали наскоками, сначала стрелы выпустили, затем хотели рогатины попилить-пожечь, а потом пошли уже на стены… Полегло их там под тыщу человек…. Ушёл в Барабинские степи, как говорят. Зализывать раны. Но это не конец — он вернётся. По слухам, татары придумали защиту от огня.

— Это как?

— Толстый войлок, промазанный глиной. Накидки из него делают и одежду. Вроде помогает — огонь не сразу жгет. Но это все-таки слухи. Придется проверить, когда Кучум вернётся.

— А он вернётся?

— Обязательно. Злой он теперь, как тысяча чертей. Столько людей потерял. Отомстить хочет. Но не раньше весны — зимой воевать в Сибири смерть.

— А что с порохом? У казаков порох ещё есть? Или много его не потратили, когда с Кучумом воевали?

Степан грустно хмыкнул.

— Вот тут интересно. Был пороховой склад., как ты знаешь. В остроге. И тут — бах! Взрыв. Ночью. Татарин переоделся в сотника нашего, охрана его не прознала, кинул в окно бомбу. Попытался бежать, но застрелили. Очень удачно для Кучума получилось. Без пороха казаки — как без зубов. Пищали есть, а стрелять нечем. И огненные трубы неизвестно, помогут ли.

— И что теперь?

— А теперь Максим опять выкручивается. Делает самострелы. Но не простые, а особенные. Мощные и быстрые. Вроде стрела из такого пробивает толстую доску на сто шагов. И скоро перезаряжаются. — какой-то механизм придумал.

Елисей усмехнулся.

— Умный, значит, этот Максим.

— Очень умный. Хотя и странный. Делает такое, чего никто раньше не видел.

— Где он сейчас? В городе?

— В городе. В кузницах днями пропадает. Всех казаков заставил работать — кто стрелы точит, кто тетиву плетёт, кто ложа для самострелов делает. Ермак его поддерживает. Говорит — без Максима мы все погибнем. Но казаки недовольны, хотя и не все. Целый день в кузне — голова потом звенит. Я, правда, в мастерской по дереву. С Лаптем работаю. Не так уж и трудно. Даже интересно. А иначе скукота. Придешь в город и не знаешь, чем заняться.

— О как… — Елисей потер пальцы. — Уважаемым человеком стал этот Максим, если может весь отряд заставить работать…И Ермак к нему прислушивается. Даже удивительно. Был простым казаком, ничем не выделялся, и тут такое… Чудеса…

— А охрана у него есть?

Степан хмыкнул.

— Нет. Иногда с ним пара казаков бывает, но чаще один. Не боится.

— Но из города он выходит?

— Выходит. Еще как! По делам в течении дня, а потом каждый вечер.

— Зачем?

— Бабе своей за цветами, — Степан криво улыбнулся. — Сошёлся он с Дашей из лекарни. Той самой, что боль заговаривает. Красивая девка, но тоже странная. Два сапога — пара. Так вот, Максим ей каждый вечер цветы носит, уже, наверное, в избе складывать некуда. В лес ходит. На поляну, которая справа, если смотреть на ворота.

— Один, значит…

— Да. Но пистоль с собой берет.

Елисей встал, прошёлся туда-сюда, потирая ладони.

— Очень хорошо. Значит, можно взять его в лесу.

— Запросто. Вечером выходит, когда солнце к закату. Возвращается через полчаса. Дорога одна и та же — на поляну за цветами и назад. А ты что, всерьез его воровать собрался?

— Всерьез, — мрачно ответил Елисей. — Не просто так я сюда вернулся. Со мной люди. Он много денег принесет, если будет работать не на Ермака, а на моего купца. Его знания стоят столько, что и не сосчитаешь. Мы с этого заработаем на всю жизнь.

Степан только покрутил головой.

— Ну, если ради больших денег… А потом что? Вы схватите его, а я как? Мне тут что делать?

— Мы отплывем подальше, чтоб когда начнут его искать, на глаза не попасться. Остановимся у Медвежьего острова. Знаешь такой?

— Конечно, — кивнул Степан.

— Лодку добудешь где-нибудь?

Степан огляделся.

— У разведки есть лодка. Припрятана для особых случаев. Знаю где. Украду её и приплыву к вам.

— Когда?

— Через пару дней после того, как возьмёте Максима.

Елисей кивнул.

— Договорились. Мы берём Максима сегодня. Ты узнаешь, получилось у нас или нет. Потом ждём тебя у острова.

— А когда деньги? — спросил Степан прямо.

— Получишь на Руси. Не бойся.

— Надеюсь. А то рискую головой. Все, я пошел.

Степан кивнул и растворился в темноте леса. Елисей вернулся к костру, сел.

Бандиты обернулись на него.

— Ну что? — спросил Тюлень.

— Сегодня идём, — сказал Елисей. — Он пойдет вечером в лес. Все просто.

— Наконец-то, — обрадовался Митка. — Надоело здесь сидеть.

— Действовать будем так, — сказал Елисей бандитам. — Ждем его у поляны в лесу. Он появляется — наставляем на него луки. Дергаться он не будет, хотя у него с собой пистолет. Связываем, кляп в рот, в лодку — и по реке.

— А если сопротивляться начнет? — спросил Харитон.

— Нас много, ничего у него не выйдет. Не думаю, что захочет стрелять. Но риск есть, да.

— А если за ним погоня пойдёт?

— Не пойдёт. Пока хватятся, пока соберутся — мы будем уже далеко. Ночью по реке нас не догнать.

— А этот, твой человек? — спросил Левонтий. — Он тут остается?

— Он приплывёт позже, через пару дней. Мы подождем его у острова, я покажу, у какого.

Тюлень почесал затылок.

— А можно его потом того… — он провёл пальцем по горлу. — Свидетели ни к чему.

Елисей усмехнулся.

— Посмотрим. Если будет нужно — уберём. Но сначала дело сделаем.

Савва вдруг заговорил, раскачиваясь:

— Грех это. Большой грех. Человека красть, продавать. Господь видит всё. Накажет.

— Заткнись, — оборвал его Митка. — Твой Господь нам золота не даст. А купец даст.

— Всё, ждем вечера, — приказал Тюлень. — Можно даже поспать. Харитон, ты первый на страже. Потом Левонтий.

Бандиты улеглись вокруг костра. Елисей тоже решил подремать, но не смог. Думал. План хороший, но что-то его беспокоило. Слишком гладко всё. А когда слишком гладко — жди подвоха.

Вспомнил слова Степана про огненные трубы. Если этот Максим такое придумал, то он действительно стоит тех денег, что обещал купец. Может, и больше стоит. Надо будет поторговаться с Анисимом. Хотя попробуешь ему перечить, тебя тут же зарежут. Надо быть очень осторожным.

Недалеко закричала какая-то птица. Пронзительно, тревожно. Елисей вздрогнул, потом успокоился. Это просто птица. Нервы. Сегодня всё решится. Либо они возьмут Максима и станут богатыми, либо… Нет, не думать о плохом. Всё получится.

Костёр догорал, угли покрывались пеплом. Где-то далеко взвыл волк. Потом другой. Елисей натянул на себя шкуру и попытался заснуть.

Сегодня решится его судьба.