Военный инженер Ермака. Книга 2

Глава 21

Мы выбрались на песок. Я пошел к своей одежде, но девушка протянула мне большой кусок льняной ткани. Полотно грубое, но чистое, пахнет дымом и травой.

— Можешь вытереться, — сказала она. — И одежда останется сухой.

Она стояла при свете луны без тени смущения.

— Спасибо, — сказал я, ожидая, что будет дальше. — За эту ткань и за то, что спасла меня от бандитов.

Она улыбнулась. По-русски она говорила очень хорошо, почти без акцента. Удивительно.

— Ты думал, никто не придёт, — сказала она, выжимая воду из волос.

— Думал, — признался я. — Шаман обещал, что меня встретят, но никого не было. Я подождал, а потом решил искупаться. Что было дальше, тебе известно!

Мы оделись и сели на поваленный ствол недалеко от воды.

— Ты по-русски говоришь лучше, чем многие в Кашлыке, — сказал я. — Где ты научилась?

— Шаманы у нас учат. — ответила она — С детства. Чтобы можно было говорить с чужими, когда придёт время.

— Какое время?

— Когда станет нужно.

— А убивать… так, как ты это сделала на реке, тоже учили? Я и не знал, что человек может так прятаться в воде.

— Да, этому меня тоже учили. Я — Айне, — сказала она. — Я из остяков. Из рода Сорни-яхан. Мы живем в сотне верст отсюда. Здесь о нас мало кто знает.

— Никогда о вас не слышал, — подтвердил я.

— Нас мало осталось, — сказала Айне. — Очень мало.

Я хотел спросить «почему», но не стал. Может, сама скажет.

— Я — шаманка. Меня позвали духи, но я только в начале пути, хотя уже знаю больше многих, кто пошел раньше меня. Я хочу тебя попросить кое о чем.

Я кивнул.

— Конечно, я помогу тебе, если это будет в моих силах.

— Когда-то давно наш предок шаман Йирт-Ики получил золотой лунг-хум — по вашему, это идол. Он был сделан из золота и сиял на солнце. Но о нем узнали злые люди, враги Они хотели забрать его. И чтобы он не достался им, Йирт-Ики отнес его в болото. Туда, где черная гнилая вода, где ползает тьма ядовитых змей и убивает тех, кто явится к ним. А чтобы точно никто не смог украсть лунг-хум, шаман призвал огромного Мув-Кинь — змеиного духа, который может сожрать человека, так же, как обычная змея пожирает птенца.

— Вот как, — кивнул я, показывая, что внимательно слушаю ее.

— А теперь мы хотим вернуть его. Он поможет нам пережить тяжелые времена.

Я стал понимать, о чем речь. Хотя это понимание меня не очень развеселило.

— А как вы собираетесь его вернуть?

Девушка вскочила со ствола дерева и стала прямо передо мной.

— Сами мы не сможем это сделать. Мы не сможем зайти в болото. Мы умеем приказывать диким зверям, но не змеям из того болота и не Мув-Кину. Нужен кто-то, кто поможет нам.

— И кто же это, — вздохнул я. — Где найти такого дурака, который добровольно согласиться отправиться в гости к змеям и к страшному непонятному змеиному духу?

— Он не дурак, — улыбнулась девушка. — Он очень хороший человек, который спас город от злобы хана Кучума. Вести о нем распространились далеко. Над ним не властны духи и небеса. Он сможет придумать то, что защитит его от болотной топи, от змей и Мув-Кина и он не обманет, не продаст золотой идол. Я пойду с ним.

— Ты точно не пойдешь, — мрачно сказал я. — Не женское это дело, шататься по змеиным болотам. Хотя, убивать бандитов на лодке, наверное, тоже не женское.

— Ты выполнишь мою просьбу? — она села на песок передо мной, положив руки на мои колени.

— Я подумаю, — ответил я. — Пока не могу ничего сказать. Я не очень пока понимаю, как пройти по болоту и не быть сожранным обитающими там тварями. Давай завтра встретимся здесь же в это же время. А как ты здесь оказалась? Только не говори, что вплавь по реке. Да и одежда твоя сухая.

— У меня лодка спрятана неподалеку, — улыбнулась она. — Договорились. Завтра здесь. Пожалуйста, не отказывай в моей просьбе. Судьба моего рода зависит от тебя.

— И еще, — сказал я. — Ты же понимаешь, что я в любом случае не смогу тебе помочь тайно? Я не смогу отлучиться из Кашлыка, ничего не сказав Ермаку? Без этого никак не получится.

— Хорошо, расскажи ему… — вздохнув, проговорила девушка. — Но попроси, чтоб больше никто ничего не знал.

…Я шел обратно в Кашлык вдоль тропы, опустив голову и глядя под ноги. Луна спряталась за тучами.

Очень странные встречи. И то мое спасение от рук бандитов, и теперь. Все странно, даже ее правильная русская речь. А уж ее просьба… Вот зачем она меня спасла. Не потому, что я такой красивый, а затем, чтоб принес с болота золотого идола. Что ж там за болото-то такое? В духов я не очень верю, но полчища змей вполне возможны. И то, что там можно запросто утонуть. Вероятность этого куда выше, чем быть съеденным зловредным духом.

Даше, наверное, всего рассказывать не стоит. Общение с обнажённой девушкой, пусть однажды спасшей меня, ей может не понравиться. Бывают в жизни моменты, когда проще промолчать. Как говорится, «это не то, что ты подумала», но объяснить это сложно и осадок останется точно.

Я ускорил шаг, пока не добрался до своей избы. Кашлык показался мне привычным, земным, безо всякой мистики. Пахло дымом, было разожжено несколько костров. Никаких духов, болотных кладов и ядовитых змей.

…В избе горела лучина, пахло цветами и сухими травами. Даша на деревянной лежанке, укрываясь шкурой.

— Где ты был так долго? — спросила она.

Я быстро отвёл взгляд.

— Очень много работы много, — сказал я. — Деваться некуда, если я не сделаю, то не сделает никто.

Даша пристально посмотрела на меня, будто заподозрила, что я сказал не все. Затем ее взгляд смягчился, она улыбнулась.

— Я соскучилась, — сказала она тихо.

И сбросила с себя шкуру. Она лежала под ней совершенно голая.

— Иди ко мне.

Всё остальное не требовало слов.

…Потом Даша спала рядом. Я слушал ее тихое и спокойное дыхание и смотрел в потолок.

Что мне делать? Пойти по просьбе шаманки в болото? Или сказать «нет»? А то и не выходить, не появляться вечером на реке?

Какой еще идол! Чем он им поможет? Рисковать жизнью ради непонятной золотой безделушки? Мероприятие, на самом деле, очень сложное. А на мне ответственность — производство оружия и много чего еще. И Даша. Вот она, тепленькая, мягонькая, спит, как ребенок.

Но ни один из вариантов не выглядел хорошо.

Айне спасла мне жизнь, и бросить ее будет неправильным. Я так поступать не умею. А чтоб было меньше риска, надо все продумать. Включай мозги, и изобретай то, что поможет в такой ситуации.

Нет, не помочь ей я не могу. Это мерзко и трусливо.

… Утром я нашёл Ермака у порога избы, где он обычно собирал ближайших к себе сотников. Там же был и Мещеряк. Атаманы сидели на лавке и о чём-то спорили вполголоса.

Я постоял немного в стороне, не перебивая. Ермак заметил меня первым.

— Что случилось? Дело какое? — спросил он. — Говори!

Я шагнул ближе и развел руками.

— Ермак Тимофеевич, я обещал рассказать только тебе.

Я посмотрел на Мещеряка.

— Извини, Матвей, но я слово держу.

Мещеряк прищурился, но отреагировал спокойно.

— Ну, раз слово, так слово, — буркнул он. — Давайте, говорите, а я потом подойду.

Он отошел от нас

Мы остались вдвоём. Ермак махнул рукой: мол, садись, выкладывай. Я приземлился на бревно.

— Как я спасся, я ж тебе так до конца и не рассказал. А дело было такое: когда меня везли бандиты в лодке, из воды, как лазутчик, появилась девушка-остячка с выкрашенным в черное лицом, чтоб ее не заметили, тихо разрезала мои веревки и убила половину бандитов.

Ермак только покачал головой.

— Девка?..

— Да, именно так. Тогда она уплыла, ничего не сказав. А вчера вернулась, и я узнал, кто она. Но не простая девчонка. Шаманка. Зовут Айне. Говорит по-русски так, что многие казаки могли бы поучиться. Просит теперь помочь. Получается как бы, что спасла она меня не просто так…

— И чего ей надобно? — мрачно спросил он.

— У её рода есть золотая статуэтка. Идол. Много лет назад их шаман его сделал и унес в болото, чтоб не отняли. Отдал «духам-змеям» на хранение. Теперь им надо его вернуть, потому что род слабеет, а он вроде должен помочь. Но им самим нельзя идти. Человек там просто так не пройдет. Болото жуткое, змеиное, да еще и дух. Вот она и просит меня что-нибудь придумать и сходить на болото.

Я замолчал, ожидая, как он отреагирует.

Ермак не спешил отвечать. Поскрёб бороду, посмотрел в пол, потом снова на меня.

— Золотая статуэтка… — повторил он тихо. — Болото, змеи… Что за бред, Максим? Ты понимаешь, что мне твоя голова ой как нужна здесь? У тебя работы и так под завязку, а ты собрался в топь за чёрт-те чем?

— Понимаю, — сказал я. — Но отказаться не могу. Она мне жизнь спасла. Если бы не Айне, меня бы уже здесь не было. А долг — штука серьёзная.

— Долг, говоришь… — проворчал он. — А если ты там пропадёшь? Что мне людям сказать? Что отпустил тебя в болото помочь каким-то остякам?

Я вздохнул.

— Ермак Тимофеевич, я не прошу помощи от казаков. Это моё дело. Пойду один. Не возьму ни одного человека. Мне не нужно, чтобы кто-то ещё лез. Я знаю, как подготовиться, как сделать, чтоб риск почти исчез. У меня есть план.

Он уставился на меня так, что я невольно отвёл глаза.

— Ты упрямый, Максим. Как в стену. — Голос его стал жёстким. — Ладно, вижу, не отговорить. Но знай: я не рад. Ты нужен тут. Каждый день на счету, а ты уходишь.

— Ненадолго, — уточнил я. — Вернусь живым, продолжу работу.

Он отмахнулся.

— Возвращайся живым обязательно. Про идола никому ни слова. Услышит кто-то лишний — пойдут слухи, и многие захотят разбогатеть. Ты понял?

— Понял, — кивнул я.

— Тогда ступай. — Он снова почесал бороду. — И не вздумай подохнуть в трясине. Найду, воскрешу, и прикажу выпороть.

Я засмеялся.

— Умеешь ты шутить, Ермак Тимофеевич. Жаль, редко ты это делаешь.

Я поднялся и ушел. На душе стало легче. Решение принято, Ермак согласился. Хоть и ворчал, но разрешил. Значит, теперь всё зависит от меня.

…Теперь за работу. Надо делать болотоходы. Остальное — потом. Если не придумаю, как идти по трясине, другое не важно. На вопросы отвечать не буду, скажу — так надо. Мало ли зачем на болото собрался. Так надо! Делать все буду один, без чьей-то помощи. Тут даже больше ответственности, чем при работе с оружием — если что-то не выстрелит, это не значит, что пришла погибель — а вот если сломаются болотоходы, то точно пойду на дно.

Я нашёл несколько досок из осины и липы. Берёза тяжёлая, липа мягче, осина в самый раз. Выбрал две подходящие, толщиной около двух пальцев. Отметил ножом размеры. Сначала топором грубо отрубил, потом довёл теслом, сглаживая поверхность.

Края сразу закруглил. В болоте лишний угол — враг: зацепится за корягу или кочку, и провалился. Низ сделал чуть выпуклым, чтобы «сходил» с грязи легче. Вырезал неглубокие насечки ножом, крест-накрест — подошва не будет скользить.

Затем просверлил отверстия для ремней. Сверлил с фаской, чтобы ремень не перетирался.

Без поплавков, я решил, доска бессмысленна. Мне нужно держаться даже на самой слабой поверхности, остальное полумеры. Для этого я приготовил несколько чурок ольхи и осины, длиной около тридцати сантиметров, толщиной в кулак. Разметил ножом и выдолбил сердцевину долотом, оставив стенки толщиной в палец. Получились пустые цилиндры, вроде маленьких бочонков.

Чтобы они не пропитывались водой, каждый прогрел у костра, медленно поворачивая, и обмазал горячей смолой. Торцы закрыл липовыми пробками на клиньях, тоже промазанными смолой. На выходе получились лёгкие и прочные поплавки.

Таких сделал по пять штук на каждую ногу — пусть будет запас прочности.

Один цилиндр ближе к носу, один к пятке, три — между ними, равномерно. Вырезал неглубокие пазы под ремни.

Каждый цилиндр посадил поперёк доски. Получилось крепко.

Фаску на цилиндрах снял, чтобы не цеплялась грязь, и на доске прорезал продольные канавки — вода и ил будут уходить, не присасывая подошву.

Нога должна сидеть жёстко, иначе выскочит в самый неподходящий момент. Смастерил «сандалию»: один ремень поперёк стопы, другой через пятку, третий диагонально через подъём. Узлы сделал не мёртвые, а быстросъемные — деревянный клинышек вместо пряжки. Дёрнул — ремень вылетел. Может пригодится. Мало ли какая ситуация.

На пятке поставил дополнительный «слабый» ремешок: такой, чтоб можно было порвать при сильном рывке. Если уйду в трясину, сбросить болотоступы можно будет за секунду.

Следующим номером программы — испытания.

Потащил болотоходы на отмель за Кашлыком, где тростник и мягкий грунт. Первым делом встал у берега — держат. Доска ложится на воду, цилиндры едва входят. Сделал первый шаг — медленно, тянул вперёд, как лыжу. Важное правило: не поднимать высоко, а скользить.

Сначала непривычно, ноги разъезжаются. Помог длинный шест: обрезал жердь в пару метров, обжёг конец, нарезал метки через четверть локтя (блин, только что научил Сибирь метрической системе, а сам невольно на локти перехожу! Стыд и позор!).

Шест, короче, почти третья нога. Без него упал бы сразу.

Первые шаги дались тяжело. Потом понял ритм: вдох — шаг, выдох — подтяжка. Идти нужно спокойно, без рывков.

Дополнительно ко всему я сделал поплавки съёмными. Каждая стяжка — кожаная петля. Выдернул — цилиндр снялся, доска стала плоской. Можно пройти кочку или каменистую кромку, потом вернуть поплавки обратно.

Для устойчивости привязал тонкую верёвку между лапами, длиной чуть меньше шага. Она не даёт ногам разъехаться в трясине. Верёвка ходит по кольцам из сыромятины, легко сбросить при необходимости.

Таким образом вернулся весь мокрый, но довольный. Болотоступы держат мой вес, даже с грузом Да, ходьба тяжёлая, но возможная. Главное — не торопиться, работать шестом и быть очень аккуратным. Немного потренироваться — и станет легче. Я быстро учусь.

…Я вышел к месту встречи с Айне, когда уже совсем стемнело. Воздух стал прохладным. Река блестела в лунном свете, тихая, тёмная, лишь иногда слышались редкие всплески. На берегу стояла узкая остяцкая лодка. Чуть выше, на поваленном дереве, сидела Айне.

Она ждала меня.

На ней была длинная сорочка из грубого домотканого полотна, темная, почти сливающаяся с ночью, несмотря на лунный свет. Края подола украшали вышитые полосы — красные и чёрные нитки складывались в острые ромбы и кресты.

Я шагнул ближе. Она подняла голову, улыбнулась — будто знала заранее, что я приду.

— Ты здесь, — сказала она.

— Пришёл, — подтвердил я. — Думал… и согласился помочь. Уже даже болотоступы сделал. Через несколько дней сможем идти.

Её глаза блеснули в лунном свете. Радость на лице вышла искренняя, без тени хитрости. Она встала с дерева и приблизилась ко мне.

— Я знала, — произнесла. — Знала, что ты не откажешь.

Я только кивнул.

Айне чуть наклонила голову и улыбнулась как-то по-девичьи, неожиданно мягко, не так, как раньше. Потом ее руки медленно скользнули к завязке на рубахе. Ткань мягко распахнулась, и через миг она соскользнула с её плеч, упала к ногам. В лунном свете девушка стояла совершенно голой.

Я сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле. Голос стал хриплым:

— Ты хочешь поплавать?

Она покачала головой.

— Нет. — Её улыбка стала чуть иной, с тенью вызова. — Я хочу другого. Иди ко мне.