Аватар Хаоса

21. Противостояние

Алекс отреагировал мгновенно: скользнул к застывшему Ромке, положил ладони ему на шею.

— Стой где стоишь, не то сверну ему шею!

— Не свернешь, — возразил я. — Он — твоя страховка, твой запасной вариант на случай, если я откажусь.

— Думай, что хочешь, — хмыкнул он, но руку все же опустил. — Только побыстрее, пока я окончательно не потерял терпение.

Я опустил глаза, улыбнулся — наверное, в этот момент выглядел не более нормальным, чем Алекс.

— Знаешь, это как-то не правильно. Мы что, даже не подеремся?

— Ты это серьезно?

— Почему нет? — пожал я плечами и сделал шаг в сторону, стараясь увести его подальше от пленников. — Приговоренный имеет право на последнее желание, и я желаю поединка!

— Драться возле Души Хаоса, все равно что играть с огненными заклинаниями, — заметил он. — Но так даже интереснее. Что предпочитаешь: клинки, магию?

— Начнем с клинков, — решил я.

Алекс самодовольно хмыкнул и извлёк из-под полы длинного плаща Эстерлиор. Сам плащ полетел мне в лицо, сталь с гудением распорола воздух, но меня там уже не было. Спасибо за уроки Луису Корфу, подобными уловками уже не провести. Дальше стало не до разговоров — клинки запели песню смерти. Алекс всегда был отменным фехтовальщиком, что и доказал в прошлый раз, правда, тогда ему Мара подсобила. Но и сейчас он был хорош, даже слишком. Клинки, которые никогда не должны были встретиться в бою, плели стальные кружева, оглашая воздух звоном. Противник зацепил меня уже трижды, но все вскользь, я же достал его в ответ уколом в бедро. Жаль, тоже не глубоко. Вскоре я почувствовал, как кровь от ран струится по телу, как липнет намокшая одежда, а глаза начинает заливать пот. Алекс, впрочем, выглядел не лучше. Прежней легкости и кошачьей грации в движениях поубавилось, он явно начал припадать на раненую ногу. Я извернулся и, пропустив мимо вражеский клинок, повторно достал Алекса, все в то же бедро. Тот отшатнулся, и сделал пару шагов назад, уйдя в глухую оборону. Я преследовать не стал, лишь оттеснил его подальше от застывших статуями друзей и сына.

— Это им не поможет, Арчи, — заметил Алекс, отходя еще на пару шагов назад.

— Зато мне спокойнее, — ответил я и неожиданно для самого себя предложил: — Может, откинем железки и перейдём к поединку чистыми энергиями?

— Да ты смельчак, брат мой! — воскликнул противник и убрал Эстерлиор в ножны, — Давай попробуем!

Гелисворт был ещё в моей руке, а грудь противника открыта для удара. И доля секунды, чтобы нанести этот самый удар, у меня тоже была. Ах, какой соблазн!

Да, всё же Арч Бесстрашный — благородный идиот. Я спрятал клинок в ножны.

Все исчезло. Мы оказались посреди уже знакомого Нигде и Никогда. Вокруг плясала черно-белая рябь Хаоса.

Алекс поднял руки, рябь вокруг его пальцев пришла в движение, закрутилась вихрями.

— Что, не ожидал? — усмехнулся он, — Тебе не победить меня на моем поле, и по моим правилам! Это тебе не фаерболами разбрасываться!

Я раскрыл правую ладонь, и из неё ударила струя света, разгоняя окружающую рябь. Поднял левую, и тьма накрыла остальное пространство.

— Обойдемся без детских игрушек, — согласился я.

— Обманщик! — воскликнул Алекс, — Ты прошёл Обряд! Ты всё знал!

— Да. Не ожидал?

— Сучий потрох!

И он ударил по мне чистой энергией Хаоса. Её мощи хватило бы, чтобы вдребезги разнести какой-нибудь провинциальный мирок.

Я принял его посыл на пересечение линий Света и Тьмы, разложил на составляющие, развеял по атому и, не давая противнику опомниться, ударил в ответ. Свет и Тьма скрутившись в толстый жгут, ударили врага прямо в грудь, и мы снова выпали в привычный мир. Алекса швырнуло о стену, но не оглушило. Он ударил по мне, даже не поднимаясь, и на этот раз задел. Я пропахал спиной несколько метров неровного пола, и затормозил, врезавшись затылком в какой-то камень. В другой ситуации мог бы и сознание потерять, но сейчас не до того.

Узкий, острый, как бритва клинок из Тьмы метнул я в своего противника, надеясь разрезать его пополам, но Алекс в последний момент сумел увернуться.

Я начал подниматься, споткнулся и снова свалился, и в тот же миг надо мной прошла волна огня.

Подхватив энергией разрушения кусок стены, я запустил им в Алекса, но тот успел сориентироваться и развеял булыжник в пыль. Естественно, видимость тут же снизилась практически до нулевой. Пробив эту взвесь энергией Света, я тут же послал мощный заряд электричества в грудь ослеплённому врагу, надеясь, что это его наконец-то остановит.

Нет, всё-таки недостаточно мощный.

От его следующего удара я пролетел через всю пещеру, сбил на пол Ромку и приземлился у ног застывшей Леа. Хотел сразу же вскочить, но не смог пошевелиться.

Этот гад звезданул меня парализатором!

Чувствуя себя одновременно и овощем, и полным идиотом, я следил, как Алекс поднимается, отряхивает штаны, идет ко мне. Казалось, он шел целую вечность, двигаясь как в замедленной съемке, и я не мог понять, то ли это фокусы моего восприятия, то ли он действительно не торопится.

— Знаешь, брат, — склонившись надо мной, проговорил он со смесью торжества и презрения, — Ты просто жалок!

Я хотел ответить колкостью, но язык не слушался. Лишь пальцы правой руки судорожно сжимали рукоять Гелисворта.

— Что ж, пора прощаться, — продолжал он, — Я расскажу отцам Хаоса о фиаско, постигшем их непокорного сына. А мальчишка достойно завершит дело своего отца.

И снова я не смог ничего ответить, зато ощутил покалывание в пальцах и легкое тепло, идущее от клинка. Это внушало надежду. Но — время! Его совсем не осталось!

Алекс поднял руки и стал формировать шар из багрового пламени и электрических сполохов. Я наблюдал за его действиями и понимал, что не могу ничего поделать. Абсолютно ничего! Даже плюнуть не могу!

— Прощай, Арчи! — Алекс метнул смертоносный шар.

Рука с мечом дёрнулась вверх, и сапфиры, ярко вспыхнув, залили всё синим светом. Огненный шар, отскочив от клинка, полетел обратно в своего хозяина.

Алекс попытался увернуться, но не успел. Он лишь коротко вскрикнул, когд шар накрыл его. На миг высветился тающий силуэт, а после его фигура осыпалась прахом. На этот раз сумасшедший родич погиб по-настоящему.

В ту же секунду произошло сразу несколько вещей. С рук Джеммы слетела молния и угодила в Душу Хаоса, в ответ ярко полыхнувшую. Амелия взлетела, и тут же была уничтожена залившим пещеру ультрафиолетом.

Я почувствовал, что паралич отпустил, и, не тратя больше ни мгновения, наколдовал защитный экран, накрывший меня и троих оставшихся.

Вовремя! Свод пещеры покрылся сетью мелких трещин, посыпался песок, а за ним — камни.

Я усилил щит, добавил точки опоры. Вроде держит. Поднялся на ноги и огляделся.

Там, за пределами очерченной мной сферы, всё трещало и рушилось, камни сыпались с потерявшего устойчивость свода. Поднявшаяся пыль сводила видимость к нулю. Выдержит ли моя защита силу обвала? И смогу ли я потом, когда всё закончится, пробить путь наружу?

А собственно, зачем ждать «потом»?! Сейчас, когда система неустойчива и обвал в самом разгаре, можно попробовать использовать сумасшедшую энергию разрушения для освобождения. Раньше бы я на такое не решился. Но то было до посвящения.

Свет — Тьма, тонкие клинки, продолжение моих рук. Почувствовать энергию обвала, воссоздать картину напряжений. Есть?

Что там снаружи: день, ночь? Какая разница?! Свет к свету, Тьма к тьме. Есть тяга!

***

Когда-то давно, в Первозданном Хаосе

Эр никогда не отличался терпеливостью. Он всегда действовал импульсивно, предпочитая полагаться на интуицию и вдохновение, и не уделяя должного внимания анализу и точным расчетам, необходимость которых особенно подчеркивал наставник. Впрочем, тот же наставник неоднократно замечал, что его ученик обладает выдающимися способностями, и если приложит определенные усилия, в конечном итоге может войти в число Величайших Демиургов Континуума.

И пришло время испытания. Истратив изрядный кусок вечности, вложив душу, силы, умение и свое огромное желание, Эр создал свое первое самостоятельное творение: структуру порядка в бесконечном океане Хаоса. Он влюбился в свое детище, вложил в него гораздо больше, чем требовалось для сдачи экзамена. И теперь, отдав результат трудов под названием «Паутина» на суд Учителя и еще трех Демиургов, он с трепетом ожидал вердикта.

При положительном результате он получит статус Демиурга первого уровня, определенный сектор в Хаосе и возможность творить. Если же его работу сочтут неудовлетворительной — пойдет подмастерьем к одному из старших, и еще долго не сможет повторить попытку.

Ждать, как же тяжело ждать!

Легкие возмущения в ткани континуума — рядом материализуется брат. Ял уже сдал экзамен и получил собственный полигон в Хаосе, и теперь просто пришел поддержать близнеца.

— Долго они там? — спросил Ял, прогибая под себя один из нейтральных потоков и устраивая в нем свое эфирное тело.

Хоть демиурги и относятся к расе бестелесных духов, какого-то подобия формы все же придерживаются.

— Долго, — подтвердил Эр, — я уже извелся весь!

— Вижу. Твоя аура постоянно искрит, — хмыкнул брат, — Но учти, что и уровень работы у тебя на порядок выше. Мне что, к хранителям традиций требования куда проще.

Эр промолчал. Он никогда не понимал выбор брата: вечность за вечностью следить за соблюдением правил и традиций, вместо того чтобы жить, творить, радоваться! Он даже не догадывался, что решение Яла обусловлено именно недостатком таланта, а не желанием входить в Совет Хранителей. Кто же мог предположить, что рожденные из одной вспышки получат настолько разный уровень искры?!

— Как твоя работа? Ты уже занялся проектом? — поинтересовался Эр.

— О, да, — усмешка брата была невеселой. — Тружусь над разделением вихревых потоков сил. Если закольцевать разнополярные и заставить двигаться в противоположных направлениях…

Он не договорил, потому что вокруг начали сгущаться тени: возвращалась комиссия высших Демиургов. Перенервничавший Эр попытался растечься туманом, но присутствие брата придавало уверенности.

— Итак, Эр, — провозгласил наставник, — мы изучили твое творение, и пришли к выводу, что оно безупречно. Созданная тобой система мироздания отвечает самым высоким стандартам, является уникальной и жизнеспособной. Поэтому, взвесив все «за» и «против», мы приняли решение присвоить тебе звание Демиурга третьего уровня!

Эр не мог подобрать слов, чтобы выразить свои чувства. Третьего! Сразу третьего! Минуя первый и второй! Он не слышал, чтобы кого-нибудь за всю историю существования его расы удостаивали столь великой чести. Его аура переливалась желтыми оттенками радости, красными — гордости, но больше всего там было фиолетового: эйфория, чистая эйфория! Он был так счастлив, что не заметил бледно-зеленых сполохов зависти, просвечивающих через спокойно-розовые тона доброжелательности в ауре брата.

— Это… великая честь для меня, наставник, — справившись, наконец, с эмоциями, выговорил Эр.

— Не наставник — коллега, — поправил тот. — Теперь, Эр, ты — один из нас. Но, чтобы стать полноправным членом Союза, ты должен выполнить одно условие.

Эр готов был на любые условия! Но…

Вперед выступил глава Совета и заявил:

— Паутина должна быть разрушена!

— Нет! — вырвалось у Эра, хотя он отлично знал: перечить Верховному не осмеливался даже наставник. — Нет… Но почему?

— Ты нарушил правила! — припечатал Верховный, — Дважды. Первое: в системе допускается наличие разумной жизни лишь в одном из миров. Второе: ты так увлекся своим детищем, что наделил свои создания нефильтрованной энергией Хаоса. Это недопустимо! Еще одной расе демиургов нет места в континууме!

— Но они ведь совсем юный вид, — попытался защитить свое детище Эр, хотя отлично понимал: бесполезно. Если верховный решил, так и будет. Тем более, увлекшись творчеством, он действительно нарушил эти дурацкие правила.

— Они — угроза, и должны быть уничтожены! — припечатал Верховный, — Выполнять! Иначе ты никогда не получишь возможности создать что-то еще! А Паутину мы все равно развеем, несмотря на всех твоих хранителей.

И Верховный, в сопровождении членов комиссии, растаял в эфире. Остались лишь наставник да брат, державшийся немного в стороне.

— Мне жаль, Эр, — произнес наставник, и в его голосе действительно слышалось сожаление. — Твоя Паутина — лучшее, что я видел за свою вечность. Но Верховный прав: ее существование — угроза самому нашему образу жизни. Уничтожь ее, пока не стало слишком поздно. — Ял, — обратился он к брату, — Проследи. Это твое первое задание в качестве хранителя.

И наставник тоже исчез.

Эр чувствовал себя так, словно его только что развеяли по атому. Это не правда! Это не может быть правдой! Почему? За что они так с ним?!

— Сочувствую, брат, — нарушил тишину Ял, — Эта твоя Паутина, должно быть, нечто действительно непередаваемое. Жаль, я ее уже не увижу. Когда ты исполнишь волю Верховного? — Что-то было такое в его голосе. Не брат, но хранитель при исполнении.

— Я не могу, — проронил Эр, — не могу.

— Брат, не юли. Неразрушимых систем не бывает. Системы порядка конечны априори.

— Ты не понимаешь. Там люди. Они живые: думают, чувствуют. Они часть меня, понимаешь? Я не могу их просто… уничтожить.

Ял отшатнулся.

— Ты безумец, Брат! — выкрикнул он. — И ты гораздо опаснее этой твоей игрушки!

— Возможно…

— Уничтожь ее, или я буду вынужден доложить Верховному! Ты знаешь, что с тобой могут сделать!

— Если достанут, — возразил Эр жестко.

— Если?

— Паутина — закрытая система. Там я в безопасности.

— Ты не посмеешь! — выкрикнул Ял, но мятежный брат уже исчез, растворившись в слепящей вспышке.

Ярость новоиспеченного хранителя традиций не знала предела. Этот псих снова все испортил! Из-за его дикого упрямства Ял не выполнил первого же задания, и теперь Верховный будет недоволен, а значит, путь к мечте для молодого амбициозного духа станет в миллион раз труднее.

— Ну, нет, брат, не выйдет! — выкрикнул Ял в пространство. — Тебе не скрыться, предатель! Я заставлю тебя исполнить волю Верховного!

И, одержимый единственной целью, он устремился вслед за мятежным братом. Миновав тонкую грань нереальности, Ял оказался в очень странном месте. Он и предположить не мог, что структура порядка может быть столь прекрасна: яркий свет, угольно-черная тьма, между ними переливы всех возможных оттенков.

— Ял? Что ты здесь делаешь?!

Конечно, Эр не мог не заметить проникновения, и пришел проверить, кто же к нему пожаловал.

— Я пришел за тобой, брат! — ответствовал пришелец. — Паутина будет разрушена, а ты предстанешь перед советом Высших!

— Ты дурак, брат! — разозлился Эр. — Ни перед каким советом я не предстану! А ты… ты никогда не вернешься. Такова структура этого места: никто, проникший сюда без внешней привязки, не сможет найти выход.

— Врешь!

— Нет. Я заперт здесь так же, как и ты. Вот только я здесь дома.

***

Не успело развеяться одно видение, как меня настигло другое, и я оказался в еще более странном месте. Где-то, не в Хаосе и не в Паутине, посреди непонятной клубящейся субстанции, находилась огромная доска, чем-то отдаленно напоминающая шахматную. Над ней склонились двое, сосредоточенно рассматривая что-то, доступное только им. Словно почувствовав мое присутствие, один из игроков обернулся.

— Дядя? — выдохнул я.

— Неужели ты так ничего и не понял Эр? — покачал он головой.

— Наставник? А…

— Я на твоей стороне, племяш, — улыбнулся он. — И на этот раз мы почти победили.

— Гибель нынешнего воплощения Яла — еще не конец, — подал голос второй игрок, и я узнал Мерлина, сквозь черты которого просвечивала аура Верховного демиурга.

— Иди, Эр, — подтолкнул меня дядя, — что бы ни натворил твой брат, это можно исправить.