Аватар Хаоса

7. Погребенный заживо

С трудом приоткрыв глаза я понял, что ничего не понял.

Тьма. Абсолютная, непроглядная тьма окружала меня. Я проморгался, с некоторым усилием включился в колдовское зрение. Ничего, по сути, не изменилось. Лишь лёгкое зеленоватое мерцание говорило о том, что КЗ всё же присутствует, и следовательно, я не ослеп. Так, по ощущением. Холодно, и запах какой-то странный… Я лежал на спине, под головой — что-то мягкое, предположительно — подушка. Ноги вытянуты, руки сложены на груди…

Ой-й, как же голова-то болит!

Инстинктивно потянулся к затылку, где боль была самой сильной. Не достал. Рука уперлась в твёрдую поверхность, находившуюся в десятке сантиметров над головой. В то же время локоть задел что-то помягче сбоку. За рукой тянулась лёгкая ткань, которой я был укрыт.

Нет, ну что за фигня-то?! — ругнулся я, начиная испытывать серьезное беспокойство, и принялся на ощупь исследовать территорию.

Итак, я в ящике. Длина — метра два, ширина и высота сантиметров по шестьдесят или около. Стенки обиты скользкой тканью, ещё присутствует подушка и покрывало, а также целые охапки роз. От цветов шёл тонкий аромат, в который уже вплетались мертвенные нотки увядания.

Выходит, я умер и меня похоронили. Точнее, похоронили меня заживо.

Почему-то эта мысль не вызвала приступа паники. Вроде как: ну похоронили, и похоронили. Эка невидаль! Что, по сравнению с Зазеркальем, какой-то там гроб несчастный! Выбрались оттуда — выберемся и отсюда!

Правда, я пока не в той форме, чтобы колдовать, поэтому решил ещё немного вздремнуть. По крайней мере, тут уж точно никто не побеспокоит! С некоторым трудом перевернулся на живот и действительно снова уснул. Проснувшись через несколько часов, почувствовал себя отдохнувшим, бодрым и готовым к действию.

Ну что, Регги, посмотрим кто кого?! Почему Регги? Да больше некому! Уж не знаю, чем насолил засранцу, что он решил так круто со мной разобраться, но этот момент мы выясним при личной встрече. Ох, дружище, не знал ты, с кем связался! Кстати, дико интересно, это какой же такой дрянью накачал меня Регги, что она выбила меня из неспящего режима?

Ладно, это детали, а сейчас пора выбираться. Я подсобрал энергии, сотворил заклинание и ударил им по крышке гроба. Раздался оглушительный визг, скрежет, электрически-белая вспышка наполнила пространство. Я ослеп, оглох и обезумел от жуткой испепеляющей боли!

Когда немного пришёл в себя, оказалось что гроб-то — целехонек! Как же так?! И вот тут я запаниковал. Острый приступ клаустрофобии накрыл с головой. Я орал, колотил руками и ногами по крышке, рвал обивку… Не знаю, как долго это продолжалось. В какой-то момент я успокоился, полежал, восстанавливая дыхание и начал думать. Вот-вот, дыхание. То, о чём обычно не задумываешься. Но лежа в закрытом гробу, где объем воздуха ограничен. Когда-то же он закончится! Я попытался вспомнить что-то из школьного курса не то физики, на то анатомии. Объем воздуха, вдыхаемый за раз, количество вдохов-выдохов за единицу времени, соотнести с объемом ящика… как-то не с руки без калькулятора! Впрочем, и так понятно, что воздух уже должен бы закончиться. Или хотя бы начала ощущаться его нехватка.

Я потянул носом. Всё в норме! Свежий, прохладный, и даже с лёгкой морской ноткой. А это значит, воздух откуда-то поступает!

Получается тот, кто заточил меня сюда, не просто желал мне смерти, а постарался сделать её медленной и мучительной. А ещё он отлично знал, с кем имеет дело, и запечатал шкатулку со всей тщательностью. Значит, Регги действовал не один, точнее по чьей-то указке. Ну и кто же он, этот второй? Кто ненавидит меня настолько сильно? Из ныне живущих я мог вспомнить лишь одного. Алекс. Снова Алекс! Но он заколдован и находится в Амеште. Заклинание, которым я его спеленал, разобрать очень и очень непросто. Снять его мог бы колдун уровня покойных Мерлина, или Маберта… Ну, Джемма могла справиться, но зачем бы это ей понадобилось?!

Других кандидатур у меня не было. Не Ангрей же это, в самом деле! Или все же Ангрей? Что, если наша встреча в Зазеркалье и все, за ней последовавшее, всего-лишь часть шоу? Но с другой стороны, к чему такие сложности? Тем более, что у него была масса возможностей меня убить, но он ими не воспользовался. Луи? Нет, он вообще не волшебник. Тогда кто? Ксаввал? Вряд ли, он всегда старался держаться в стороне от семейных дрязг. Конечно, вышеперечисленные — не единственные сильные маги в Паутине. Но с прочими я не знаком, и гадать, кому ещё из собратьев по искусству я мог перейти дорогу — занятие бесполезное.

Ничего, когда выберусь, непременно расспрошу Регги о его таинственном подельнике. Если выберусь. Если…

От этого «если» я снова запаниковал, но усилием воли загнал страх назад, в подсознание, и бросил силы на поиски выхода. Он должен быть! Должен! Я столько прошел, столько всего преодолел! Овладел Силой Разрушителя, победил Алека с Морганой. И вот так умирать?! Нет, я что-нибудь придумаю! Обязательно что-нибудь придумаю!

Так, Сила Разрушителя! Я воззвал к ней, как никогда раньше желая, чтобы она явилась во всей своей ужасающей мощи и разнесла вдребезги чёртов ящик! Я взывал, но отклика не было… Подлый колдун лишил меня и этого. Не знаю как, но ему это удалось.

С другой стороны, можно попытаться разобрать его заклинание изнутри. Пусть вражине известно, что я обладаю Силой. Но то, что за шесть лет Зазеркалья я вполне заслужил ученую степень по высшей магии и сопредельным наукам, знать он не мог! Конечно, познания мои по данной теме чисто теоретические, но что мешает мне применить их на практике?!

Итак, начнём…

Это была длительная и кропотливая работа, оказавшаяся к тому же совершенно бесполезной. Структуру заклинания я с горем пополам разобрал, и даже обнаружил все ключи, его скрепляющие. Но добраться до них изнутри не было никакой возможности.

Как джинн в бутылке. С той только разницей, что джинны бессмертны, и для них не существует проблем питья и туалета. Кстати, последняя проблема стояла особенно остро, но так как выйти было некуда, приходилось стискивать зубы и терпеть.

Так, ладно. Магия этот гроб без колесиков не берёт, попробуем грубой силой.

Конечно, меч и прочие колюще-режущие мой враг предусмотрительно забрал, но были и ещё кое-какие мелочи. Именно, что были! Тщательное исследование карманов и тайников, которых хватает в моей одежде, показало, что эти уроды забрали всё. Всё! Даже Слёзы леса! Даже ремень, металлическую пряжку которого весьма условно можно считать режущим предметом. Осталась лишь Вуаль Ветра, которую он то ли не заметил, то ли не посчитал большой ценностью.

Я прижал Вуаль к лицу и прошептал имя богини. Сахара! Слышишь ли? Но она не слышала, не отвечала. В закрытом гробу покров невидимости оказался совершенно бесполезен.

Почему-то от этой мысли стало совсем худо, и из глаз потекли слёзы. Я несколько раз шмыгнул носом, призывая себя успокоиться. Развёл тут сырость, понимаешь! Рано сдаваться! Вот только слёзы продолжали катиться, и я чувствовал себя крайне неловко, хотя и знал, что моей слабости никто не увидит.

Почему?! Почему, Мастер?! Я слишком молод, чтобы умирать!!! Мне ещё столько всего надо сделать! И Джемма… Я должен найти Джемму!

Джемма… Я так явственно увидел её лицо! Вздернутый носик, зелёные омуты глаз с прыгающими в них задорными котиками, костёр её волос. Она улыбнулась, подмигнула:

— Всё будет хорошо, Арчи!

Потом она исчезла, но появился Мерлин — чёрный, нахальный ворон. Он нарезал круги над моей могилой и хрипло каркал:

— Поделом тебе, отступник! Поделом! Поделом!

Ворона унесло порывом ветра, и я увидел высокую гору, на вершине которой переливался гранями огромный алмаз. Я побежал к нему, но гора удалялась, и гарпии тянули ко мне когтистые лапы. А вокруг расселись драконы, и Дреги-Свон взирал на меня своими белыми глазами и завывал:

— Ты победил меня магией! Это нечестно! Я требую реванша!

Он замахнулся лапой — блеснули металлические когти.

Я попытался увернуться, не смог сдвинуться с места… заорал с перепугу и проснулся.

Ничего не изменилось. Тот же гроб, та же тьма и запах увядающих цветов. Мышцы затекли, во рту пересохло, и естественная гидравлика неумолимо напоминала о себе. Вот же чёрт!

С жаждой я ничего не мог поделать. Напрягая и расслабляя мышцы, кое-как избавился от ощущения скованности. Что касается последней проблемы. Я терпел, сколько мог. Впрочем, кого волнуют такие подробности!

Собравшись с силами и духом, я взялся обдирать обивку с крышки гроба. Ткань — скользкая, хорошо натянутая, уцепиться не за что. Ногти, как назло, короткие! Но всё же после часа или двух усилий тряпка поддалась. Я содрал её и спихнул в ноги.

Устал, как собака! Передохнул. Уж и не знаю, как долго — совершенно утратил чувство времени.

Теперь за дело. Я собирался повторить подвиг героини Умы Турман из «Убить Билла-2». Пробить крышку гроба пальцами. Вообще-то, мои юношеские занятия карате и айкидо не включали таких вот тренировок. Я, конечно, могу ради забавы грохнуть пару кирпичей ребром ладони — не так это и сложно, как пытаются представить. Но пробить доску — не знаю, из какого дерева, не знаю, какой толщины — используя лишь энергию духа. Чего ещё они там используют в своём шао-лине?! Я сильно сомневался в успехе, но при полном отсутствии других вариантов решил всё же попробовать. Блин! Больно!

Но, как говаривал мой приёмный папаша, в очередной раз вынужденный использовать ремень в воспитательных целях: «Терпи, казак, атаманом будешь!»

Я старался, пока мышцы были в состоянии удерживать руку в нужном положении, сбил в кровь пальцы, но не достиг хотя бы мало-мальского эффекта. Салага ты, Арчи!

Отдохнув, я попробовал ещё, и ещё. Снова, снова… Я уже не чувствовал ни руки, ни пальцев. Лишь отдача, разносившаяся по костям во время удара, напоминала, что они всё же есть и продолжают работать. Я забыл обо всём — голоде, жажде, темноте, замкнутом пространстве, друзьях, врагах, Силе, Паутине и даже о себе самом. Были лишь триста раз проклятая доска и рука, превратившаяся в молот.

Удар — отдых. Удар — отдых.

И в какой-то момент — получилось! Рука пробила доску, брызнувшую во все стороны миллионом щепок. Глаза ослепил белый свет обнаженного солнца.

Свобода! Я встал, выпрямился во весь рост.

Белое-белое солнце в электрически-синем небе, распластанное над бесконечными горными хребтами, покрытыми снежными шапками.

Я сделал осторожный шаг, ещё один… поскользнулся на леднике и покатился в пропасть.

И снова — тьма. Я не сразу понял, где нахожусь. Подушка под головой, тесный ящик, запах увядающих цветов.

Но ведь было солнце! И горы! Почему я опять здесь?! Или правильно будет — всё ещё здесь?! Выходит, мне привиделось …

Я ощупал крышку гроба. В том месте, по которому я так отчаянно колотил несколько часов, образовалась лишь слабая, едва заметная вмятина. Жалкий итог моих титанических усилий.

Это стало последней каплей. Я вдруг понял, с ужасающей ясностью понял, что это конец. Никто и ничто меня уже не спасёт. Здесь я и умру — медленно и мучительно, забытый и оставленный всеми.

Прости, Джемма. Я не приду.

И снова слёзы. На сей раз — жгучие слёзы обиды и бессилия. Я вытирал их кулаками, слизывал солёные капли пересохшим языком…

Вскоре я впал в бессознательное состояние, когда вроде бы и спишь, но какая-то часть мозга помнит, где ты находишься и почему здесь очутился…

О том, что было потом, вспоминать не хочется. Я то спал, то бредил… Ощущал капли дождя на лице, мучительно мечтал о влаге.

«Попробуй ещё, — шептала Ума Турман голосом Морганы, — Это же так просто!» Джемма протягивала мне стакан с водой, но жидкость испарялась, стоило мне поднести ее к губам. И снова — дождь. И фонтаны. Морской бриз.

Пить. Пожалуйста! Кто-нибудь! Хоть кто-нибудь…

Роман

В очередной раз выслушав механический голос, сообщивший, что абонент недоступен, я раздраженно сбил звонок и спрятал телефон в карман. Связи с отцом не было вот уже несколько дней, дома я его тоже не застал, и консьержка божилась, что знать не знает, куда он пропал. Я уже не раз пожалел, что не взял ключи от квартиры, когда он предлагал, хотя вряд ли бы это хоть как-то помогло с поисками. А впрочем, чего его искать? Стопудово, усвистал в Паутину решать какие-нибудь мировые проблемы. Без меня…

Я сидел на каменном парапете, отгораживающем пляж от набережной, пил безалкогольное пиво, наблюдал за яркими парусами яхт, мелькающих у горизонта. Солнце клонилось к закату, теплый ветерок трепал волосы и юбки проходящих мимо девчонок… Я, конечно, на них поглядывал, но без малейшего энтузиазма. После знакомства с Амелией все земные девчонки казались мне совершенно неинтересными. Я даже Соне ни разу не позвонил, хотя надо бы наверное сказать, что все в прошлом. Надо бы, но я не мог. Нет, это не трусость… наверное. Просто после недели в Амеште вся жизнь до казалась далекой и лишенной смысла. Я и в фехтовальном клубе ни разу не появлялся, и с друзьями так и не встретился, каждый раз придумывая новые отговорки. Да я из дома выходил исключительно затем, чтоб мать не приставала с расспросами. Ладно, через несколько дней она снова уедет, и можно будет выдохнуть. А еще через месяц каникулы закончатся, но я твердо знал, что к учебе не вернусь. Амешт, или какая-нибудь школа магии, но не скучные конспекты и формулы.

Я снова провалился не то в мечты, не то в воспоминания. Перед глазами вставал то Великий Уйх с его тролльим лабиринтом, то бой с Лукасом, только в моих видениях за нами наблюдала Амелия, то бродяга Дрон — до сих пор не могу поверить, что он какой-то там бог — помешивая угольки догорающего костра, загадочно улыбался и советовал учиться магии, то…

Прямо возле уха раздался звук хлопающих крыльев, и на камень рядом со мной опустился огромный ворон — птица в наших краях редкая. Тут, у моря, все больше чайки да вездесущие голуби. Я попробовал прогнать пернатого, но тот только отпрыгнул чуть подальше да неодобрительно каркнул, косясь на меня черным глазом-бусинкой.

— Мерлин? — спросил я наугад. Да, кто б меня сейчас послушал: здоровый лоб, а с воронами разговариваю.

— Здравствуй, Роман, — отозвался он и хохотнул. — Что, бросил тебя папочка, а сам в Паутине скрылся?

— Он вернется, — с большей, чем сам имел, уверенностью, отозвался я. — Он сказал, что вернется.

Мерлин снова засмеялся.

— Ну, когда это еще будет. Он в лепешку расшибется, но не отступится. Не понимает, что не всех принцесс можно спасти.

Я вздохнул и промолчал. Слова колдуна затрагивали какие-то струны в моей душе, не помогало даже понимание того, что он — враг, а значит ему ни в коем случае нельзя доверять.

— Кстати, о принцессах, — проговорил Мерлин и замолчал, выдерживая прямо-таки театральную паузу.

— Что с принцессами? — максимально незаинтересовано протянул я.

— Не с принцессами, а с принцессой. Одной, которую бестолковый Хайверг пробудил ото сна.

— Амелия? — я резко повернулся к нему, остатки пива выплеснулись из банки мне на руку. — Что с Амелией?!

— Да что ж ты так нервничаешь? — возмутился он, отпрыгнув еще сантиметров на десять. — Жива, здорова, готовится к свадьбе.

— Как… к свадьбе? — переспросил я растерянно. — С кем?

— Там всего один претендент, — отозвался Мерлин. — Да и пусть бы, если б не один момент: стоит свершиться этому браку, как ташшары забудут обо всех договоренностях, и тогда начнется кровопролитие. Твоя прабабка при смерти, и среди Хайвергов не осталось никого, чтобы возглавить армию.

— А я здесь при чем? — удивился я.

— Ты — Хайверг, ты эту кашу заварил, тебе и расхлебывать. — Ответил он и взмахнул крыльями, собираясь взлетать. — Но учти, свадьбы у ташшаров всегда играют во время полнолуния Соники. Ты, конечно, можешь дождаться возвращения отца…, но тогда, возможно, будет слишком поздно!

Он улетел, а я так и сидел на парапете, комкая в руке пустую жестянку из-под пива. Я пытался осмыслить слова Мерлина, пытался понять, есть ли хоть капля правды в том, что он мне сказал, или же все это — часть какой-то игры, и мне сейчас просто скормили наживку? Но зачем? Чтобы что? А даже если он сказал правду, что я должен сделать, чтобы «расхлебать кашу»? На это ответов у меня не было. Да и, по большому счету, какое мне дело до всего этого?

Но Амелия, Амелия… моя Амелия… моя… Я не откажусь от нее так просто!

Я выкинул жестянку в ближайшую урну и решительно зашагал в сторону дома. Придумать удобоваримую причину для очередной отлучки, собрать рюкзак, прихватить катану — как хорошо, что Арчи чуть ли не насильно всучил мне ее на прощание — и в путь. Может, я даже успею вернуться раньше отца. А если нет… так и будет.