Больное сердце

Глава 11

Тимону было очень страшно. Он слышал, конечно, еще в своем времени, что при входе в плотные слои атмосферы обшивка спускаемого космического аппарата нагревается до очень высоких температур, оттого и кажется, что корабль горит. И если уж даже в прошлом от этого имелась действенная защита, то уж теперь-то, в двадцать третьем веке, она имелась непременно, и жизням космолетчиков – в данном случае его собственной – ничто не угрожало. И все равно наблюдать гудящее пламя было жутко. Тимофей бы с удовольствием отвернулся, но телом, к сожалению, управлял сейчас не он, а Тимур отворачиваться и не думал – наоборот, сосредоточенно всматривался в то, что происходит за бортом.

Услышав беспокойные мысли напарника, он пояснил:

«Нормуль, не ссы. Правильно думаешь: эта птичка от таких температур не сгорит».

«А чего ты туда уставился? – буркнул Тимон. – Что там интересного?»

«Интересное начнется, когда сбросим скорость. Сам же знаешь, нам не до маневров, горючки мало. И надо будет смотреть, куда садиться. Вдруг повезет, и база научников где-то рядом? Тогда хотя бы развернемся в ту сторону. Да если и нет, то хоть поудобнее местечко для посадки найти и, желательно, поскрытнее».

«Если базу не найдем, то все равно, куда садиться, – проворчал Тимофей. – Лучше даже совсем не тормозить тогда, хоть помрем, не мучаясь».

«Шакс! Ты мне брось таким тухляком голову закручивать! Помирал бы тогда сразу, чего ко мне приперся?!»

«Я же не специально…»

«А мне похрен, специально или нет! Если приперся, то сиди и не вякай мне под руку всякую срань! Помереть мы всегда успеем. Это вообще не проблема. Хочешь, не мучаясь? Есть резак. Чик по горлу…»

«…и в колодец», – закончил, хмыкнув, Тимон.

«В какой колодец?.. Почему в колодец?.. – забуксовали мысли Тимура, но он тут же поймал картинки из памяти напарника и протянул: – А-а!.. Визель… Нет, ты знаешь, давай-ка мы лучше без колодца обойдемся. И вообще, скорость снижается, сейчас будет видно поверхность. Хоть глаза у нас и одни на двоих, но засечь мы ими можем разное. Что-то я пропущу, на что-то ты внимания не обратишь, а вдвоем погрешность все же меньше будет. Так что завязывай с трепотней и смотри внимательно вниз… То есть, смотреть буду я, а ты секи и подсекай. Для тебя главное база. Все, что выглядит геометрически правильным. О месте посадки не думай – это уже моя забота… Вот, все, обзор есть. До посадки у нас минут десять. Смотрим!»

И они стали смотреть. Внизу простиралась замерзшая пустыня. То ли горы, то ли огромные нагромождения льда, торосы, расщелины в ледяном панцире… И – снег, снег, снег. Даже наблюдать это с большой высоты – и то было зябко.

Тимур как раз перевел взгляд на показания приборов. Непосредственно за бортом было сейчас минус сто двадцать градусов. На поверхности – минус сорок пять, почти жара по сравнению с этим. Но Тимофей понимал, что будь там и всего минус пять, без обогрева им не выжить.

«Опять ты за свое! – зарычал Тимур. – Вот, чтобы выжить, и высматривай базу!»

«А ты не пялься тогда, куда не надо! – огрызнулся Тимон. – Температуру ему захотелось посмотреть! Звездец! Еще давление посмотри… Чего еще там?.. Плотность-шмотность всякую…»

«Сам ты шмотность! – процедил напарник. – Между прочим, это все тоже важно».

«Ну и насмотришься на свою важность, когда приземлимся! Вниз давай смотри!»

«Вот раскомандовался!..» – пробурчал Тимур, но смотреть стал, куда следует, не меньше Тимона понимая, что сейчас приоритетнее.

Но к огромному сожалению обоих парней – точнее, одного парня и двух его не объединенных пока полностью сознаний, – разглядеть внизу что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее искусственные сооружения, не удавалось. Снег и лед, лед и снег… А катер подлетал к поверхности ближе и ближе.

«Все, – сказал Тимур. – Я выбираю место для посадки. А ты продолжай высматривать базу».

Обзор стремительно уменьшался. Непосредственно под глайдером все уже мелькало слишком быстро, чтобы рассмотреть что-то внимательно. И тут Тимур на какое-то время поднял взгляд. И Тимофей увидел… Он хотел проморгаться, но глаза ему не подчинялись. Да и смотрели они уже опять гораздо ниже, до касания с поверхностью оставались считанные мгновения. Но Тимон был уверен, что видел впереди купол. Его можно было легко спутать с округлым, покрытым наледью холмом, но было в нем что-то еще – то, что сознание не успело идентифицировать, но зато ухватило подсознание. И Тимофей был почти уверен, что это именно застекленный купол, а не холм.

«Точно?! – выкрикнул Тимур, уловивший мысли Тимона. – Засек, где? Мне сейчас садиться…»

«Засек, – ответил Тимофей. – Это ровно по прямой…»

Тут глайдер хорошенько тряхнуло, он подпрыгнул, снова приложился к поверхности и затрясся уже безостановочно, прыгая по неровностям Фроста.

Тимон хотел было возмутиться такой жесткой посадкой, но понял уже, что Тимур не стал садиться вертикально, потому что решил закатиться в тоннель, уходивший в ледяную гору. Довольно узкий тоннель; Тимуру пришлось проявить недюжинное мастерство, чтобы не зацепить бортами за стенки, – пока скорость оставалась высокой, это могло бы привести к плачевным последствиям.

Но недоучившийся космолетчик прекрасно справился с нелегкой задачей, и Тимофей его совершенно искренне похвалил. А когда катер остановился, Тим откинулся в кресле и, закрыв глаза, перевел наконец дух.

Однако уже через минуту-другую тревога за свою дальнейшую судьбу заставила его встряхнуться и начать активно мыслить. Первым включился Тимур:

«Давай еще раз: что именно и где конкретно ты видел? То есть, нет, молчи, просто все детально вспомни и мысленно представь».

Воспоминание было ярким и свежим, так что выполнить просьбу напарника не составило для Тимона большого труда.

«Да, – немного подумав, сказал Тимур. – Это похоже на базу».

«А вдруг это база пиратов?!» – обдало неприятным холодком Тимофея.

«Не думаю. Та, что нас вела, на другой стороне планеты. Сомневаюсь, что у них здесь несколько баз, смысла нет совершенно, а бессмысленно они деньгами никогда не сорят».

«Это хорошо», – мысленно выдохнул Тимон.

«Хорошо еще и то, что до базы километра три-четыре, так что у нас есть все шансы до нее дойти. Если только…»

Тимур замолчал, но Тимофей сумел прочитать в его сознании продолжение фразы: «Если только атмосфера Фроста пригодна для дыхания».

Никогда ранее Тимон не мог и подумать, что далекое от него понятие «проба воздуха» будет иметь жизненный смысл. Причем буквально: останется он в живых или умрет через два-три дня в судорогах от подступившего удушья.

Мысли Тимура были не менее тревожными. Затем он в прямом смысле этого слова выдохнул и вслух произнес:

– Поживем еще: почти пятнадцать!

«Почти пятнадцать часов?» – судорожно сглотнул Тимофей – по-настоящему. Напарник аж закашлялся. А потом мысленно произнес:

«Закрутись! Пятнадцать процентов».

Тимон собирался спросить, процентов чего, но и так уже понял, что кислорода. В местной атмосфере, само собой. И спросил другое:

«А на Земле сколько?»

«На Земле примерно двадцать на восемьдесят, – ответил Тимур. – Кислорода и азота соответственно. Остальное – по мелочи».

«А здесь что по мелочи?» – вырвалось у Тимона. Просто так, ему бы это все равно ни о чем не сказало.

Но Тимур ответил и на этот вопрос. Даже подробно, поскольку и самому было, видимо, это радостно сознавать:

«Здесь аргона почти десять, других инертных газов чуток, азота семьдесят пять. Почти хорошо».

«Почему почти?»

«Потому что минимально допустимое содержание кислорода – восемнадцать процентов. Если ниже – наступает кислородное голодание».

«Но здесь ниже! – воскликнул Тимон. – Мы что, умрем?»

«Когда-то мы точно умрем, – философски изрек Тимур. – Но сейчас еще поживем немного, я же сказал».

«Но пятнадцать меньше восемнадцати…» – пролепетал Тимофей.

«Да что ты говоришь? Вот спасибо, просветил, а то бы так дураком и умер».

«Вот сам же о смерти говоришь! Прекрати, мне это неприятно. И объясни, почему мы еще поживем, я в твоих мыслях что-то про силу тяжести улавливаю, но не могу докумекать, что там к чему».

«Но ты же чувствуешь, что весишь сейчас меньше, чем на Эстере?»

«Так я и должен меньше… Ты ведь говорил, что Фрост – это как наш Марс. А на Марсе же… сколько?.. В шесть раз сила тяжести меньше земной?..»

«В шесть раз – это на Луне, бестолочь! На Марсе только в три раза. Но я же не говорил, что Фрост – это точняк Марс! Условно-примерно. И здесь сила тяжести почти в два раза меньше, чем на Земле, уяснил?»

«Да, но… И что? А кислород-то здесь при чем?»

«Вот, кстати, да. Непонятно, откуда здесь столько кислорода…»

«Звездец! Я тебя о другом спрашиваю!»

Но вспышка раздражения у Тимона быстро прошла. Теперь он прекрасно разобрался с мысленными выводами напарника и решил, что им можно довериться. Смысл их сводился к тому, что при уменьшенной вдвое силе тяжести в два раза меньше будет затрачиваться и физических усилий, а значит, и кислорода потребуется не так много. Логика в этом рассуждении определенно присутствовала, оставалось лишь убедиться во всем на практике.

Пока Тим находился внутри катера, ему кислородное голодание не грозило. Но и проверять, сможет ли он нормально дышать при пятнадцати процентах кислорода, пока не хотелось, ведь для этого пришлось бы разгерметизировать глайдер – шлюзовой камеры в нем не было.

Воздуха в катере, как уже говорилось, должно было хватить на трое суток. С другой стороны, просто сидеть и ждать, пока иссякнет на борту запас кислорода, было тоже глупо. Да, в общем-то, и опасно, ведь пираты вот-вот должны были узнать, что «Стриж» опустел, и наверняка займутся поисками. Вряд ли будут искать слишком долго и упорно – очень уж это затратно, но пару-тройку вылазок наверняка сделают, и кто знает, а вдруг им сразу и повезет?

В конце концов Тимур принял решение:

«Значит, так. Сейчас наедаемся, напиваемся, полчаса перевариваем – и в путь».

«А почему полчаса? – стало вдруг очень страшно Тимону. – Пища, вроде, часа два переваривается…»

«Вот и надо пойти раньше, пока не переварилась».

«Но мы же с собой тоже возьмем…»

«Нет! – категорично возразил Тимур. – Ничего мы с собой брать не станем! Только резак. Кстати, я поставил батареи на зарядку – энергия катера все равно больше не понадобится».

«А вдруг придется вернуться!» – воскликнул Тимон.

«Зачем? Чтобы помереть в креслице? И на снегу сойдет, тоже мягко».

«Ну а еду почему с собой не возьмем?! – не унимался Тимофей. – Ведь если имеется воздух, шлем можно будет открыть и покушать…»

«Шакс! Ты пищевой извращенец, точняк! А еще идиот! Я посмотрю, как ты будешь ку-уушать при минус пятидесяти! У тебя сопли к губам примерзнут – рот не откроешь!»

«Почему при пятидесяти? – Тимон почувствовал, как страх все растет и растет. – Было же минус сорок пять!»

«Ой, точняк. А я плавки забыл… Ты что и правда деградировать начал или просто выкручиваешься?»

«П-правда… В смысле, нет… Я того… это самое…» – забормотал Тимофей, охваченный уже самой настоящей паникой.

– Все! – рявкнул вслух Тимур. – Хорош ссать! Очухманься, придурок! И слушай меня внимательно!.. Если ты будешь трястись, то потратишь лишнюю энергию и быстрее подохнешь. Вместе со мной, а я этого не хочу. Уяснил?.. А теперь вникай в то, что я скажу… Мы ничего не берем, потому что это лишняя тяжесть, а значит – тоже потеря сил и энергии. Есть что-то на морозе и в самом деле хреновая затея, поверь мне. Кстати, уже не сорок пять, а сорок восемь. Поэтому идти придется очень быстро, чтобы не успеть превратиться в ледышку. По возможности даже побежим. Если не будет особых раскоряк на пути, четыре кэмэ при уменьшенной тяжести мы сделаем минут за двадцать. Пусть за полчаса… Не должны заледенеть. А поедим уже на базе, еще и поэтому еда с собой лишняя. К глайдеру мы больше не возвращаемся ни при каких условиях. Поэтому о нем лучше сразу забудь и не вспоминай. Когда дорога ведет только в одну сторону, идти по ней куда легче, это я тебе точно говорю. Любые сомнения и лишние соблазны для всякого дела тухляк. Поэтому мы сейчас с тобой поедим, полежим и побежим. Только вперед, не оглядываясь. Теперь все уяснил?

«Все, – сказал Тимон, которому и впрямь сделалось легче. – А если кислорода все же не…»

– Шакс! – опять вслух завопил Тимур. – Никаких «если»! Ты кушать хотел? Вот и кушай, звездун, и не зли меня больше!

С этими словами он достал сухпаек и с треском разорвал упаковку. То, что кислорода организму может оказаться недостаточно при быстром передвижении, было и для него самым главным опасением. А идти медленно в скафандре без обогрева при минус пятидесяти значило непременно замерзнуть.

Ел Тим не торопясь, будто специально оттягивая время, когда нужно будет покидать уютный – и самое главное, теплый – салон глайдера. Говоря откровенно, он отчасти и делал это специально, решив дать себе несколько лишних минут относительной безопасности и покоя. Потому что дальше его не ждали ни безопасность, ни покой. То есть, покой с большой вероятностью ждал, но только вечный. Эту мысль Тим от себя отгонял, но та, словно назойливая муха, возвращалась и возвращалась опять.

Поев, как и задумывал ранее, Тим откинулся в кресле-ложементе, поворочался, устраиваясь поудобнее, и, закрыв глаза, расслабился. Полчаса отдыха перед рывком в неизвестность. И эта самая предстоявшая неизвестность по-настоящему расслабиться никак не давала. Волей неволей Тим опять стал обдумывать, что ему предстоит сделать и что в первую очередь угрожает успешному выполнению плана – то есть, по сути, самой его жизни. В конце концов Тим перестал сопротивляться лезущим в голову мыслям и сдался, решив совместить физический отдых с размышлениями. Ведь и в самом деле это могло оказаться нелишним – вдруг он ранее что-нибудь упустил, а сейчас это как раз и придет в голову.

Итак, его цель – научно-исследовательская база. Глазомер у него – в данном случае у Тимура – был хорошим, в училище этому посвящалось немало часов практики, поэтому он был уверен, что в определении расстояния не ошибся: до базы не более четырех километров. Если учитывать, что на пути могут встретиться препятствия – торосы, нагромождения ледяных глыб, трещины, – которые придется обходить, это расстояние может увеличиться. Пусть даже на километр, с запасом. Но и тогда расстояние будет вполне преодолимым. Пять километров на Земле можно пройти нормальным шагом за час. Но Фрост – не Земля. В этом были как очевидные минусы, так и плюсы. Точнее, всего один плюс, зато очень жирный: сила тяжести на этой планете была вдвое меньше земной. А это значит, что идти будет гораздо легче, чем пришлось бы дома. А легче – это значит быстрей. И это значит, многие препятствия, которые на Земле пришлось бы обходить, здесь можно просто перепрыгнуть. Он вообще планировал не идти, а по возможности бежать. Хотя бы бо́льшую часть пути. То есть пять километров можно будет преодолеть не за час, а минут за двадцать, пусть за полчаса.

А вот тут и поджидали две главные опасности. Первая: сможет ли он оставаться в нормальной форме и, главное, в сознание все эти полчаса при пониженном содержании в воздухе кислорода? Хотелось верить, что да. Пятнадцать процентов – не так уж мало. Нужно еще учесть, что Тим тренированный человек, да и энергии при малой силе тяжести будет тратиться меньше. Плюс у него искусственное сердце, которому по заверению медуницы Осени Славиной не страшны никакие нагрузки.

Второй опасностью был мороз. Тим бросил взгляд на информационную панель. Наружная температура понизилась еще на один градус: минус сорок девять. Для круглого счета – полтинник. Скафандр, конечно, сделан из прочной ткани, которой был не один слой, но он не был предназначен для низких температур, потому что изначально не предполагалось использовать его автономно. И воздух, и энергия для питания нагревательных элементов должны были подаваться к нему от бортовых систем космического корабля. Или в данном случае глайдера. Но катер за собой на веревочке не потащишь. Поэтому придется идти без подогрева. Бежать без подогрева! Да, активные движения помогут не только быстрее добраться до базы, но и не дадут замерзнуть. К тому же, первые несколько минут накопленное внутри скафандра тепло тоже будет его согревать. Поэтому по-настоящему холодно может стать уже в самом конце пути, когда и оболочка скафандра промерзнет, и сил быстро двигаться станет меньше. Но ведь к этому времени он уже может достичь цели! Или же его заметят с базы и отправят помощь.

Единственное, о чем Тим старался не думать, это если база окажется не обитаемой, а полностью автоматической. Тогда на ней может не оказаться ни воздуха, ни тепла, ни пищи. Да, может быть получится успеть отправить сигнал «SOS», да вот только помощь в этом случае уже вряд ли к нему успеет… Хотя какой смысл раньше времени себя хоронить? Сначала в любом случае нужно было добраться до базы.

Прикидывая расстояние, которое ему предстояло преодолеть, Тим не учел одного: длины тоннеля. Ведь Тимон видел купол базы перед самой посадкой, но после этого катер, снижаясь, пролетел еще с полкилометра, пусть и в нужном направлении, но потом почти километр скользил до полной остановки по дну ледяного коридора. И теперь этот километр нужно было пройти, удаляясь при этом от цели. К тому же, поверхность тоннеля действительно состояла из сплошного льда, поэтому очень уж быстро передвигаться, а тем более бежать по ней попросту не получалось – ноги то и дело разъезжались. Зато преодолев этот километр, Тим не только не замерз, а наоборот, взмок – капли пота заливали лицо, приходилось часто моргать и трясти головой, чтобы влага не застилала глаза. Его так и порывало поднять щиток и протереть их, но это на таком морозе было бы равносильно самоубийству.

А вообще, когда Тим выбрался из тоннеля, его настроение заметно улучшилось. Во-первых, теперь он стал двигаться к цели, а не от нее. Во-вторых, как уже говорилось, он ничуть не замерз, а даже согрелся. В-третьих, он не задыхался, и сознание оставалось ясным и четким. Наконец, здесь было просто красиво. Да, это была суровая, ледяная красота. но и от нее замирал дух. Усыпанное звездами небо, казалось, переливалось бриллиантами – на Земле не было видно сразу так много звезд. И эти бриллианты вдобавок отражались от льда, который сам зачастую напоминал собой огромные драгоценные камни самой причудливой огранки. А еще на небе висела гигантская луна. Сверкающая, голубовато-синяя – она была похожа на отколовшуюся от Фроста круглую глыбу льда.

– Ух ты! Ух ты!!! – завопил Тимофей, у него получилось это сделать вслух. – Вот это да!!! Она на нас не звезданется?! – и захохотал, переполненный ребячьего восторга.

«Не звезданется, – улыбнулся Тимур. – Разве только колданется. Потому что эту луну зовут Колд. Я рад, что тебе понравилось, но только не ори больше, не трать энергию».

А через пару минут, когда остался в стороне заслонявший обзор холм, он и сам был готов закричать от переполнившей его радости. Далеко впереди, отражая свет звезд и Колда, поблескивал купол базы.