Больное сердце

Глава 8

Бежать было неимоверно тяжело. Удвоенная по сравнению с земной сила тяжести все-таки давала о себе знать. Казалось, что и правда лезешь в гору. А на вершине этой горы ждало спасение. Может быть… Если усталость не свалит раньше, если не настигнут до этого мерзкие, скользкие на вид серые хищники, каждый величиной примерно с тигра, но тоньше, без хвостов и с более короткими лапами. Наверное, будь у них эти лапы длиннее, твари уже настигли бы Тима. Но, похоже, они еще и опасались нападать, увидев, что постигло двух первых сородичей. Тим не забывал напоминать им о резаке, посылая лучи направо и налево, поскольку хищники были теперь повсюду.

Конечно, смертельная опасность выбросила в кровь изрядную дозу адреналина, что помогало Тиму бороться с усталостью. Да и мысль о том, что бежать до летуна недалеко, уже меньше ста метров, придавала дополнительных сил. Вот только когда впереди за деревьями блеснул желтым боком спасительный гравилет, Тим едва не упал, споткнувшись: летательный аппарат обступили по меньшей мере четыре твари. И не просто так обступили, а били по его корпусу лапами, пытались грызть опоры. К счастью, форма самого гравилета была совершенно обтекаемой, не укусишь, да и материал, из которого он был изготовлен, должна была выдержать и не такие удары и укусы, но все равно Тиму стало тревожно. Ведь если что – ему не выжить. Если он не сможет сейчас отсюда улететь, то помощи вряд ли дождется. Раньше, чем прибудут робоспасатели – а по идее, на базе уже были должны получить сигнал тревоги с его ид-чипа, медицинские показатели наверняка плясали сейчас джигу, – разрядится аккумулятор резака, и вряд ли зубастые монстры станут ждать, пока он его заменит. Между прочим, судя по мигающему желтому индикатору, заряд уже был ниже нормы. А ведь как минимум нужно уложить четыре твари возле летуна – это если не осмелеют и не набросятся раньше остальные.

«Так меняй! – завопил Тимофей. – Меняй батарею сейчас! На бегу меняй, пока они не прыгают! Потом будет поздно!»

«Шакс! Да я выроню аккумы на бегу-то… Думаешь, это так просто?!»

«И роняй! Хоть сразу все выбрось, кроме одного, остальные все равно не пригодятся…»

«Если я сейчас отстегну этот, а твари прыгнут…»

«Звездец тогда. Не судьба, значит. Но если не отстегнешь, тогда точно звездец, безо всякой судьбы!»

Непонятно, откуда у Тимона взялась эта деятельная активность и командные задатки – видимо, сильно уже смешалось в общее и сознание, и подсознание. Как бы то ни было, это послужило Тимуру толчком, и он решился. Одним резким движением отщелкнул полупустой «магазин», рванул, едва не выдрав, клапан подсумка, достал новую батарею и… не удержал в руке.

– Шакс!!! – заорал он вслух.

Заорал не только потому, что выронил аккумулятор, но и оттого, что увидел: два зверюги рядом с летуном обернулись к нему и короткими мощными прыжками помчались навстречу. Между ним и хищниками было всего метров тридцать, и это расстояние стремительно уменьшалось.

– Стой!!! – завопил Тимофей. Да, это сделал именно он, и это получилось у него сделать вслух. А почему он так крикнул, Тимур уже «прочитал» и сразу же согласился. Во-первых, так чуть увеличится время до неминуемой встречи с этими двумя тварями. Во-вторых, стоя на месте, он куда ловчее пристегнет новый «магазин»… А бегущие справа и слева зверюги не успеют ведь среагировать мгновенно!.. Вот только если кто-то еще бежит сразу за ним… Но оборачиваться некогда. Как и раздумывать. На эти вылетевшие пулеметной очередью мысли не ушло и пары секунд. Тим уже встал как вкопанный и выдергивал из подсумка батарею. Щелчок – и она на месте. А теперь гашетку в рукоять – и нате, получайте гады!

Горячие брызги разрезанных врагов попали Тиму на лицо. Но ему сейчас было не до брезгливости. Развернувшись на пятке, не отпуская при этом гашетку, он не глядя прочертил сияющим шипящим лучом круг. Раздался сдвоенный визг, но большинство зверюг уцелели, лишь отпрянули дальше. Зато начали стремительно падать сразу три дерева, которые скосил за компанию Тим. И так удачно упали! Одно из них придавило зазевавшегося хищника.

Только теперь он увидел, что тварей вокруг него не меньше пары десятков. Но после его выпада в стане врага случилось некоторое замешательство – конечно же, временное. Этим нужно было воспользоваться, и Тим, задыхаясь от усталости и боли в деревенеющих мышцах, устремился к гравилету – прямо на двух поджидавших его с оскаленными пастями мерзко поблескивающих влажной серой кожей гадин.

До них осталось всего метров пять-шесть, но они и не думали нападать. Стояли возле спасительного летуна, закрывая его собой, будто и впрямь понимали, что это единственное средство спасения их жертвы.

«Стреляй!» – крикнул Тимон.

«Я зацеплю гравилет!»

«Стреляй, иначе звездец!»

«С такого расстояния это бесполезно!»

«Ну так бежим к ним ближе!»

И Тимур побежал, из последних сил в три тяжелых прыжка преодолев пару метров. А потом выстрелил.

Предсмертный визг тварей смешался с еще одним звуком – громким и будто сердитым шипением. Но это шипели не звери. Тим уже понял, что именно случилось – ведь именно этого он и боялся, – но все же попытался отогнать от себя эту мысль. Не вышло. Хотя бы уже потому, что откинулась прозрачная крышка кабины гравилета – откинулась сама, без команды с его стороны. А это могло означать лишь одно: летун поврежден. Луч резака зацепил гравилет и вывел в нем что-то из строя. Хорошей новостью в произошедшем была только одна: летун при этом не взорвался. А ведь вполне себе мог! Но сможет ли он теперь лететь? Тим сознавал, что если нет, то даже внутри гравилета с открытой крышкой он не будет защищен от хищников. Но проверить, остался ли у него шанс на спасение можно было одним только способом: забраться внутрь и попробовать взлететь. Тим отдавал себе отчет, что попытка взлета неисправного аппарата тоже может привести к взрыву, но мгновенно взвесив имеющиеся в его скудном распоряжении «за» и «против», решил, что лучше мгновенно погибнуть при взрыве, чем переживать мучительную смерть от зубов и когтей мерзких злобных гадин.

Приняв это решение, Тим вдруг с ужасом подумал, что у него не хватит сил, чтобы забраться внутрь гравилета. Их и правда совсем не осталось. Помогло громкое, будто бы даже торжествующее рычание из нескольких глоток сразу позади него, совсем уже близко. Ему показалось даже, что он чувствует исходящее от хищников восхитительное благоухание. А скорее всего, не показалось, и это значило только одно: еще пара-тройка мгновений, и в него вонзятся клыки. Осознание этого и дало Тиму спасительный импульс последних сил – он буквально ввалился в кабину. И тут же хлопнул по надписи «База» в поле навигатора.

Он невольно зажмурился, ожидая взрыва. Но гравилет взлетел. И стремительно начала набирать высоту. От набегающего воздушного потока открытая крышка кабины стала нещадно хлопать, и тут же подал «голос» Тимон:

«Пристегнись! Нас сейчас сдует!»

Но Тимур и так уже пристегивался. И ему очень не нравилось поведение летуна. Он забирался все выше и выше в небо, чего не должен был делать. А ручного управления, чтобы это остановить, здесь предусмотрено не было. И если дело пойдет так и дальше, рано или поздно они поднимутся на такую высоту, где нечем будет дышать.

Тим не придумал ничего иного, как ткнуть в надпись навигатора «Делянка 1». Гравилет дернулся, на несколько мгновений завис, а потом начал снижение. Причем если сначала он делал это по весьма пологой глиссаде, то чем дальше, тем круче становился ее угол и тем быстрее нарастала скорость. В конце концов неисправный летательный аппарат стал просто-напросто падать.

«Вот и звездец! – на удивление равнодушно подумал Тимон. – Теперь уже точно».

Все, вообще-то, на его взгляд заканчивалось даже логично. Ведь он умер, тогда, первый раз, как раз во время падения. Ну вот, теперь нужно завершить начатое – наконец-то упасть и наконец-то умереть окончательно. Наверное, судьбе, или кому-чему еще там – богу, вселенной, самому мирозданию – не понравилось, что с ним случилась эта неправильность. Не должны нормальные люди переселяться в чужие тела, тем более в ненаступившее еще будущее время. Нет, мертвецы вообще никуда не должны переселяться! Как в том анекдоте про тещу: «Умерла – так умерла!»

«Шакс! Да не ной ты! – рявкнул Тимур. – Я еще не хочу умирать! И я-то никуда не переселялся и никакие законы и правила выкрученного мироздания не нарушал!»

«А сердце? Тебе его железякой заменили. Это по правилам?»

Это было тоже очень и очень обидным. Для обоих, собственно, ведь искусственное суперсердце стало для них общим, но сейчас Тимофей думал только о себе. Все двадцать два года… хорошо, пятнадцать-шестнадцать реально уже сознательных лет он жил, опасаясь, что любое неосторожное движение может стать для него последним. Ему в его ограниченной жизни было больше нельзя, чем можно. Его светофор постоянно светился красным, мигая зеленым столь незначительно и кратковременно, что лучше бы вообще не дразнился. Это была не жизнь, а сплошное недоразумение. Жгучая досада и страх – вот два главных чувства, постоянно пребывающих с ним. И еще обида. На отца, на весь остальной мир, где другим, но только не ему можно было вволю смеяться и плакать, что-то праздновать и над чем-то горевать, бегать, прыгать, набивать шишки, любить… Он двадцать два года – всю свою жизнь! – сидел, по сути, в тюрьме. В колонии самого что ни на есть строгого режима!.. И вот – его из этой тюрьмы выпустили. Да, ее зарешеченные двери открылись в очень необычную сторону, зато он впервые в жизни узнал, что такое свобода. Он наконец-то понял, что такое быть здоровым. Ограничения пока что остались – еще какие, с учетом, что сам он не всегда мог двинуть и пальцем, – но все равно он ощущал свое… становящееся своим тело. И он уже почти слился сознанием с «законным» владельцем этого тела, все чаще и все дольше стал не просто чувствовать себя сильным, здоровым и свободным парнем Тимом, но и по-настоящему быть им. И вот – на тебе! Опять судьба над ним решила посмеяться. Нет, даже не посмеяться, а беспардонно и грубо поржать. За что?! Скажите, за что ему это?!

«Слушай, заткнись! – прервал его стенания Тимур. – Мы сейчас крякнемся, а ты мне мешаешь думать».

«А чего тут думать? Управления же все равно нет. Только если жать на все эти "Делянки" – вдруг какая сработает».

«Ну… только это и остается», – согласился с ним Тимур. И коснулся надписи «Делянка 2».

Гравилет тряхнуло. Он уже не падал вертикально вниз, а понемногу стал увеличивать угол. Скорость тоже снизилась, хотя все еще оставалась слишком высокой. Поверхность планеты неумолимо приближалось. «Не больше километра», – наметанным взглядом определил Тимур. И под ними был все тот же бирюзово-изумрудный лес с проплешинами вырубок. Хотя совершенно без разницы, куда именно упасть на такой скорости – результат будет один: полное разрушение летательного аппарата. От самого Тима, понятно, останется мокрое место. А не хотелось бы мокрого! То есть, пусть даже и мокрого – вспотеть, а то и еще как-нибудь выделить жидкость в такой передряге не грех, – но только предпочтительней, чтобы живого.

И Тим принялся тыкать в надписи навигатора без разбора. Летуна опять затрясло. Он даже повернулся, изменив курс почти на девяносто градусов. Глиссада снижения – если полет мешка с кака… картошкой в принципе может иметь глиссаду – еще чуть-чуть приподнялась. Но слишком уж буквально чуть-чуть, чтобы это могло стать хоть каким-то шансом для спасения.

Зато теперь стало видно, что падают они все же не в лес. И даже не на вырубку. Впереди простиралось болото. Во всяком случае, что-то очень на него похожее. Обширная площадь зеленовато-рыжего цвета, сплошь покрытая многочисленными озерцами, скорее даже лужами. Тим еще успел удивиться, как при такой жаре эти озерца не пересохли напрочь. Хотя их наверняка питали подземные источники. Должна же быть даже на жарком Эстере вода, иначе как бы здесь рос тот же самый лес.

Но если честно, эта мысль, мелькнув мимоходом, в сознании Тима задерживаться не собиралась. Ему становилось все очевиднее: он через минуту-другую погибнет. Нет, даже не через минуту, а через пару-тройку десятков секунд, поскольку гравилет опять стал падать вертикально, как и положено тому самому мешку с тем самым. Ну да, с картошкой.

«Шакс! – сказал Тимур. Уже без отчаяния, просто с досадой. – Недолго новое сердце поработало. Ты уж прости, Тимон».

«Да ты-то при чем! Это ты прости, что надоедал тебе… Но… мне было с тобой круто. Правда. Спасибо».

Умирать было страшно. Обоим. Хотя оба они уже умирали и хорошо помнили, что ничего такого уж страшного в этом не обнаружили. Вот ты был, а вот тебя нет – и бояться уже нечего, да и нечем. Так-то оно так, но то, получается, была не окончательная смерть, зато теперь уже все. Шакс и звездец. И оба в этот момент поймали себя на том, что нахождение рядом еще кого-то делает ожидание небытия не таким безнадежно-тоскливым.

Вниз смотреть было тоже очень страшно. Но не смотреть на приближение своей гибели они тоже не могли. Да, это опять были именно «они» – Тимофей и Тимур. Быть одиноким Тимом никому из них сейчас не хотелось. Этот самый Тим теперь только и мог, что немигающим взглядом широко распахнутых глазах смотреть на летящую прямо в него землю.

– Нажми еще чего-нибудь, а? – по-детски жалобно шепнул Тимофей. Именно вслух шепнул, как-то так получилось. За свистом ветра в открытой кабине его бы никто ни за что не услышал. Разумеется, кроме Тимура. Который тоже вслух, и тоже почему-то шепотом ответил:

– Да тут жми – не жми… – Но еще раз ткнул пальцем в заветную надпись «База».

Гравилет какое-то время не реагировал, будто и его парализовало страхом, но потом, словно внезапно очнувшись, все же отозвался, дрогнул. Но и только. Эта реакция была всего лишь его предсмертной агонией. На этот раз он даже не стал делать попыток изменить угол падения или уменьшить скорость. Электронный мозг летуна умер.

А земля все приближалась, приближалась, приближалась… Блеск болотной воды превратился для Тима в неизбежную, до которой осталась секунда-другая, вспышку взрыва. И, не выдержав, он все-таки зажмурился.

Дикая перегрузка вдавила Тима в кресло. Он задержал дыхание, ожидая наступления смерти. А она все не приходила и не приходила. Говорят, что в последние мгновения время как бы сжимается, становится тягучим и длинным. Но не до такой же степени!

Или они уже умерли, и сейчас находятся в загробном мире? В аду, раз уж здесь так тяжко!

«Шакс! Какой еще ад?!» – вскипел Тимур и открыл глаза.

Гравилет продолжал падать. Но уже очень медленно. И перегрузка постепенно исчезла. Тиму даже показалось, что наступила невесомость, но, скорее всего, ею после неимоверной тяжести стали поначалу казаться эстерианские два «жэ». А самым удивительным – и пробравшим до дрожи холодным ужасом – было то, что исчезло ржавое болото с озерками воды… Да что болото! Исчезло все! Летун опускался во тьму.

«Неужели это и в самом деле ад?» – невольно подумал Тимур.

«Не думаю, – возразил Тимон. – В аду обязано быть жарко, должны костры всякие гореть, раскаленное масло в котлах булькать…» – Он хмыкнул, хотя и ему было откровенно невесело.

Происходившее с ними и впрямь можно было принять за наступившую смерть, но оба они помнили, как умирали в прошлый раз и знали, что ничего «по ту сторону» нет. Даже такой вот тьмы. И уж во всяком случае они не могли бы, умерев, переговариваться. Да и гравилет… Даже неисправный, со сдохшим блоком навигации, он бы все равно не попал вместе с ними в загробный мир.

«Шакс! Я просек! – мысленно хлопнул по лбу Тимур. – Это защитное поле аварийной посадки!»

В его мыслях Тимофей прочитал объяснение, но с ходу не очень понял, слишком все было заумно, и он попросил пояснений.

«На всех серьезных космодромах имеется специальный котлован для посадки аварийных кораблей, – стал рассказывать напарник. – Всякое бывает – что-то, скажем, в полете вышло из строя и садиться штатно рискованно. Тогда с космодрома им дают указание садиться в такой котлован. Его накрывают силовым защитным полем, так что даже если космолет садится с превышающей допустимую скоростью, это поле его затормозит и мягко опустит на дно котлована. В то же время, если корабль все же взорвется, оно защитит окружающие строения и людей на самом космодроме. Ну, конечно, всему есть предел. Если неуправляемый корабль войдет в атмосферу, вообще не затормозив, то ему никакое поле не поможет».

«Так это что, космодром? Что-то я ничего подобного не заметил. По-моему, мы падали прямо в болото».

«По-моему, тоже. Но это сильно похоже на то поле, точняк. Мы на практике в училище отрабатывали такую посадку».

«Защитное поле маскировалось под болото?» – нервно хихикнул Тимофей.

«Я знаю не больше тебя! – огрызнулся Тимур. – Погоди, опустимся, выберемся из этой жертвы кораблекрушения, и посмотрим, что здесь и как».

«Как мы посмотрим? Здесь темно, как в…»

«Не продолжай, я прочел твою мысль. Ты там был, что ли?»

«Звездец, как смешно!»

«Если мы можем смеяться, это уже хорошо, – на сей раз серьезно сказал Тимур. – Это значит, мы живы. А ведь должны уже были потихоньку насыщать болото органикой и частично распыляться в атмосфере».

«Если учесть, что мы сейчас под болотом, то как раз и насытили».

«Если это болото. Сам же говорил – маскировка. И на это очень похоже. Защитному полю и в самом деле можно придать любой вид. Стопроцентно реалистичный. Круче визеля! Это особо прикрутно для планет со всякой опасной гадостью. Чтобы любопытные твари не лезли к космачу, его охреначивают защитным полем и придают вид, скажем, обычной скалы».

«Я не пойму только, для чего эта хрень здесь. И кто вообще все это устроил вдали от баз?»

«Вполне вероятно, – подумав, ответил Тимур, – что это как раз и есть аварийный котлован. Я же ничего не знаю про навигацию Эстера. Но единого космодрома здесь точняк нет, садятся где попало. Но вполне могли договориться и сделать такую вот аварийку на всякий случай».

«А почему замаскировали под болото?»

«Чтобы не лезли, кому не надо».

Тимофей понимал, точнее видел в мыслях напарника, что тот все это только домысливает, ничего не зная наверняка. Но это было хоть каким-то более-менее похожим на правду объяснением.

Гравилет наконец-то коснулся опорами твердой поверхности и замер в неподвижности.

«Выходим?» – спросил Тимон.

«А что, будем сидеть и ждать, пока к нам сами придут? – фыркнул Тимур. – Так если это посадочный котлован, то не прийти могут и год, и два, и целых десять. А если и придут, то в виде аварийно садящегося нам на головы звездолета. И что – будем ждать?»

«Я бы лучше вышел», – проворчал Тимофей.

И они выбрались из едва не угробившего их гравилета.

Вокруг разливалась темнота. Но уже попривыкшие к ней глаза стали кое-что различать – как минимум Тим видел свои руки и ноги, а также неровности почвы под ними. Он поднял голову. Сверху проникал свет. Но очень тусклый, рассеянный, не более яркий, как в звездную, но безлунную земную ночь. Силовое поле на кой-то ляд защищало и от света.

«И как мы тут вслепую будем шариться?» – поинтересовался Тимон.

«А мы и не будем вслепую», – поднял плазменный резак Тимур.

Знания, что лучемет может не только резать, но и освещать, были теперь и у Тимона. Всего лишь следовало выставить мощность луча на минимум, для этого внизу корпуса имелся регулирующий сенсор. Про него Надежда не говорила – забыла или не посчитала нужным, – и Тимофей в очередной раз порадовался, что напарник успел многому научиться в космолетном училище.

«Я еще и крестиком вышивать умею», – хмыкнул Тимур, выловив это высказывание в памяти у Тимона.

«А вот это как раз вряд ли», – ответил тот.

– Ладно, давай осмотримся, – поводя по сторонам безопасным, но все равно очень ярким лучом, вслух сказал Тим.

Сначала луч поймал только стену, представляющую из себя обычный земляной срез. Поскольку почва была темной, то свет она почти не отражала, и толку от такого освещения было не много.

«А давай направим его на летуна, – подсказал Тимофей. – Он ведь желтый, светлый. И блестящий, хорошо должен отражать».

«Точно! Если летать разучился, то пусть нам фонарем послужит!»

Тим направил резак на гравилет. Тот ярко засиял, словно огромная желтая лампа.

– Вот так-то лучше, – сказал Тим. И обернулся.

От неожиданности икнув, он чуть не сел на землю. В каких-то десяти метрах прямо перед ним стоял космический корабль.