Червь-4

Глава 11

Безоружным соваться к «труперсам» — то еще самоубийство. Да и в принципе наш поход в логово Андрея не исключал нашей смерти, будь у нас хоть целое войско. Но лучше у меня будет меч в руках, чем я подставлю голые ладони перед летящим мне в лицо лезвием.

Надевая на себя выданные Юрисом шмотки и, поглядывая на ножны Рыжей, в голове начали всплывать воспоминания, о которых я совсем позабыл. День, когда в деревню пришли «кровокожи».

Зыбкая картинка теплились в памяти Инги, но, когда я увидел в руках Дрюни огромный меч с кровавым лезвием, то та самая картинка вдруг ожила. «Кровокожи» сражались в лесу с медведем. Инга там была. Она запечатлела своими глазами всё, отложив в памяти яркие картинки того дня. В тот день медведь оторвал обе руки одному из «кровокожих». Одну они сумели прихватить с собой (её тогда держала в своих руках Роже), но вторая рука так и осталась валятся в лесу вместе с трупом медведя. И именно в этой руке был меч. Меч, выросший из ладони. Как и доспехи «кровокожих», он был сделан из их собственной крови. Уж не знаю, из чьих рук Дрюня принял столь ценный дар, но мне необходимо кое-что проверить.

Долго уламывать Рыжую не пришлось. То самое место находилось недалеко, за час управимся.

Оседлав лошадей, мы помчались в ближайший лес. Юрис проводил нас со слезами на глазах. Для мужика таких огромных размеров он был излишне сентиментален. Плохо это или хорошо — не мне судить. Но мне хочется верить, что в этом мире добрая душа — подарок, а не проклятье.

Дорогу к тому самому месту мы нашли без труда, а вот путь оказался не таким уж лёгким. Привязав лошадей к огромному дубу, мы зашли в лес. Прохладная тень от высоких сосен спасала нас от палящего солнца, а вот накинувшаяся на наши вспотевшие тела мошкара сводила с ума.

Рыжая шла за мной. Затылком я ощущал её недоверие, слышимое как скисший пот бродяги. Она даже достала меч. Конечно, она успокоила меня, сказав, что это так, на всякий случай, но я постоянно чувствовал кончик лезвия, смотревший мне в спину. Я предложил ей пойти впереди, но эта хитрая сучка ясно дала понять, что кому она и подставит свою стройную спину, так это только хорошему мужику.

Всматриваясь вглубь леса, я заметил знакомое дерево. За ним в тот день и пряталась Инга с Роже. Девочки спасались бегством от небольшой группы «труперсов», неустанно преследовавшие их почти весь день. С какой целью эти закованные в кровавую броню вояки хотели их поймать — осталось для меня загадкой. Тогда сбежать удалось лишь Инга, и то, если бы я её не нашёл, жизнь стала бы для неё кошмаром. Сейчас бы ходила по округе в виде гнойного мертвеца с вываливающимися кишками из вспоротого брюха. Такое себе «спасение».

Тяжёлый запах гнили ударил в нос. Всюду жужжали мухи. Приходилось идти с опущенными глазами, постоянно высматривать торчащие из земли корни, об который можно ногу сломать, то валяющиеся ветки, то всякое дерьмо, оставленное зверьём.

— Мы пришли, — сказал я, когда до нужного нам дерева оставалось шагов двадцать.

— Здесь? И что мы тут найдём?

— Это…

Лицо Рыжей искривилось от отвращения и досады, когда она увидела возле дерева разлагающуюся тушу медведя. Гнилая плоть облепила кости, провалившись между рёбер. Вся шерсть осыпалась. Трава вокруг мёртвого зверя пожелтела от яда сгнивших органов. Этот медвежий сок перебродил раз десять и глубоко впитался в землю, уничтожив не только корни растений, но и их семена. Прям выжженное поле, бля.

Приближаясь к туше, я еще внимательнее начал вглядываться себе под ноги. Не хватало еще в сандалиях, что так любезно одолжил мне Юрис, вляпаться в эту трупную гниль!

Вонь стала еще гуще. Если бы не тренировки Бориса в его «газовой камере» — заблевал бы всё вокруг. Вывернуло бы на изнанку! Рыжая держалась молодцом, виду не подала, что испытывает хоть какой-либо дискомфорт. Корчилась, конечно, но точно не из-за запаха.

Мухи. Они лезли нам в уши, кружили перед глазами, садились на губы. Только представив, где могли побывать их крохотные лапки, я ненароком искривился. Сплюнул, и поджал губы.

Встав возле туши, я внимательнее осмотрел убитого зверя. Некогда огромный нос был обглодан. Глазницы опустели — толи вороны полакомились, толи грызуны. Чтобы рассмотреть морду внимательнее, пришлось разогнуть облако мух, которых тут оказалось гораздо больше, чем я мог представить! Судя по всему, разлагающаяся туша стала родным домом не для одного поколения надоедливых насекомых. Плоть заметно ходила волнами. А когда я присел и заглянул в пустую глазницу, никакого мозга внутри черепа я не увидел. Вместо него — огромный склизкий ком опарышей, шевелившийся как взбаламученный муравейник.

Рыжая встала рядом, ногой помогла разогнать мух.

— Это ищешь? — спросила она, вдруг улыбнувшись.

Я сразу и не понял, на что она намекает. Я внимательнее осмотрел пасть медведя. Поначалу я подумал, что язык мёртвого зверя так и должен выглядеть — обветренным, покрытым грязью и отслоившимися кусками плоти, но мои глаза явно разглядели человеческие пальцы. В огромных жёлтых зубах была зажата оторванная ладонь. Рука «кровокожа». Покрытая кусками струпьев она что-то держала, и это что-то успело спрятаться под покрывалом истлевших травинок. От обглоданного медвежьего носа на добрый метр тянулся длинный предмет. Подошвой сандалии я сдвинул часть травы.

Вот оно!

— Да, сказал я, — это оно.

Рыжая прильнула ко мне. Мы стояли и с улыбкой смотрели на показавшееся красное лезвие. Точно такое же, как и у Дрюни. Меч «кровокожих» росший прямиком из ладони.

— Надо достать, — кинул я.

Присел. Протянул руки к черепу медведя. Не хотелось трогать его голыми руками, но перчаток у меня не было. Когда я уже собираюсь протиснуть ладони между зубами, чтобы взяться за оторванную руку, Рыжая крикнула мне:

— Отойди!

Я даже не успел отвести ладони, как меч Рыжей вонзился в землю между челюстями медведя, отколов ряд верхних зубов. Рыжая использовала меч как рычаг. Наступила одной ногой на нижнюю челюсть и, уперев меч в своё колено, принялась раскрывать пасть, всей массой навалившись на эфес уродливого меча.

Рабочая схема.

Раздался хруст. Голова медведя шелохнулась. Из всех зияющих дыр на траву посыпались шевелящиеся личинки.

— Доставай, — сказала она.

Я запускаю ладонь в раскрытую пасть. И хватаюсь за оторванную ладонь «кровокожа», усыпанную осклизкими личинками. Мерзость! Вынимаю. Трава крепко держит лезвие. Опутала основательно. Пришлось дёрнуть изо всех сил. Я чуть не свалился, но Рыжая успела перехватить меня, схватив под руку.

Вот это трофей! А какой он лёгкий, зараза!

Пальцами я держался за запястье оторванной по локоть руки «кровокожа». Закостенелая ладонь словно держала эфес, но ничего подобного там не было. Пальцы и были тем самым эфесом, из которого тянулось грубое лезвие, покрытое на всю длину крохотными трещинами. Я покрутил меч. В лучах солнца лезвие играло то ярко-красным цветом, то наливалось багровым оттенком.

Рыжая выхватила меч из моих рук, бросила на землю. Прижав его ногой, замахнулась своим мечом и ударила в район запястья. И ничего! Её мощный удар сумел лишь отколоть крохотный кусок засохшей крови. Я был впечатлён, а вот Рыжая недовольно хмыкнула. Она еще раз ударила — и снова ничего. А вот на её лезвии появился скол.

Вскипевшую внутри её злость она замаскировала смехом.

— И ради этого мы гнали лошадей? Как ты собираешься держать эту палку?

Я поднимаю меч с земли. Согласен, он длинный, но сбалансирован идеально. Двумя руками хватаюсь за предплечье, правую ладонь крепко сжимаю, обхватив запястье моего нового оружия. Замахиваюсь и обрушиваю длинное лезвие на череп медведя. Массивная кость раскололась как хрусталь, изрыгнув из себя на траву сотню белых личинок. Рыжая продолжала стоять, смотря на меня с полным безразличием. Ладно, попробуем еще. Я с лёгкость заношу меч над головой и бью в толстый ствол дуба. Раненое плечо отдало болью, словно его пнули кулаком, но я быстро переключился, увидев результат. Пробив кору, лезвие зашло в дерево на всю толщину и углубилось до середины ствола. Нам даже пришлось расшатать меч, чтобы вытащить.

— Ну как? — спросил я Рыжую, надменно улыбаясь.

— Впечатляет! Ладно, нам надо торопиться.

Мы вернулись к лошадям. Меч был длинным, да и ножен у меня не было, пришлось его разместить в боковой сумке, продырявив дыру в дне. А чтобы лезвие не повредило бок кобылы, обмотал его красным пиджаком Эдгарса, что лежал всё в той же сумке.

Оседлав лошадей, мы вышли из подлеска. Выйдя на песчаную дорогу, Рыжая озвучила план на ближайшие пару дней.

— Вначале мы заскочим на ферму. Не бойся, тебя никто искать там не будет.

— Но вдруг Андрей уже отправился на деревню?

— Не беспокойся. Я хорошо знаю Андрея. Потрепать мы его потрепали, но несильно, как пацана за ухо. Он прекрасно понимает, что за то время, пока он будет двигать к деревне, Борис подтянет резервы и займёт глухую оборону. Андрею ничего не остаётся, как ждать Бориса на своей территории или устроить засаду в лесу. Он хорошо знает Бориса. Терпения тому не занимать. Сорвётся с места, чуть увидит у ворот свежее мясо из неокрепших новобранцев, которых можно с лёгкостью кинуть на убой в лицо врагу. На этом Андрей и сыграет.

Спорить я не стал. Да и какие еще варианты у нас были? Мне было абсолютно плевать, где мы встретимся с Андреем; пусть на берегу пляжа, пусть хоть в кустарниках малины, да хоть под луной! Я волновался только за одно — узнает он меня или нет? Живут в нем воспоминания былой жизни или начисто стёрты жаждой завоеваний. Та песня, которую слышал Борис и Рыжая, я её помню. Помню даже название альбома группы Iron Maiden. Смогу с лёгкость напеть пару других композиций. Сомневаюсь, что ему приходилось в этом мире слышать что-то подобное из чужих уст, и мне будет очень интересно наблюдать за его лицом, когда мои губы пропоют до боли знакомое ему четверостишье.

До фермы мы скакали сутки. Когда лошади заметно замедлялись — делали привал. Нам повезло: Рыжая опытный воин, и не важно, куда дорогу она держала, но запас провизии и воды всегда был с ней.

Рыжая оказалась не только великолепным воином, но и отличным охотником. В медленно потухающем свете солнца мы расположились на опушке леса. Пока лошади жадно поедали траву, мы скинули сёдла; не только нам нужен отдых. Мне приказано было натаскать сухих веток, а Рыжая тем временем ушла в лес. Не уверен, что она мне доверяла на все сто процентов, но без лишних разговоров и угроз оставила в полном одиночестве, прекрасно понимая, что одна я не справлюсь, и даже если у меня и были мысли сбежать от неё, до логова «труперсов» добраться в одиночку будет равносильно самоубийству.

Рыжая вернулась с добычей. Выйдя из леса, она окрикнула меня. Меч покоился в ножнах, лук висел за спиной. В вытянутой над головой правой руке она держала двух зайцев. Пальцы крепко сжимали длинные уши упитанных косых, пронзённых стрелой точно в глаз.

Пока я разводил огонь при помощи выданного мне огнива, а Рыжая разделывала наш бедующий ужин, мой взгляд постоянно цеплялся за тело воительницы. Она была хороша собой. Подтянутая, стройная. Ни капли жира. Две рыжие косы она связала между собой и закинула за спину. Мускулистые руки ловко орудовали ножом, вспарывая плоть без каких-либо усилий. Даже когда её тело облепила взмокшая от пота рубаха, я ничего не испытал. Не было ни капли влечения. Мысленно я раздевал её, представлял, как наши тела сливаются воедино на утоптанной траве, но вот чтобы во мне что-то ёкнуло — нет, такого не было. Женская сущность Инги быстро тушила во мне искру похоти. Я мог овладеть разумом, взять под контроль любое тело, но я всё равно оставался заложником половой принадлежности.

Как ни крути, а плюсы есть во всём. Я смогу получит ответ на мучавший всех мужчин вопрос — что испытывает женщина во время оргазма. Но вопрос надо поставить иначе — зайду ли я так далеко?

Когда над нашими головами чёрное небо заискрило миллионами ярких звёзд, мы принялись уплетать жареное мясо. Рыжая вдруг замычала. Оторвав зубами сочный кусок мяса от ножки кролика, она закатила глаза и откинула голову.

— Как вкусно… — сказала она с набитым ртом. Жир блестит на её губах.

— Как вам удалось спастись с Борисом? — спросил я, прожевав добрый кусок.

Она пристально уставилась на меня. Когда кость в её руке полностью лишилась мяса, а рот освободился, она сказала:

— Ты меня в чём-то подозреваешь?

— Ты хотела убить меня, помнишь?

— Ты должна понять одну вещь — я не промахиваюсь. Но если тебе действительно интересно, я расскажу.

Пламя костра быстро угасало. Выкинув кость, Рыжая выхватила из кучи сухих веток толстую палку, переломила об колено пополам и швырнула в костёр. Расстелив на траве кожаную куртку рядом со мной, она уселась и вытянула уставшие ноги.

— Тебя я не хотела убивать, — начала она. — Мне нужны были только ответы. Ты не поверишь, но я могла остановить эту кровавую бойню. Но… Я буду честна с тобой, я испугалась. Я запуталась, и до конца не была уверенна в свое правоте. В тебя я выстрелила только потому что сильно разозлилась. Если ты ждёшь извинений — этого не будет.

С трудом разгорающееся пламя костра осветило желтизной лицо рыжей, словно у неё желтуха. Я даже не заметил, как её рука скользнула к ножнам и выхватила меч. Лезвие упёрлось мне в подбородок, а губы Рыжей растянулись в хищной улыбке.

— Не бойся, — сказала она.

Лезвие отпрянуло от моей кожи и поплыло по воздуху. Рыжая привстала и ткнула меч в пылающие угли. Сноп искр столбом поднялся над нашими головами, стоило ей чуть разворошить угли. Пламя разгорелось с новой силой.

— Так-то лучше, — сказала Рыжая, пряча меч в ножны. — Когда я поняла, что не смогу тебя догнать, я вернулась обратно. Заблудиться в лесу было невозможным; вопли и крики умирающих салаг звучали так громко, что и с закрытыми глазами можно было найти дорогу. Вернувшись к горе, я осмотрела поле боя. То, что мы проиграли — не было ни каких сомнений. Всюду валялись изрубленные трупы. И среди этих трупов тела «труперсов» можно было сосчитать по пальцам. Мы начали бодро, но кончились быстро. Кучку сражающихся салаг прижали к стене. Их судьба была решена, моё вмешательство ни как бы их не спасло. Честно, я хотела им помочь! Сжав сильнее лук, я вложила стрелу и кинулась к ним на помощь. Но замерла, услышав вопль Бориса. Он сражался с Андреем. Хоть Андрей и выше его на две головы, но они бились на равных. Борис умело отбивал удары, кидал в Андрея колбы с разжижающей жидкость, но его подвёл меч. На моих глазах лезвие разломилось пополам. Андрей бы убил его, сомнений нет. Он уже занёс меч, нацелив его в шею Бориса, но промахнулся. Моя стрела точно вонзилась ему в грудь, погрузившись во влажное пятно от зелья. Если бы я тогда знала, что этот огромный «труперс» и есть Андрей, то моя стрела вонзилась бы в затылок Борису! Но я испугалась. Тело Андрея дёрнулось, а его меч ударил в шлем Бориса. Я бежала к ним на встречу, когда Андрей еще раз замахнулся. Вложила новую стрелу, выстрелила. Тело Андрея снова содрогнулось, но мои комариные укусы не в состоянии были остановить эту огромную тушу. Валяясь в ногах Андрея, Борис беспомощно наблюдал за тем, как огромное кровавое лезвие угрожающе зависло над его головой. Я закинула руку за спину. Мучительно хватала пальцами воздух, прежде чем поняла, что мой колчан опустел.

Рыжая посмотрела на меня. Вместе с пламенем костра в её глаза разгоралась надежда. Положив руку мне на плечо, она сказала:

— Тогда я проклинала себя за то, что потратила на тебя стрелы. Но сейчас, я понимаю, что это была судьба. Будь у меня хотя бы одна стрела — я не промазала бы. Попала бы точно в глаз Андрею. И убила бы его на месте. Да, мы победили бы, но амбиции Бориса привели бы нас к другой войне. Мне пришлось выбирать между двух зол. Но сейчас, сидя тут рядом с тобой, я понимаю, что поступила правильно. Я не хочу сражаться! Я хочу как раньше! Хочу жить в мире! Хочу родить детей…

Воительница могла позволить себе слезы, но не в моём присутствии. Уставившись на костёр, она продолжила:

— Я тогда чуть не сбежала с поле боя. Увидев неминуемую гибель Бориса, меня охватил ужас. Я поддалась панике. Я не хотела умирать. Тем более не хотела становиться одной из «кровокожих». Мои руки уже готовы были бросить лук на землю, как вдруг Андрей громко взвыл от боли и повалился на землю. Твой ручной волк… как его…

От удивления я выпалил:

— Альфа?

— Да, он самый. Кровь продолжала струиться из его огромной раны на боку, но он нашёл в себе силы прыгнуть на Андрея. Вгрызся в шею, и они оба рухнули. Андрей как малое дитя кружился на земле, пытаясь скинуть с себя зверя, а я приняла для себя верное решение. Подбежала к Борису, подхватила его под руки. Мы кое-как встали. Шлем свалился с его головы, и тогда я увидела огромную рану на его щеке. Он не в состоянии был сражаться. Он даже до конца не понимал, что это я стою возле него. Я кричала ему в лицо, что нужно срочно уходить, а он только мычал в ответ. А Андрей… вот он… лежал как на ладони. Я выхватила меч, встала над переплетёнными между собой зверем и главой «труперсов». И не смогла ударить. Наши взгляды пересеклись, и я испугалась. Я словно заглянула в глаза знакомого мне человека, но его крики и вопли меня отрезвили. Я вернулась к Борису, подхватила его под руку, и мы кинулись прочь с поле боя.

Я внимательно слушал её и не собирался перебивать, но весть о волке меня сжигала изнутри.

— Альфа! — крикнул я. — Он жив? Он точно жив?

— Я не знаю. Мы в спешке уносили ноги, оставив за собой умирающих салаг. Мы не оглядывались. Я тащила Бориса через лес, боясь услышать любой шорох, любой звук напоминающий скрежет брони «труперсов». Но я зря боялась. Нас никто не преследовал. Почему? У меня нет ответа. Но теперь меня не покидает одна мысль: может, Андрей узнал меня?

— Ты знала его лично?

Она вдруг замолчала, окинула взглядом окружающий нас лес, подняла глаза на небо, а потом, уставившись на костёр, сказала:

— Инга, тебе пора спать.