Червь-4

Глава 4

Доспех Бориса шелестел успокаивающей мелодией, словно огромная ворона в дождливый день скребла свои когти о черепичную крышу сельского дома. Огромное мужское тело скрыло меня от лунного освещения и накрыло холодной тенью, под которой я даже не чувствовал жара от огня, в свете которого у входа в пещеру слились в смертельном танце два волка и главарь «труперсов» — Дрюня.

Отличный день, чтобы умереть.

Огромный меч Бориса взмыл в воздух. Кожаное лезвие, трещины которого были заполнены блестящим гноем убитых «труперсов», угрожающе повисло над моей грудью.

— Предательница!

— Ты обещал вернуть мне маску…

— В отличии от тебя, — тут он выставил вперёд левый кулак, оттопырил указательный палец и принялся им тыкать в меня со словами: — я исполняю свои обещания, тварь! Подстилка для «труперсов»! Ты сдохнешь как праздничная свинья для ужина!

В туже секунду гнев затуманил мне глаза и разум, но боль никуда не делась. Удара я не увидел, но почувствовал прекрасно.

На грудь словно наступил слон. Весь воздух выбило из лёгких. Я почувствовал, как горячая кровь брызнула из глотки, залив подбородок и шею. Моё тело скрючило от боли. Но, если чувствуешь боль — значит живой.

Я опустил глаза на свою грудь. Доспех, собранный из прямоугольных лоскутов высушенной плоти грызунов, спас меня от первого удара. Добрая его часть разлетелась, усыпав траву возле моей руки мелкими осколками. Я остался без защиты. Силы покинули меня. Даже поднять руку с мечом не могу. Да и какой в этом смысл? Еще один удар, и я…

Борис снова занёс меч.

— СУКА!

Страх рисовал в моём разуме страшные картинки. Меня словно носом тыкали в грязные гобелены, заставляя смотреть на то, как лезвие Бориса пробивает мой кожаный доспех, как вспарывает мою плоть, дробит кости. В моей голове места хватит на просторный зал музейной галереи.

Я не хочу смотреть! Уведите меня прочь отсюда!

Я хочу домой!

Надеюсь, он не промажет. Попадёт точно в сердце, прекратив мои мучения раз и навсегда.

Но внутри меня что-то сжалось. Так неожиданно. Впервые я почувствовал ответственность. Нет, не за себя. Мне стало жалко Ингу. Я в ответе за неё! Я был в ответе за её жизнь.

Я заигрался…

Борис согнулся. Кончик лезвия резко сорвался с места, полетев точно мне в грудь. Всё что я мог — зажмуриться.

Раздался животный рык. Возле уха что-то вонзилось в землю. Открыв глаза, я увидел торчащий из земли меч Бориса, а сам мужчина валялся в метре от меня. Он был удивлён не меньше моего.

Мой верный друг! Пич! Этот трёхлапый уродец спас меня.

Уж не знаю, откуда он появился, но момент выбран был максимально подходящий. Борис нервно махал рукой, угодившей в зубастую пасть. Собака крепко держала его, не давала даже встать на ноги. Взобралась к нему на живот, громко рычала, мотала головой как бешенная. Положение у Бориса не завидное. Но он заслужил это. Ублюдок.

— Беги… — услышал я в своей голове. — Умрёшь… Вставай на лапы и беги!

Со мной говорил Пич.

— Я долго не смогу его удержать. Уходи…

Он оказался прав. Хоть Борис и валялся на лопатках, силы в нём было достаточно, чтобы переломить ход сложившейся ситуации в свою пользу. Левой рукой он крепко схватился за ошейник Пича и резко дёрнул вниз. Пич свалился на землю, и хоть его острые зубы не выпускали правую руку Бориса, это не помешало мужчине перевернуться на бок, а затем всем телом взгромоздиться на бедного пса.

Мы несём ответственность за тех, кого приручили. Эта прекрасная фраза разожгла внутри меня пламя справедливости.

Меня обуревает жгучее желание помочь ему — Пичу. Хочется позвать волков. Схватить меч Бориса и швырнуть его в рожу его же владельца, чтобы лезвие раз и навсегда снесло дикую ухмылку, прятавшуюся под моей маской.

Но я ничего не могу.

Валяюсь тут, и беспомощно наблюдаю за тем, как все, кого я знаю, сошли с ума. Обезумели. Ненавидят друг друга до такой степени, что готовы разорвать друг друга на мелкие клочки. Что случилось с этим миром? Война никогда не оставит меня в покое. Неужели мы проиграем все битвы нашего поколения?

Борис всем весом навалился на собаку. Вжал голову Пича в землю, зарыв её целиком в траву. Затем резко подтянул к себе ноги и уселся коленями на тело собаки. Собака истошно завыла, пыталась выбраться, мотая лапами, но всё без толку. Борис тяжёлый, огромный. Он овладел ситуацией. Гордо выпрямляет спину и, продолжая удерживать левой рукой голову пса, тянет на себя правую руку, застрявшую в острых зубах.

Мужчина мычит, ему тяжко. Каждое движение причиняет боль. Будь под ним дворовая собака — вмиг обломал бы все зубы. Но, Пич — необычная собака.

Борис резко дернул на себя руку.

Затем еще раз.

Его кожаная перчатка блестит от слюны. Ничего у него не получится, застрял намертво!

Пичу надо срочно помочь. Я должен хоть что-то сделать…

Попробую привстать на локтях. Грудь тут же отдала острой болью, права рука подкосилась. Я снова распластался на земле. Зато получилось перевернуться на левый бок. Права рука сегодня мне не помощник; любое движение — боль. Схватившись за траву, как за волосы проститутки, я пересилил боль и смог поставить себя на колени. Пока я крутился на земле, как беспомощный младенец, Борис вскочил на ноги. Встал во весь рост с вытянутой правой рукой. Пич покачивался в воздухе словно повешенный разбойник на ветке дуба. Собака даже не думала выпускать свою добычу.

Возле моей головы — воткнутый в землю меч Бориса. Мой валялся в стороне, я даже и пытаться не буду до него дотянуться. Попробую взять этот. Попробую хоть что-то сделать.

Я только протянул свою ладонь к высушенной ладони, из которой была сделана рукоять меча Бориса, как услышал пронзительный визг Пича. Я не хотел смотреть, я не хотел тратить силы. Но от визжал так громко, что мне пришлось.

Борис вставил большой палец собаке в глаз. Из глазницы хлынула густая струйка гноя. Пич забился от боли.

Ублюдок! Ну зачем? Зачем калечить и так покалеченное жизнью животное.

Борис резко крутанулся, сумев скинуть с себя животное. Собака рухнула в траву рядом с его ногами. Продолжала выть от боли, но перчатку из пасти не выпускала.

Этот ублюдок, эта огромная туша, звонко гремя своим пластинчатым доспехом, подбежал ко мне. Я уже подумал, что мне хана, но всё его внимание было сосредоточено на другом объекте. Он лишь иронично произнёс:

— Наберись терпения, я скоро вернусь.

Борис выдернул из земли меч, вернулся к собаке и ударил. Пич взвыл, и сразу же заскулил. Лезвие ударило точно по голове, срезав кусок плоти.

— Инга… — раздалось у меня в голове. Пич уже не думал о своей жизни, он думал о моей. Он пожертвовал собой ради меня. — Убегай!

Продолжая истошно скулить, собака попыталась вскочить на лапы, но последовал новый удар. Перчатка Бориса вывалилась из разинутой пасти. Всем своим весом Борис навалился на рукоять меча, вгоняя лезвие глубоко в шею собаки.

Тишина.

Пича больше не было в моей голове.

Меня трясло от беспомощности. На моих глазах убили моего верного друга, а я даже не могу закричать! Какое же поганое чувство. Я жалок…

— Ну что, сука, теперь твоя очередь.

Я вижу, как Борис повернулся ко мне. Сделал шаг в мою сторону, и вдруг замер.

— Борис! Мой старый друг!

Борис обернулся на голос, доносящийся со стороны пещеры. Я посмотрел в том же направлении. Ему кричал Дрюня. Он перешагнул через разрубленных волков и медленной походкой двинул в нашу сторону.

— Я ждал тебя, — сказал главарь «Труперсов». — Но терпения мне не занимать. Приходилось самому захаживать к тебе в гости, но каждый раз ты игнорировал меня, отсиживался дом. Ты пришёл ко мне просить прошения?

— Великий Андрей! — воскликнул Борис, разводя руки в стороны. — Решил сделать тебе сюрприз.

— У тебя получилось. Я могу поблагодарить тебя за новое мясо, которым я пополню свои ряды? Как щедро с твоей стороны.

Борис зарычал. Вскинул меч и сорвался с места, нацелившись на Дрюню. Багровое лезвие отразило сильнейший удар. Борис быстро перегруппировался, отпрянул назад, поставил блок. Кожаное лезвие приняло на себя удар, защитив своего хозяина от смертельно удара. Воины отскочили друг от друга. Последовала новая атака. Оба знали своё дело. Знали, чего ожидать от своего соперника. Это была честная битва, разразившаяся перед моими глазами в свете костра.

Не важно кто одержит победу — в любом случае мне крышка. Я умру, как умер Пич. Как умерли волки. Погибну от меча, как погибли салаги.

Со стороны деревни медленно угасала мучительная мелодия сражения. Я посмотрел туда. Оставшиеся без контроля волки кинулись в рассыпную. Салаги с кучкой опытных воинов продолжали сдерживать натиск, но долго им не продержаться. Их оттесняли к подножью скалы. Каждый шаг назад забирал жизнь. «Труперсы» уверенно налегали, даже не замечая под своими ногами человеческих тел.

Рыдали ли сопляки, или умоляли свою мамочку спасти их — я не слышал. Крики нестерпимой боли быстро захлёбывались в лужах крови, когда ступни «труперсов», покрытые коркой засохшего гноя, наступали на голову очередного салаги, пропустившего удар мечом из-за своей неопытности. Из-за страха, сковавшего его разум тяжелой цепью.

Это была бойня, а не война. Нас кинули на убой.

Надо встать. Надо принять смерть так, чтобы это было приятно. Я не хочу быть добитым на земле. Не хочу казаться жалким, перед лицом надвигающейся тьмы. Хочу встретить врага с оружием в руке.

Я доползаю до своего меча. Беру его в руку. Опёршись на меч как на костыль, я пробую встать с земли. Тело пронзает боль, но я продолжаю вставать. На полусогнутых ногах меня заштормило, повело в бок.

Я свалился.

Но уже что-то. Я не лежу на спине, а в моей ладони зажат страшный меч, материал которого служил кому-то кожей, которую сдёрнули, да бы создать такое странное оружие.

Я снова пробую встать.

— Тебе нужно уходить.

Голос звучал в моей голове. Я посмотрел перед собой — никого. В ногу мне что-то ткнулось. Я опустил глаза. Возле меня стоял чёрный волк. Он снова ткнул меня своим носом в ногу и сказал:

— Уходи в лес, здесь тебя ждёт только смерть.

— Я не могу…

Я погладил его по голове. Чёрная шерсть казалось мягкой, она блестела серебром в свете луны.

— Можешь…

Попробовав повернуться, я не удержался. Упал на колени.

— Мы сможем, — сказал волк, а затем схватил меня зубами за рукав кожаной куртки.

Зверь резко дёрнул на себя. Я повалился на землю.

— Помогай мне, — раздалось в моей голове.

Фыркая, упираясь лапами в землю, зверь изо всех сил тянул меня. Волок по земле в сторону леса. Не знаю, откуда у него столько сил, но у него получалось. Я скользил по траве пузом, волоча за собой ноги. Каждый рывок отдавался болью. Каждое движение напоминало мне о боли в груди.

— Помогай мне! Я один не справлюсь.

Я перевернулся на спину и принялся отталкиваться ногами. Упирался пяткой ботинок в рыхлую землю и откидывал своё тело. На сантиметр, на два, — но мы двигались. Медленно покидали поле боя. Я не знал: радоваться мне или нет. Я хотел быть там, среди салаг, но прекрасно понимал, что перспектив у нас нет никаких. Смерть меня не пугала. Меня пугала неопределённость. Что со мной будет — с длинным глистом, копошащимся в кишках этой бедной девушки. Да и плевать на меня! Мне жалко Ингу. Она не заслужила такой судьбы!

Я сильнее принялся отталкиваться от земли. Выбросил меч и принялся скрести землю ногтями, помогая волку быстрее волочить моё тело.

Никто не заметил моего трусливого побега. Поле боя быстро скрывало полотно ночи, оставляя на виду лишь крохотные точки, прыгающие в свете луны. Когда мы оказались в лесу, там, вдалеке, у горы продолжал гореть огонь. Маленькая точка жёлтого света нежно бросала волнистые блики на тысячелетний камень, подчёркивая всю мощь огромной горы, тянущейся своим остриём к яркой луне.

Рваный доспех как грабли собирал на себе сухие ветки, рыхлил землю. Трава наматывалась на прямоугольные кусочки, словно волосы на расчёску.

— Раздевайся.

Снять доспех не составило особого труда. Вынув руку из левого рукава, весь этот набор дребезжащих черепиц с лёгкостью соскользнул с моего тела.

— И куртку снимай, она тебе не понадобиться.

Я расстегнул пуговицы. Скинул на землю кожаный жилет. На мне осталась посеревшая от пота рубаха, а под ней — плотно стягивающая грудь повязка. Крови не было. Я оттянул ворот рубахи, заглянул — плечо посинело, кожу содрало как после ушиба об асфальт. Легко отделался! Но от этой хорошей новости дышать легче не стало.

— Вставай на ноги! — скомандовал волк.

Я перевернулся на бок, встал на колени. Упершись левой рукой в землю, оттолкнулся. Вначале выпрямил спину, затем согнул одну ногу в колено. Почувствовав под подошвой твёрдую землю, попытался встать. Меня штормило, тело сопротивлялось, мучительно пережёвывая боль. Но у меня получилось. Я встал.

— Молодец, — сказал волк. — А теперь уходим от сюда.

Первый шаг самый сложный.

Я шагнул и сразу же полетел вперёд. Хорошо, что мы в лесу, а не на проезжей части пытаемся убежать от преследования. Ближайшее дерево остановило меня. Ладони вцепились в толстую кору. Я держался. Тяжело дышал. Голова шла кругом, но я стоял на ногах.

— Идём, — подгонял меня волк, — идём!

Оттолкнувшись от дерева, я шагнул вперёд. Ноги чувствовали землю, подошва хорошо держала моё тело. Я сделал шагов десять, после чего меня снова бросило в сторону. Нужно прижаться к дереву, отдышаться, подождать, пока боль отступит.

— Нам надо торопиться, — морда волка пристально вглядывалась туда, от куда мы недавно бежали.

Разум зверя страхом не был затуманен, но заноза нервозность засела глубоко, заставляя его переживать за мою жизнь.

Короткими перебежками мы углубились в лес. Когда луна скрылась за кронами деревьев, а видимость была не больше десятка метров, небо вдруг окрасилось в багровый. Начался рассвет. Спасительный свет прорывался сквозь густую листву тонкими линиями. Подарок небес. Теперь я мог уверенно припадать к деревьям, не боясь промазать рукой, путая толстый ствол дерева с тенью.

Мы ускорились. Ни ветки, ни скользкая трава больше не были опасным препятствием.

— Куда мы идём? — спросил я волка.

— Мы уходим. Убегаем от смерти. Я постараюсь тебя вывести к людям, но ничего не обещаю.

— Ты останешься со мной?

— Я ничего тебе не обещаю.

Мы пробежали тысячи деревьев, оставили за собой след, тянущийся на километры. А когда жажда подкосила меня окончательно, мы услышали звук воды. Волк завилял хвостом.

— Вставай!

Облизнув разбитые губы, я нашёл в себе силы встать. Я был рад любой капле воды. Пусть она будет кислой, пусть будет грязной, но это будет живительна влага. Смочить горло сейчас не помешает.

Шум бурлящей воды нарастал с каждым шагом. А когда мы вышли на полянку, я увидел реку. Бурный поток пересекал нам дорогу, уходя далеко за горизонт.

Солнце поблескивало на внушительных волнах, бьющихся о высокий землистый берег.

Я подбежал к краю обрыва и шагнул вперёд. Ноги зарылись в рыхлую землю, но я смог удержаться. Сделал с десяток широких шагов — и вот она, вода. Протяни руку и вся живительная сила на твоей ладони. Я зашёл по щиколотку в воду и упал на колени. Вода тут же просочилась в обувь, наполнила штаны. Зачерпнув ладонями воду, плеснул себе на лицо. Как же хорошо! Кровь и пот стекали с моего лица, падая тяжёлыми каплями в реку.

Я хорошенько умылся, намочил волосы. И не выдержал. Погрузил голову в реку и принялся хлебать, жадно глотая воду.

Волк спустился ко мне.

— Не пей эту воду! — запротестовал он.

— А то что? — спросил я, вынув голову наружу. — Козлёночком стану?

— Нет! Но в тебе могут завестись черви. Будешь потом жрать траву и древесную кору, иначе исхудаешь и сдохнешь.

— О, за червей можешь не беспокоиться, у нас с ними общий язык.

Волк глядел на меня с непониманием.

— Нам нужно перейти на тот берег.

Река была широкой. Бурный поток был настолько сильным, что без труда пронёс на себе огромный ствол дерева, беспомощно цепляющийся длинными ветвями за край берега.

— Идея мне не нравиться, — кинул я, выплюнув воду. — Может, пойдём вдоль берега?

— Нет, нам надо на ту сторону.

Спорить с животным не имело никакого смысла. Он как дитя малое — хочу, дай, моё. Альтернативы нет никакой.

Волк уверенно двинул вперёд. Зашёл по грудь, дёрнулся вперёд и поплыл. Передние лапы ловко загребали воду, а задние — выплёскивали наружу пузыри воздуха. Зверь был счастлив. Он посмотрел на меня и словно дёрнул мордой, мол давай, плыви за мной. Течение быстро уводило его в сторону, но то, что он переплывёт реку — не было никакого сомнения.

Я только зашёл в воду по колено, как волк вдруг истошно завизжал. Я резко поднял глаза. Вокруг тела животного быстро разрасталась красная лужа. Волк нервно закрутил головой, он пытался обернуться назад, хотел увидеть, из-за чего ему так больно. Но лишь расплёскивал воду во все стороны.

Я сразу и не понял, что произошло. Но, приглядевшись, увидел, что именно причинило столько боли бедному животному. Из спины волка торчал конец стрелы, увенчанный четырьмя чёрными перьями.

— Думала, убежишь от меня?

Женский голос прозвучал как гром среди ясного неба. Я обернулся.