Дары Инферно

Глава 15

Тёмные леса Албании встретили путников зловещей тишиной. Даже птицы, казалось, избегали этих мест, где воздух был пропитан отголосками древней тёмной магии. Сахиби Алов неторопливо продвигался по едва заметной тропе, его антрацитовые очки поблёскивали в редких лучах солнца, пробивающихся сквозь густую листву. Позади него бесшумно следовала высокая фигура в тёмном плаще с капюшоном.

— Он близко, — произнёс спутник Сахиби голосом, в котором металлические нотки смешивались с мелодичностью, присущей лишь существам, не вполне принадлежащим человеческому миру. — Я чувствую… себя. Странное ощущение.

Сахиби кивнул, не оборачиваясь. Марионеточная версия Лорда Волан-де-Морта, созданная из трёх фрагментов его разделённой души и оживлённая огнём Инферно, обладала уникальной способностью чувствовать другие осколки души своего оригинала.

— Сконцентрируйся, — тихо произнёс ифрит. — Определи направление.

Созданный им Том Реддл на мгновение замер, прикрыв глаза. Его сине-фиолетовые радужки, мерцающие внутренним огнём, были скрыты сейчас под веками, но Сахиби мог видеть, как они движутся под тонкой кожей, словно ищущие что-то радары.

— Там, — наконец сказал марионеточный Волан-де-Морт, указывая на восток, где лес становился особенно мрачным и густым. — Примерно в миле отсюда. Он… он не один. В ком-то. В человеке.

Сахиби позволил себе тонкую улыбку. Всё шло по плану. По рассказам Беллатрикс и информации, собранной другими последователями Тёмного Лорда, после своего падения в ночь нападения на Поттеров Волан-де-Морт существовал в виде бесплотного духа, питающегося жизненной силой мелких животных и время от времени одержимых им людей.

— Идём, — скомандовал ифрит. — Держись позади меня и не вмешивайся, пока я не дам знак.

Они углубились в чащу, где тени становились гуще, а ветви деревьев переплетались над головой так плотно, что создавали подобие туннеля. Воздух здесь казался густым, наполненным тяжёлым ароматом гниющей листвы и чего-то ещё — сладковатого, болезненного, напоминающего запах разложения.

Внезапно Сахиби остановился, подняв руку в предупреждающем жесте. Впереди, между двумя древними дубами, виднелась небольшая поляна, а на ней — примитивный шалаш, скорее напоминающий логово дикого зверя. Возле шалаша сидела сгорбленная фигура человека, занятого разделкой какого-то мелкого животного. Даже со спины было видно, что с этим человеком что-то не так — его движения были дёргаными, неестественными, словно им управлял неумелый кукловод.

— Это он, — прошептал марионеточный Волан-де-Морт, и в его голосе смешались отвращение и странное любопытство. — Часть меня… в этом жалком сосуде.

Сахиби медленно снял очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно осветить пространство перед ним. С обострённым зрением ифрита он теперь мог видеть тёмную, маслянистую ауру вокруг человека на поляне — явный признак одержимости.

— Молодой волшебник, — тихо произнёс Сахиби, изучая ауру. — Судя по остаткам его собственной энергетической сигнатуры — исследователь, возможно, искатель редких магических артефактов. Оказался не в том месте не в то время.

Он повернулся к своему спутнику:

— Помни план. Я отвлеку его, а ты выполнишь ритуал, как мы тренировались. Ни шагу в сторону, ни одного лишнего слова.

Марионеточный Волан-де-Морт кивнул, его сине-фиолетовые глаза мерцали предвкушением. Сахиби знал, что хотя его создание было полностью подчинено его воле, оно всё же сохраняло некоторые черты личности оригинала — в том числе амбиции и жажду власти. Именно поэтому он не рисковал давать ему слишком много свободы.

Сахиби шагнул на поляну, держа руки на виду — пустые, без палочки или другого оружия. Но любой, кто знал его истинную природу, понимал, что ифриту не нужны инструменты для использования своей силы.

— Приветствую тебя, Том, — громко произнёс Сахиби.

Фигура у шалаша вздрогнула и медленно повернулась. Сахиби увидел лицо молодого человека, измождённое, с запавшими щеками и нездоровым румянцем. Но глаза… глаза светились знакомым алым светом, совершенно не сочетающимся с юным лицом.

— Кто… — прохрипела фигура голосом, в котором слышалось эхо — словно два человека говорили одновременно. — Кто ты такой?

— Друг, — спокойно ответил Сахиби, делая ещё шаг вперёд. — Тот, кто пришёл помочь тебе, Лорд Волан-де-Морт.

Алые глаза сузились, в них мелькнуло подозрение, смешанное с надеждой.

— Ты… знаешь меня? — существо выпрямилось, и было видно, что тело его нынешнего хозяина находится на пределе возможностей — кожа натянута на костях, суставы опухли, под глазами залегли тёмные тени.

— Конечно, — кивнул Сахиби. — Кто же не знает величайшего тёмного мага современности? Хотя должен заметить, твоё нынешнее положение оставляет желать лучшего.

Существо оскалилось в гримасе, которая, видимо, должна была изображать улыбку.

— Ты пришёл насмехаться? Тогда твоя жизнь закончится здесь и сейчас.

Оно попыталось выпрямиться, принять угрожающую позу, но было видно, насколько слабым и истощённым было тело его носителя.

— Я пришёл предложить решение, — спокойно ответил Сахиби. — Новое тело. Более… устойчивое.

Алые глаза на измождённом лице расширились от удивления и жадности.

— Ты лжёшь, — прошипело существо. — Такая магия невозможна без сложнейших ритуалов, без…

— Без чего? — мягко перебил его Сахиби. — Без знаний, которые утеряны в вашем мире? Без силы, которая выходит за рамки обычной волшебной палочки?

Он сделал ещё один шаг вперёд и снял очки, позволяя синему пламени своих глаз полностью осветить поляну.

— Взгляни на меня, Том. Разве я похож на обычного волшебника?

Существо отшатнулось, явно пораженное видом синего пламени, горящего в глазницах Сахиби.

— Что ты такое? — прошипело оно.

— Я — посланник иного мира, — ответил Сахиби. — Мира, где магия течёт свободно, где нет ограничений, налагаемых вашими министерствами и традициями. Мира, где создание нового тела для такого, как ты — не сложнее, чем трансфигурация чайной чашки в мышь.

Он сделал паузу, зная, что эта информация должна полностью завладеть вниманием бывшего Тёмного Лорда. За спиной одержимого, в тени деревьев, он видел, как марионеточный Волан-де-Морт медленно занимает позицию для ритуала.

— И что ты хочешь взамен? — спросило существо, и в его голосе теперь звучало жадное любопытство. — Такие предложения не делаются просто так.

— Мудрый вопрос, — кивнул Сахиби. — Взамен я прошу лишь сотрудничества. Информацию о некоторых артефактах, которые ты создал. Знания, которые ты собрал в своих странствиях. Ничего, что могло бы нанести урон твоему возрождению.

Существо колебалось, явно подозревая ловушку, но отчаяние его положения было слишком велико.

— И что мне нужно сделать? — наконец спросило оно.

— Просто расслабься и позволь моему помощнику провести ритуал, — сказал Сахиби, и это был сигнал.

Марионеточный Волан-де-Морт выступил из тени деревьев, его капюшон был опущен, скрывая лицо. Он начал нараспев произносить заклинание на языке, не принадлежащем этому миру — словах, которым его научил Сахиби, не объясняя их истинного значения.

Существо в теле юноши застыло, увидев второго посетителя.

— Кто это? — подозрительно спросило оно. — Что происходит?

Но было уже поздно. Марионеточный Волан-де-Морт закончил заклинание, и между ним и одержимым юношей возникла связь — тонкая нить тёмно-фиолетового света, соединяющая их сущности.

— Что ты делаешь?! — закричало существо, пытаясь отступить, но его тело внезапно стало неподвижным, скованным невидимыми цепями ритуала.

— То, что должно быть сделано, — спокойно ответил Сахиби, наблюдая за процессом. — Не сопротивляйся, Том. Это только усилит боль.

Марионеточный Волан-де-Морт сбросил капюшон, и одержимый юноша увидел лицо, которое было одновременно знакомым и чужим — его собственное лицо, но более молодое, более совершенное, с глазами, светящимися нечеловеческим огнём.

— Что… что это?! — прохрипело существо, его алые глаза расширились от ужаса и непонимания.

— Это ты, — мягко ответил Сахиби. — Вернее, часть тебя. Три фрагмента твоей души, которые я собрал и соединил в новом, более совершенном теле. А теперь настало время присоединить и тебя к этой симфонии.

Марионеточный Волан-де-Морт продолжал произносить заклинание, и фиолетовая нить между ним и одержимым юношей становилась всё толще, всё материальнее. Через неё начала перетекать тёмная субстанция — сущность Тёмного Лорда, покидающая своего нынешнего носителя и устремляющаяся к новому вместилищу.

Юноша кричал — страшным, нечеловеческим криком, в котором смешались голоса двух существ: измученного молодого волшебника и бесплотного духа, который использовал его как временное пристанище. Его тело выгибалось под невозможными углами, словно невидимая сила выкручивала каждый сустав.

Сахиби наблюдал за процессом с научным интересом. Ритуал проходил точно по плану. Тёмная сущность Волан-де-Морта, скрывавшаяся в лесах Албании, постепенно покидала тело юноши и вливалась в марионеточную версию, созданную ифритом. Но не вся — Сахиби предусмотрительно создал в заклинании "фильтр", который пропускал лишь часть души, оставляя остальное как своеобразную страховку.

Когда последняя струйка тёмного дыма перетекла по фиолетовой нити, юноша рухнул на землю без сознания. Марионеточный Волан-де-Морт, напротив, казалось, вырос и окреп — его фигура стала более материальной, более… настоящей.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Сахиби своё создание.

Марионеточный Волан-де-Морт медленно поднял руки, разглядывая их словно впервые, затем провёл пальцами по лицу, изучая свои черты.

— Более… цельным, — ответил он. — Но всё ещё не полностью. Я чувствую пустоты, места, где должны быть другие части меня.

— Они заполнятся со временем, — заверил его Сахиби. — Когда мы найдём другие фрагменты.

Он подошёл к лежащему без сознания юноше и осторожно перевернул его на спину. Молодой волшебник был жив, но едва-едва — его жизненная сила была почти полностью истощена одержимостью. На его лице застыло выражение удивительного покоя, словно избавление от тёмной сущности принесло долгожданное облегчение.

— Что с ним? — спросил марионеточный Волан-де-Морт, глядя на юношу без особого интереса.

— Он умирает, — спокойно ответил Сахиби. — Твоя сущность слишком долго паразитировала на его жизненной силе. Теперь его тело отказывается функционировать.

Он опустился на колени рядом с юношей и провёл рукой над его лицом. Синее пламя на мгновение вспыхнуло между его пальцами и лбом умирающего.

— Что ты делаешь? — настороженно спросил марионеточный Волан-де-Морт.

— Забираю его воспоминания, — ответил Сахиби. — Мы должны знать, видел ли он что-то полезное в своих странствиях по этому лесу. Возможно, он наткнулся на следы других тёмных артефактов.

На самом деле ифрит делал нечто большее — он извлекал остатки сущности Волан-де-Морта, которые не прошли через "фильтр" ритуала. Эта энергия, слишком слабая, чтобы сформировать самостоятельное сознание, но всё же содержащая частицы личности Тёмного Лорда, должна была послужить другой цели — цели, о которой даже марионеточная версия не подозревала.

Закончив процедуру, Сахиби выпрямился. Юноша на земле сделал последний, судорожный вдох и замер, его остекленевшие глаза уставились в темнеющее небо.

— Готово, — сказал ифрит. — Одним свидетелем меньше.

Он повернулся к своему созданию:

— Ты чувствуешь другие части своей души? Они где-то поблизости?

Марионеточный Волан-де-Морт закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то, слышному только ему.

— Нет, — наконец ответил он. — Здесь больше ничего нет. Остальные… далеко. В Англии, я думаю. Я чувствую их, но очень смутно.

— Значит, мы возвращаемся в Англию, — кивнул Сахиби. — Наша работа здесь закончена.

Он указал на тело юноши:

— Избавься от него. Никаких следов.

Марионеточный Волан-де-Морт поднял руку, и из его пальцев вырвалось синее пламя — не обычное волшебное пламя, а огонь Инферно, который Сахиби вложил в его искусственное тело. Огонь окутал тело юноши, быстро пожирая плоть, кровь, кости — до тех пор, пока на земле не осталась лишь горстка пепла, которую тут же подхватил и унёс лесной ветер.

— Мне нравится эта сила, — сказал марионеточный Волан-де-Морт, разглядывая свою руку, всё ещё мерцающую отблесками синего пламени. — Она… эффективна.

— Да, — согласился Сахиби, надевая очки. — Именно поэтому мой господин и выбрал тебя для особой роли в грядущих переменах. Твой потенциал, объединённый с силой Инферно, сделает тебя идеальным проводником для новой эры магии.

Он начал движение прочь с поляны, и марионеточный Волан-де-Морт последовал за ним, словно тень.

— Что теперь? — спросил он, шагая чуть позади Сахиби. — Какова следующая цель?

— Теперь, — ответил ифрит с лёгкой улыбкой, — мы начнём подготовку к возвращению истиной магии. К возвращению, которое потрясёт магический мир до основания и откроет путь для истинной трансформации реальности.

Они углубились в лес, и тени поглотили их фигуры. На поляне не осталось ничего, что указывало бы на пребывание здесь Тёмного Лорда или его убийц. Лишь ветер шелестел в ветвях деревьев, да далёкая птица испуганно вскрикнула, почувствовав, что в этих лесах произошло нечто ужасное — нечто, нарушившее естественный ход вещей.

А в маленькой колбе, спрятанной в кармане мантии Сахиби, мерцала крошечная частица тёмной энергии — фрагмент души Волан-де-Морта, слишком маленький, чтобы сформировать сознание, но достаточный для того, чтобы послужить ключом к другим крестражам, когда придёт время.

Сахиби Алов аппарировал к массивным коваными воротам поместья Малфоев ровно в полночь. Выбор времени был не случаен — в полночь магические барьеры вокруг древних волшебных усадеб переходили в цикл обновления, становясь на несколько мгновений более проницаемыми для тех, кто знал их слабости. А Сахиби знал очень многое о вещах, которые обычным волшебникам не были доступны.

Ифрит не стал утруждать себя стуком или объявлением о своём прибытии. Элегантным движением руки он создал в защитном барьере небольшой разрыв — не настолько заметный, чтобы поднять тревогу, но достаточный, чтобы проскользнуть внутрь.

Сады поместья встретили его тишиной и ароматом белых роз, которые Нарцисса Малфой культивировала с особой страстью. Сахиби бесшумно скользил по идеально подстриженным дорожкам, наслаждаясь прохладным вечерним воздухом. Он не спешил — сегодняшняя встреча была запланирована давно, и Люциус, сам того не подозревая, никуда не денется.

Дойдя до главного входа в особняк, Сахиби остановился и лишь слегка прикоснулся пальцем к тяжёлой дубовой двери. Синее пламя на мгновение вспыхнуло в месте касания, и дверь бесшумно отворилась, приглашая его внутрь.

Холл поместья Малфоев был именно таким, каким подобает быть холлу древнего аристократического дома — просторный, с высокими потолками, украшенный гобеленами, изображающими славные моменты из истории семьи. Сахиби не обратил на них внимания — его целью был хозяин дома, которого он безошибочно чувствовал в кабинете на втором этаже.

Поднявшись по широкой мраморной лестнице, ифрит направился прямо к нужной двери и без стука вошёл в кабинет Люциуса Малфоя.

Хозяин поместья сидел за массивным столом из чёрного дерева, с бокалом огневиски в руке. При виде незваного гостя он вздрогнул и резко поднялся, выхватывая палочку.

— Кто вы? Как вы проникли в мой дом? — холодно спросил Люциус, хотя в его глазах отчётливо читался страх.

Сахиби улыбнулся и снял свои тёмные очки, позволяя синему пламени глаз свободно осветить комнату.

— Добрый вечер, Люциус, — произнёс он мягким, почти гипнотическим голосом. — Или, скорее, доброй ночи. Прошу прощения за поздний визит, но некоторые разговоры лучше вести, когда весь мир спит.

Малфой побледнел ещё сильнее, хотя казалось, что это невозможно для его и без того белой кожи.

— Профессор Алов, — произнёс он, пытаясь сохранить самообладание. — Какая… неожиданность. Обычно гости используют парадный вход и не появляются в полночь без приглашения.

— Обычные гости — возможно, — кивнул Сахиби, неторопливо прохаживаясь по кабинету и рассматривая коллекцию тёмных артефактов, которую Люциус держал за стеклянными дверцами шкафа. — Но я, как вы догадываетесь, не отношусь к категории обычных.

Он остановился перед Малфоем, и воздух в комнате словно сгустился от напряжения.

— Я пришёл поговорить о вашем будущем, Люциус. О том месте, которое вы могли бы занять в грядущем новом порядке.

Малфой нервно сглотнул, но его аристократическая выдержка не подвела.

— Прошу прощения, профессор, но я не понимаю, о чём вы, — сказал он, указывая на кресло напротив своего. — Возможно, вы присядете, и мы обсудим… что бы то ни было, что привело вас в мой дом в столь поздний час.

Сахиби принял приглашение, опускаясь в кресло с элегантной грацией кота. Его синие глаза ни на секунду не отпускали взгляд Люциуса.

— Вы умны, Люциус, — сказал он. — Всегда были умны. Расчётливы. Амбициозны. Именно эти качества и привлекли Тёмного Лорда в своё время. И именно они помогли вам избежать Азкабана после его падения.

Малфой напрягся при упоминании Волан-де-Морта, его рука крепче сжала палочку.

— Я был под заклятием Империус, — автоматически произнёс он. — Суд признал…

— Оставьте эти сказки для Визенгамота, — мягко перебил его Сахиби. — Мы оба знаем правду. Вы добровольно служили Тёмному Лорду, потому что видели в нём путь к власти и влиянию, которых так жаждали. А когда он пал, вы мастерски адаптировались к новым обстоятельствам.

Он сделал паузу, внимательно изучая реакцию Люциуса.

— И сейчас, я думаю, пришло время для новой… адаптации.

— О чём вы говорите? — спросил Малфой, в его голосе слышалась настороженность.

Сахиби поднял руку, и в его ладони возник маленький шар синего пламени, медленно вращающийся и пульсирующий, словно живое сердце.

— Я говорю о грядущих переменах, Люциус. О трансформации, которая уже началась и которую ничто не сможет остановить. — Он подался вперёд. — Мир, который вы знаете, скоро изменится до неузнаваемости. Магия вернётся к своему первозданному состоянию. Границы между реальностями падут. И те, кто окажется на правильной стороне этих перемен, обретут могущество, о котором не могли и мечтать.

Малфой смотрел на синий огонь, словно загипнотизированный. В его глазах мелькали страх и любопытство, недоверие и жадность.

— Какие у меня доказательства, что вы не просто… сумасшедший с необычными глазами? — спросил он, пытаясь сохранить контроль над разговором.

Сахиби улыбнулся, и эта улыбка пробудила в Люциусе первобытный страх, которого он не испытывал даже в присутствии Тёмного Лорда.

— Доказательства? — мягко переспросил ифрит. — Вы хотите доказательств?

Синее пламя в его руке внезапно расширилось, окутав всю комнату нереальным свечением. Портреты предков Малфоя на стенах начали беспокойно шевелиться, пытаясь покинуть свои рамы, но не могли — синий огонь словно запер их внутри. Книги на полках затрепетали, раскрываясь на случайных страницах, и буквы поднялись с пергамента, закружившись в воздухе, формируя странные символы, не принадлежащие ни одному известному языку.

А затем Сахиби поднял взгляд на потолок, и тот… исчез. Вместо резной деревянной поверхности над ними теперь простиралось бескрайнее пространство, заполненное звёздами, туманностями и парящими кристаллическими островами — небо иного мира, мира, не принадлежащего этой реальности.

— Достаточно доказательств, Люциус? — спросил Сахиби, и его голос, казалось, звучал отовсюду одновременно.

Малфой застыл в своём кресле, его лицо выражало абсолютный ужас. Палочка выпала из ослабевших пальцев и откатилась по полу.

— Что… кто вы такой? — прошептал он.

Сахиби сделал лёгкий жест рукой, и иллюзия рассеялась. Кабинет вернулся к своему обычному виду, хотя в воздухе всё ещё витал слабый аромат озона и странных специй, не принадлежащих этому миру.

— Я — посланник, — ответил ифрит. — Предвестник перемен. Слуга того, кто скоро придёт, чтобы изменить саму суть реальности.

Он поднялся с кресла и обошёл стол, приближаясь к Люциусу, который инстинктивно вжался в спинку своего кресла.

— И сейчас, Люциус Малфой, я предлагаю вам выбор. Присоединиться к нам, стать частью нового порядка, получить силу и влияние, о которых вы даже не смели мечтать… или остаться в стороне и быть уничтоженным вместе со старым миром.

Малфой облизал внезапно пересохшие губы.

— А… что конкретно потребуется от меня? — спросил он, и в его голосе уже слышалась готовность к компромиссу.

Сахиби улыбнулся. Он знал, что победил, ещё до того, как переступил порог поместья. Люциус Малфой был предсказуем в своей жажде власти и самосохранения. Именно эта предсказуемость и делала его ценным.

— Для начала — информация, — сказал ифрит. — Ваши связи в Министерстве, ваше влияние на важные решения. Вы станете моими глазами и ушами там, где я лично появляться не могу.

Он сделал паузу.

— Затем — ресурсы. Финансы, недвижимость, редкие артефакты. Всё, что может пригодиться для подготовки великой трансформации.

— И… взамен? — осторожно спросил Люциус.

— Взамен вы получите место в новом мире, — ответил Сахиби. — Не как слуга — у моего господина нет слуг, только адепты, разделяющие его видение. Вы сохраните своё состояние, своё влияние, свою семью… и приумножите всё это стократно, когда границы между мирами падут.

Он наклонился ближе, глядя прямо в глаза Малфою.

— Подумайте, Люциус. Всё, чего вы когда-либо желали — власть, богатство, бессмертие, знания — всё это может быть вашим. Не ценой унижения и пыток, как у Тёмного Лорда, а как естественное право адепта нового порядка.

Малфой молчал, но Сахиби видел, как в его глазах разгорается огонь жадности и амбиций.

— Что если я откажусь? — наконец спросил он, и это был последний рубеж сопротивления.

Сахиби выпрямился, и внезапно его фигура как будто стала выше, заполняя собой пространство кабинета. Синее пламя в его глазах превратилось в настоящий пожар, а температура в комнате поднялась на несколько градусов.

— Тогда, Люциус Малфой, вы узнаете, что гнев моего господина страшнее, чем всё, что мог бы причинить вам Волан-де-Морт в момент своего наивысшего безумия, — произнёс он, и его голос больше не был мягким — он гремел, как гром, заставляя стёкла в окнах дрожать. — Я превращу всё, что вы любите, в пепел. Ваше состояние, ваше положение, ваша семья — всё исчезнет, словно их никогда и не было. И вы будете жить, Люциус, жить очень долго, с памятью об этом, неспособный даже обрести покой в смерти.

Малфой, казалось, уменьшился в размерах, вжимаясь в кресло. Его лицо было маской чистого ужаса, и Сахиби знал, что преодолел последнее сопротивление.

Ифрит снова принял свой обычный облик, и напряжение в комнате немного спало.

— Но я не думаю, что до этого дойдёт, — мягко сказал он. — Вы слишком умны, чтобы выбрать… неправильно.

Люциус Малфой медленно выпрямился в кресле. Его руки всё ещё дрожали, но в глазах уже появилось нечто, напоминающее расчётливость.

— Я… согласен, — произнёс он. — Я буду служить вам и вашему… господину.

Сахиби улыбнулся и протянул руку.

— Мудрое решение, Люциус. Я знал, что на вас можно рассчитывать.

Малфой осторожно пожал протянутую руку, и в момент прикосновения почувствовал, как через его тело проходит волна странного тепла — не болезненного, но преображающего, меняющего что-то на самом глубоком уровне его существа.

— Что… что это было? — прошептал он, глядя на свои пальцы, которые теперь казались слегка светящимися изнутри.

— Печать нашего соглашения, — ответил Сахиби. — Ничего страшного, просто небольшое… изменение. Для нового мира потребуются новые тела, Люциус. И ваше начало трансформироваться раньше других. Считайте это привилегией.

Он надел свои тёмные очки и направился к двери.

— Я свяжусь с вами в ближайшее время с первыми инструкциями. А пока — Министерство не должно узнать о некоторых моих инициативах в Хогвартсе. Думаю, ваше влияние поможет… отвлечь внимание ключевых фигур.

Уже у порога Сахиби остановился и обернулся.

— И, Люциус… это останется между нами. Даже Нарцисса не должна знать о нашем разговоре. Пока.

Малфой молча кивнул, всё ещё рассматривая своё слегка изменившееся тело.

Сахиби вышел из кабинета и бесшумно направился к выходу из поместья. Его губы тронула лёгкая улыбка — ещё одна фигура заняла своё место на игровой доске. Люциус Малфой со своими связями в Министерстве, богатством и влиянием станет ценным активом в предстоящей трансформации мира.

А если нет… что ж, Малик никогда не испытывал недостатка в энергии для своих ритуалов. И душа надменного аристократа будет не худшим источником.

В тайной комнате глубоко под Хогвартсом Сахиби Алов склонился над картой Великобритании, испещренной светящимися отметками. Каждая метка соответствовала возможному местонахождению крестража Волан-де-Морта. Рядом с ифритом стояла его марионетка, выглядевшая как Том Реддл в расцвете сил, с пульсирующими сине-фиолетовыми глазами.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросил Сахиби, указывая на карту.

Марионеточный Волан-де-Морт медленно протянул руку над картой, его пальцы подрагивали, словно настраиваясь на невидимые частоты.

— Здесь, — сказал он, указывая на Лондон. — И здесь, — его палец переместился к точке, обозначавшей поместье Малфоев. — Части меня… зовут.

Очередным крестражем, который они решили добыть, оказался дневник, доверенный Люциусу Малфою. Благодаря уже установленному контролю над аристократом, извлечение артефакта не составило труда.

— Вот он, — сказал бледный Люциус, протягивая Сахиби потрепанную книжку в черной обложке. — Тёмный Лорд говорил, что это… особенный предмет. Очень могущественный.

Сахиби небрежно взял дневник, чувствуя, как тёмная энергия вибрирует под его пальцами.

— Ты поступил правильно, Люциус, — произнес он, пока марионеточный Волан-де-Морт, скрытый в тенях, жадно наблюдал за происходящим. — Твоя преданность будет вознаграждена в новом мире.

Когда они остались одни, Сахиби протянул дневник своему созданию.

— Теперь извлеки его сущность, как я тебя учил.

Марионеточный Волан-де-Морт положил руки на дневник, закрыл глаза и начал тихо произносить заклинание на языке Инферно. Страницы дневника затрепетали, и из него начала сочиться тёмная субстанция, словно чернила, но живые и пульсирующие. Эта тьма устремилась к рукам марионетки, впитываясь в его искусственную кожу, становясь частью его существа.

С каждым поглощенным фрагментом души марионеточный Волан-де-Морт становился всё более материальным, более… настоящим. Но Сахиби предусмотрительно встроил в процесс поглощения механизм подчинения — каждая новая частица души, входя в искусственное тело, автоматически подчинялась кристаллу контроля, встроенному в его сердце.

Для извлечения крестража из Нагайны потребовалась особая тактика. Змея была не просто вместилищем частицы души — она была живым существом с собственной волей и инстинктами.

Они выследили её в лесах Албании куда вновь пришлось аппарировать, там она скрывалась после падения своего хозяина.

— Она чувствует меня, — прошептал марионеточный Волан-де-Морт, когда они наконец обнаружили огромную змею, свернувшуюся под корнями древнего дерева. — Она знает, что я… почти он.

— Говори с ней, — приказал Сахиби. — Убеди её добровольно отдать то, что хранит.

Марионеточный Волан-де-Морт выступил вперед и начал говорить на парселтанге. Нагини подняла голову, её желтые глаза внимательно изучали странную фигуру, выглядевшую как её хозяин, но излучавшую иную ауру.

После долгого "разговора" змея медленно подползла к марионетке и обвилась вокруг его ног, словно признавая в нём часть своего настоящего хозяина.

— Она согласна, — сказал марионеточный Волан-де-Морт.

Сахиби начал ритуал, создавая вокруг них круг синего пламени. В центре круга марионетка и змея слились в странном объятии, и тёмная энергия начала перетекать из тела Нагини в искусственное тело Тома Реддла.

Когда всё закончилось, она осталась жива, но уменьшилась в размерах и потеряла свой неестественный блеск. Теперь это была просто крупная змея, необычная, но не сверхъестественная.

— Она просит остаться с нами, — сказал марионеточный Волан-де-Морт, гладя змею по голове.

— Пусть будет так, — кивнул Сахиби. — Она может оказаться полезной.

Самым сложным оказалось извлечение крестража из Гарри Поттера. Мальчик носил в себе частицу души Тёмного Лорда, не подозревая об этом. И Сахиби не мог просто забрать её силой, не повредив самому Гарри — ценному ресурсу для его планов.

Впрочем, времени у него всегда в избытке, а спешка как известно ни к чему хорошему не приводит.

С каждым поглощенным осколком он становился всё сильнее, но и всё глубже погружался под контроль Сахиби. Ифрит модифицировал ритуал таким образом, что вместе с частицами души марионетка впитывала и всё больше энергии Инферно, всё крепче привязывавшей его к воле создателя.

В глубоком подземелье Хогвартса Сахиби провёл очередной ритуал, соединяя собранные фрагменты души Волан-де-Морта в его марионетке. Синее пламя Инферно окутало искусственное тело, переплавляя, трансформируя его, делая одновременно более человеческим и более… иным.

Когда пламя угасло, перед Сахиби стоял Том Марволо Реддл в своём величии — не изуродованный годами тёмной магии, а такой, каким он мог бы быть в расцвете сил. Красивый, харизматичный, излучающий силу и властность. Но его глаза светились сине-фиолетовым огнём — постоянным напоминанием о его истинной природе и о том, кому он принадлежит.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Сахиби.

— Целым, — ответил созданный им Волан-де-Морт голосом, от которого по спине пробежал бы холодок у любого волшебника. — Я чувствую все свои части, все воспоминания, всю силу. — Он поднял руку, наблюдая, как между его пальцами танцуют искры синего пламени. — Но есть и нечто большее… Твоя сила течёт во мне, направляет меня.

— Именно так, — кивнул Сахиби. — Ты — моё величайшее творение. Тёмный Лорд, возрождённый и усовершенствованный, освобождённый от своих заблуждений и слабостей. Ты будешь лицом новой эры, провозвестником великих перемен.

— И каковы твои приказы, создатель? — спросил Волан-де-Морт с едва заметной улыбкой, которая когда-то заставляла трепетать его последователей.

— Пока — жди и учись, — ответил Сахиби. — Твоё время ещё не пришло. Но когда врата между мирами начнут открываться, ты станешь моим величайшим оружием. И мой господин Малик щедро вознаградит твою службу.

Том Реддл склонил голову в изящном поклоне, и Сахиби увидел абсолютное подчинение в его сине-фиолетовых глазах. Волан-де-Морт, величайший тёмный маг современности, был полностью, безвозвратно его.

Ифрит улыбнулся, довольный результатом своей работы. Ещё один ценный фрагмент мозаики встал на место. План Малика неуклонно двигался к своему завершению.

Холодный мраморный зал Министерства Магии сиял от света сотен свечей, парящих под высоким сводчатым потолком. Сахиби Алов стоял в самом центре амфитеатра, окруженный полукругом мантий цвета сливы с вышитой серебряной буквой "В" на груди. Его антрацитовые очки-авиаторы надежно скрывали синее пламя глаз, но даже так многие члены Визенгамота невольно ёжились под его взглядом.

Отсутствие Альбуса Дамблдора было заметно всем. Пустое место Верховного чародея зияло как открытая рана, и шепотки о "несвоевременном приглашении" и "чрезвычайных обстоятельствах" разносились по залу.

— Господа и дамы Визенгамота, — голос Сахиби прозвучал мягко, но каким-то образом достиг самых дальних уголков зала без всякого _Сонорус_, — благодарю за возможность обратиться к вам в это нелегкое время перемен.

Амелия Боунс, исполняющая обязанности председателя, прочистила горло:

— Мистер Алов, Визенгамот весьма заинтригован вашим запросом на экстренное заседание. Мы ожидаем, что этот вопрос действительно заслуживает внимания всего магического сообщества.

— О, несомненно, мадам Боунс, — Сахиби слегка поклонился. — Речь идет о самой сути магии и о том, как мы к ней относимся.

В зале повисла тишина. Даже вечно перешептывающиеся старейшины притихли.

— Позвольте начать с простого вопроса, — Сахиби сделал небольшую паузу, обводя взглядом собрание. — Что такое магия в своей глубинной сути? Подчинение или свобода?

Люциус Малфой едва заметно хмыкнул:

— Магия — это сила, мистер Алов. А сила дает свободу.

— Интересная точка зрения, лорд Малфой, — кивнул Сахиби. — Но позвольте вопрос: разве заклинание не является актом подчинения реальности вашей воле? Вы _приказываете_ предмету левитировать с помощью _Вингардиум Левиоса_. Вы _заставляете_ дверь запереться с помощью _Коллопортус_.

Он сделал шаг вперед.

— Каждое действие волшебника — это акт подчинения мира своей воле. И в этом нет ничего постыдного. Это естественный порядок вещей.

Тишус Огден, седой волшебник из старой фамилии, подался вперед:

— К чему вы клоните, мистер Алов? Магия действительно подчиняет реальность нашей воле, но это не значит…

— Но это не значит, что мы сами должны подчиняться? — мягко закончил за него Сахиби. — А разве не подчиняемся мы законам магии? Разве не склоняемся перед необходимостью произносить заклинания определенным образом, делать точные движения палочкой?

Он снял очки, и многие члены Визенгамота ахнули, увидев синее пламя в его глазах.

— Мы все чему-то или кому-то подчиняемся, — продолжил Сахиби, медленно прохаживаясь по центру амфитеатра. — Ученик подчиняется учителю, чтобы получить знания. Целитель подчиняется правилам медицины, чтобы спасать жизни. Даже Министр подчиняется Визенгамоту, а Визенгамот — законам и традициям.

Корнелиус Фадж, сидевший в первом ряду, беспокойно заёрзал.

— Подчинение — это не слабость, — голос Сахиби стал глубже, проникая, казалось, в самую душу каждого слушателя. — Это разумный выбор, когда подчиняешься чему-то или кому-то, кто мудрее, сильнее, древнее. Когда цель этого подчинения — благо.

— И что же вы предлагаете? — спросила Амелия Боунс, нахмурившись. — Чтобы мы все подчинились… кому именно?

Сахиби улыбнулся, и в его улыбке было что-то древнее и мудрое.

— Я предлагаю открыть свой разум для новой реальности, мадам Боунс. Мир меняется. Магия возвращается к своим истокам, к той форме, в которой она существовала до ограничений, наложенных людьми.

Он сделал паузу, оглядывая зал.

— Я говорю о чистой магии, текущей свободно. О силе, которая может поднять волшебный мир на небывалые высоты. О мире, где магия больше не нуждается в сокрытии.

— Звучит заманчиво, — протянул Люциус Малфой. — Но всегда есть цена. Какая цена этого… нового мира?

— Принятие и признание, — ответил Сахиби. — Признание того, что наше нынешнее понимание магии ограничено. Что существуют силы древнее и мудрее нас. И что подчинение их мудрости принесет нам не рабство, а освобождение.

Грегор Маклаген, известный своим прямолинейным характером, встал со своего места:

— Послушайте, Алов, если вы намекаете на возвращение Сами-Знаете-Кого…

— Уверяю вас, мистер Маклаген, я говорю о силах куда более древних и благородных, чем один заблудший волшебник, — Сахиби сделал успокаивающий жест. — Я говорю о самой сути магии, о её истоках. О возможности для каждого волшебника и ведьмы раскрыть свой истинный потенциал.

Он снова надел очки, скрывая синее пламя глаз.

— Представьте мир, где болезни побеждены. Где нищета и голод остались в прошлом. Где магия и немагический мир сосуществуют в гармонии, потому что сила магии настолько велика, что скрывать её больше нет смысла.

— И всё, что нам нужно — это подчиниться? — спросила Долорес Амбридж со своей приторной улыбкой. — Кому именно, мистер Алов? Вам?

— О нет, мадам Амбридж, — мягко рассмеялся Сахиби. — Я лишь посланник. Проводник между двумя мирами.

— Какими мирами? — спросил кто-то из дальних рядов.

— Миром, который есть сейчас, — ответил Сахиби, — и миром, который может быть. Миром ограниченной магии и миром магии свободной, текущей так, как она должна течь по своей природе.

Он обвел взглядом собрание.

— Я не прошу вас менять законы или традиции. Я лишь предлагаю быть открытыми к грядущим переменам. Видеть в них не угрозу, а возможность.

— А что если мы не хотим этих перемен? — спросил Тибериус Огден.

— Перемены уже происходят, — мягко ответил Сахиби. — Их нельзя остановить. Но их можно принять и направить. Или сопротивляться и быть сметенными их потоком.

Он снова сделал паузу.

— Подумайте о тех, кто вам дорог. О своих детях, внуках. Хотите ли вы, чтобы они жили в мире, полном ограничений, или в мире безграничных возможностей?

Долгие минуты в зале царила тишина. Затем Амелия Боунс медленно поднялась со своего места.

— Мистер Алов, ваши слова… интригуют. Но я должна спросить прямо: что конкретно вы предлагаете Визенгамоту сделать?

Сахиби слегка улыбнулся.

— Всего лишь не мешать естественному ходу вещей, мадам Боунс. Не препятствовать переменам, которые уже начались в Хогвартсе и скоро распространятся дальше. И когда придет время, когда вы увидите новые чудеса, не пугаться их, а принять.

— А взамен? — спросил Малфой, в его глазах читалось понимание, что любая сделка требует что-то в ответ.

— Взамен вы получите место в новом мире, — просто ответил Сахиби. — Место, достойное вашей мудрости и опыта. Новый мир будет нуждаться в проводниках, в тех, кто поможет остальным принять перемены.

Он обвел взглядом весь зал.

— В новом мире щедро вознаграждаются те, кто помогает, а не препятствует. Те, кто видит возможности там, где другие видят лишь угрозы.

Люциус Малфой первым нарушил тишину:

— Я полагаю, Визенгамот мог бы… наблюдать за развитием ситуации с благосклонным интересом.

Амелия Боунс медленно кивнула:

— При условии, что эти перемены не несут прямой угрозы безопасности волшебного сообщества.

Один за другим члены Визенгамота выражали осторожное согласие. Не было формального голосования, не было подписанного соглашения. Но в воздухе повисло молчаливое понимание.

— Благодарю вас за мудрость, — сказал Сахиби, кланяясь. — Уверен, вы не пожалеете о своем решении.

Когда он покидал зал заседаний, многие члены Визенгамота поймали себя на странной мысли: каждый из них, казалось, услышал именно то, что хотел услышать. Люциус Малфой был уверен, что речь шла о новом порядке, где чистокровные займут главенствующие позиции. Амелия Боунс верила, что разговор был о более справедливом и безопасном обществе. Корнелиус Фадж думал о расширении влияния Министерства.

И ни один из них не заметил, как за закрывшейся дверью зала синее пламя в глазах Сахиби вспыхнуло ярче, отражаясь в улыбке существа, которое лишь выглядело как человек.

Сахиби провёл ночь, разрабатывая детали финальной операции. Он склонился над старинным пергаментом, на котором были начертаны схемы расположения силовых линий Хогвартса. Четыре ключевые точки, соответствующие четырём основателям, образовывали идеальный квадрат магической силы — Тайная комната Слизерина, Астрономическая башня Равенкло, подземелья рядом с кухней, где некогда находились личные покои Хельги Хаффлпафф, и, наконец, кабинет директора, построенный на месте бывших комнат Годрика Гриффиндора.

— Идеальная геометрия, — прошептал Сахиби, проводя пальцем по линиям, соединяющим эти точки. — Салазар и другие основатели, сами того не зная, создали идеальную структуру для открытия врат.

Он оторвал взгляд от пергамента и посмотрел на камни душ, мерцающие в тусклом свете его кабинета. Каждый содержал энергию десятков созданий, которые ещё вчера населяли Запретный лес. Эта сила будет направлена в четыре ключевые точки замка, создавая энергетический поток такой мощности, что границы между мирами истончатся до предела.

А затем, с помощью четырёх артефактов основателей, эта грань будет окончательно разрушена.

Утром Сахиби встретился со Снейпом в подземельях. Мастер зелий выглядел утомлённым, но в его глазах, теперь постоянно окружённых тонким кольцом синего пламени, горел фанатичный огонь адепта.

— Марионетка готова? — спросил Сахиби без предисловий.

— Да, — кивнул Снейп. — Я модифицировал зелье, как вы просили. Оно полностью подавит собственную волю объекта, сохранив лишь базовые когнитивные функции.

— Отлично, — одобрил Сахиби. — А юный гриффиндорец?

— Ждёт своей роли, — ответил Снейп. — Он доверяет вам полностью. Считает, что помогает выполнить секретную миссию Дамблдора.

Сахиби улыбнулся — всё шло по плану. Старосту Гриффиндора, храброго, но наивного юношу, он давно готовил к этой роли, рассказывая легенды о мече Гриффиндора, который приходит на помощь истинным ученикам его факультета в минуты опасности.

— Сегодня ночью, — сказал Сахиби. — Когда Дамблдор отправится в Министерство на экстренное заседание Визенгамота.

— Вы уверены, что он уйдёт? — с сомнением спросил Снейп.

— О, он уйдёт, — уверенно ответил Сахиби. — Беллатрикс уже позаботилась о том, чтобы создать достаточно убедительный повод для экстренного заседания. Драматическое появление считавшейся заключённой в Азкабане Пожирательницы смерти в Косом переулке произведёт нужный эффект.

Глаза Снейпа расширились от понимания.

— Вы позволили ей показаться публично? Это… рискованно.

— Контролируемый риск, — возразил Сахиби. — Она появится лишь на мгновение, чтобы её заметили, затем исчезнет. Достаточно, чтобы вызвать панику и созвать экстренное заседание, но недостаточно, чтобы её поймали. — Он сделал паузу. — К тому же, она может менять облик по желанию. Кто докажет, что это была действительно Беллатрикс Лестрейндж, а не кто-то под Оборотным зельем?

Снейп медленно кивнул, оценив изящество плана.

— И когда Дамблдор уйдёт…

— Мы приведём нашего юного гриффиндорца к статуе горгульи, — закончил за него Сахиби. — Марионетка, принявшая облик ученика, якобы подвергшегося нападению, послужит катализатором. Староста захочет помочь, проявит гриффиндорскую храбрость, и меч сам придёт к нему.

— А затем? — спросил Снейп.

— А затем наш юный герой обнаружит, что его доблесть была всего лишь средством для достижения нашей цели, — с лёгкой улыбкой ответил Сахиби.

В его голосе не было ни злорадства, ни жестокости — лишь спокойная констатация факта. Он не испытывал удовольствия от необходимости манипулировать и жертвовать, но и не испытывал сожаления. Это была просто необходимость, очередная ступень на пути к великой цели.

Вечером того же дня все новостные сводки магического мира взорвались сенсацией — Беллатрикс Лестрейндж, одна из самых опасных последовательниц Тёмного Лорда, считавшаяся надёжно заключённой в Азкабане, была замечена в Косом переулке. Она появилась всего на несколько секунд, успела расхохотаться своим знаменитым безумным смехом и исчезнуть прежде, чем авроры прибыли на место.

Паника охватила магическое сообщество. Экстренное заседание Визенгамота было созвано немедленно. Дамблдор, как Верховный чародей, не мог его пропустить, особенно учитывая, что речь шла о возможном возвращении сторонников Волан-де-Морта.

Когда серебристый феникс появился в кабинете Сахиби, сообщая, что директор вынужден покинуть школу на несколько часов, ифрит позволил себе довольную улыбку. Беллатрикс сыграла свою роль безупречно.

Как только Дамблдор покинул территорию Хогвартса, Сахиби привёл в действие следующую часть плана. Марионеточный Волан-де-Морт, преобразившийся с помощью особой магии в испуганного второкурсника, был размещён в коридоре рядом с кабинетом директора. С помощью искусной иллюзии Сахиби создал видимость того, что мальчик подвергся нападению какого-то тёмного существа.

Затем он отправил патронуса — необычную синюю птицу, похожую на феникса, но с более угловатыми формами — к молодому старосте Гриффиндора.

— Джеймс Чейз, ты срочно нужен у кабинета директора, — сообщил патронус голосом Сахиби. — Один из младших учеников в опасности.

Юноша не заставил себя ждать. Храбрый и решительный, как и все гриффиндорцы, он примчался к указанному месту, где обнаружил «раненого» мальчика и склонившегося над ним профессора Алова.

— Профессор! Что случилось? — воскликнул Джеймс, бросаясь к ним.

— Нечто тёмное проникло в школу, — мрачно ответил Сахиби. — Оно напало на этого мальчика прямо у входа в кабинет директора. К сожалению, Дамблдор отсутствует, а нам нужно действовать быстро.

— Как я могу помочь? — тут же спросил юноша, как и ожидал Сахиби.

— Нам нужно попасть в кабинет директора, — ответил Сахиби. — Там есть средство, которое может защитить школу. Но только истинный гриффиндорец, проявивший истинную храбрость, может активировать его.

Он указал на горгулью, охраняющую вход в кабинет Дамблдора.

— Я не знаю пароля, — с сожалением сказал Джеймс.

— Я тоже, — покачал головой Сахиби. — Но есть другой способ. Ты знаешь легенду о мече Гриффиндора?

Джеймс кивнул.

— Он приходит на помощь истинным гриффиндорцам в момент наивысшей опасности, — процитировал он.

— Именно, — подтвердил Сахиби. — И сейчас такой момент. Школа в опасности. Но меч не придёт ко мне — я из дома Алова, древней восточной семьи. Он придёт только к тебе, как к истинному гриффиндорцу.

Он сделал паузу, глядя юноше прямо в глаза.

— Ты должен призвать его, Джеймс. Сосредоточься на своём желании защитить школу, на своей храбрости, и протяни руку к статуе.

Джеймс выглядел немного неуверенно, но кивнул. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и вытянул руку к горгулье, охраняющей вход в кабинет директора.

Сначала ничего не происходило. Затем воздух вокруг начал мерцать, и из-за спины горгульи, из самой сердцевины защитных чар Хогвартса, появился сияющий меч с рубинами на рукояти. Он медленно проплыл по воздуху и опустился в протянутую руку Джеймса.

Юноша открыл глаза и с изумлением уставился на легендарное оружие в своих руках.

— Это… невероятно, — прошептал он. — Он действительно пришёл.

— Конечно пришёл, — с улыбкой сказал Сахиби. — Ты ведь истинный гриффиндорец, Джеймс.

Он протянул руку.

— А теперь, если позволишь, я должен использовать меч для защитного ритуала. Только так мы сможем отогнать тьму, проникшую в замок.

Джеймс без колебаний передал меч Сахиби. В тот момент, когда ифрит сомкнул пальцы на рукояти с рубинами, марионеточный Волан-де-Морт, всё ещё в облике раненого мальчика, внезапно выпрямился и схватил Джеймса за запястье.

— _Сомнус профундус_, — прошипел он, и юноша мгновенно погрузился в глубокий сон, упав на каменный пол замка.

— Отнеси его в башню Гриффиндора, — приказал Сахиби марионетке. — Модифицируй его память так, чтобы он помнил, что нашёл меч, но передал его Дамблдору для защиты школы. Встреться со мной в Тайной комнате через час.

Марионеточный Волан-де-Морт кивнул, легко поднял бессознательное тело юноши и скрылся за поворотом коридора.

Сахиби же, крепко сжимая в руке меч Гриффиндора, направился к заброшенному туалету на втором этаже. С каждым шагом он ощущал, как древняя магия артефакта взаимодействует с его собственной силой, как будто меч изучал его, пытался определить его сущность.

— Скоро ты послужишь цели выше, чем та, для которой был создан, — прошептал Сахиби мечу. — Ты станешь ключом к новой эре магии.

Спустившись в Тайную комнату, он обнаружил, что василиск уже ожидал его. Огромная змея склонила голову в знак приветствия.

— _Повелитель огня вернулся_, — прошипел василиск. — _И принёс последний ключ_.

— Да, — подтвердил Сахиби. — Теперь мы можем начать подготовку к ритуалу.

Он прошёл в центр комнаты, где уже были размещены остальные артефакты — диадема Равенкло, чаша Хаффлпафф и медальон Слизерина, образующие совершенный треугольник на полу комнаты. Меч Гриффиндора Сахиби поместил в центр этого треугольника.

— Первая фаза синхронизации, — объявил он. — Артефакты должны признать друг друга, вспомнить своё изначальное единство, времена, когда они были созданы как части единого целого.

Он достал из сумки три камня душ и разместил их по углам треугольника. Камни пульсировали синим светом, наполняя Тайную комнату призрачным сиянием.

— _Ашкарат мелех нарат_, — начал Сахиби древнее заклинание. — _Суул дарат мен. Карнатум салех вирус…_

Камни душ вспыхнули ярче, их энергия начала перетекать к артефактам основателей, окутывая их сияющей аурой. Постепенно реликвии начали поднимать в воздух, зависая над полом Тайной комнаты.

Внезапно на каменных стенах комнаты проявились древние руны, скрытые веками. Они светились синим огнём, резонируя с энергией, исходящей от артефактов. Символы Слизерина переплетались с руническими знаками мира Сахиби, образуя новый, гибридный язык магии.

— Смотри, как две реальности начинают сливаться, — сказал Сахиби василиску, который с завороженным вниманием наблюдал за процессом. — Это лишь первый шаг. Когда все тринадцать камней душ будут активированы, и все четыре энергетических узла замка будут соединены, врата откроются полностью.

Артефакты вращались всё быстрее, их свечение становилось всё интенсивнее. Внезапно между ними возникли тонкие нити света, соединяя их в единую систему. Меч Гриффиндора в центре засиял особенно ярко, его рубины словно наполнились кровью.

— Синхронизация проходит успешно, — удовлетворённо заметил Сахиби. — Артефакты вспоминают своё единство.

В этот момент в Тайную комнату вошёл марионеточный Волан-де-Морт. Он остановился у входа, наблюдая за завораживающим зрелищем.

— Задание выполнено, — доложил он. — Юноша спит в своей кровати. Когда он проснётся, то будет уверен, что передал меч Дамблдору.

— Хорошо, — кивнул Сахиби, не отрывая взгляда от парящих артефактов. — Присоединяйся к нам. Твоя кровь и душа связаны с этим местом. Это усилит ритуал.

Марионеточный Волан-де-Морт подошёл ближе, его сине-фиолетовые глаза отражали сияние реликвий. Когда он вступил в круг света, артефакты ответили усилением свечения, словно узнавая частицу души, которая некогда была частью их.

Ритуал синхронизации продолжался несколько часов. Постепенно энергия камней душ была полностью поглощена артефактами основателей, и те медленно опустились обратно на пол Тайной комнаты, теперь связанные невидимыми узами, готовые служить единой цели.

— Первая фаза завершена, — объявил Сахиби, чувствуя удовлетворение от проделанной работы. — Теперь каждый из артефактов должен быть размещён в соответствующей точке силы замка. Диадема — в Астрономической башне, чаша — в подземельях Хаффлпафф, меч — в бывших покоях Гриффиндора, а медальон останется здесь, в Тайной комнате.

Он повернулся к марионеточному Волан-де-Морту.

— Ты разместишь диадему и чашу. Я лично позабочусь о мече — его будет сложнее всего установить, учитывая, что бывшие покои Гриффиндора теперь стали кабинетом директора.

— Дамблдор вернётся через несколько часов, — заметила марионетка.

— К тому времени всё будет готово, — уверенно ответил Сахиби. — Финальный ритуал начнётся завтра на рассвете, когда первые лучи солнца коснутся вершины Астрономической башни. В этот момент энергетические узлы замка достигнут максимального резонанса.

Он подошёл к василиску и мягко коснулся его чешуйчатой головы.

— Ты будешь охранять медальон, древний страж. Когда ритуал начнётся, ты почувствуешь активацию энергии. В этот момент ты должен пропустить свою силу через медальон, усиливая поток.

Василиск склонил голову в знак согласия.

— _Я буду готов, повелитель огня_, — прошипел он. — _Моя сила — твоя сила_.

С этими словами Сахиби и марионеточный Волан-де-Морт покинули Тайную комнату, каждый со своей миссией. Ифрит нёс меч Гриффиндора, осторожно завёрнутый в плотную ткань, чтобы скрыть его сияние. Пришло время установить последнюю деталь великого плана — и открыть врата для Владыки Малика, чья сила изменит сам фундамент магической реальности этого мира.

Дамблдор вернулся в замок ближе к полуночи. Он выглядел усталым и озабоченным — известие о появлении Беллатрикс Лестрейндж вызвало настоящий переполох в Министерстве. Когда директор поднимался к своему кабинету, Сахиби как раз спускался по винтовой лестнице, словно только что завершил там какие-то дела.

— А, Альбус, — приветствовал он директора с лёгкой улыбкой. — Как прошло заседание?

Дамблдор внимательно посмотрел на коллегу, в его глазах за полумесяцами очков читалось лёгкое подозрение.

— Весьма бурно, Сахиби. Появление Беллатрикс Лестрейндж — крайне тревожный знак. — Он сделал паузу. — А что привело тебя к моему кабинету в столь поздний час?

— Просто хотел оставить отчёт о последних исследованиях древних защитных чар замка, — непринуждённо ответил Сахиби. — Я обнаружил любопытные взаимосвязи между магическими системами, установленными основателями. Подумал, это может тебя заинтересовать.

Дамблдор кивнул, хотя в его взгляде всё ещё сквозило сомнение.

— Благодарю за проявленное усердие, — сказал он. — Я непременно изучу твои записи. Что-нибудь ещё произошло в школе за время моего отсутствия?

— Ничего особенного, — ответил Сахиби. — Обычный вечер в Хогвартсе.

Он шагнул в сторону, позволяя директору пройти к горгулье.

— Не буду больше задерживать тебя, Альбус. Ты, должно быть, устал после всех этих министерских дебатов.

— Да, пожалуй, — согласился Дамблдор. — Доброй ночи, Сахиби.

— Доброй ночи, — кивнул ифрит, направляясь прочь от кабинета директора.

Когда шаги Дамблдора стихли за поворотом коридора, Сахиби позволил себе довольную улыбку. Меч Гриффиндора был успешно размещён в скрытой нише прямо под кабинетом директора — в самом сердце энергетического узла, связанного с Годриком. Дамблдор не заметит пропажи — в его кабинете осталась идеальная копия меча, созданная с помощью сложной иллюзорной магии.

Теперь все четыре артефакта находились на своих местах, образуя идеальный квадрат силы внутри стен Хогвартса. Осталось лишь дождаться рассвета, чтобы начать финальный ритуал.

Сахиби направился в свои покои, где Беллатрикс уже ожидала его возвращения. Она сидела в кресле у камина, задумчиво глядя на огонь. В её руках был один из камней душ, который она медленно поворачивала, наблюдая, как пульсирует заключённая в нём энергия.

— Всё прошло успешно? — спросила она, не отрывая взгляда от камня.

— Да, — ответил Сахиби, опускаясь в кресло напротив. — Артефакты синхронизированы и размещены в ключевых точках замка. На рассвете мы начнём финальный ритуал.

Беллатрикс наконец подняла глаза, в них отражалось пламя камина, смешанное с внутренним огнём, который ифрит вложил в её искусственное тело.

— Я чувствую, как истончается грань между мирами, — тихо сказала она. — Даже сейчас, когда ритуал ещё не начался. Словно сама реальность дрожит в предвкушении.

— Именно так, — кивнул Сахиби. — Ты чувствуешь это особенно остро благодаря своему телу, созданному из огня Малика. Ты уже стоишь одной ногой в ином мире.

Он протянул руку, и Беллатрикс передала ему камень душ. Сахиби поднёс его к своим глазам, пристально изучая пульсирующую внутри энергию.

— Это последний, тринадцатый камень, — сказал он. — Самый сильный из всех. В нём души единорогов — чистейших созданий этого мира. Его мы разместим в центральной точке, где пересекаются все силовые линии.

— И где находится эта точка? — спросила Беллатрикс.

— В Большом зале, — ответил Сахиби. — Прямо под куполом с зачарованным небом. Место, где собираются все обитатели замка, где сходятся все потоки эмоций и мыслей. Идеальный фокус для открытия врат.

Он осторожно положил камень в специальный ларец, стоящий на столе.

— Когда первые лучи солнца коснутся Астрономической башни, ты активируешь этот камень в Большом зале, — инструктировал он Беллатрикс. — В то же время я активирую остальные двенадцать, расположенные по периметру замка. Энергия потечёт к центру, создавая вихрь такой силы, что грань между мирами исчезнет.

— А что будет с обитателями замка? — спросила Беллатрикс. — С учениками, учителями?

— Они станут первыми свидетелями новой эры, — ответил Сахиби. — Те, кто способен принять изменения, войдут в новый мир. Те, кто сопротивляется… — он сделал паузу, — станут энергией для поддержания врат.

Беллатрикс длинно выдохнула, в её глазах мелькнуло что-то, похожее на трепет.

— Ты не боишься, что Дамблдор попытается остановить нас? — спросила она. — Он могущественный волшебник.

— Дамблдор силён, — согласился Сахиби. — Но даже он не сможет противостоять объединённой мощи четырёх артефактов основателей, тринадцати камней душ и силе Владыки Малика, текущей через врата. К тому же, — добавил он с лёгкой улыбкой, — у нас есть фактор внезапности. Никто в замке не подозревает, что произойдёт на рассвете.

Они провели остаток ночи в молчаливой подготовке. Сахиби проверял и перепроверял расчёты, убеждаясь, что каждый камень души будет размещён в точном соответствии с общей схемой. Беллатрикс медитировала, настраиваясь на свою роль в предстоящем ритуале. Её тело, созданное из огня Малика, сияло всё ярче по мере приближения рассвета, словно чувствуя приближение момента истины.

За час до восхода солнца они покинули покои Сахиби. Замок был погружён в глубокий сон — даже портреты дремали в своих рамах. Они беспрепятственно прошли по пустынным коридорам, направляясь к Большому залу.

— Помни, — тихо сказал Сахиби, передавая Беллатрикс ларец с последним камнем души. — Когда первые лучи солнца коснутся вершины Астрономической башни, ты почувствуешь резонанс в своём теле. В этот момент ты должна активировать камень.

Беллатрикс кивнула, принимая ларец с благоговейным выражением лица.

— Я не подведу тебя, — прошептала она. — Ни тебя, ни Владыку Малика.

Сахиби коснулся её щеки кончиками пальцев — лёгкое прикосновение, почти невесомое, но исполненное силы.

— Я знаю, — сказал он. — Поэтому ты и была выбрана первой из адептов нового мира.

С этими словами он повернулся и покинул Большой зал, направляясь расставлять оставшиеся камни души по периметру замка.

Беллатрикс осталась одна в огромном пустом помещении. Зачарованный потолок над её головой показывал звёздное небо, постепенно светлеющее на востоке — первый признак приближающегося рассвета. Она подошла к центру зала, туда, где обычно стоял стол для преподавателей, и осторожно открыла ларец.

Камень души внутри пульсировал интенсивным синим светом с серебристыми вкраплениями — отражение чистоты душ единорогов, заключённых в нём. Беллатрикс аккуратно извлекла его и поместила на пол, точно в центре пересечения всех линий силы.

Затем она отступила на шаг, опустилась на колени и начала тихо произносить слова древнего заклинания, которому научил её Сахиби. Язык иного мира звучал странно из уст ведьмы, но тело Беллатрикс, созданное из огня Малика, придавало словам необходимую резонансную частоту.

Тем временем Сахиби быстро перемещался по замку, размещая оставшиеся двенадцать камней души в заранее определённых точках. Каждый камень он устанавливал с предельной точностью, сопровождая размещение короткой активирующей формулой.

Последний камень он установил на вершине Астрономической башни, где диадема Равенкло уже была размещена в тайнике под древним телескопом. Здесь Сахиби остановился, чтобы наблюдать, как первые лучи солнца появляются из-за горизонта.

Небо на востоке начало окрашиваться розовым и золотым. Сахиби снял очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно осветить пространство вокруг. Он поднял руки к небу и начал произносить заключительные слова ритуала — древнее воззвание к Владыке Малику, приглашение вступить в этот мир через открывающиеся врата.

Первый луч солнца коснулся вершины Астрономической башни именно в тот момент, когда Сахиби произнёс последнее слово заклинания. Камень души у его ног вспыхнул ослепительным синим светом, который устремился вниз, проникая сквозь этажи замка, соединяясь с потоками энергии от других камней.

В Большом зале Беллатрикс ощутила резонанс во всём своём теле — словно каждая частица её искусственной плоти завибрировала в унисон с пульсацией исходящей сверху энергии. Она завершила заклинание, и камень души в центре зала активировался, испуская вертикальный столб синего света, устремившийся к зачарованному потолку.

По всему замку начали активироваться камни душ, их энергия сливалась в единый поток, направленный к центру Большого зала. Древние стены Хогвартса задрожали, когда мощь четырёх артефактов основателей соединилась с силой тринадцати камней душ.

Зачарованный потолок Большого зала начал изменяться — вместо светлеющего утреннего неба на нём появилась картина совершенно иного мира. Огненные вихри, парящие острова, сверкающие кристаллические башни — реальность мира Малика проступала сквозь истончавшуюся грань.

Беллатрикс завороженно смотрела вверх, её глаза широко распахнуты от изумления и восторга. Её тело сияло всё ярче, откликаясь на приближение своего создателя.

В этот момент двери Большого зала распахнулись, и на пороге появился Альбус Дамблдор. Его лицо выражало тревогу и решимость.

— Что здесь происходит? — спросил он, входя в зал. Его взгляд переместился с Беллатрикс на сияющий столб света в центре помещения, затем на изменившийся потолок. — Что вы делаете с Хогвартсом?

Беллатрикс медленно поднялась на ноги, её губы изогнулись в улыбке, которая когда-то наводила ужас на противников Тёмного Лорда.

— Преображаем его, Дамблдор, — ответила она. — Открываем двери в новый мир.

Директор поднял палочку, но прежде чем он успел произнести заклинание, от центрального столба света отделился тонкий луч, ударивший в потолок. В образовавшемся разрыве между мирами появилась фигура — высокая, величественная, окружённая пылающим синим ореолом.

— Слишком поздно, Дамблдор, — прошептала Беллатрикс. — Врата открыты. Владыка Малик прибыл.

Фигура начала спускаться из разрыва, и по мере её приближения сам воздух в Большом зале словно сгущался, наполняясь тяжёлым, металлическим запахом иной реальности. Дамблдор поднял палочку выше, готовясь к противостоянию, но в этот момент в зал вошёл Сахиби Алов.

— Не стоит сопротивляться, Альбус, — спокойно сказал он, подходя ближе. — То, что должно произойти, произойдёт независимо от твоего желания или сопротивления.

— Сахиби, — Дамблдор повернулся к нему. — Я подозревал, что ты что-то замышляешь, но это… это выходит за рамки всего, что я мог вообразить. Ты открываешь путь существу из иного мира? Ты хоть понимаешь, чем это грозит всему магическому сообществу?

— Я понимаю лучше, чем кто-либо, — ответил Сахиби, и синее пламя его глаз вспыхнуло ярче. — Это не конец, Альбус. Это начало. Начало новой эры, где магия обретёт свою истинную, неограниченную форму.

Фигура Владыки Малика продолжала спускаться, и по мере его приближения стены замка дрожали всё сильнее. За дверями Большого зала послышались крики проснувшихся и встревоженных обитателей Хогвартса.

— Ещё не поздно остановить это, — Дамблдор сделал шаг к Сахиби. — Вместе мы можем закрыть врата прежде, чем существо полностью войдёт в наш мир.

Сахиби покачал головой.

— Ты не понимаешь, Альбус. Я не хочу останавливать это. Я работал веками, чтобы этот момент наступил. Я — слуга Владыки Малика, посланный в ваш мир с единственной целью — открыть врата для его прихода.

Он сделал быстрый жест рукой, и синее пламя из его глаз сформировало вокруг Дамблдора кольцо огня, не позволяющее директору приблизиться к центральному столбу света.

— Наблюдай, Альбус, — сказал Сахиби. — Наблюдай за рождением нового мира.

Владыка Малик приближался к полу Большого зала. Теперь можно было разглядеть его облик — высокий, гуманоидный, но с чертами, выходящими за рамки человеческой анатомии. Его кожа мерцала, словно покрытая мельчайшими кристаллами. Глаза сияли тем же синим пламенем, что и у Сахиби, но неизмеримо более ярким, почти невыносимым для взгляда.

Когда его ноги коснулись пола Большого зала, произошла вспышка такой интенсивности, что на мгновение все присутствующие были ослеплены. А когда зрение вернулось, мир уже начал меняться.

Стены Хогвартса становились прозрачными, сквозь них проступали очертания иной реальности. Законы физики искажались, гравитация ослабевала. Предметы начинали левитировать, цвета становились ярче, звуки глубже.

— Что происходит? — воскликнул Дамблдор, пытаясь противостоять изменениям с помощью собственной магии.

— Слияние миров, — ответил Сахиби. — Реальность вашего измерения сливается с реальностью мира Малика. Магия освобождается от оков и ограничений, возвращаясь к своему первозданному состоянию.

Владыка Малик медленно поднял руки, и по всему замку прокатилась волна синего пламени, преображающая всё, чего касалась. Стены, пол, потолок — всё начинало светиться изнутри, приобретая свойства материи иного мира.

— Добро пожаловать в новую эру, дети магии, — громоподобный голос Малика эхом разнёсся по замку, проникая в самые отдалённые его уголки. — Примите дар свободной силы или станьте частью преобразования.

Дамблдор отчаянно пытался противостоять изменениям, создавая вокруг себя щит из чистой магической энергии. Но даже его колоссальной силы было недостаточно против мощи существа из иного измерения.

— Твоё сопротивление бесполезно, старый волшебник, — сказал Малик, обращаясь непосредственно к Дамблдору. — Но я ценю твою силу и мудрость. Ты можешь стать одним из моих адептов, если примешь новый порядок.

— Никогда, — твёрдо ответил Дамблдор. — Я не позволю тебе поработить этот мир.

— Поработить? — Малик издал звук, похожий на смех. — Я не порабощаю. Я освобождаю. Освобождаю магию от искусственных ограничений, которые вы наложили на неё веками. Смотри.

Он сделал ещё один жест, и перед ними возникла прозрачная стена, похожая на экран. На ней появились образы того, что происходило в остальных частях замка. Ученики и преподаватели, пробуждённые странной энергией, покидали свои комнаты, выходили в коридоры, собирались в группы. Некоторые были в панике, другие застыли в изумлении, наблюдая, как реальность вокруг них искажается и изменяется.

А затем началось самое удивительное. Некоторые из учеников, особенно те, кто всегда показывал особые способности к магии, начинали светиться тем же синим светом. Их собственная магия откликалась на зов иного мира, пробуждаясь, усиливаясь, преображаясь.

— Видишь? — сказал Малик. — Они принимают дар. Их магия освобождается от оков, наложенных вашей ограниченной системой обучения. Они становятся тем, чем всегда должны были быть — проводниками чистой силы.

Дамблдор с ужасом и изумлением наблюдал за происходящим. Он видел, как некоторые из лучших учеников Хогвартса — те, кого он знал, кого учил, о ком заботился — один за другим поддавались этому странному преображению. Их глаза начинали светиться синим, их движения становились более плавными, грациозными, словно они освобождались от ограничений человеческой физиологии.

— Это не освобождение, — тихо сказал Дамблдор. — Это трансформация в нечто, что перестаёт быть человеческим.

— Человеческое — лишь одна форма бытия, — возразил Малик. — И, к сожалению, не самая совершенная, должен заметить.

Беллатрикс, всё это время молча наблюдавшая за разговором, внезапно шагнула вперёд. Её тело сияло ярче, чем когда-либо, почти сливаясь с аурой Владыки Малика.

— Позволь мне стать первой, кто примет полное преображение, — обратилась она к Малику. — Я готова отказаться от последних остатков человеческого, чтобы стать чистым проводником твоей силы.

Малик обратил на неё своё внимание, его сияющие глаза изучали сотворённое Сахиби тело.

— Ты уже на полпути, дитя огня, — сказал он. — Твоё тело создано из моего пламени. Осталось лишь завершить процесс.

Он протянул руку, и Беллатрикс шагнула в его объятия без тени сомнения или страха. Синее пламя окутало её фигуру, становясь всё ярче, пока полностью не поглотило её силуэт.

Когда пламя утихло, перед ними стояло существо, лишь отдалённо напоминающее прежнюю Беллатрикс Лестрейндж. Выше, тоньше, с кожей, похожей на полупрозрачный кристалл, сквозь который просвечивало синее пламя. Её глаза стали двумя сияющими сапфирами, а волосы превратились в живые языки тёмно-синего огня.

— Прекрасно, — прошептал Сахиби, наблюдая за трансформацией.

Преображённая Беллатрикс медленно повернулась к нему, и на её лице, теперь почти нечеловеческом, появилась улыбка, исполненная такой силы и свободы, какой Сахиби никогда прежде не видел.

— Ты был прав, — сказала она голосом, в котором человеческие интонации смешивались с музыкальным звоном кристаллов. — Это не смерть. Это рождение.

Владыка Малик обратил свой взор на Дамблдора, всё ещё сопротивляющегося внутри круга синего пламени.

— Выбор за тобой, хранитель старых традиций, — сказал он. — Принять новую реальность или стать частью энергии преобразования.

Дамблдор выпрямился, его глаза за полумесяцами очков светились решимостью.

— Я выбираю третий путь, — твёрдо сказал он. — Путь сопротивления до конца.

С этими словами он взмахнул палочкой, и от её кончика вырвался ослепительный серебристый свет — чистейшая форма магии света, которой владел директор. Заклинание ударило в круг синего пламени, окружавший его, и на мгновение два вида энергии сражались, создавая завораживающий танец света и тени.

Но синее пламя Малика оказалось сильнее. Оно поглотило серебристый свет Дамблдора, а затем сжалось вокруг старого волшебника, окутывая его коконом трансформирующей энергии.

— Достойная попытка, — сказал Малик. — Твоя сила впечатляет даже меня. Жаль, что ты выбрал сопротивление вместо принятия.

Кокон синего пламени полностью поглотил Дамблдора, становясь всё ярче, пока не вспыхнул ослепительной вспышкой. Когда свет угас, на месте директора осталась лишь сияющая сфера чистой энергии — всё, что осталось от одного из величайших волшебников этого мира.

— Его сила послужит катализатором для окончательного преобразования, — сказал Малик, обращаясь к Сахиби. — Достойный финал для достойного противника.

Сахиби поклонился своему господину, испытывая смешанные чувства — триумф от успешного завершения многовековой миссии и странную, непредвиденную грусть по поводу судьбы Дамблдора. Но он быстро отбросил эти мысли. В новом мире не было места для сожалений о прошлом.

— Врата полностью открыты, владыка, — сказал он. — Что дальше?

— Дальше мы завершим преобразование, — ответил Малик. — Начиная с этого замка и распространяясь по всему миру. Новая эра магии начинается здесь и сейчас.

Он поднял руки к потолку Большого зала, и разрыв между мирами начал расширяться, охватывая всё большую площадь. Сквозь него в Хогвартс проникали существа иного мира — создания из огня и кристалла, с телами, не подчиняющимися законам обычной физики.

Так началось Великое Преобразование — событие, которое навсегда изменило магический мир, стерев границу между реальностями и позволив магии вернуться к своему первозданному, неограниченному состоянию. И в центре этого преобразования стоял Сахиби Алов, посланник Владыки Малика, верно выполнивший свою миссию, несмотря на все препятствия, которые ставил перед ним этот чужой мир.

Наступил рассвет новой эры — эры свободной магии, не скованной искусственными ограничениями человеческого понимания.