Дары Инферно

Глава 19

Сумерки опустились на Хогвартс, окутывая древний замок мягким синеватым сиянием — явление, ставшее привычным с тех пор, как начался процесс слияния миров. Профессор Сахиби Алов стоял у окна своего кабинета, наблюдая, как последние лучи заходящего солнца окрашивают Запретный лес в золотисто-багряные тона. Он ожидал особого гостя.

Тихий стук в дверь возвестил о прибытии Северуса Снейпа. Мастер зелий вошёл в кабинет с привычной сдержанностью, но Сахиби заметил, как по краям его чёрных глаз мерцает тонкая синяя окантовка — знак его растущей связи с энергией Инферно.

— Вы хотели меня видеть, профессор? — спросил Снейп.

Сахиби повернулся к нему, его синие глаза светились мягко, но интенсивно за тёмными стёклами очков.

— Да, Северус. Сегодня особенная ночь. Ночь, когда я выполню обещание, данное вам.

Тело Снейпа едва заметно напряглось, а лицо застыло маской, за которой он привык скрывать свои истинные чувства.

— Обещание? — переспросил он, хотя прекрасно понимал, о чём говорит Сахиби.

— Возможность поговорить с Лили, — мягко ответил Алов. — Помните? Когда я рассказывал вам о способностях мира Инферно, я упомянул, что грань между жизнью и… тем, что за ней, может быть преодолена.

Снейп молчал, но его дыхание стало немного чаще, выдавая внутреннее волнение. Сахиби знал, как долго мастер зелий жил с болью потери, с грузом вины, с неутолимой тоской по единственной женщине, которую он когда-либо любил.

— Идёмте, — сказал Сахиби, направляясь к скрытой двери в стене своего кабинета. — Я подготовил всё необходимое.

Они спустились по узкой винтовой лестнице в небольшую круглую комнату, скрытую глубоко в недрах замка. Комната была освещена лишь мягким синим светом, исходящим от сложного узора на полу. В центре узора находился тот же бассейн с серебристой жидкостью, который использовался для связи Гарри с его родителями, — Зеркало Душ.

— Вы готовы, Северус? — спросил Сахиби, когда они остановились у края светящегося узора.

Снейп выглядел непривычно уязвимым. Его бледное лицо, обычно скрытое за маской высокомерия или раздражения, сейчас отражало целую бурю эмоций — страх, надежду, тоску, вину.

— Я не знаю, — честно ответил он. — Не знаю, достоин ли я этого. Не знаю, что скажу ей, после всего…

Сахиби положил руку на плечо мастера зелий — жест, который был бы немыслим всего несколько месяцев назад.

— Это ваш шанс, Северус. Шанс, который вы заслужили. Возможность если не искупить, то хотя бы высказать всё, что накопилось за эти годы.

Снейп глубоко вздохнул и кивнул, решительно шагая к Зеркалу Душ.

— Что я должен делать?

— Сядьте здесь, — Сахиби указал на небольшую подушку у края бассейна. — Сосредоточьтесь на образе Лили — не только на том, как она выглядела, но на её сущности, на том, какой она была для вас. Я помогу установить связь.

Снейп опустился на подушку, его чёрная мантия расстелилась вокруг, словно тёмный ореол. Он закрыл глаза, и его обычно суровое лицо смягчилось, когда перед внутренним взором возник образ Лили Эванс — не взрослой женщины, вышедшей замуж за его заклятого врага, а юной девушки с огненно-рыжими волосами и изумрудными глазами, полными жизни и доброты.

Сахиби встал позади него, положив руки на его плечи. Синее пламя из глаз Алова усилилось, проникая сквозь тёмные стёкла очков, окутывая их обоих мягким свечением.

— Лили Эванс, — произнёс Сахиби древние слова заклинания, — дочь земли, перешедшая за грань, мы взываем к твоему духу. Северус Снейп, связанный с тобой узами, которые не разрушает даже смерть, ищет встречи с тобой.

Серебристая поверхность Зеркала Душ задрожала, пошла рябью, словно от порыва невидимого ветра. Затем начала светиться изнутри, сначала слабо, потом всё ярче, пока не превратилась в окно — окно в иную реальность.

И там, по другую сторону этого окна, появилась она. Лили. Молодая, прекрасная, окружённая мягким золотистым светом. Её изумрудные глаза, которые унаследовал Гарри, смотрели прямо на Снейпа, и в них не было ни гнева, ни упрёка — только мягкая грусть и что-то похожее на понимание.

— Северус, — произнесла она, и её голос, который Снейп не слышал более десяти лет, заставил его сердце сжаться. — Ты позвал меня?

Снейп смотрел на неё, не в силах произнести ни слова. Все тщательно подготовленные речи, все объяснения и извинения, которые он репетировал годами, вдруг исчезли из его памяти, оставив лишь пустоту и безграничное чувство потери.

— Лили, — наконец прошептал он, и его голос дрогнул. — Лили, я… прости меня. Прости меня за всё.

Он опустил голову, не в силах выдержать её взгляд.

— Я предал тебя. Я потерял тебя из-за собственной глупости, из-за своей гордыни, из-за жажды силы и признания. А потом… потом я не смог защитить тебя, когда это действительно имело значение.

Лили слушала молча, не перебивая. Когда Снейп поднял взгляд, он увидел, что её глаза наполнились слезами, но лицо оставалось спокойным.

— Я пытался искупить, — продолжил он, слова теперь лились потоком, словно прорвав плотину. — Пытался защитить твоего сына. Но даже в этом я потерпел неудачу — он вырос без любви, без заботы, без всего, чего ты хотела бы для него.

Снейп не замечал, как по его собственному лицу текут слёзы — впервые за много лет.

— Я не заслуживаю прощения, Лили. Но мне нужно, чтобы ты знала — я никогда не переставал… — он запнулся, не в силах произнести это слово даже сейчас, — заботиться о тебе. О том, что ты значила для меня.

Лили подняла руку, словно пытаясь дотронуться до его лица через барьер между мирами.

— О, Сев, — мягко сказала она, используя детское прозвище, которое не произносила с тех пор, как они учились в Хогвартсе. — Я давно простила тебя. За всё.

Снейп поднял голову, его чёрные глаза, обычно холодные и непроницаемые, сейчас были широко раскрыты от удивления и недоверия.

— Как ты можешь простить? После всего, что я сделал? После всего, что случилось из-за меня?

Лили мягко улыбнулась.

— Потому что здесь, по эту сторону, многое видится иначе, Северус. Мы видим не только поступки, но и мотивы. Не только слова, но и чувства, стоящие за ними. Я вижу твоё сердце — израненное, но не чёрствое. Сбившееся с пути, но не потерянное.

Она наклонилась ближе к серебристой поверхности, разделявшей их.

— Ты совершал ошибки, Северус. Ужасные ошибки. Но ты также пытался исправить их, насколько это было в твоих силах. И теперь, с новой магией, приходящей в этот мир, у тебя есть шанс на настоящее искупление, на настоящее преображение.

Снейп смотрел на неё, не скрывая слёз, которые теперь свободно текли по его щекам. Всю жизнь он прятал свои эмоции, запирал их глубоко внутри, превращая боль в злость, а тоску в горечь. Но сейчас, перед лицом Лили, все эти защиты рухнули.

— Я не знаю, как жить с этим, — прошептал он. — С осознанием того, что мои действия стоили тебе жизни. Что твой сын вырос сиротой из-за меня.

— Не только из-за тебя, Северус, — мягко возразила Лили. — Многие сыграли свою роль в той трагедии. Волан-де-Морт, Петтигрю, даже Дамблдор со своими планами и секретами. Ты был лишь одним из звеньев в цепи событий, приведших к той ночи.

Она сделала паузу, словно подбирая слова.

— Но теперь у тебя есть возможность изменить будущее. Помочь моему сыну найти свой путь в этом меняющемся мире. Стать тем наставником, который ему нужен, а не тем, кем тебя пытался сделать Дамблдор — вечным хранителем прошлых грехов.

Снейп медленно кивнул, и что-то в его осанке изменилось — словно тяжёлый груз, который он нёс десятилетиями, стал немного легче.

— Я постараюсь, — тихо сказал он. — Клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь ему. Не из чувства долга или вины, а потому, что…

— Потому что он заслуживает шанса быть счастливым, — закончила за него Лили. — Как и ты, Северус. Ты тоже заслуживаешь шанса на счастье, на новое начало.

Её образ начал медленно таять, серебристая поверхность Зеркала Душ снова пошла рябью.

— Наше время истекает, — сказала Лили, её голос становился всё тише. — Но помни, Северус — я никогда не держала на тебя зла. И даже там, где я сейчас, я всегда буду помнить мальчика с улицы Прядильщиков, который показал мне волшебство, когда мир казался серым и обыденным.

Снейп протянул руку, словно пытаясь удержать её.

— Лили, я…

— Знаю, — мягко улыбнулась она, её фигура почти растворилась в золотистом свете. — Я всегда знала, Сев. И мне жаль, что я не смогла ответить тебе тем же. Но знай — ты всегда был дорог мне, по-своему.

С этими словами она исчезла, и поверхность Зеркала Душ вновь стала просто серебристой жидкостью, мерцающей в синем свете узора.

Снейп долго сидел неподвижно, глядя на пустой бассейн. Его плечи поникли, но не от тяжести вины, а от облегчения — огромного, почти физически ощутимого облегчения. Словно ядовитая рана, которую он носил в душе годами, наконец начала затягиваться.

Сахиби мягко положил руку на его плечо.

— Всё в порядке, Северус?

Снейп медленно поднял голову, и Сахиби с удивлением увидел, что чёрные глаза мастера зелий изменились — синяя окантовка вокруг них стала ярче, заметнее, словно часть его души, долго находившаяся в тени, наконец вышла на свет.

— Да, — тихо ответил Снейп, и его голос звучал иначе — словно часть его привычной горечи растворилась в слезах прощения. — Да, я думаю… впервые за очень долгое время, я действительно в порядке.

Он встал, машинально отряхивая мантию.

— Спасибо, — произнёс он, и это простое слово, сказанное с непривычной для Снейпа искренностью, значило больше любых торжественных клятв.

Сахиби улыбнулся и кивнул.

— Всегда пожалуйста, Северус. Я обещал, и я сдержал своё обещание.

Когда они поднимались обратно в кабинет Сахиби, Снейп казался другим человеком — его шаги были легче, осанка не такой напряжённой, даже черты лица словно смягчились. Он по-прежнему был Северусом Снейпом — сложным, противоречивым, временами язвительным. Но теперь он был Северусом Снейпом, получившим то, чего никогда не ожидал получить, — прощение Лили.

И с этим прощением пришло осознание, что, возможно, пришло время простить и самого себя.

Поздно вечером, когда большинство обитателей замка уже спали, Гарри Поттер сидел в одиночестве на Астрономической башне, глядя на звёзды. С тех пор, как началось слияние миров, звёздное небо над Хогвартсом стало ещё более впечатляющим — сквозь привычные созвездия проступали очертания небесных тел мира Инферно, создавая завораживающую, постоянно меняющуюся картину.

Тихие шаги за спиной заставили его обернуться. К своему удивлению, он увидел профессора Снейпа, идущего к нему через площадку башни. Обычно мастер зелий избегал подобных встреч, предпочитая общаться с Гарри только во время занятий.

— Профессор? — неуверенно произнёс Гарри, готовясь к замечанию о нарушении комендантского часа.

Но Снейп не выглядел раздражённым. Напротив, его лицо выражало что-то похожее на задумчивость, даже некоторую мягкость, которую Гарри никогда раньше не видел.

— Мистер Поттер, — кивнул Снейп, останавливаясь рядом. — Бессонница?

Гарри с удивлением отметил, что в голосе профессора не было обычного сарказма.

— Нет, сэр, — ответил он. — Просто люблю смотреть на звёзды. Особенно сейчас, когда они…так изменились.

Снейп кивнул и, к ещё большему удивлению Гарри, опустился рядом с ним на каменную скамью.

— Ваша мать тоже любила астрономию, — неожиданно сказал он, глядя в небо. — Часто приходила сюда по ночам, даже когда это не было связано с уроками.

Гарри широко распахнул глаза. Профессор Снейп, человек, который, казалось, испытывал к нему лишь холодное безразличие, если не откровенную неприязнь, вдруг заговорил о его матери?

— Вы… вы хорошо знали её, сэр? — осторожно спросил он.

Снейп не ответил сразу. Он продолжал смотреть на звёзды, и что-то в его профиле, подсвеченном лунным и звёздным светом, показалось Гарри удивительно уязвимым.

— Да, — наконец ответил профессор. — Мы выросли по соседству. Я был первым, кто рассказал ей, что она ведьма.

Гарри затаил дыхание. Это был драгоценный кусочек информации о матери, о которой он знал так мало.

— Какой она была? — спросил он, боясь спугнуть неожиданную откровенность Снейпа.

Мастер зелий слегка повернул голову, и Гарри с удивлением увидел, что его чёрные глаза теперь окружены тонкой синей окантовкой — знак связи с магией Инферно, который всё чаще проявлялся у обитателей замка.

— Она была яркой, — сказал Снейп, и его голос звучал мягче, чем когда-либо. — Во всех смыслах этого слова. Яркие волосы, яркий ум, яркий характер. Она видела красоту там, где другие видели лишь обыденность. И доброту — там, где другие видели лишь странность.

Он замолчал, словно погрузившись в воспоминания. Гарри не смел прерывать это молчание, боясь разрушить момент неожиданного единения с человеком, которого он никогда не считал союзником.

— У вас её глаза, — наконец произнёс Снейп. — Именно такие. И, как я начинаю замечать, не только внешне. Вы, как и она, видите вещи иначе. Глубже. Яснее.

Он встал, поправляя мантию жестом, который стал привычным за годы преподавания.

— Профессор Алов говорит, что вы делаете значительные успехи в освоении новой магии. Это… впечатляет.

С этими словами он повернулся, словно собираясь уйти.

— Профессор, — окликнул его Гарри. — Спасибо. За то, что рассказали мне о ней.

Снейп остановился, не оборачиваясь.

— Она гордилась бы вами, мистер Поттер, — тихо сказал он. — Я в этом не сомневаюсь.

И с этими словами он двинулся к лестнице, его чёрная мантия развевалась за ним, как крылья ночной птицы.

Гарри смотрел ему вслед, чувствуя странное тепло в груди. Что-то изменилось в профессоре Снейпе, что-то фундаментальное. И хотя Гарри не знал, что именно произошло, он чувствовал, что эта перемена каким-то образом связана с его матерью. С Лили, чьи глаза он унаследовал и чья любовь, несмотря на все границы между мирами, всё ещё защищала его.

Он снова поднял взгляд к звёздам, и ему показалось, что одна из них, особенно яркая, подмигнула ему.

— Спасибо, мама, — прошептал он в ночное небо. — За всё.

И тёплый ветерок, неожиданный для прохладной ночи, ласково взъерошил его непослушные волосы, словно нежная материнская рука.

Утро выдалось необычайно ясным, словно сам воздух Хогвартса становился чище, прозрачнее с каждым днём процесса преобразования. Северус Снейп заканчивал проверку работ немногочисленных летних студентов, когда на его рабочем столе материализовалось небольшое послание — листок пергамента, сложенный причудливым образом и окружённый тонким синеватым сиянием.

Северус осторожно развернул записку, отметив, что пергамент был необычной текстуры — словно сотканный из тончайших кристаллических нитей. Внутри обнаружилось изящное послание, написанное шартрезовыми чернилами:

_"Профессор Снейп,_

_Я был бы признателен, если бы Вы уделили мне время для беседы сегодня в полдень в моём кабинете. Есть важные вопросы, которые нам необходимо обсудить относительно Вашего… особого положения в школе и грядущих изменений._

_С уважением,

Малик де Вер,

Директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс"_

Снейп перечитал послание дважды, ощущая лёгкое волнение, которое он тщательно скрыл даже от самого себя. Приглашение от директора Малика нельзя было игнорировать — особенно теперь, когда старые правила и иерархии уступали место новому порядку вещей.

После того знаменательного разговора с Лили через Зеркало Душ прошла неделя. За это время Северус ощущал странные, но не неприятные изменения в себе. Всю жизнь укреплявшиеся барьеры вокруг его сердца начали таять, словно весенний лёд. Привычная горечь, которая отравляла его душу десятилетиями, постепенно отступала, оставляя место чему-то новому — не счастью, нет, он ещё не был готов к этому, но… возможности. Возможности измениться, начать заново, увидеть мир иначе.

Ровно в полдень Снейп поднимался по спиральной лестнице к кабинету директора. Горгулья пропустила его без пароля, просто склонив голову — ещё одно из многих изменений в повседневных аспектах жизни замка.

Дверь кабинета директора открылась прежде, чем он успел постучать, словно сам замок предвосхищал его прибытие. Внутри Северуса ждал не привычный интерьер с портретами бывших директоров и блестящими серебряными инструментами Дамблдора, а совершенно преображённое пространство.

Кабинет директора Малика напоминал скорее зал из иного мира — потолок казался бесконечно высоким и отражал не дневное небо, а странные созвездия мира Инферно. Стены, покрытые светящимися рунами, казалось, пульсировали в такт с невидимым сердцебиением самого замка. Вместо массивного директорского стола в центре комнаты находился изящный кристаллический полупрозрачный постамент, окружённый висящими в воздухе книгами и магическими артефактами.

За этим постаментом стоял Малик, облачённый в элегантные одежды серебристо-синего цвета, подчёркивающие его стройную, почти неземную фигуру. Его шартрезовые глаза, казалось, светились изнутри, наполняя пространство вокруг мягким, гипнотическим свечением.

— Северус, — поприветствовал он мастера зелий, и его голос звучал как мелодия, резонирующая с самой сущностью магии. — Благодарю, что пришли.

— Директор, — Снейп склонил голову в лёгком поклоне, чувствуя, как его собственная магия откликается на присутствие Малика — словно приливная волна, притягиваемая луной.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — Малик указал на изысканное кресло, появившееся словно из воздуха.

Снейп осторожно опустился в кресло, которое, к его удивлению, идеально подстроилось под его фигуру, даря непривычное ощущение комфорта.

— Вы хотели обсудить моё положение в школе? — спросил он, предпочитая сразу перейти к делу.

Малик улыбнулся — улыбкой, одновременно тёплой и несущей оттенок иного, нечеловеческого знания.

— Да, но не только. Я хотел поговорить о вас, Северус. О вашей сущности, вашем потенциале и вашем истинном месте в меняющемся мире.

Директор сделал изящный жест рукой, и между ними возникла трёхмерная проекция — странный, переливающийся узор энергетических линий, напоминающий одновременно и звёздную карту, и сложную схему алхимического процесса.

— Видите ли, Северус, каждый волшебник и ведьма этого мира обладает уникальной магической сигнатурой — узором, определяющим их истинную природу. То, что обычно называют "душой" или "сущностью".

Проекция изменилась, сфокусировавшись на одной из энергетических линий, которая начала разветвляться, формируя узор, удивительно похожий на человеческую фигуру.

— С началом трансформации, эти сигнатуры начинают проявляться яснее, выходить из-за завесы, которую наложили тысячелетия ограничений и искажённых представлений о магии.

Малик внимательно посмотрел на Снейпа, и его шартрезовые глаза, казалось, проникали прямо в душу мастера зелий.

— И ваша сигнатура, Северус, одна из самых удивительных, что я видел в этом мире.

Снейп невольно подался вперёд, заинтригованный словами директора.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, — мягко ответил Малик, — что то, кем вы всегда себя считали, — лишь малая часть того, кем вы являетесь на самом деле. Тень истинной сущности, скованной ограничениями этого мира, собственными страхами и тяжестью прошлого.

Он сделал ещё один жест, и проекция изменилась снова — теперь она чётко изображала силуэт Снейпа, но окружённый странной, пульсирующей аурой, в которой сочетались глубокий чёрный, синий и серебристый цвета.

— Видите эти оттенки? Эту глубину? Это не просто цвета вашей магии, Северус. Это отражение вашей истинной формы — формы, которая ждёт освобождения.

Снейп ощутил странное волнение, смесь тревоги и предвкушения.

— И какова же моя истинная форма? — спросил он, стараясь сохранять спокойствие, хотя его сердце забилось чаще.

Малик подошёл ближе, остановившись прямо перед ним.

— Позвольте мне показать вам, — тихо сказал он. — Но сначала я должен спросить — вы готовы увидеть истину, Северус? Готовы принять то, чем всегда были, но никогда не осознавали?

Снейп не ответил сразу. Часть его — старая, цепляющаяся за привычное, за известное — хотела отказаться, уйти, вернуться к комфортной рутине учителя зелий. Но другая часть, та, что была пробуждена разговором с Лили, та, что всегда жаждала познания, понимания, истины, толкала его вперёд.

— Да, — наконец ответил он, поднимаясь с кресла, чтобы встретить своё откровение стоя. — Я готов.

Малик улыбнулся и поднял руки к лицу Снейпа, не касаясь, но останавливаясь в миллиметрах от его кожи.

— Тогда откройтесь, Северус Снейп. Откройтесь своей истинной природе. Позвольте завесе пасть.

Шартрезовые глаза директора вспыхнули ярче, и Снейп почувствовал, как по его телу проходит волна странного, но не болезненного тепла. Словно что-то глубоко внутри него откликнулось на зов Малика, начало пробуждаться, расти, трансформироваться.

Сначала изменение было едва заметным — синяя окантовка вокруг его чёрных глаз усилилась, стала ярче, начала распространяться, пока вся радужка не превратилась в удивительный оттенок сапфирово-синего с мерцающими серебристыми искрами.

Затем трансформация ускорилась. Кожа Снейпа начала менять цвет — не бледнеть, а наоборот, темнеть, приобретая глубокий, насыщенный оттенок антрацита, словно сотканный из самой тьмы между звёздами. Но это не была простая чернота — его кожа мерцала, переливалась, словно в неё были вплетены крошечные звёзды.

Его фигура изменилась — плечи стали шире, осанка выпрямилась, придавая ему княжескую стать. Чёрные волосы, прежде тусклые и безжизненные, удлинились, превратившись в сверкающую антрацитовую гриву, спадающую до середины спины и словно сотканную из тёмного шёлка.

Последними проявились крылья — не перьевые, как у ангела, а сотканные из тёмной энергии, полупрозрачные, напоминающие крылья экзотической бабочки, с узорами созвездий, видимых сквозь их полупрозрачную структуру.

Малик отступил на шаг, с явным удовлетворением наблюдая за завершением трансформации.

— Вот кто вы на самом деле, Северус, — тихо произнёс он. — Натаниэль — один из Высших Ноктурнов, древней расы хранителей звёздного знания и ночной мудрости. Существо, чья истинная природа была скрыта от вас тысячелетними наслоениями ограничений этой реальности.

Снейп — теперь уже не совсем Снейп — медленно поднял руки, разглядывая свою преображённую кожу, мерцающую подобно ночному небу. Он чувствовал… освобождение. Словно всю жизнь носил одежду на несколько размеров меньше, стесняющую движения, а теперь наконец избавился от неё.

— Я… — его голос изменился, стал глубже, мелодичнее, в нём звучали отголоски звёздного ветра и шёпот межзвёздных пространств. — Я помню… Но как это возможно? Я вырос как обычный человек, как полукровка…

Малик мягко улыбнулся.

— Высшие Ноктурны существовали во многих мирах, включая этот. Но тысячелетия назад, когда магия вашего мира начала ограничиваться, многие из них либо покинули эту реальность, либо приняли человеческую форму, утратив память о своей истинной природе. Некоторые из их потомков сохранили фрагменты своей изначальной сущности, но не осознавали этого.

Он сделал паузу.

— Ваш отец, Тобиас Снейп, возможно, и был обычным маглом. Но ваша мать, Эйлин Принц, происходила из древнего рода, корни которого уходят намного глубже, чем записано в книгах волшебников. И теперь, когда границы между мирами истончаются, когда магия возвращается к своей истинной, неограниченной форме, ваша наследственность наконец проявилась.

Снейп — нет, Натаниэль — медленно развернул крылья, наслаждаясь новыми ощущениями. Синие глаза сияли внутренним светом, отражая понимание и принятие своей новой, истинной природы.

— И что теперь? — спросил он, в его голосе больше не было привычной горечи, лишь глубокое любопытство и удивительное для него самого спокойствие.

— Теперь, — ответил Малик, его шартрезовые глаза сияли в унисон с сапфировыми глазами Натаниэля, — вы займёте своё истинное место в новом порядке. Как один из первых преображённых, вы станете мостом между старым и новым — проводником для тех, кто только начинает свой путь к пониманию своей истинной природы.

Он сделал паузу, наблюдая, как Натаниэль осваивается в своём новом облике, как меняется даже его осанка — от вечно сгорбленной, защитной позы к гордой, княжеской стати.

— Ваши знания зелий и тёмных искусств, объединённые с врождённой мудростью Высших Ноктурнов, сделают вас бесценным учителем для нового поколения. Включая, конечно, молодого мистера Поттера, чей потенциал только начинает раскрываться.

При упоминании Гарри Снейп — Натаниэль — на мгновение замер, и в его глазах мелькнуло странное выражение, смесь прежней сложной эмоции и нового, более глубокого понимания.

— Он не просто сын Лили, верно? — спросил он. — В нём есть нечто… особенное. Даже для этого нового мира.

Малик кивнул, явно довольный проницательностью новорождённого Ноктурна.

— Очень наблюдательно, Натаниэль. Да, в Гарри Поттере скрыт потенциал, превосходящий всё, что вы можете представить. Он играет ключевую роль в преобразовании, хотя сам ещё не осознаёт этого полностью.

Директор подошёл к одному из окон, глядя на простирающиеся внизу земли Хогвартса, где уже начали проявляться признаки трансформации — деревья, светящиеся странным внутренним светом, озеро с причудливыми узорами на поверхности, непривычные создания, мелькающие на опушке Запретного леса.

— Наш мир меняется, Натаниэль. И вы теперь — важная часть этих изменений.

Снейп-Натаниэль подошёл к окну, встав рядом с Маликом. Его крылья слегка подрагивали в такт его дыханию, создавая удивительный визуальный эффект — словно само пространство вокруг него колебалось, как поверхность озера от лёгкого ветерка.

— Я принимаю эту роль, — сказал он, и в его голосе звучала новая, непривычная для прежнего Снейпа уверенность. — Я всегда искал своё место в этом мире, всегда чувствовал, что не принадлежу ему полностью. Теперь я понимаю, почему.

Он посмотрел на свои руки, на антрацитовую кожу, мерцающую звёздным светом.

— Но буду ли я по-прежнему… собой? Человеком, которым был все эти годы? Или Северус Снейп перестанет существовать?

Малик мягко улыбнулся.

— Вы не перестанете быть собой, Натаниэль. Вы просто станете… больше. Все ваши воспоминания, ваш опыт, ваши чувства — они по-прежнему часть вас. Просто теперь к ним добавится мудрость и знание вашей истинной расы. Вы не потеряете себя — вы найдёте.

Он сделал паузу, внимательно глядя на новообращённого Ноктурна.

— И, возможно, вы наконец сможете простить себя за прошлое, которое так долго вас тяготило. Теперь, видя более широкую картину, понимая глубинные течения судьбы и времени, вы сможете увидеть своё место в этом потоке по-новому.

Натаниэль медленно кивнул, его сапфировые глаза светились пониманием и принятием.

— Я чувствую это, — тихо сказал он. — Словно тяжесть, которую я носил всю жизнь, начинает таять. Словно я наконец могу дышать полной грудью.

— Это только начало, — ответил Малик, его шартрезовые глаза сияли в унисон с сапфировыми глазами Натаниэля. — С каждым днём вы будете открывать новые грани своей истинной природы, новые способности, новые перспективы. И я буду рядом, чтобы направлять вас на этом пути.

Он протянул руку, и Натаниэль, после мгновенного колебания, принял её. Их пальцы соприкоснулись, и там, где встретились их энергии — шартрезовая и сапфировая — возникла крошечная вспышка света, словно рождение новой звезды.

— Добро пожаловать домой, Натаниэль, Высший Ноктурн, — торжественно произнёс Малик. — Добро пожаловать в истинную реальность.

И в этот момент, глядя на преображённого Снейпа, директор увидел то, что редко случалось с мрачным мастером зелий за всю его человеческую жизнь — настоящую, искреннюю улыбку, освещающую его лицо изнутри, словно внутреннее сияние души наконец прорвалось сквозь все барьеры и заслоны, которые он выстраивал годами.

Высший Ноктурн расправил крылья, и они засияли созвездиями, которые были древнее этого мира, но наконец вернулись в него, как возвращается путешественник, долгие годы блуждавший вдали от родного дома.