Эвис: Заговорщик

Глава 32

Глава 32.

Девятый день третьей десятины первого месяца осени.

По своему обыкновению, Алька принеслась ко мне в спальню за половину стражи до рассвета. Бесшумно пробежала по ковру, забралась на кровать и, мазнув взглядом по изголовью, где, как обычно, лежало оружие, довольно заулыбалась:

— И ключ, и кинжал выглядят восхитительно! А уж на поясе у Майры — так вообще…

— О, Бездна, совсем забыл! — шепотом, чтобы не разбудить сладко спящую старшую жену, взвыл я, выметнулся из постели и рванул в гостиную.

— Держи, это тебе! — вернувшись обратно, я аккуратно положил на простыню один из трех прихваченных с собой ларцов.

Мелкая мгновенно сунула любопытный носик под крышку и торопливо отодвинула подарок от себя:

— Ножны кинжала, предназначенного мне, должны быть деревянными и оправленными в золото…

— Да, глава рода Эвис забрал тебя отдарком… — подала голос Майра, вероятнее всего, проснувшаяся во время моего побега из постели, перекатилась поближе и игриво царапнула ноготками бедро подруги: — Но ты ему настолько понравилась, что он сделал тебя меньшицей!

— Но ведь так нельзя! — возмущенно воскликнула Алька и на всякий случай отодвинулась от ларца подальше.

— Кому нельзя, Нейлу⁈ — «не на шутку обиделась» старшая жена и, рванув девушку на себя, принялась ее щекотать: — Запомни, дуреха, главе Странного рода можно все!

— Но… ведь… дядя Юрген… может… выказать… свое… недовольство! — одновременно отбиваясь и смеясь, предупредила новоявленная меньшица.

— Меч… на поясе мужа… видела? — спросила хозяйка рода Эвис, пытаясь оседлать мелкую.

— Ага!

— Так вот, эта железяка… в его руках… может убедить… кого угодно… в чем угодно! — добившись своей цели, заявила Майра и попыталась прижать руки Альки к простыне. Та поддала тазом, но скинуть с себя старшую жену не смогла. Зато высвободила правую руку. В этот момент дверь в спальню очередной раз распахнулась, и на пороге возникла заспанная, но «страшно возмущенная» Вэйлька:

— А чего это вы развлекаетесь без меня⁈

— Мы… не развлекаемся… а воспитываем… одну мелкую… упрямицу! — сообщила ей Майра, продолжая сражение. — Алька… утверждает… что Нейлу… видите ли… нельзя… назначить… любимого отдарка… меньшицей!

— Главе Странного рода можно все!!! — уверенно заявила Дарующая, и непонимающе посмотрела на меня, когда обе воительницы одновременно расхохотались.

— С утра смешинки проглотили! — «объяснил» я и тут же вложил ей в руки очередной ларец. — Поэтому, пока они хихикают, открой-ка вот это!

— Ах, вот что ты покупал в Мелеке! — воскликнула первая меньшица, вытащив на свет мерной свечи кинжал в серебряных ножнах. А через мгновение метнулась к зеркалу и приложила символ своего статуса к правому бедру: — Ого, какой красивый и хищный! Правда, для того чтобы его носить, придется заказать серебряную серьгу, а то серебро и золото друг к другу не подойдут…

— Надо — закажем! — пообещал я, а через миг был отодвинут в сторону старшей женой, которая потащила мелкую любоваться отражением.

— Кстати, а Найта уже проснулась? — спросил я у Дарующей и, увидев утвердительный кивок, ухмыльнулся: — Зови: посмотрим, как кинжал меньшицы смотрится на ее бедре…

Последнюю «примерку» проводили всей семьей, так как Вэйлька «позвала» не только свою мать, но и Тину. А когда пришли к выводу, что и кинжалы, и ключ, и книжка настолько красивы, что подходят даже к нижним рубашкам и панталончикам, завалились на кровать и поинтересовались состоянием здоровья арессы Доргетты.

Вэйлька помрачнела:

— После того, как я ее подлечила — неплохо. А хорошо будет только после того, как она проведету нас еще ночи две или три.

На то, что слово «проведет» произнесено с нажимом, обратили внимание все. Найта согласно кивнула головой, Тина занервничала, а я пожал плечами:

— Раз обе Дарующие считают, что есть такая необходимость, значит, так и будет.

— Спасибо и за лечение, и за желание помочь! — угрюмо поблагодарила советница Вэйльку и Найту. — Только если мама внезапно заснет еще хотя бы один раз, то обязательно догадается, что ее намеренно усыпляют. А если не получит вразумительного ответа на вопрос, зачем мы это делаем, то из друга превратится во врага!

— Сонного отвара уже не потребуется! — уверенно сказала Вэйль. — Я половину ночи училась влиять на ее сон, и теперь уверена, что смогу сделать его намного глубже, даже не заходя в спальню. Поэтому можно просто выделить ей покои и почаще приглашать…

На глаза Тины навернулись слезы. А ее дочка высказала вслух то, что читалось во взгляде матери:

— Что бы мы без всех вас делали⁈

…Аресса Доргетта проснулась перед самым обедом в прекраснейшем настроении, что, в общем-то, было неудивительно, учитывая ночь, проведенную с двумя Дарующими сразу. Когда к ней «совершенно случайно» заглянула Алька и предложила помочь с утренним туалетом, обрадовалась еще больше. И пропала из нашей жизни почти на целую стражу. Что было очень кстати, ибо мы с Майрой и Тиной незадолго до этого вернулись из Ремесленной слободы, где наняли четырех человек на пробную десятину и только-только начали объяснять каждому из них, что от них потребуется.

А времени на это потребовалось прилично. Скажем, для того чтобы озадачить конюха, невысокого, но очень шустрого тридцатидвухлетнего маллорца с примесью шартской крови по имени Рогер, ушло больше половины стражи: ему пришлось показывать не только конюшню, каретный сарай и амбар, но и каждую лошадь. А потом объяснять, где закупать зерно и сено, где, при необходимости, искать кузнеца и много чего еще. Впрочем, ощущения тугодума он не оставлял, поэтому к концу общения с ним я почти уверился, что эта часть хозяйства в надежных руках.

Одена, рослого, широкоплечего и, на первый взгляд, несколько медлительного реймсца двадцати двух лет, родившегося в семье плотника, а потом осиротевшего, я брал на побегушки. То есть, он должен был исполнять обязанности привратника и истопника, помогать Рогеру и кухарке Анике, и при необходимости мотаться с нею за продуктами — в общем, делать все, что потребуется. Поэтому с ним мы обошли практически все поместье. Не заглядывали лишь на второй и третий этаж дома, так как там ему делать было нечего. Пока «гуляли», несколько раз встречали Майру с новой «тенью» — старшая хозяйка рода с присущей ей добросовестностью посвящала кухарку в тонкости ведения хозяйства. Ну, а горничную Селию за время мотания по территории я не видел ни разу — вероятнее всего потому, что ее утащили в баню приводить в порядок арессу Доргетту.

В результате на обед собрались поздновато и успели основательно проголодаться. Зато пребывали в великолепном настроении: нашими стараниями в поместье, основательно захиревшем за три года, начала возвращаться жизнь. Порадовала и сама трапеза. Прежде всего, тем, что все мои женщины постоянно находились за столом, а между большой гостиной и кухней метались Аника и Селия, тем самым позволяя хозяйкам получать удовольствие от общения, еды и напитков. В результате к самому концу обеда супруги и советница пришли в такое благодушное настроение, что не на шутку расстроились, узнав, что аресса Доргетта жаждет отправиться домой.

Уговоры не торопиться не помогли — родственница напрочь отказалась «уделить нам еще пару страж» и заявила, что у нее еще много дел. Почувствовав, что в ее голову втемяшилась какая-то идея, дамы смирились и нехотя отправились одеваться. Майру, замыкающую эту скорбную процессию, я окликнул уже в дверях. И озадачил сообщением, что после поместья нашей гостьи мы ненадолго заедем к Диргам, после чего коротко объяснил, как они должны быть одеты и какие образы должны изображать. А когда жена прониклась и унеслась командовать подругами, вышел во двор и приказал Рогеру с Оденом седлать лошадей и готовить двуколку.

К моменту, когда из дому вышли аресса Доргетта и мои супруги, к выезду было готово все, а я раздавал слугам, остающимся в поместье, последние поручения. Поэтому получил море удовольствия, заметив, как вытягиваются лица у всех четверых при виде своих хозяек в парадном облачении. Еще бы — первой величественно плыла Майра в костюме торренской наемницы из тонкой белой кожи, с мечом, кинжалом и ключом хозяйки рода на поясе. При этом пепельный водопад ее волос свободно стекал по плечам, а единственным украшением, которое мог бы увидеть внимательный глаз, было родовое кольцо. Сразу за ней столь же величественно двигалась Тина в закрытом и очень строгом угольно-черном платье с золотыми вставками, очень красиво подчеркивающими ее стати, и с книжицей советника главы рода на поясе. Мелкая шествовала следом. Только в платье светло-сиреневого цвета с открытыми плечами и корсетом, зрительно увеличивающим и без того немаленькую грудь, с кинжалом меньшицы на пояске и брачным браслетом на запястье. А по обе стороны от нее скользили и Вэйлька с Найтой в светло-серых костюмах торренских наемниц, с мечами и символами своего статуса.

— Арр, но ведь так двигаться невозможно! — растерянно пробормотал Рогер, когда подобрал челюсть, отвалившуюся от изумления. Потом сообразил, с кем разговаривает, и поторопился объяснить свою мысль: — Если бы так слаженно шли только полуночницы, я бы понял, ведь их гоняют почище, чем наших орлов. Но ведь так же слитно идут и две благородные маллорки, которых воспитывают иначе!

— «Все возможно. Если ведет Дарующая!» — мысленно ответил ему я. А вслух сказал совсем другое: — В роду Эвис женщины уделяют тренировкам ничуть не меньше времени, чем инеевые кобылицы. Поэтому не вижу ничего удивительного…

…До поместья ар Маггор добрались меньше, чем за кольцо, вместе с возком арессы Доргетты подъехали к парадной лестнице особняка, начали прощаться, но были остановлены загадочно улыбающейся родственницей:

— В общем, так, молодой Эвис: ждать, пока ты себя поставишь, и под твою руку начнет проситься молодежь Бездна знает, из каких родов, я не намерена. Поэтому решила отдать тебе тот десяток, который сопровождал вас сначала в Лиин, а потом в Лайвен. Парни из боковых ветвей нашего рода, за меч держаться умеют, и не с улицы — в общем, если что, я найду укорот на каждого.

Предложение было роскошным — десять неплохо подготовленных воинов могли решить почти все мои текущие проблемы. Но принять очередную безответную помощь мне не позволяла гордость.

— Это не подарок и не одолжение! — как-то уж очень быстро для своего возраста оказавшись рядом со стременем моего коня и уставившись на меня снизу вверх, сварливо проворчала женщина. — В твоем роду свободны все должности, кроме должности советника, значит, для этих парней эта вассальная клятва — шанс выбраться из болота и обрести вес. Согласен?

Я кивнул.

— Далее, тебе ли не знать, что десять хороших рубак, но собранных с амбара по зернышку, еще не десяток? А тут — воины, обученные сражаться в строю и спаянные пусть и дальними, но родственными узами и многолетней дружбой, да еще и знакомые и тебе, и твоим супругам. Говоря иными словами, взяв их, ты получаешь боеспособный отряд сразу, а не через полгода или год. Опять же, каждому из них можно доверять — естественно, в определенных пределах — уже сейчас, а не после Бездна знает скольких проверок.

Аргументы, которые она продолжала озвучивать, были очень весомыми, но поколебать моего решения не могли: уж слишком дорогим получался подарок. Даже если учитывать только время, затраченное на подготовку десяти кабанов.

— Эвис, ты бы взял этих парней, если бы они пришли к тебе с улицы? — увидев в моих глазах ответ, недовольно спросила старуха.

— Да.

— Ну, так бери! Если не хочешь завтра увидеть у своих ворот их же, но после обрыва нитей… — закончила она и замолчала. Явно чуть раньше, чем собиралась. А я мысленно продолжил незаконченную фразу: — «Только учти, что десять маленьких пятен на их репутации превратятся в одно большое, но уже на твоей!»

Естественно, я разозлился, что меня, главу рода, вынуждают принять решение, принятое кем-то другим. Но буквально через мгновение после того, как сознание начала заволакивать пелена холодного бешенства, вдруг почувствовал, как меня накрывает Дар Вэйльки. А с ним ощутил и эмоции стоящей рядом с Чернышом ар Маггор.

Прислушался скорее по привычке, чем по желанию. И, разобравшись в том, что творится в душе Доргетты, мысленно обозвал себя придурком: женщина, которую я сам назвал другом рода, пыталась вести себя в соответствии с тем самым правилом, которое я когда-то озвучил Тине и Найте с дочерями! То есть, делала все, что могла. Без оглядки на мои поступки!

После этой мысли разжать пальцы, стиснувшие поводья, и склонить голову в знак признания вины оказалось совсем просто:

— Аресса Доргетта, я был неправ. Мало того, я счастлив, что у меня есть такой друг, как вы! И с радостью принимаю вашу помощь…

Такого поворота разговора женщина явно не ожидала, поэтому растерялась. Но уже через несколько ударов сердца взяла себя в руки и присела в реверансе. А когда выпрямилась, то недовольно поморщилась. Правда, со смешинками в глазах:

— Не аресса Доргетта, а просто Дора. Иначе что мы за друзья?

— Смотрю, ты решил собрать в свой род самых умных, самых опасных и самых красивых женщин этого мира⁈ — пошутил дядя Витт сразу после окончания процедуры взаимного представления. А когда Тина, явно знавшая его довольно близко и до встречи со мной, поинтересовалась, как он определил, что все мои жены умные, сделал круглые глаза: — Чтобы выбрать один-единственный боевой клинок в потертых ножнах из кучи парадного железа, украшенного драгоценностями, одной красоты мало!

— И ведь не поспоришь! — согласилась советница, а затем едва заметно склонила голову в знак уважения: — Ваши комплименты, арр, все так же изысканны и остроумны.

— Увы, тех, кто способен оценить полет мысли, крайне мало! — вздохнул хозяин дома и повел нас по дорожке, засыпанной гранитной крошкой, в сторону ближайшей большой беседки. — Зато тех, кто считает комплиментом любую двусмысленность, грубость или скабрезность, все больше и больше.

— Это ненадолго! — весело пообещала Тина. — Три о-о-очень вспыльчивые инеевые кобылицы быстро подрежут особо злые языки и, тем самым, заставят благородных вспомнить о незаслуженно забытой изящной словесности.

— Чувствую, в этом году Короткая десятина выдастся веселой! — довольно хохотнул ар Дирг, рассадил нас вокруг круглого стола, откинулся на спинку кресла и вопросительно уставился мне в глаза: — Тебе, как обычно, ягодный взвар. А дамам?

— Его же… — не задумываясь, ответил я. — Сегодня вечером всем нам потребуется светлая голова.

Дядя Витт многозначительно посмотрел на кравчего, и тот тут же удалился. А со стороны особняка послышался шелест платьев и женские смешки. Впрочем, из-за поворота тропинки первым вылетел Ниллим, самый шебутной из сыновей главы рода Дирг, даже в свои шестнадцать лет не утративший детской непосредственности:

— Привет, Нейл, где тебя носило столько вре— … О-о-о, как же я тебя ненавижу!!!

— И я тоже! — поддакнула ему сестра-близнец, наряженная во вполне взрослое платье, красиво подчеркнувшее появившиеся стати, и обиженно выпятила нижнюю губу.

— Привет, Нил, привет, Софа! — весело поздоровался я. — А чего это вы меня ненавидите-то?

— Сын — за то, что ты где-то нашел невероятно красивых девушек, и наложил десницу на всех четырех! — хохотнула Алсита ар Дирг, старшая жена дяди Витта. — А дочка — за то, что женился, причем не один раз, но не на ней…

Всю следующую стражу в беседке и около нее творилось невесть что. Сначала я знакомил своих женщин с женой, пятью меньшицами и кучей детей хозяина дома, а всех представителей рода ар Дирг — со своими супругами. Потом Нил, не сводивший восхищенного взгляда с кобылиц, потребовал рассказа о наших с ними поединках, а когда не дождался, то набрался смелости, чтобы начать терзать вопросами Вэйльку. И дотерзался: поняв, что вопросы у непоседы не закончатся никогда, меньшица отвела его в сторону и два раза показательно «убила». Естественно, без использования Дара, а за счет одной скорости.

Не скучали и остальные: с Майра и Тина что-то обсуждали с Алситой, Найта болтала с меньшицами дяди, а Софа, как-то уж очень быстро нашедшая общий язык с Алькой, что-то у нее выпытывала. Вероятнее всего, касающееся меня, так как регулярно постреливала в мою сторону глазами и то хихикала, то краснела.

Кстати, краснела не одна она, а практически вся женская половина рода ар Дирг и чуть ли не при любом взгляде на троицу инеевых кобылиц: дамы, вероятнее всего, пытались представить себя в штанах и вспыхивали от стыда. А Майра, Найта и Алька, получавшие от такой реакции не меньше удовольствия, чем я, не давали бедняжкам ни мгновения передышки — как бы невзначай демонстрировали то длинную стройную ножку, то крутое бедро, то круглую, подтянутую задницу. И в какой-то момент доразвлекались до того, что очередной раз зардевшаяся Алсита, приложив тыльную сторону ладони к пылающей щеке, решила успокоиться, выпив взвара. Но подхватила со стола кубок мужа и долго пыталась продышаться, обнаружив, что в нем очень крепкое вино.

В этот момент я представил себе реакцию хозяйки рода Дирг на моих супруг, но в новых домашних «платьицах», и невольно улыбнулся. А дядя Витт, задумчиво подергав себя за ус, грустно вздохнул:

— Знаешь, а ведь я никогда не понимал, как видит окружающий мир твой отец. Как-то он стражи две любовался на золотую еловую шишку эпохи Обретения Воли, восхищаясь, с какой филигранной точностью переданы форма, разнообразие и шероховатость чешуек. И страшно сожалел о том, что вряд ли когда-нибудь увидит что-либо другое, вышедшее из рук того же мастера. А я был уверен, что он надо мной издевается, поэтому тащил к столу и даже пытался отнять эту злосчастную поделку. Точно так же я отреагировал и в другой раз, когда мы с ним по какой-то надобности проезжали мимо какой-то речушки, и он, увидев самую обыкновенную девку, только что закончившую полоскать белье, но еще не опустившую заткнутый за пояс подол, сказал: «Посмотри, какие у нее красивые икры!» Тогда я увидел только прохудившееся платье, нечесаные лохмы и слишком широкую задницу, поэтому предложил купить ему девушку помоложе и посимпатичнее. А Гаттор посмотрел на меня, как на неразумного ребенка, и пожал плечами: «Красота есть во всем, надо ее просто увидеть!» Так вот, теперь, глядя на твоих супруг, я начал то-то понимать. Только поделиться этой радостью с ним уже не смогу.

Реакция Вэйльки на то, что я загрустил, была молниеносной — не успели мы с дядей Виттом уйти в себя, как она приволокла к нам Нила и, извинившись перед хозяином дома, попросила объяснить сыну, почему его желание отправиться на поиски инеевой кобылицы является «несколько преждевременным».

— У тебя будет всего одна попытка… — усмехнулся Лайвенский Пес. — Объездишь — обретешь жену или меньшицу. Нет — умрешь.

— То есть, если бы я наткнулся на вас и бросил вызов, то был бы уже мертв⁈ — повернув голову к улыбающейся девушке, растерянно спросил парень.

Она пожала плечами:

— А зачем мне муж, который слабее меня?

Нил страшно расстроился, но сдаваться не захотел:

— Убивать-то зачем? Ведь через год-два тот, кто бросил вызов, но не победил, может стать сильнее!

Девушка «толкнула» Майру Даром, а когда та повернулась к нам лицом, поинтересовалась у ар Дирга-младшего:

— Как ты считаешь, старшая жена Нейла красива?

— Не то слово! — выдохнул Нил и густо покраснел.

— А сколько мужчин в Лайвене, будь такая возможность, захотели бы ее объездить?

— Все до единого!

— Все — много. Пусть будет всего тысяча! — поняв, куда она клонит, уточнил дядя Витт. — Значит, если каждый из них будет требовать поединка всего один раз в год, то этой красавице придется проводить по два с половиной боя каждый день! А если среди этой тысячи таких нетерпеливых, как ты, будет хотя бы половина…

— … то года через два у тебя не будет ни одного шанса добиться ее благосклонности! — рассмеялся я.

— Почему это⁈ — вспыхнул Нил, воинственно вцепившись в родовой кинжал.

Я улыбнулся и объяснил очевидное:

— Каждый поединок — это опыт. А поединков у нее будет о-го-го…