Эвис: Заговорщик

Глава 9

Глава 9.

Шестой день третьей десятины первого месяца лета.

Подъезжать к замку Маггор с полуночи и так же близко, как в прошлый раз, я счел неразумным. Поэтому сразу после въезда в манор родителей Тины мы по большой дуге двинулись на восход. И, основательно поплутав между Нирвскими холмами, заросшими почти непроходимым лесом, вышли к основанию одного из двух зеленых хвойных «языков», подступавших почти к самому замку.

Ар Лиин-старшая, с самого рассвета чувствовавшая себя, как на иголках, тут же выкопала из переметных сумок дорожное платье с плащом и унеслась переодеваться. А Майра и обе хейзеррки, споро привязав лошадей к ветвям ближайших деревьев, без какой-либо помощи с моей стороны наломали себе лапника и попадали сверху.

Усталость не изображали — вымотались на самом деле. Ибо большую часть дня передвигались пешком и по жутким неудобьям. Кроме того, из-за непривычных и постоянно растущих нагрузок у них последние два дня очень неслабо ныли мышцы. В общем, выглядели — живописнее некуда. Только вот при виде всей этой красоты любого поборника традиций наверняка хватил бы удар. Вместо благородной бледности лица всех трех аресс «ужасали» загаром, а носы шелушились. Вместо того чтобы отдыхать в исполненных неги позах, дамы изображали звезды, раскинув «лучи» так, как удобнее. А вместо изысканных охотничьих нарядов с шапками, вуалями, длинными юбками и плащами красовались в совершенно непотребных костюмах торренских наемниц! Кстати, к последним арессы успели привыкнуть. Причем настолько, что Тинатин, выплывшая из-за двух сросшихся стволами деревьев в дорожном платье, крайне неохотно положила свой рядом с Майрой. А когда с моей помощью забралась в седло, недовольно поморщилась:

— Да-а-а, насколько же, оказывается, неудобно ходить и ездить в том, что определено правилами приличия!

Остальные дамы устало поддакнули. Потом Майра заставила себя встать на ноги, подошла к ар Лиин-старшей и ласково дотронулась рукой до ее колена:

— Не рви себе душу попусту! Мы уже здесь, значит, с твоей дочкой все будет хорошо…

Что именно Тина ответила моей ключнице, я не услышал, ибо в этот момент обходил кобылку. Зато заметил результат их короткой беседы — плечи всадницы развернулись, спина выпрямилась, а во взгляде прибавилось уверенности и спокойствия.

Не такое уж и большое расстояние до опушки мы с ней преодолели за две трети кольца. Потом я пообещал женщине, что вернусь на это же место к закату, и ободряюще улыбнулся. А она благодарно кивнула и сорвала кобылку в карьер.

Дождавшись, пока ар Лиин-старшая скроется за угловой башней замка, я вернулся в лес, добрался до остальных дам и разрешил им расслабиться. А следующие две стражи маялся от безделья, охраняя их сон. Когда начало темнеть, разбудил Майру, с трудом достучался до ее разума, убедив в том, что хоть кому-то надо поглядывать по сторонам во время моего отсутствия, и поплелся к опушке, привычно слушая лес.

К месту встречи подошел за четверть кольца до назначенного срока и вскоре услышал приближающийся перестук копыт. Чуть-чуть ускорившись, добрался до опушки и увидел небольшой крытый экипаж, запряженный парой невероятно красивых вороных. Ну, и кобылку Тины, следующую за ним на длинном поводе.

Увидев мой силуэт, отделившийся от ствола ели, возница демонстративно отвернулся в другую сторону. Тем не менее, умудрился остановить экипаж так, что дверца оказалась прямо передо мной.

— Гнат, иди-ка, прогуляйся по направлению к замку! — донесся до меня властный женский голос, после чего грузный, лет эдак сорока пяти-пятидесяти, мужчина тут же покинул козлы и зашагал в предписанном направлении.

Пара десятков ударов сердца — и резная дверца с гербом рода Маггор распахнулась наружу. Еще через пять в проеме возникло темное пятно — колено, прикрытое десятком нижних юбок и угольно-черным бархатным платьем.

Я скользнул вперед, дождался, пока скрытая подолом стопа нащупает подножку и выставил руку на уровне своего лица.

— Благодарю! — оперевшись на нее, произнесла высокая, сухая и на редкость желчная торренка, величественно ступившая на усыпанную еловыми иглами землю. Правда, в ее голосе я услышал не благодарность, а раздражение. Или неплохо скрываемый гнев.

Я поздоровался и поклонился. Настолько учтиво, насколько был способен. Но получил предельно формальный и на редкость холодный ответ:

— Здравствуйте.

Потом бабушка Алиенны внимательно оглядела меня с ног до головы и недовольно поморщилась:

— Дочь, а ты точно уверена в том, что это твое решение — не невероятно редкая глупость?

Тинатин, выбравшаяся из экипажа сразу после матери, гневно раздула ноздри и прошипела:

— Мама, мы, кажется, договорилис-с-сь!

Старуха не обратила на ее возмущение никакого внимания — подошла ко мне практически вплотную, уставилась в глаза немигающим взглядом и заявила:

— Молодой человек! Несмотря на то, что я благодарна вам за желание чем-то там помочь моей внучке, считаю своим долгом предупредить: мы, Маггоры, умеем не только дружить, но и ненавидеть!

— Мама, хватит!!!

— Помолчи, дочь! Я все равно скажу то, что считаю нужным. Вне зависимости от того нравится это кому-то или нет! — рявкнула старуха, снова посмотрела мне в глаза и злобно оскалилась: — Поэтому, прежде чем что-то делать, хорошенечко подумайте, не расстроят ли вас возможные последствия!

Терпеть неприкрытое хамство даже от женщины в возрасте я не собирался, поэтому изобразил намек на поклон и опустил десницу на рукоять меча:

— Будь вы мужчиной, я счел бы это оскорблением, вызвал вас на дуэль и зарубил. Но вы женщина, поэтому ограничусь двумя короткими предложениями: я делаю только то, что считаю достойным. Вне зависимости от советов, намеков или угроз окружающих!

— И правда Эвис! — удовлетворенно хмыкнула старуха и превратилась в премиленькую бабульку: — Ты, паренек, не обижайся на меня, старую — я настолько люблю своих девок, что готова перегрызть за них глотки кому угодно!

— Даже тем, кто пытается им помочь? — язвительно уточнил я.

— Хм, а ведь уел! — неизвестно чему обрадовалась она. А потом все-таки ответила на вопрос: — Нет. Тем, кто делает им добро, я отвечаю тем же.

— Что ж, значит, у нас с вами много общего, соответственно, в будущем мы найдем достаточно приятных поводов для продолжения знакомства… — бесстрастно сказал я.

— Не ершись, Эвис! — примирительно улыбнулась она. — Поставь себя на мое место и скажи, захотел бы ты посмотреть на того, кому доверяешь своих кровиночек?

— Безусловно! — согласился я. — Но сказать, как этот «просмотр» должен выглядеть в моем представлении, пожалуй, не смогу. Ибо об этом еще не думал.

Как ни странно, после этих слов старуха не задала мне ни одного вопроса и не дала ни одного совета. Более того, она согласилась с тем, что если мы хотим за ночь пройти хотя бы часть пути до заимки, то хорошо бы поторопиться. Поэтому отошла в сторону, чтобы мне было удобнее забраться в экипаж. И совершенно спокойно отнеслась к тому, что я выбрался наружу с ее внучкой на руках, забыв расправить чуть-чуть задравшийся подол платья.

Тратить время на пустопорожние разговоры при прощании она тоже не стала — позволила дочке себя обнять, коротко «клюнула» ее сухими старческими губами в лоб и легонько толкнула по направлению к кобылке. А меня одарила намеком на улыбку и тяжело, но уверенно ступила на подножку…

…Когда мы с Тиной, наконец, добрались до поляны с Майрой и обеими хейзеррками, я нес ар Лиин-младшую на одном упрямстве. Опустив девушку на мгновенно освободившееся ложе, некоторое время пытался разогнуть сами собой сгибающиеся руки, а затем попросил дать мне чего-нибудь попить. Выхлебал половину фляги, немного отдохнул и переоделся в сухое. Затем раздал своим спутницам по склянке с зельем кошачьего глаза и приказал собираться.

Дамы безропотно выпили, кое-как собрались, выслушали короткую речь, в которой я озвучил правила движения по ночному лесу, и, привычно заняв свои места в колонне, двинулись на полночь.

Не особенно длинный — в две с половиной стражи — переход, позволивший нам покинуть плотно заселенную часть манора, добраться до Вергетского леса и основательно углубиться в «непроходимую чащу», дамы выдержали с большим трудом. Поэтому, когда мы, наконец, добрались до места ночевки, попадали наземь чуть ли не до того, как услышали мою команду.

Для того чтобы заставить их встать с холодной земли и переодеться в сухую одежду, потребовалась половина кольца уговоров и один начальственный рык — только после этого спящие на ходу женщины кое-как поднялись на ноги и поплелись к переметным сумкам со своими вещами.

Пока они переодевались, я рубил лапник и чуть ли не бегом стаскивал его в кучу, прекрасно понимая, что второй раз их не подниму. Успел. То есть, к моменту, когда Вэйлиотта, отмучившаяся первой, мешком свалилась на только что брошенный на ложе кусок парусины, по соседству с ней смогли бы поместиться от силы два человека. Когда рядом с ее безвольным телом попадали Тина и Найта, я как раз подтаскивал охапку лапника под четвертое место. Ну, а для себя и Алиенны, все еще мирно спящей поперек холки Черныша, я организовывал места уже без беготни. Потом обихаживал лошадей, собирал и рубил сухостой для утреннего костра, строил над спящими женщинами небольшой навес и многое другое. А когда закончил со всеми неотложными делами, прилег и прикрыл глаза, тут же почувствовал, что меня тормошат.

Естественно, я сразу же схватился за меч и попытался вскочить. Но услышал тихое «это я, Майра!», расслабился и не без труда заставил себя открыть глаза.

— Прости, что разбудила, но тебе лучше перебраться к дочке Тины! — посоветовала девушка, убедившись, что я в состоянии нормально соображать. — Она начала хныкать во сне и, думаю, вот-вот проснется.

Оглядевшись и обнаружив, что лежу не рядом с Алиенной, а под боком у Майры, я мысленно «восхитился» новой привычке, переполз к мелкой и снова провалился в сон. А еще через миг — правда, за этот миг ночь успела смениться предрассветными сумерками — в меня вцепились опять. В правый локоть. И легонечко потянули на себя.

— Арр Нейл, скажите, что вы мне не снитесь! Пожалуйста-пожалуйста! — умоляющим голоском попросили над ухом, и я, опять открыв глаза, увидел перед собой страшно помятое и заспанное, но невероятно счастливое личико дочери Тины.

— Не снюсь! Честно-пречестно! — поддразнил ее я и чуть не оглох от довольного визга.

Следующий вопрос — «А вы надолго?» — был задан через вечность, когда все, кто проснулся от ее визга, понатягивали на головы «одеяла» и решили, что можно спать дальше. Наивные: услышав мое «На месяц, а то и больше», дочка Тины заверещала так, что напрочь лишила меня остатков слуха, а их — последних иллюзий по поводу возможности продолжения отдыха.

Для того чтобы перевернуться с живота на спину, требовалось как-то разжать мертвую хватку тоненьких, но сильных пальчиков. Рисковать здоровьем было страшновато, поэтому я предложил Алиенне почти равноценную замену — левую кисть. И уже через несколько мгновений, устроившись поудобнее, взглядом поманил к себе Майру, хлопочущую около костра.

За считанные удары сердца, потребовавшиеся хозяйке рода Эвис для того, чтобы пройти разделяющий нас десяток шагов, эта умница успела не только оценить мою расслабленную позу и как-то почувствовать настроение, но и выбрать правильную линию поведения. Поэтому, оказавшись рядом, по-свойски опустилась на ложе возле моего правого бедра и мило улыбнулась.

— Знакомьтесь! — без всяких там «аресс» обратился я к Алиенне. — Это Майра, моя правая рука, человек, которому я доверяю, как самому себе, и чьим доверием очень сильно дорожу.

Такой необычный способ представления был принят вполне нормально: вместо того чтобы вскакивать на ноги, приседать в реверансе и с предельно серьезным выражением лица произносить положенные слова, ар Лиин-младшая ограничилась тем, что выпрямила спину, уважительно склонила голову и сказала одну-единственную фразу:

— Я бы умерла от гордости, если бы такие слова когда-нибудь сказали обо мне!

— В этом нет ничего невозможного… — с очень располагающей улыбкой сказала Майра, прилегла рядом со мной и… жизнерадостно хихикнула, увидев, как глаза Алиенны становятся размером с медный щит, а лицо стремительно покрывается румянцем.

Я тоже ухмыльнулся, проследив направление взгляда девушки и сообразив, что ее так ошарашило:

— Это костюм торренской наемницы. Удобен, прочен, незаменим в лесу и в горах, а также очень красив. Кстати, если есть желание увидеть, как он выглядит целиком, посмотрите на вашу маму!

Тина, до этого момента восседавшая на противоположном краю ложа и с напряжением прислушивавшаяся к нашему разговору, тут же оказалась на ногах и, сделав вид, что за какой-то надобностью направляется к костру, прошла мимо дочери. Та онемела — видимо, не представляла, что ее мать, наверняка казавшаяся девушке идеалом благородной, может облачиться в настолько «развратную» одежду.

Тем временем ар Лиин-старшая, внимательно отслеживавшая реакции дочери, деловито пожала плечами:

— На мой взгляд, Найта и Вэйль выглядят в таких костюмах куда интереснее…

— Не-не-не, на меня сейчас лучше не смотреть! — затараторила старшая хейзеррка, включившаяся в игру. — Я сонная, растрепанная и помятая, поэтому оценивать костюм лучше на Вэйльке!

— Найта и Вэйль. Обе — Эвис… — тихонько прокомментировал я и вместе с развернувшейся на месте Алиенной уставился на младшую хейзеррку. И порядком удивился, заметив, насколько она изменилась после того, как выздоровела: копна угольно-черных волос, волнами опадающих на плечи, стала выглядеть гуще. Во взгляде появилась уверенность в себе, а в уголках глаз — искорки сдерживаемого смеха. Личико порозовело и округлилось. Губы стали ярче и сочнее. Добросовестно расстегнутый ворот куртки демонстрировал верхнюю часть груди весьма приличного объема, а штаны с затянутой шнуровкой — очень и очень аппетитные бедра!

— Красиво! — через какое-то время признала мелкая. — Но ведь это же ужас как…

— … удобно! — «поддакнул» я, а когда растерянная девушка непонимающе уставилась мне в глаза, объяснил: — Понимаете, лес — это не только зеленое море, которым можно любоваться из окна вашей спальни, но и лезущие в глаза ветки, колючки, пытающиеся оцарапать кожу, и насекомые, так и норовящие ее прокусить. Если вы пробежитесь в платье хотя бы вокруг этой поляны, то очень быстро поймете, что подол, так красиво стелющийся по полу во время движения по коридорам или залам вашего родового замка, а также пышные рукава, предназначенные неизвестно для чего, цепляются за каждую ветку. Плотно зашнурованный корсет мешает нормально дышать. А туфельки на высоком и остром каблучке проваливаются сквозь ковер из иголок и застревают в земле!

— Если оценивать одежду под этим углом, то такой костюм, пожалуй, действительно удобнее любого платья! — неуверенно согласилась она. — Но оказаться в нем под оценивающими взглядами я, пожалуй, не рискну!

— Ближайшие месяц-полтора рядом с вами буду находиться только я, ваша мама, Майра, Найта и Вэйль… — сообщил я. — Взгляд кого из нас пятерых вы считаете оценивающим?

…Охотничья заимка действительно напоминала небольшую крепость. Высокий — в два с лишним моих роста — глухой забор с небольшими башенками по всем четырем углам можно было преодолеть, лишь открыв мощные ворота, способные выдержать несколько ударов тарана. Первый этаж «донжона» был совершенно глухим, жители второго могли смотреть на окружающий мир только через узкие бойницы, а окна были лишь на третьем. Но и они в случае опасности могли полностью перекрываться ставнями, больше похожими на большие пехотные щиты. Признаков наличия на крыше крепостных стрелометов я не обнаружил. Зато оценил венчающие ее зубцы в форме ласточкиного хвоста и дополнительной бойницей посередине.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что тот, кто строил эту заимку, был очень добросовестной личностью. Либо чего-то опасался: и забор, и «донжон», и вспомогательные постройки, разбросанные по территории, были пропитаны смесью глины, соли и извести[1]. А воду из колодца можно было набрать, не опасаясь случайной стрелы, так как он был надежно укрыт широкой двускатной крышей.

Зато внутри «донжона» внешней суровостью и не пахло. Даже на первом, «общем», этаже стены были затянуты роскошными гобеленами, изображающими сцены охоты, и увешаны головами и чучелами всевозможных представителей животного мира. Массивные, но основательно устаревшие диваны и кресла радовали седалища мягкой, хорошо выделанной кожей. Масляные светильники и подсвечники блестели полированной бронзой. А здоровенный стол, рассчитанный человек на двадцать, и тяжелые стулья с высокими спинками потрясли бы самых пристрастных ценителей прекрасного вычурной резьбой.

На втором этаже, предназначенном для проживания гостей, было еще роскошнее. Все шесть покоев — по три с каждой стороны центрального коридора — были трехкомнатными. В гостиных имелись небольшие столы, стулья, оружейные стойки, мягкая мебель и зеркала. В женских комнатах — шкафы для одежды и обуви, сундуки для вещей, столики с зеркалами для ухода за собой и мягкие пуфики. В спальнях, кроме широченной кровати с балдахином, пары кресел, ковров и картин обязательно присутствовал небольшой столик с мерной свечой и камин. А еще сдвижной ростовой щит, в «мирное» время закрывающий бойницу и прикрытый довольно большим зеркалом.

Обстановка третьего этажа в принципе соответствовала обстановке второго, разве что вместо шести отдельных покоев тут было только пять. А освободившееся место занимал небольшой и очень уютный «семейный» обеденный зал с большим камином и горой прекрасно выделанных звериных шкур на полу.

Несмотря на все это великолепие и обилие в нашей компании благородных дам, вселение в комнаты прошло очень спокойно и мало чем отличалось от подготовки к первой ночевке в лесу. То есть, стоило мне объявить своими единственные средние покои третьего этажа, как в смежные справа ввалилась Майра, в смежные слева — Тина с Алиенной, а самые дальние от лестницы заняли Найта с Вэйлью.

Следующие пару страж — с обеда и до позднего вечера — мы занимались хозяйством. Обе хейзеррки взяли на себя наведение чистоты и порядка на третьем этаже и в бане. Ар Лиин-старшая на пару с Майрой занялись кладовыми и кухней. А я с моральной поддержкой мелкой, хвостиком бегавшей за мной, обиходил лошадей и разместил их в стойлах, перетаскал дрова из поленницы в баню и кухню, растопил печи, поднял сумки с вещами в обеденный зал, а с продуктами — отнес в кладовые и так далее. Последним запланированным на день серьезным делом — рассыпанием «чеснока» под стенами, в самых удобных для скрытого наблюдения местах на опушке леса и в начале всех тропинок — занималась Алиенна: я таскал с собой мешки с «колючками» и говорил, куда и по сколько штук кидать. А дочка Тины не только выбирала «самые правильные» места, но и добросовестно прятала остро отточенные штыри под опавшей листвой, комками мха и пучками травы.

С «севом» на прилегающей к заимке территории закончили уже после заката и с чувством выполненного долга рванули на очень уж вкусные запахи, доносящиеся из «крепости». Увы, вломиться в «донжон», вбежать на третий этаж, рухнуть в свои кресла и дорваться до еды нам коварно не дали: Найта с Вэйлью отловили нас еще на крыльце и погнали к колодцу мыть руки. Когда мы предстали перед злобными привратницами чистыми и слегка задубевшими, нас обругали за «кошмарный» внешний вид и отправили переодеваться. А опрятно одетых и жаждущих оценить кулинарные способности дежурных хозяек заставили ждать целое кольцо, пока те носили приготовленную еду на стол!

Праздника или пира из ужина не получилось: отдав должное густой мясной похлебке и поклевав кукурузной каши с сыром, до смерти уставшие благородные дамы настолько осоловели, что начали засыпать прямо в креслах. Даже не пригубив очень неплохого красного вина. И лишь Майра, привыкшая заниматься хозяйством от рассвета и до заката, выглядела бодрой и довольной жизнью. Поэтому когда я поднял на руки Тину, отнес ее в спальню, положил на кровать и удалился, хозяйка рода Эвис взяла на себя самое сложное — разула и раздела спящую женщину, а потом накрыла ее одеялом.

Такое разделение обязанностей очень неслабо ускорило процесс. Поэтому вскоре мы уложили постель последнюю, Алиенну. Правда, одетой, так как побоялись ее испугать. Потом спустились во двор, сели на крыльцо и почти целую стражу любовались звездным небом…

[1] Смесь глины, соли и извести в определенных пропорциях в средневековье служила аналогом современных огнеупорных пропиток, так называемых антипиренов.