Сага о Головастике. Изумрудный Армавир

Глава 12. Американские приключения

«На кой мне теперь туда? Для разведки? Но Скефий не зря меня вырядил красно-синим клоуном. Если бы в простую разведку, я бы без вопросов. Но меня же заставят там красоваться перед честны́м американским народом.

Как Угодник говорил? Подшутить над американерами? И каким, интересно, образом? Пугать их нельзя. Веселить тоже. А как тогда шутить? Найти что-нибудь весёленькое и…

Может, бананы надо было с собой захватить? Ими покидаться?.. Вот уж дудки. Пусть их мои армавирские обезьянки лузгают. В крайнем случае, кабанчик Мишка. Через пещеру их к своим охламонам…

Стоять! А если, правда, их сначала прогазировать до спелого состояния, а потом уже в пещеру на хранение занести? Там же время стоит. И газируй их потом сколько хочешь. Не испортятся до самого Нового года».

— Фух! — согласился Скефий с моими, совсем не американскими, мыслями.

— Ты уже решил, куда меня доставишь? — поддержал я тёплое общение с миром.

— Фух!

— Я только пару городов знаю. Нью-Йорк и Вашингтон. Давай в тот город, где статуя Свободы. На небоскрёбы я не хочу. Вернее, боюсь. Хотя, полетать вокруг них, конечно, интересно.

— Фух!

— Тогда так и сделаем. Полюбуемся на памятник павшей Свободе, а дальше сам решишь, куда лететь, и как шкодить. Или я что-нибудь по дороге придумаю и предложу. И спасибо тебе за перевод с их языков. С тех, на которых экипаж «Atlantic Winner» общался.

— Фух!

Вот так, мирно побеседовав, мы продолжили моё путешествие в настоящую Америку.

* * *

Впереди всё посерело, если не сказать, потемнело. И океан, и небо над ним, и тонкая полоска берега, показавшаяся на горизонте.

Скорее всего, я догнал утро того дня, которое, не торопясь, продвигалось с востока на запад, и достиг цели своего перелёта, как раз на американском рассвете или сразу же после него.

Вначале показалось, что Скефий напутал и доставил меня в американскую деревню с невысокими домишками и хатами, но без каких бы там ни было треугольных крыш, как в Советском Союзе, вот только с непонятным заревом над всею округой. Но все эти, неказистые на первый взгляд, домики продолжали расти, как до этого кораблик «Виннер», приписанный к Панаме.

Берег медленно приближался, воздух становился сырым и прохладным, а солнце, почему-то, оказалось на горизонте за моей спиной, а не слева, как в начале моего путешествия.

— Теперь наглядно видно, что ты круглый. Что земной шар круглый, — поспешил я уточнить, пока не получил снежком по лбу. — Показалось сначала, что тут избушки стоят, а оказалось, что небоскрёбы. И мосты вырастают из-за горизонта. Значит, даже ребёнок может сообразить, что земля не такая уж огромная, если на что-нибудь из-за горизонта посмотрит.

— Фух! — согласился со своим миниатюрным размером Скефий, и вынул меня из противоветровой капсулы.

Пришлось у первого же моста, соединявшего берега широченного пролива, начинать своё суперменство с хлопавшим за спиной плащом.

Я начал рулить своим полётом. Точнее, стал протягивать обе руки в ту сторону, куда хотел перенестись и подкреплял своё желание мысленными фразами, на которые Скефий охотно откликался и потакал всем моим выкрутасам.

«Давай пониже. К мостику. Там уже вовсю американеры на “Запорожцах” гоняют. Вот так», — командовал я и нёсся навстречу неизвестной стране под названием США.

— Я уже видимый? Или, всё ещё видимый? — уточнил я у мира.

— Фух! Фух! — подтвердил он мои худшие опасения.

— Тогда начнём забористый танец! — крикнул я и, круто повернув вправо, понёсся сначала вдоль, за металлическими струнами двухэтажного подвесного моста, а потом, пролетев его первую высоченную опору, влетел и на сам мост, спустившись прямо над редкими автомобилями, лениво двигавшимся по трём попутным полосам дороги.

А мост был огромный. Просто, колоссальный подвесной мост. От одного берега Америки до другого. Шириной в шесть автомобильных рядов, длиной не менее километра, а про высоту над проливом я вообще молчу. Измерять расстояние от себя до земли или воды я пока не научился и запросто мог спутать пятьдесят метров с пятью сотнями, но под этим мостом свободно могли проплывать такие же океанские корабли, как мой новый знакомый банановоз «Winner».

Я сначала подумал, что это самый главный американский мост, но когда вдалеке заметил ещё несколько мостов и мостиков, обещавших, как и этот, вырасти с моим приближением в десятки раз, передумал кружиться над дремавшими водителями верхнего яруса и, во избежание ненужного автомобильного ажиотажа, продолжил полёт. Тем более что высотные здания, застывшие в ряд на серо-синем небе вдоль горизонта, подтвердили предположение о том, что у меня всё ещё впереди.

Только когда в один прыжок перемахнул верхние двойные дугообразные трубы, к которым крепились струны первого моста, и перемахнул в том месте, где они были в самой низкой точке своего прогиба, сзади послышались нервные сигналы американских «Москвичей» и «Запорожцев».

Или увидели меня, наконец, или ещё что-то случилось, мне уже было всё равно. Я не стал обращать внимание на их клаксоны, а занялся познавательным диалогом со Скефием, потому как указывал я руками на небоскрёбы на дальнем правом берегу нового залива, а нёсся немного левее, к менее высоким зданиям и мостикам.

— Мы сейчас туда, куда надо? — спросил у погонщика сверхзвукового табуна.

— Фух! — подтвердил хозяин незримых коней.

— Тогда сам рули, — согласился я на неизвестные планы на мой американский счёт.

А Скефий, как оказалось, нёс меня к небольшому островку, на котором высился, истребованный мною, высоченный и многоступенчатый пьедестал с монументом павшей Свободе с острыми иглами на короне, факелом в одной руке и книжкой в другой. Выглядело так, будто эта мёртвая Свобода приветствовала иноземных туристов из дальних заокеанских стран. Вот и меня эта «Liberty» встречала во всей утренней красе.

Я подлетел поближе к памятнику, стоявшему на высоченном и широченном многоугольном пьедестале, и попросил о приземлении.

— Давай вниз. Один укроп десятку долларов в штанах забыл. Так что, никаких подарков на день Жабы-Дирижабы мы с тобой не купим.

— Чмок! — не согласился со мной Скефий, но потом всё-таки приземлил к подножию памятника.

— Какой-то цвет у неё больной. Сине-зелёная Свобода. Додумались же. Не могли, что ли, бронзой покрасить или серебрянкой? Или, как нашего городского Ленина, извёсткой? — пробурчал я по-стариковски, но Скефий никак не отреагировал.

Я начал бродить по одиннадцатиугольному сооружению, на котором стоял памятник Свободе, являвшийся символом огромной заграничной страны, а заодно глазеть по сторонам и разминать ноги после долгого перелёта.

Островок был небольшим и, возможно, необитаемым. Он имел неправильную яйцеобразную форму с торчавшими с двух сторон причалами, к которым наверняка днём приплывали лодки или катера с туристами и патриотами-горожанами, но в этот ранний час ни одной живой души я так и не увидел. Точнее, с этой стороны острова, где стоял сам памятник, а в другую его часть, где сквозь деревья виднелись какие-то здания, клумбы и флагшток, прогуляться я не отважился.

— Интересно, в соседних мирах первого круга такие же памятники стоят? Может мне сразу обойти всех твоих братьев? Начнём, так сказать, вторжение посредников на американские берега, — предложил я свои услуги, но мир промолчал.

Я с помощью Скефия в один шажок-прыжок спорхнул с нижнего постамента и отошёл подальше от Свободы, так как мне надоело задирать голову и рассматривать американскую тётеньку снизу-вверх, чувствуя себя мелким и беспомощным советским коротышкой.

Взлетать к Свободе на голову или на её факел мне не хотелось, а вот постоять на причале я был не против. С причала я разглядел весь мемориальный комплекс неправильной несоветской формы с заболевшей тётенькой Свободой на макушке.

— Я нашего мавзолея с дедушкой Лениным никогда не видел. Почему тогда мне кажется, что этот примерно такой же? Только во много раз крупнее и остроугольнее. Надеюсь, что американцы не стали хоронить свою павшую Свободу внутри этого каменного гроба, — прокомментировал я свои причальные впечатления и принялся разглядывать окрестности.

В паре километров от острова виднелись высотные многоэтажные здания, но лететь к ним не было никакого желания, а как именно выполнить задание Угодника и подшутить над целой заокеанской страной, в голову пока не приходило.

Я стоял и разглядывал близлежащие острова с жилыми домиками и берега подальше с полями и другими такими же просыпавшимися американскими зданиями, и делать мне ничего не хотелось.

Солнце приподнялось над горизонтом, осветив всю американскую округу, а я случайно заметил на дне залива поблёскивавшие чешуйки. Вода у причала была на удивление прозрачная, но разглядеть, что именно так сверкало, не позволяла глубина.

— Достать это можно? Кто-то серрублики уронил? Или разбросал? — спросил я у Скефия.

Вместо мирного ответа, вода под причалом в мгновение ока закипела. Я отскочил от ограждения причала подальше, опасаясь быть ошпаренным морским кипятком.

— А как же рыба? Не сварится? — высказал опасения, хотя никакого тепла не почувствовал.

Оказалось, никакого кипения не было. Просто, был обыкновенный воздух, который мой Дедморозыч засунул под воду. Да так ловко засунул, что достал до самого дна. Он этим воздухом просверлил дырку до того места, где лежали блестевшие чешуйки, оказавшиеся, как я догадался, разноцветными и разнокалиберными монетками, обронёнными неловкими американерами.

Причём, у Скефия получился круглый воздушный бассейн, по сторонам которого, безо всякого аквариумного стекла, стояла стена из морской воды. Он просверлил воздушную дырку в толще американского залива и удерживал воду, будто она была и не водой вовсе, а мармеладом.

— Что предлагаешь? — спросил я, перестав восхищаться его сверлильными талантами. — Туда спрыгнуть и насобирать этих копеек?

Так и случилось. Меня приподняло и быстренько опустило в морской колодец. Только не в воду, а между водой.

Оказавшись на сыром и пахнувшем водорослями дне внутри высоченного прозрачного колодца, я начал разглядывать всё великолепие подводного царства. На монетки, валявшиеся то тут, то там под ногами, я мало внимания обращал, а вот в прозрачную толщу воды мой взгляд так и приковало. Загипнотизировал меня вид подводного морского великолепия, и всё тут.

Рыбки продолжали свои утренние занятия, не обращая ни на колодец, ни на меня никакого внимания. Всякие валуны, булыжники, камни, а также крабы, водоросли, ракушки и прочие атрибуты морского дна складывались в невиданную сказочную картину.

Я попробовал подойти к хрустальной стене колодца, чтобы пощупать её руками, но не тут-то было. Прозрачная морская стена отшагнула. Не просто отшагнула, а весь колодец переместился на пару шагов.

Я повторил попытку, но тщетно. Колодец двигался вместе со мной. Я задумался на секунду-другую, непроизвольно нагнулся и поднял особенно блестевшую монетку с лысым американским Лениным на ней, потом, за неимением карманов, засунул эту денежку в красные плавки и повторил попытку догнать убегавшую стену колодца.

— Может, так и поиграем? — предложил я Скефию, которому явно понравились мои наивные попытки дотронуться до стены аквариума.

Мир ничего не ответил, а я припустил бегом по скользкому морскому дну, намереваясь пробежаться по нему до небоскрёбного берега.

Что тут началось! Скефий подхватил меня и понёс над самым дном с неимоверной быстротой. Колодец за моей спиной сразу же сломался, а я оказался в воздушном пузыре, который мчался вместе со мной, оставляя позади только вспененную воду.

— Вот это я понимаю! Вот это приключение! — подначил я Скефия и помчался дальше сквозь толщу залива.

Потом я оторвался от дна и понёсся вначале в толще воды, распугивая и одиноких рыбок, и целые их косяки, а через минуту вылетел из моря, оставив позади только бесконечный след из пены.

Но и на этом Скефий не успокоился. Он начал изображать из меня конькобежца. Только ни коньков на моих ногах не было, ни льда под ногами, но эти обстоятельства его ничуть не смутили. Я исправно скользил то на одной ноге, то на другой своими нелепыми носками из красной кожи по замершей на мгновение и от этого затвердевшей поверхности воды, вырисовывая пируэты, которые, исчезая, оставляли за спиной расплывавшуюся в разные стороны рябь.

— Чудеса, — выдал я лестную оценку мирным талантам и продолжил нелепое скольжение, только уже успокоившись.

Так я скользил до самого берега с высоченными небоскрёбами и зданиями поменьше.

Одним махом перелетев береговую черту, продолжил уже привычный и управляемый полёт между разнородными зданиями прямо перед их окнами. Что это были за дома, я и понятия не имел, но отсутствие перепуганных физиономий в окнах меня порадовало.

Я покружился вокруг них, меняя скорость и направление полёта, то поднимаясь вверх, к плоским крышам небоскрёбов, то камнем пикируя вниз, к самой улице с её автомобилями и редкими прохожими. Занятие это было познавательным, но смысла, вот так, бесцельно порхать я не видел.

— Давай меня на вон тот старинный дом, — попросил я Скефия. — Приземли сначала, а я осмотрюсь вокруг, как следует. А потом меня сразу же к Татисию. Тогда не пропадёт зазря это сверхдальнее путешествие. Будет от него хоть какая-то польза для вас, для миров.

Скефий охотно выполнил мою просьбу и водрузил меня на крышу одного из домов, который был раза в три ниже основной массы высоток и выглядел этаким пенсионером среди своих молодых и рослых собратьев.

Я перевёл дух и приступил к работе. Для начала подошёл и встал на угол дома, намереваясь на этом месте простоять всё своё путешествие по братьям-мирам. Потом внимательно посмотрел на окружавшие здания и улицы внизу, на перекрёсток какой-то авеню с неизвестной стрит, на котором стоял выбранный мною дом. Поглазел на просыпавшуюся городскую суету, на жёлтые таксомоторы, на прочие автомобили, на прохожих, а потом торжественно объявил:

— К перемещению по первому кругу готов. Надеюсь, все братья исправны, и я нигде не застряну.

Сразу же моргнуло в глазах, а я, не растерявшись, обратился к первому из строптивых братишек Скефия.

— Здравствуйте, Ваше Величество. Татисий Кармальевич. Я в Америке. Работаю на ваше уравнивание в поте суперменского лица. Разрешите вашему старшему близнецу поглазеть моими очами на одиннадцатую Америку?

— Фух! — то ли приветствовал меня Татисий, то ли разрешил поработать.

Как бы там ни было, но я снова обвёл взглядом всю округу, пытаясь найти хоть какую-то разницу между старшими мирами-близнецами.

Ничего толком так и не нашёл, разве что небольшую разницу в количестве и расцветке автомобилей, редких прохожих, некоторые из которых хаотично бегали в разные стороны, что навело меня на мысль об оздоровительных утренних пробежках.

— Спортсмены? — уточнил я у мира.

— Фух! — подтвердил он своё отличие в лучшую сторону.

— Ну-ну. А теперь заметни меня к Наверию. Поглазею, как у него дела.

Татисий не стал меня задерживать и, моргнув пару раз стандартным набором из света и тьмы, перебросил к следующему братцу.

— Приветствую Наверий. Я старший посредник из Скефия. Разреши поработать на благо мирных уз.

— Фух! — приветствовал меня Наверий, и я продолжил работу, напрочь забыв, что пребывал в подростковом возрасте, ещё и в нелепом костюме Супермена.

Вот так, не сходя с места на крыше, я обошёл весь братский коллектив миров первого круга, потрудившись над неизвестным районом американского города.

— Привет, Скефий. Я снова у тебя. Кстати, как этот небоскрёбный «town» именуется? Вашингтон? — решил я, наконец, разузнать, куда же меня занесло с его помощью.

— Пуфф! — получил, давно забытое, холодное дуновение, означавшее отрицание.

— Ой, спасибо. Значит, Нью-Йорк?

— Фух! — подтвердил Скефий.

— Что-нибудь полезное увидел? В своих братьях? — охамел я окончательно.

— Фух! — дунул в меня мир и сразу же подхватил с крыши.

— Давай меня на грешную землю. В какой-нибудь открытый магазин. Покупать, конечно, не на что, зато поглазеем на заморские товары. Где-то здесь есть круглосуточные. Угодник о них рассказывал. Поищи, который с фруктами. Глянем, сколько мы с тобой на бананах сэкономили.