Книжные черви 3

Конец интерлюдии

– Политика, Мария, – это совокупность факторов. Много рутины. Много общения. Много-много лжи. И ещё, конечно же, контроль. За почти пятьдесят лет я неплохо стал разбираться в политике и людях. А особенно хорошо – в лживых натурах. Так что возвращайся-ка в свою комнату. Шоу окончено.

***

Когда Онегин и Раскольников планировали своё вторжение на территорию поместья, речь совершенно не шла о том, что их спутниками будут противный снег с дождём и сильный ветер. К удивлению парней, по периметру бродило всего двое охранников.

– Подозрительно, ты не находишь? – прошептал Онегин.

Раскольников кивнул, однако корректировать план времени уже не было, так что друзья решили действовать согласно первоначальному сценарию.

…Нажимая на спуск, больше всего на свете Онегин надеялся, что Родион всё правильно рассчитал с дозировкой. Когда в первого охранника попал дротик, тот только и успел дёрнуть рукой и тут же упал на землю. Второй охранник вскоре последовал его примеру. Онегин был в восторге от этих маленьких метательных снарядов.

Когда мужчины попали в сам особняк, их поразила звенящая тишина. Это место блестело от чистоты, но людей в нём словно не было вовсе.

Центральная лестница напоминала локацию из фильма «Лицо со шрамом» и так и располагала к тому, что сейчас здесь начнётся перестрелка. На верхней ступеньке лестницы вдруг возник Киса – мгновенно, точно соткался из тени. От неожиданности Стрелок и Раскольников едва не подскочили на месте.

– Господа, я сейчас к вам спущусь. Давайте вы не будете громить мой дом и самоубиваться здесь, пока мои работники не выйдут отсюда. Я отдал им указания. Полагаю, вы знаете, что из-за Евгения часто умирают обычные люди.

Онегин выхватил револьвер. Он был наготове. Он планировал выстрелить противнику в голову, но понимал, что сейчас этот выстрел отделяет их от начала боя. Воробьянинов зачем-то тянул время. Родиону тоже это не нравилось. Но то, что Киса высылает прислугу, наводило на мысли, что либо сейчас сюда нагрянет толпа каких-нибудь военных с автоматами, либо их противник решил поступить благородно и избежать лишних жертв. Или ему просто не нужны были дополнительные свидетели того, что вскоре произойдёт.

Родион мельком глянул в окно и увидел, как к зданию подъехал небольшой микроавтобус, в который довольно быстро стала погружаться обслуга.

– Они приучены, – пояснил Киса, спускаясь по ступеням. – Тут всякое бывало. Вернутся завтра утром. Так что у меня вся ночь, чтобы вас убивать.

Онегин выстрелил в Воробьянинова, но пуля лишь разнесла антикварную напольную вазу, украшающую холл. Кисы же нигде не было. Родион схватился за топор и стал увеличиваться в размерах. С пола к бывшему студенту потянулся тёмный силуэт, и парень вскрикнул: вся штанина от бедра и до колена была разрезана, из ноги хлынула кровь. Следом тень проскользнула мимо Онегина, рассекая ему плечо. Если и были среди Книжных Червей неудобные для Ипполита Матвеевича противники, то Родя и Женя явно к таковым не относились.

– Спина! – крикнул Евгений, и мужчины встали спина к спине, пытаясь уследить, откуда нагрянет следующий удар.

Воробьянинов вновь оказался под ними и рассёк Онегину ногу. Женя выстрелил в пол.

– Он перемещается по полу! – крикнул Родион. – Отступай!

Отбиваясь от атак Кисы, они попали в наименее освещённую часть холла. Воробьянинов вновь выпрыгнул и полоснул бритвой по руке Родиона. Раскольников и Онегин отшатнулись друг от друга, и снова Киса нанёс несколько ударов. Он играл с ними, он понимал, что может убить незваных гостей в любой момент, поэтому планировал просто обессилить их, обезвредить, а затем сдать Барыне.

Ещё один порез. И ещё один. С каждым ранением Родион и Евгений понимали, что просто не успевают ударить противника или выстрелить в него.

– Из тени! – крикнул Онегин и выстрелил в тёмное очертание Родиона на стене.

Киса успел провалиться обратно, пуля едва задела ворот рубашки. Но Стрелок понял, что их собственные тени являются проблемой, и начал стрелять по лампочкам.

– Правильно! – крикнул Родион, ещё больше увеличился в размерах и побежал к Онегину.

Киса выпрыгнул из мрака, намереваясь рассечь Евгению руку, но Родион повалил его наземь. Молодой человек с топором показался Ипполиту Матвеевичу огромной каменной глыбой, которая придавила его. Он был очень тяжёлым.

Раскольников закашлялся. Его тело увеличило мышечную массу до предела, мускулы под кожей превратились в подобие непробиваемой брони, и все порезы бритвой Раскольников принимал на себя, пока Онегин полностью не потушил свет в зале, так что теней не осталось совсем.

Вдруг Родион закричал и схватился за сердце: его тело будто бы сдулось, и он испытал невыносимую боль от резкого изменения. И Киса воспользовался этим моментом.

Воробьянинов попытался вновь пройти сквозь стену. Разбежался. Прыгнул. И завыл. Сильно ударившись о бетонную конструкцию, он отлетел и рухнул на пол. Превозмогая боль, Родион вскочил с пола и бросился на Кису. Ипполит Матвеевич хотел скинуть с себя Родиона и попытаться вновь шагнуть в полумрак, но вдруг понял, что у него ничего не выходит.

Онегин наставил на мужчину револьвер.

– Допрыгался.

Воробьянинов поднял руки вверх и выпустил бритву. Он жадно бегал глазами по полу, ожидая, что сейчас лезвие провалится в темноту, но то лишь со звоном ударилось о мрамор.

– Что за хрень? – растерянно спросил «гигант мысли».

– Если ты про то, что больше не можешь уйти в тень, – вытирая кровь с губ, сказал Родион, – то я удивлён не меньше тебя.

– Ну, драться с людьми, у которых, может, и пропали их силы, но осталось оружие, у меня, пожалуй, нет никакого желания, – с досадой сказал Ипполит Матвеевич.

– Для начала, – Родион воткнул дротик в шею Кисе, – для начала ты поспишь.

Киса качнулся вперёд, но Онегин тут же выстрелил рядом.

– Стоять.

– Хватит палить! Весь пол испортил! – воскликнул Воробьянинов. – Вы что, теперь планируете меня похитить? Это покушение на государственного деятеля, ребята, вам, мягко говоря, звиздец.

– А вы с нами добровольно поезжайте, – посоветовал Родион.

– Это ещё зачем?

– Ну, чистосердечное признание сделаете, что девочку похитили. А другую – убили.

– Вы, смотрю, совсем блаженные, – усмехнулся Ипполит Матвеевич. – Выгода мне в чём?

– Мы поможем вам выяснить, что именно произошло с вашими способностями, – нагло ответил Родион.

– А изначально вы что хотели мне предложить? – рассмеялся Киса. – Или вы настолько идиоты, что у вас не было плана?

Родион набрал номер телефона и поднёс трубку к уху Кисы. Сказал громко:

– Давай!

Юношеский голос на той стороне чеканно произнёс:

– Ты немедленно сдашься полиции и признаешься в убийстве Виолетты Меньшиковой, похищении Марии Семёновой и других убийствах, которые ты совершил за последние три года.

– Понял, – кивнул чиновник.

Чацкий что-то хотел спросить, но Раскольников уже сбросил.

– Родион, пройдёмте со мной в кабинет, мне нужно позвонить секретарю, – уверенно сказал Воробьянинов. Мужчины переглянулись. Затем Раскольников пошёл вслед за Кисой в ближайшую комнату, всё ещё ожидая подвоха.

***

Когда Мэл вышла к Евгению, он стирал с лица кровь. Она спускалась по лестнице медленно, словно была наваждением. Онегин сделал шаг ей навстречу. Ещё шаг. Ещё один. По ступенькам вверх, ускоряясь. Перепрыгивая через ступеньки. Спешил. И она поспешила навстречу. Перескакивая через несколько ступенек, словно это был бесконечный лестничный марш, и они бежали навстречу друг другу, пока их руки не соприкоснулись. Не сцепились. Пока они молча не уткнулись друг в друга.

– Пойдём домой, – сказал Онегин.

Мэл, которая ещё какое-то время держалась, разрыдалась.

– Он тебя ранил? – вглядываясь в лицо мужчины, спросила девушка. – А то у меня всё тело болит…

– Пустяки, – мотнул головой Евгений. – А ты? Что он делал с тобой?

– Если я скажу, что пытал французским, ты поймёшь? – сквозь слёзы попыталась пошутить Мэл.

И Онегин обнял её ещё крепче.

***

Следующие несколько часов прошли как в фильме. Полицейские, журналисты, куча ещё каких-то людей, которые приехали к поместью, потому что Ипполит Матвеевич сначала вызвал полицию, а затем объявил, что собирает срочную пресс-конференцию, и несколько местных журналистов, которым до этого приходилось писать в городских пабликах про какие-то мелкие местечковые новости, незамедлительно явились туда.

В своём последнем интервью Воробьянинов признался в убийстве и Виолетты, и некоторых своих политических оппонентов, и членов их семей. А обыски в поместье завершили дело. Больше всех непрошеного внимания досталось Маше, так как ей пришлось рассказывать и полиции, и прессе всё, что она знала о похищении. С Онегина были сняты все обвинения. Было ли причиной тому раздолбайство полиции или Евгений Базаров, который вновь применил нигилизм, – об этом знала лишь небольшая группа людей со сверхспособностями.