Книжные черви 3

Глава 34

Впервые за несколько месяцев, которые Печорин проводил в поместье на Рублёвке, на утреннюю планёрку подтянулись все, кто не проживал в усадьбе. Явился, прихрамывая, даже недовольный Карамазов, а также бледный как смерть Ленский. Сам Гриша бесился из-за того, что ему приходилось отмечаться в бывшем дворянском доме, но это было лучше, чем подчиняющий ошейник, который на него хотели нацепить, а судя по тому, что он помнил из рассказов Марго, ничего хорошего эта вещь в себе не несла. Само поместье Барыни было уныло чуть более, чем полностью, разговаривать приходилось только с самой хозяйкой, Чёрным Человеком (вот уж с кем беседовать Печорин не имел ни малейшего желания) или с немым Герасимом, который тоже, по мнению Печорина, был таким себе собеседником и слушателем. Павел Петрович сторонился Григория и всем своим видом показывал, что не доверяет ему. Также себя вела и маленькая надоедливая язва Мери. Ей тоже приходилось отмечаться каждый день в злополучном особняке, и их встречи превращались в обмен оскорблениями. Прекращалось это только на планёрках, которые Печорин тоже успел возненавидеть.

– Мне интересно, а вот я теперь навсегда должен остаться частью ваших утренних собраний? – зевая, спросил Искуситель.

– Можем тебя стереть, если тебе что-то не нравится, – парировал Чёрный Человек.

– Я не против, – влезла Мери.

Печорин проигнорировал этот пассаж. Каждый из Непримиримых бесил и раздражал его, но всё, что ему оставалось, – это умерить пыл и смириться с новой компанией.

– Итак, – Чёрный Человек оскалился, – Павел Петрович нашёл ещё несколько недостающих жемчужин. Только полюбуйтесь на это.

В руке Тени проявилось подобие ожерелья: от ярко-красного рубина струились жемчужные нити, а с некоторых из них спадали сверкающие нити с рубинами-капельками.

Печорин подметил, как на мгновение вечно тусклый взгляд Герасима словно прояснился.

На удивление, рядом с почти собранным ожерельем было не так плохо, как отдельно с крупным рубином.

– И сколько не хватает? – спросил Ленский.

– Совсем немного, – ответила Варвара Петровна. – Насколько я помню.

– Ты не учитываешь те, которыми были призваны Книжные Черви.

– Учитываю. Для самого ритуала они не требуются.

Печорин хотел было задать вопрос, но его опередил Карамазов.

– Ритуала? Я что-то пропустил? Мы же собирали ожерелье, чтобы воплотить свои мечты и остаться здесь.

– Вы уже здесь, – пожал плечами Чёрный Человек. – Для остального нужно ещё поработать. Я что-то не припомню, чтобы вы добили остатки Книжных Червей. Вы даже знаете, где они живут. Вперёд! Они же обязательно попробуют вернуть ожерелье, так просто избавьтесь от них.

– А ты не заметил, что это оказалось не так-то просто? – ядовито поинтересовалась Мери.

– Я заметил, что от вас никакого толку. Проще стереть и набрать новых, – нетерпеливо ответил Чёрный Человек.

Печорин присвистнул.

– Успокойтесь, – сказала Барыня. – Часть из них пойдёт за девицей. Киса ждёт их. Часть явится за ожерельем. А самые эмоциональные, – Барыня кивнула в сторону Искусителя, – за ним. А с ожерельем у нас есть всё время мира, чтобы от них избавиться.

Кирсанов закурил. Ему не понравилась эта фраза. Он всё ещё помнил, как раньше Непримиримые использовали силу драгоценности, чтобы продлевать себе жизнь. А ещё Кирсанов замечал, что все разговоры о призыве кого-то нового пресекались на корню. Это наводило на мысли, что, возможно, теперь, когда почти всё ожерелье собрано, далеко не все получат право пользоваться его способностями.

– Но силу ожерелья смогут получить только те, кто хорошо работает, – беззаботно сказал чёрный силуэт. – Нужны ещё смерти творцов. Больше смертей. Камни нужно кормить.

– Стоп, – Ленский привстал. – Кормить? Это ещё зачем?

– Володя, из всех здесь присутствующих то, как работает эта вещица, понимаем только мы втроём. – Чёрный Человек уронил ожерелье себе на колени, и его тело тут же впитало артефакт, как чёрная дыра. Тень снял с головы цилиндр и жестом фокусника вытряхнул украшение себе на ладонь. – Творцы не требуются, они калечат жизни, подобные вашим, и пришло время серьёзно проредить это стадо писак. Цельное ожерелье – это ключ к исполнению любой вашей мечты. Но его нужно напитать.

– То есть, если раньше мы искали только потенциальных творцов, то сейчас ты говоришь обо всех? – Кирсанов побледнел.

– Бинго. Вспомните чудесные Средние века: сочинительство, создание образов – это проделки дьявола. Писатели не требуются.

– Хорошо. Не требуются. Вводим диктатуру. Цензуру. Все читают только Библию и Конституцию. Дальше-то что? – не отступал Павел Петрович, который, в отличие от свежепризванных коллег, неплохо помнил советскую цензуру.

– А дальше наступает совершенно иное будущее. И представьте, что вы – его творцы, – осклабился силуэт.

Повисло молчание.

– Я правильно понимаю, что ты поехал кукухой и пытаешься играть в мирового злодея? – нарушил тишину Печорин.

Чёрный Человек рассмеялся.

– Да шучу. Проредите некоторых ребяток, да дело с концом.

– Насколько я могу понять, здесь есть что-то ещё. Это подгоняет тебя, как дедлайн менеджера. Потому что с момента получения ожерелья ты только и говоришь о том, что нужно избавляться от Червей и творцов, и желательно прям вот вчера, – заключил Ленский.

Все взоры были обращены к бесплотной Тени.

– У меня есть нехорошее предчувствие, что он скоро объявится. – Голос Чёрного Человека зазвучал иначе, чем прежде.

– Владелец ожерелья? – тихо уточнила Барыня. Похоже, что и она сама не ожидала этого вопроса.

– Да.

– Не буду спрашивать, как ты это понял. Чем это грозит нам? – вновь вклинился Кирсанов.

– Для начала, вы все вернётесь обратно. Затем, в зависимости от того, как именно он возвратится, скорее всего, он сможет сделать так, что про вас совсем забудут в угоду тем, кто ему нравится. Он лишит вас не только жизни, но и памяти о вас. Забвение – страшная сила. Вы будете мертвы окончательно. И быть стёртыми покажется вам манной небесной.

Повисло молчание, команда пыталась понять, блефует ли Тень, или говорит правду.

– Сил бороться с ним нет. Мы можем только убить тех, в ком он заинтересован, чтобы его ослабить, и не дать ожерелью оказаться в его руках. Поэтому я вас тороплю. Вы будете убивать каждого, кто носит его символ. Мужчину, женщину, ребёнка, старика, бродячую собаку. Вы будете убивать тех, кто может быть связан с ним. Вы будете убивать. Иначе…

Чёрный Человек замолчал, но каждый из присутствующих понял, что, если сейчас обронит хоть слово, Тень взбесится и устроит настоящий кошмар.

***

Для того чтобы проникнуть в поместье Воробьянинова, Родиону и Евгению пришлось серьёзно подготовиться. Раскольникову стоило многих нервов донести до Онегина, что разведка боем – это не самая лучшая тактика, когда пытаешься проникнуть на охраняемую территорию.

В качестве перевалочного пункта так и оставили лесную хижину. Родион мотался в город за снаряжением, а Онегин делал небольшие вылазки до поместья. Абсолютный восторг вызвал у Стрелка квадрокоптер, который Раскольников привёз из Екатеринбурга в один из дней. Родион опасался, что подобный дрон собьют, но, похоже, про воздух Киса даже и не думал.

Осенью усадьба была как на ладони, и Родион отмечал все нюансы: пересменки охраны, сколько человек находится на территории, действительно ли Мэл в имении. В один из дней им повезло – девочка в сопровождении двух охранников вышла из дома. Её было сложно узнать: другая причёска, другой стиль – Мэл никогда бы не оделась так прежде, но Онегин почувствовал: точно она.

Бывший студент жалел, что с ними нет Чацкого, но вызывать его из Москвы тоже не хотелось. К тому же – подвергать опасности. Не хотелось также, чтобы пострадали невиновные люди, и для этого у Раскольникова с собой была вещь, которая могла бы помочь.

Родион зашёл в хижину и положил на стол чехол, небольшой чемоданчик, средних размеров белую коробочку и два электрошокера.

Онегин оторвался от растопки печки.

– Это ещё что?

– Это, Стрелок, ветеринарные ружьё и пистолет. А это дротики к ним.

Евгений смотрел с недоумением.

– Допустим, в зоопарке у животного болит зуб. И его надо вылечить. А там тигр какой-нибудь. Или медведь. Сотрудники стреляют в него из таких штук. Зверь засыпает, и можно его лечить. То же самое и с бродячими собаками: так гуманнее их отлавливать. Правда, у нас в стране ими почти не занимаются, а эти приспособления чуть ли не единственные на весь город.

– Так мы выстрелим снотворным в охрану и тут же пройдём? – воодушевился Онегин.

– Обычно так работает только в фильмах, – вздохнул Родион. – Как правило, транквилизатор, даже самый сильный, не действует так быстро. Нужно от нескольких минут до получаса. Но вот здесь, – он указал на коробочку, – лежит исключение из этого правила.

Онегин вопросительно взглянул в сторону коробки.

– Русский человек, он же, знаешь, всё в семью… В общем, это военная разработка. Марго её позаимствовала на прошлой работе, вроде, даже несколько раз этим пользовалась. Но тут нужно с дозировкой не переборщить.

– Что это?

– Комбинация кое-каких веществ. Точнее не объясню, я всё же не химик, но в итоге получается тяжёлое снотворное, – Родион понизил голос. – При попадании должно вырубить мгновенно. Прямо как в кино. Если у людей нет непереносимости, то очнутся через несколько часов.

– А если есть?

– То могут не очнуться, – мрачно сказал Родион. – Но выбора у нас нет. Заряжаем дротики. Твоя задача – снимать по одному охраннику. Попасть нужно в шею или в запястье. Лучше в шею. Внутри главное тоже стрелять только из пистолета со снотворным. Я понятия не имею, как поведёт себя Киса, но не думаю, что ему важны люди. Так что нужно быть аккуратными.

Онегин кивнул.

– Нужно хорошенько поспать. Выдвигаемся послезавтра вечером. В пятницу у них пересменка, на выходные заступают другие охрана и прислуга.

Родион заварил себе пюре, закурил и принялся листать новостную ленту. Стрелок подошёл и тоже взял сигарету.

– Если всё пойдёт совсем плохо, бери девочку и уходи, – не поднимая глаз от экрана, буднично сказал Раскольников.

– Знаешь, Родион, нет. Слишком много смертей. Если нам суждено вернуться, то вернёмся все вместе.

***

Ипполит Матвеевич сидел у себя в кабинете и просматривал почту, когда в дверь постучали.

– Да, – пригласил Воробьянинов.

Мэл вошла в кабинет. Голова её была опущена. Киса заметил это.

– Ипполит Матвеевич, я много думала и решила поговорить с вами, – ровным тоном сказал девушка.

– Слушаю тебя, Мария. – Киса отвернулся от монитора и посмотрел на Мэл.

– Что вы от меня хотите, чтобы я сделала?

Вместо ответа Воробьянинов встал, подошёл к маленькому холодильнику, стоящему в углу кабинета, достал лёд, бросил в стакан и налил виски. Затем вынул из холодильника тоник и протянул девушке, внимательно наблюдая за её реакцией.

Мэл помедлила, но всё же взяла ледяную банку.

– Садись. – Киса указал на кресло напротив стола.

Девушка неуверенно опустилась на сиденье, вцепившись в жестянку с газировкой. Глаза её не могли сосредоточиться на чём-то одном и скользили с одного предмета на другой. Она неуютно чувствовала себя в этом огромном кабинете, полном книг и бумаг.

– Врать у тебя не получается, – сказал Ипполит Матвеевич спокойно. – Не готова ты на самом деле ни к какому сотрудничеству. Трясёшься, как берёзовый листок. Уверенности нет. Сомневаешься.

Мэл сглотнула. Это было слишком проницательно. Этот человек натурально пугал её. Киса отпил из своего стакана.

– Ты ещё маленькая. А врать – это искусство. Вон, пишут мне: «ничего не бойтесь, Ипполит Матвеевич, эта инициатива никому не навредит». Молодые ещё ребятки. Ничего не смыслят в политике.

– А вы? – спросила Мэл.

Воробьянинов подкрутил кончики усов и зловеще улыбнулся.