Князь Полоцкий. Том I

Глава 11

Турбьёрн со своими оставшимися в строю бойцами проснулись сразу, едва раннее утреннее солнышко показалось из-за макушек деревьев. Звонко пели сидевшие на ветках лесные птицы, на берегу шумно играла рыба.

Со стрежня реки хорошо просматривались остатки разграбленной норегами веси. Несколько крайних домишек остались нетронутыми, и кажется, там хозяйничал кто-то из местных.

– Что сбежавшие смерды вернулись, это хорошо, – проговорил сидевший на ближайшем руме Флоси, – Помогут нам Морского змея через волок перегнать.

– А есть смысл? – звонко спросил Некрас, ловко соскальзывая с мачты драккара. По указу Турбьёрна он сидел там уже добрые полчаса, натужно вглядываясь в речную даль.

– С драккаром нам не управиться, – продолжил отрок, подходя ближе, – Впятером до Киева полный месяц догребать будем.

– Что же ты предлагаешь, умник? – усмехнувшись, спросил Флоси.

– Гребцов нанять, – Некрас кивнул в сторону полуразграбленной веси, – И обратно в Полоцк. Товаров у нас много, а людей мало. Можешь и не довести.

– Если вот такие, – Флоси махнул рукой в сторону трофейного драккара, – Нам опять попадутся, все поляжем.

– Я смерти не боюсь! – запальчиво выкрикнул Некрас, гордо вздёрнув голову, – Коли убьют меня в бою, в Ирий мне дорога!

– Дурень, – спокойно сказал Турбьёрн, – Ярл Рёнгвальд нас отправил не умереть с честью, а союз с Киевом заключить. Никто не сомневаться в твоей доблести, дренг. Но скажи мне – что станет делать конунг Ингварь, если мы не попадём в Кенугард вовремя?

– Великому князю сейчас не до севера, – попробовал возразить Некрас, – Сам же от купцов слыхал. У него голова другим забита – как Днепровские пороги от печенегов уберечь!

– Много ты про конунга Кенугардского знаешь, – рассмеялся Флоси, и тут же болезненно скривился, потирая раненную ногу, – Сам не пойдёт, хевдингов своих пошлёт. И что-то мне подсказывает, что будет их не три сотни, а самое малое – тысяча. Как думаешь, дренг – устоит город наш перед тысячей киевлян?

Некрас покрылся ярким румянцем, как юная девка. Зло мотнул головой, но с ответом не нашёлся.

– Сделаем так, – махнув на отрока рукой, проговорил Турбьёрн, – Гребцов из местных наймём, но пойдём не вверх, а вниз, по течению, до ближайшего крупного города. Там встанем, и с попутным кораблём пошлём весть сначала в Киев, к воеводу Хвитсерку, а потом и в Полоцк, к Рёнгвальду.

Так и сделали. Но едва вёсла Морского змея пару раз ударили речную воду, Флоси громко заорал:

– Лодьи! Сзади!

И правда. Едва солнышко полностью выглянуло из-за шапок могучих вековых елей, как на водной глади показались корабли.

– Как ты их не углядел? – зло бросил Турбьёрн Некрасу.

– Туман утренний, не было никого на реке, – огрызнулся в ответ отрок, – Стояли они лагерем у берега, вот видать, поснедали и снялись.

Корабли тем временем приближались. Они были чужды опытному глазу северного воина. С непривычными высокими бортами и ярко-красными парусами.

– Большие лодьи. Четыре штуки, – сказал ворочавший на руме весло глазастый Смышлён, – Каждая такая с лёгкостью сотню народу примет, и ещё место останется. Трюм просторный, любимый кораблик полянских купцов.

Турбьёрн внимательно всматривался в красные паруса лодей. На его скромный взгляд, у корабликов такого вида был всего один недостаток – они были жутко неповоротливыми. Со стороны похожие на пузатые бочонки, гораздо большие, чем корабли тех же Новгородцев, южные лодьи могли идти по спокойной воде только в хорошую погоду. Малейший ветерок опрокинет такую посудину и отправит купцов, а с ними и весь товар, на речное дно.

А погода как на зло стояла отличная. Солнышко приятно грело, на небе ни облачка, лёгкий ветерок, словно мягкая девичья ладошка, приятно обдувал лицо.

– Брони вздеть, – угрюмо произнёс Турбьёрн, которому после вчерашней сечи совсем не хотелось драться, – Щиты с бортов поснимайте.

Лодьи неспешно выплыли из-за поворота. Само собой, находившиеся на них воины тут же заметили тоненькие столбики дыма, поднимавшиеся из пепелищ бывших смердовых изб. И заметили два нурманских драккара, стоявшие на якоре посередине реки. И увиденное им совсем не понравилось.

Два раза гулко прогудел рог. Речные птицы, испугавшись громких звуков, мелкими стаями взметнулись в небо и поспешили покинуть свои гнёзда, скрываясь вдали. Турбьёрн тяжело вздохнул и махнул своим бойцам, по привычке схватившимся за вёсла. Их пятеро. Увезти Морского змея вверх по реке, против течения, соревнуясь в гребле против полноценной дружины, никаких шансов. Вперёд никак – речные пороги.

Поравнявшись с драккаром, с лодьи через борт сигануло не меньше десятка крепких воинов в отменных бронях, беря полоцких в кольцо. Старший, средних лет воин в открытом шлеме со стрелком, с толстыми, свисающими по подбородку синими усищами, сразу определив Тура как главного, и двинул к нему.

– Сегодня удача на твоей стороне, нурман, – самодовольно заявил варяг, подходя ближе, – Бросай секиру, снимай доспех, и так и быть, я позволю тебе сохранить честь и проявить доблесть!

Турбьёрн усмехнулся. Не отпущу с миром, не подарю жизнь, а позволю сохранить честь и позволю проявить доблесть. Парень даже примерно представлял, как это будет выглядеть – их разденут, привяжут к мачте и начнут пытать калёным железом. Он сам делал так не раз во время удачных походов, давая оставшимся в живых врагам шанс показать своё мужество перед лицом богов.

Стоявший по правую руку от Тура Флоси громко захохотал, уперевшись раненной ногой в край борта.

– Ты видимо ослеп, варяг. – отсмеявшись, по-нурмански заявил тот, – Мы воины севера, а не теремные девки, которым можно задрать подол, а потом пообещать сохранить честь! Хотя, – Флоси задумчиво почесал бороду, – Я слабо представляю, как это сделать. После этого самого то!

Некрас и Смышлён блудливо заухмылялись. Среди стоявших вокруг воинов тоже послышались редкие смешки. Речь воинов севера здесь многие понимали достаточно хорошо, чтобы понять смысл шутки. Говоривший варяг зло зыркнул на своих подчинённых, грозно ответил:

– Я уверен, что ты не задумывался об этом, нурман, когда вчера задирал подолы девкам из этой веси!

Флоси снова громко рассмеялся.

– Тор мне свидетель, вчера я не брал ни одной женщины! – отсмеявшись, ответил он, – Хотя, сейчас бы не отказался. Но вчера я занимался другим делом, достойным воина!

– Это каким же? Жёг да грабил деревни беззащитных смердов? – насмешливо поинтересовался варяг.

– Убивал врагов! – резко ответил Флоси, – Я убивал врагов, варяг! И с удовольствием сделаю это снова. Ты, – воин выбросил руку вперёд, указывая на синеусого, – Покусился на нашу честь! Но она, наша честь, принадлежит нам, – громко продолжал Флоси, – И мы ещё не стоим перед тобой на коленях, связанные и безоружные, варяг. Тебе ещё предстоит это сделать. И поверь, это будет не слишком легко. Мы дорого заплатим тебе железную цену!

Топор Флоси со свистом покинул крепление. Магические руны ярко вспыхнули по всему лезвию кромки. Варяжские отроки, как один, мгновенно обнажили оружие, сбившись в круг, умело прикрывая друг друга щитами. Синеусый варяг нахмурился, положил руку на оголовье меча. Тур понял, что ему пора вмешаться.

– Я Турбьёрн, сын Ульфа, сотник Полоцкого князя Роговолда, – смотря варягу в прямо в глаза, спокойно заговорил он по-словенски, – Я иду в Киев по приглашению воеводы Хвитсерка Харальдсона, с повелением от моего князя преподнести Великому князю Киевскому Игорю Рюриковичу дары и заверения в дружбе. Кто ты, воин, грозивший мне, и собирающийся посягнуть на мою жизнь, честь и имущество?

В глазах варяга мелькнуло раздражение. Он недоверчиво оглядел Тура с головы до ног. Потом также недоверчиво посмотрел поочерёдно на оставшихся в строю хирдманов. Турбьёрн довольно улыбался. Хорошо сказал, красиво. Прямо как в сагах про древних героев!

Закончив осматривать полоцких, варяг подумал немного, кивнул мыслям у себя в голове и проговорил уже спокойнее:

– Что-то вас маловато, сотник!

– Война, – беззаботно ответил Турбьёрн, не переставая улыбаться и не сводя с варяга пристального взгляда, – Ты, может, слыхал, но на войне убивают. Вот и мы неплохо повоевали. Два десятка норегов вчера отправились к Отцу. Среди них был сильный одарённый маг земли. Я сам убил его. И забрал вот это, – Тур указал рукой на привязанный канатом трофейный драккар.

– Нурманы убивают нурманов? – недоверчиво проговорил кто-то из стоявших вокруг воинов.

– Варяги не убивают варягов? – в тон говорившему ответил Турбьёрн, – Мы шли мирно, никого не трогали. А тут эти, – кивок на трофейный драккар, – Жгут, безобразничают, смердов убивают. Ну мы и расстроились. Придётся же теперь самим драккары через волок тащить.

– Экий ты чувствительный, – растроганно проговорил варяг, – Малым числом, да два десятка нурманов?

– Я тоже потерял своих людей, – тяжело вздохнув, уточнил Турбьёрн, – Но не беспокойся. За их смерть я взял достойную виру. Враги заплатили мне своими жизнями. И я знаю – если со мной или моими людьми случиться плохое, князь Роговолд поступит также.

Варяг кивнул. Снял с головы шлем, встряхнул белобрысой гривой.

– Не пугай, – сказал он гораздо дружелюбнее, – Я тысяцкий Великого князя Киевского Игоря Рюриковича Курбат по прозвищу Удача. И мне знаком этот драккар, – варяг махнул рукой в сторону привязанного трофейного кораблика норегов, – Ярл Стюр Облаудсон частый торговый гость в Киеве, а насколько я знаю, дальний родич воеводы Хвитсерка. Как думаешь, сильно он огорчиться, когда узнает, что ты, сотник Полоцкого князя, теперь его кровник?

А вот это плохая новость. Очень плохая. Турбьёрн нахмурился. Кто же знал, что именно этот норегский ярл окажется родичем воеводы, который так удачно помог брату Рёнгвальду?

– Ярл Стюр Облаудсон разбойничал на земле, которая платит дань Киеву, – чуть подумав, спокойно ответил Турбьёрн, – Боги послали меня покарать ярла, нарушившего клятву верности. Если бешеный пёс бьёт из овина овец, пастух берёт палку и убивает пса.

– На что это ты намекаешь, нурман? Уж не пастухом ли себя возомнил? – грозно сдвинув брови, спросил тысяцкий Курбат.

– Я не намекаю, варяг, – самодовольно усмехнулся Турбьёрн, – Я прямо говорю. Я покарал врагов твоего князя на земле твоего князя. Всего-то. Будут милостивы боги, конунг Ингварь даже наградит меня за службу. И да, отвечая на твой вопрос, – Тур сделал паузу, – Я не пастух. Я, скорее, палка в его руках.

Стоявшие вокруг воины громко рассмеялись.

А Курбат напротив, разозлился. Лицо его приобрело едва заметный синеватый оттенок, а вот глаза вспыхнули ярко-синим цветом, совсем как у брата Рёнгвальда. Пальцы тысяцкого едва заметно покрылись инеем. На палубе Морского змея, несмотря на тёплое утреннее солнышко, ощутимо похолодало.

Турбьёрн спокойно вынул секиру из плечного крепления и положил себе на плечо. От прикосновения ладони лезвие смертоносного оружия жарко вспыхнуло.

– Идём в Киев, – наконец пробурчал Курбат, смирив гнев, – Пускай Великий князь судит.

Киевский тысяцкий Курбат дал Турбьёрну своих людей. Ну, как дал. Два больших десятка варягов пересели с одной из лодей на их драккар. Пороги прошли ещё засветло. Лодьи киевских варягов, несмотря на свою неповоротливость, оказались достаточно пригодны для перемещения по волоку.

Морского змея Тур со своими переправили самостоятельно. Ну не совсем самостоятельно. Запрягли к работе сбежавших из деревеньки смердов. Тех оказалось на удивление много. Расплатились чинно, серебром.

Турбьёрн украдкой поглядывал на Курбата, беседующего в отдалении с одним из смердов. Смерд быстро-быстро кивал головой и часто махал руками в сторону Морского змея.

– Лишь бы непутёвый смерд ничего не напутал, – тихонько пробурчал себе под нос Турбьёрн.

После переправы несколько киевских воинов расселись на румах, и Морской змей птицей полетел по речной воде. Остальные расположились вокруг хирдманов Турбьёрна. Варяги обращались с полоцкими вежливо, говорили спокойно и размеренно, у них даже не стали забирать оружие.

Некрас со Смышлёном даже разговорились с несколькими из них. Выяснилось, что у парней даже есть общие знакомые. Не удивительно, большая часть служивших Игорю варягов пришли в Киев из северного Белоозера. Парни с интересом обсуждали последние новости, расспрашивали про родичей.

Флоси и Вешко с Турбьёрном расположились на одном из свободных румов, рядом с трюмным люком.

– Умён ты, хевдинг, – вполголоса похвалил Флоси по-нурмански, кивая куда-то в сторону, – Всю добычу с норегов мы по твоему указу в Морского змея сложили.

Турбьёрн посмотрел в указанную сторону. Там, шагах в тридцати, уверенно бил вёслами речную воду трофейный кораблик норегов. Наивно было полагать, что киевские оставят драккар смердам. Народу там было раза в два больше, чем на их драккаре. Тур быстро кивнул. Варяги, конечно, умелые воины, но капаться в трюме Морского змея на глазах полоцких не станут. Пока не станут.

Вечером пристали к берегу, на ночлег. Некрас с луком шустро метнулся в сгущающиеся сумерки ночного леса, и спустя полчаса на весело потрескивающем костерке жарился молодой молочный поросёнок. Полоцкие сытно поужинали, и уже собирались ложиться спать, когда от тысяцкого прибежал молодой отрок.

– Киевский тысяцкий Курбат Удача приглашает сотника Полоцкого Турбьёрна к себе на лодью, в гости, – быстро проговорил отрок, косясь на остатки жаренного мяса и шумно сглатывая слюни. Киевские за свежатиной сходить то ли поленились, то ли добыть не сумели. Кушали из собственных запасов.

– Что передать? – после короткой паузы спросил отрок.

Турбьёрн тяжело вздохнул. Идти не хотелось. Но нужно. Не придёт – обиться тысяцкий Киевский. А у него с Туром и так отношения не очень.

– Сейчас буду, ступай! – махнул рукой полоцкий сотник, и принялся облачаться. Негоже предстать перед уважаемым человеком в простой рубахе. Отрок коротко кивнул и умчался.

А спустя ещё полчаса Турбьёрн в компании ещё нескольких варягов сидел на главной киевской лодье и чинно беседовал с Курбатом. Перед уходом Тур сказал своим, мол, будте настороже. Приглядывайтесь. Чуть что – зовите.

Поговорили, впрочем, мирно. Киевлянин Курбат расспрашивал Турбьёрна о Полоцке, о брате Рёнгвальде. Варягу было интересно: откуда пришёл, силён ли, много ли в его дружине одарённых, и прочее, и прочее. Турбьёрн отвечал уклончиво, не переставая жевать.

– Пришёл Рёнгвальд Олафсон из-за моря, и сел княжить по слову старшины Полоцкой. Воин умелый, маг не из последних, – говорил Турбьёрн, особо ничего не рассказывая варягу. Парень вполне допускал, что Курбат уже давно знал всё сказанное. Однако тысяцкий не перебивал, слушал вежливо.

– Маг умелый, со мной в былое время три поединка из пяти выигрывал, – с важностью проговорил Турбьёрн, умело щёлкнув пальцами, подогревая остывшую на серебряном блюде не хитрую киевскую снедь.

Курбат усмехнулся. Предложил:

– А со мной выйдешь побороться?

Турбьёрн внимательно посмотрел на варяга.

– Без оружия, сила на силу, шутейно? – после паузы уточнил Курбат.

– Можно, – чуть помолчав, согласился Турбьёрн. После победы над одарённым ярлом Стюром Облаудсоном парень чувствовал себя уверенно. Курбат же не выглядел серьёзным соперником. Чуть седоват, но телом крепок, смотрит твёрдо и властно. Хотя, другому Великий князь тысячу бы не доверил. Хоть о чём-то, но это да говорило.

Дружинники Курбата заметно оживились. Уже через пару минут на берегу столпились почти все свободные от работы и службы воины. Отдельные варяги быстро обустраивали площадку для поединка. Со стороны полоцких тоже пришли – Флоси и Некрас. Последний – исключительно в виде живой подпорки. Флоси до сих пор не мог наступать на раненную ногу, хотя уверял, что рана пустяковая.

«В Киеве обязательно его к лекарю толковому отведу», – решил Турбьёрн. То, что после поединка лекарь может понадобиться ему самому, совершенно не волновало полочанина.

Темнота не смущала ни зрителей, ни соперников. В речной песок тут и там воткнули яркие масляные факелы. Судействовал один из ближних десятников Курбата. Хмурый варяг очертил древком копья большой круг, шириной сравнимый с два корпуса Морского змея, и огласил условия поединка:

– Тысяцкий Киевский Курбат по прозвищу Удача, против сотника князя Полоцкого Роговолда, Турбьёрна Ульфсона! Поединок без оружия, до первой крови или до невозможности продолжать, свободный от виры и мести! Готовы?

Оба соперника коротко кивнули.

– Начали! – гаркнул судья.

Курбат атаковал стремительно. Миг, и с его рук в сторону Турьбёрна вылетели два острейших ледяных диска. От первого парень попросту уклонился, во второй сбил широким огненным вихрем. Ледяной диск со звоном треснул и рассыпался, не причинив сотнику никакого вреда.

Приём красивый, но довольно опасный. Если бы Курбат сделал диск чуть-чуть прочнее, то непременно отсёк бы Туру руку по локоть. Но он не сделал. Красиво вышло. Варяги восторженно взревели.

Турбьёрн, сделав маленький шажок вперёд, выбил из рук средненькие огненные шары, по две штуки. Потоки речной воды, подчинённые воле опытного мага, без труда смыли снаряды, не причинив Курбату никакого вреда.

Полоцкий сотник начал медленно перемечаться влево, заставляя противника как можно дальше отдалиться от берега. Ещё пара пробных выпадов, которые не принесли особого успеха, и Турбьёрн овладел преимуществом – отжал тысяцкого подальше от речного берега Днепра.

Вернее, Тур решил, что овладел преимуществом. Парень стоял спиной к воде, и незаметно копил силы, готовился к мощной атаке. Варяг надменно хмыкнул, и подмигнул Туру. Тот недоумённо вскинул бровь.

Курбат вскинул руки вверх и уставился парню за спину. Затылком ощущая, как уходят драгоценные секунды, Турбьёрн попытался поставить защиту. Хоть какую-нибудь. Поздно. Речная вода мгновенно опутала ноги, торс, плечи и шею молодого сотника. Похолодало. Курбат, повторив недавний жест Тура, картинно щёлкнул пальцами. Сотник, безуспешно пытаясь покинуть ловушку, мгновенно оказался закован в лёд. Одна голова торчала.

Среди киевских варягов раздалось улюлюканье и одобрительные возгласы. Курбат неспешно, вразвалочку подошёл к Туру, нарочито медленно вырастил ледяной кол и приставил его к горлу полоцкого сотника.

– Я победил? – самодовольно спросил варяг.

Турбьёрн лишь беспомощно опустил голову.

Бессилие. Злость. Слабость. Холод, намертво сковывающий конечности. Лёд, казалось, заживо высасывал силу дара. Перед лицом – надменная улыбка ненавистного врага. Врага, которого не победить. Врага, который чувствует твою беспомощность и слабость, и насмехается над тобой.

– Я жду ответ, – громко произнёс Курбат, и легонько ткнул ледяным колом в щеку закованного Турбьёрна.

Тот поднял полный ненависти взгляд на киевского тысяцкого. Варяг противно улыбался, и чуть сильнее надавил колом. На лёд, сковывающий всё тело, капнула горячая красная кровь. Тёплая струйка живо потекла по щеке.

Турбьёрн посмотрел за спину Курбата, на стоявшего чуть поодаль варяга-судью. Тот, поймав взгляд Тура, нагло ухмыльнулся, глянул ехидно, быстро кивнул. Мол, сдавайся, воин, только хуже будет.

От этого пренебрежительного взгляда Турбьёрн разозлился только сильнее. Он, морозное дитя северных норвежских фьордов, с самого детства ныряющий в ледяную воду, попался в такую простую ловушку!

Даже брат Рёнгвальд лет семь назад окончательно бросил попытки подловить Тура на такой приём их потешных поединках. А тут какой-то старый дряхлый варяг из словенского Кенугарда! Да что он, южанин, может знать о настоящем холоде?

Ух, как разозлился Турбьёрн! Даже Курбат, уловив изменения во взгляде сотника, перестал нагло лыбиться, неосознанно сделал шаг назад. Киевский тысяцкий напрягся, речная вода забурлила, поползла вверх, в попытке заморозить Туру и голову. Поздно. Курбат попытался уклониться, отпрыгнуть назад, почуяв надвигающуюся опасность.

Глаза Турбьёрна вспыхнули на берегу ночной реки, словно две яркие звезды посреди чёрного неба. Ярость, гнев, ненависть к врагу забурлили в горячей молодой крови. Сила, которую молодой полоцкий сотник копил для мощной атаки, давила откуда-то из груди, настойчиво требуя выхода, вырывалась на волю. Лёд, сковавший тело Турбьёрна, зашипел, начал трескаться.

Яростный рёв пронёсся над рекой. Из широко раскрытого в нечеловеческом рыке рта Турбьёрна вслед за рёвом ударил мощный поток жаркого пламени. Яркая вспышка на миг ослепила стоявших вокруг воинов. Курбат, попытавшийся уклониться от атаки, не успевал. Лишь в последний момент тысяцкий резко запрокинул голову назад, и рухнул на земь, чем спас себе жизнь.

Поток пламени прошёл над варягом, обжигая тому лицо. Белобрысая шевелюра и длинные синеватые усы мгновенно вспыхнули. Курбат дико заорал, одним прыжком оказался у берега и с головой нырнул в холодную речную воду. Стоявшие вокруг киевские варяги недовольно загомонили. Несколько тут же бросились в след за своим вождём, спасти, оказать помощь.

– Я победил? – спросил Турбьёрн, когда сковавший его лёд с пронзительным хрустом треснул, освобождая полоцкого сотника на волю.

Варяг-судья лишь коротко кивнул, озадаченно поглядывая в сторону берега, откуда уже волокли мокрое обожжённое тело тысяцкого, впавшего в беспамятство.