Князь Полоцкий. Том I

Глава 5

– Мне не нравится эта идея, – задумчиво проговорил Геллир, когда они с ярлом и Турьбёрном смогли остаться наедине.

Хирд Рёнгвальда и оставшиеся в строю варяги вернулись в Плоцк к полудню следующего дня. Пока сосчитали и поделили добычу, взятую с побитых свеев, пока оказали первую помощь раненным и прибрали тела погибших, пока приводили в порядок найденных в трюме трофейного кнорра хозяев огнища. В общем, задержались.

Выжившие, старший сын Перста, несколько работников, холопы, женщины и дети, порядком потрепанные, но целые, вели себя сдержанно. Видно, свеи не успели поразвлечься с ними всерьёз. Так, разбили пару морд да задрали несколько подолов. По знаку старого Яруна им было возвращено всё имущество, украденное свеями при набеге. Рёнгвальда это очень удивило: по древнему праву сильного варяги могли оставить всё взятое на ворогах себе, в счёт добычи. И при этом совсем не обязательно возвращать имущество прежнему хозяину.

– Перст городу дань платит, товары нужные добывает и продаёт по правильной цене. Он обнищает – городу убыток, – пояснил свои действия Ярун, и пообещал увеличить долю Рёнгвальда из имущества самих свеев. Ярл не возражал. Добычи на ворогах взяли много. Одного зачарованного оружия – на полный десяток воинов. Удачно сходили.

После возвращения в Плоцк варяги отправились готовить погребальный обряд для погибших. Рёнгвальд отправил с ними Сигурда, и последнего оставшегося в строю дренга, Горма. А когда те ушли, пересказал свой разговор со старым варягом Турбьёрну и Геллиру.

И сейчас старый норег настойчиво отговаривал ярла принимать предложение Яруна.

– Сам посуди, Рёнгвальд, – продолжал разговор Геллир, – Ты знал этого варяга меньше седмицы. Хорошо, я не против отдать им двоих из пятерых свеев, которых мы взяли в плен. Я был бы не против сам с ними поразвлечься, но для такого дела не жалко, пусть забирают. Но снова выходить на бой против того одарённого...

Погребальный обряд варягов существенно отличается от привычного норегам. У последних как – коли пали храбрые воины в битве, так сжечь их тела с почестями, предварительно замучив взятых в этом же бою пленников. Подхватят души павших героев прекрасные девы-воительницы валькирии, и понесут в Валгаллу, в небесный город героев Асгард, пировать-воевать до самого конца времён.

Варяжская же тризна – дело совсем другое. И именно в нём старый Ярун предложил поучаствовать ярлу Рёнгвальду Олафсону.

– Что мне предстоит делать? – спросил он тогда у варяга.

– Убивать, – коротко ответил тот.

Однако пояснить что-либо ещё не счёл нужным.

– Светозар муж был правильный, нас гостями принял, – неожиданно проговорил Турбьёрн, за всё время их разговора не проронивший не слова. Он уже пришёл в себя после ранения, однако слегка изменился. Брат утратил весёлый задорный нрав и то буйство, присущее любому огненному магу, стал более замкнутым и хмурым. Как будто тогда, в утреннем тумане, оставил Турбьёрн на песчаном речном берегу Дивы что-то важное. Главную часть себя.

– Вспомни нашу первую встречу, брат, – продолжал Тур, – Тогда варягов было много больше, чем нас, и неизвестно, кто одержал бы верх.

– Ты лежал в беспамятстве, – напомнил тому Геллир, – И не можешь знать всего.

– Но только благодаря Светозару я сейчас стою перед вами, – ответил Тур, – Моё слово – бейся, брат. Удача на твоей стороне. Хуже не будет.

Геллир не стал уточнять, что жизнью молодой норег обязан вовсе не Светозару, а другому варягу, Яруну. Впрочем, это было уже не важно. Рёнгвальд, подумав, принял приглашение. Он согласился.

Тризна началась поздним вечером, на одном из высоких курганов близ городка. Собралась изрядная толпа народу. Чуть наособицу – седовласые сморщенные деды в белых одеждах, здешняя Плоцкая старшина. Стоят, смотрят внимательно.

Повсюду ярко горели воткнутые в землю масляные факелы. Варяги сложили на самой макушке кургана костёр из толстых просмолённых брёвен, уложили на них прибранные тела погибших, как своих, так и ярловых.

Чуть в стороне от погребального костра – высокий чёрный идол. Стоит, взирает на маленьких людишек злыми резными глазами, хмурится толстыми бровями, посеребрённые усы, казалось, колышутся на ветру, раскрыт в безмолвном крике деревянный щербатый рот.

Дальше, вокруг кургана, позади варягов и старшины – простой люд. Пришли, стоят, глазеют. Ведут себя смирно, не безобразничают. Взирают с почтением. Каждый прошёл сюда проводить в последний путь воинов, павших, защищая их родную землю.

Привели пленников. Троих, взятых самими варягами в большом доме на огнище Перста, и ещё пятерых, отданных по приказу Рёнгвальда, тех самых, которых удалось взять живыми Геллиру. Пленников развязали, дали воды. Свеи с подозрением оглядывали стоявших вокруг них варягов, потирали затёкшие запястья. В центр круга вышёл Ярун. Голый по пояс, босой, с факелом в руке. На поясе – два топора с гладко отточенными лезвиями.

– У вас есть два пути, воины севера, – громко проговорил варяг в наступившей тишине, – Умереть, как овцы, под ножом, и лечь у ног наших воинов, как грязные трэли, что никогда не увидят Валгаллы. Либо драться, и умереть с оружием в руках...

Один из свеев, стоявший к варягу ближе всех, наиболее здоровый, оживился, расправил плечи.

– С кем я буду биться, старик? – резко спросил он, перебивая Яруна.

– Со мной, – спокойно ответил варяг.

Свей расхохотался.

– А что будет, если я тебя убью? – отсмеявшись, снова спросил он.

– Уйдёшь.

– Клянись Перуном, старик! – задорно крикнул свей, – Клянись, что каждый из нас, – кивок на остальных пленников, – победивший варяга в честном поединке, сможет беспрепятственно уйти!

– Два пути, воин! – повысив голос, ответил Ярун, – Или ты хочешь умереть как овца?

– Клянусь Одином, я не умру сегодня! – расхохотался свей, поднимая с земли брошенные одним из варягов щит и меч.

Ярун кивнул, воткнул факел в землю. Отошёл от свея шагов на десять, встал, расставив ноги на ширине плеч. Пустые руки он держал на виду, загнув большие пальцы за широкий воинский пояс. Свей взял оружие, крутанул меч в руке, разогревая кисть. Подпрыгнул несколько раз, сделал пару глубоких вдохов.

– Начинай! – проговорил варяг.

Свей атаковал ловко и стремительно. Быстрый рывок вперёд, к обманчиво расслабленному варягу, удар щитом снизу – перекрыть обзор, и мощный мах мечом, нацеленный в шею Яруна.

Варяг до последнего оставался на месте. В последний миг глаза Яруна вспыхнули зелёным цветом, волна сырой силы ощутимо тряхнула землю. Рёнгвальда будто пронзило насквозь острым копьём. Он даже дыхание сбил.

Свей пролетел вперёд, почти до самого края варяжского круга. Его меч на какой-то вершок не доставал до шеи варяга. Ярун сделал шаг назад. Быстрое движение рук – топоры покинули своё место.

Свей, поняв, что имеет дело с одарённым, яростно взревел и бросился в новую атаку. Варяг отвёл удар меча твёрдым блоком правого топора, подбил обухом левого край щита и вмазал свею ногой в живот. Тот припал на одно колено, разинув рот в жадном вдохе.

Ярун со всего размаху ударил, просто и открыто, сверху вниз, как рубят деревянную чурку. Свей вскинул щит верх. Лезвие топора увязло в его основе, варяг пошатнулся на месте. Свей, радостно заорав, рванул щит на себя, выставляя перед собой дарёный клинок.

Варяг разжал пальцы, и его противник, вмиг потеряв равновесие, завалился на спину. Секундой раньше Ярун махнул вторым топором. Удар, и изумлённая голова свея, как не сумевшего ничего предпринять, высоко подпрыгнула, отделившись от тела, и покатилась вниз по склону.

Тело свея рухнуло на землю, к ногам идола. Струя тёплой красной крови обагрила старое дерево.

– Тебе, Перун! – в гробовой тишине произнёс старый варяг, вытирая кровь с лезвия о штаны убитого и возвращая топоры на место. Стоявшие вокруг варяги одобрительно заревели. Толпа простых горожан поддержала их ликующими воплями.

Хирдманы Рёнгвальда стояли, разинув рты. Да что там, сам ярл не смог сдержать искреннего изумления. Волна зелёного свечения прошла сквозь всё тело Яруна. Он был снова свеж и бодр, однако на его лице выступил нездоровый румянец. Самолечение дорогое удовольствие для любого лекаря, особенно такое расточительное.

– Нарушил нурман клятву, – насмешливо проговорил один из стоявших поблизости молодых отроков.

– Что ты такое говоришь, Утинок? – рассмеялся его напарник, – Нурман, он и есть нурман. А Одином он клянётся всегда, когда соврать хочет.

– То есть, знал нурман, что побьёт его Ярун?

– Я бы на его месте не сомневался, – второй отрок хлопнул Утинка по плечу. От удара тот покачнулся, едва не упав, – Ярун, говорили, у самих волохов Велесовых лекарскому делу учился. Те ему много тайн открыли о теле человеческом. Может он и быстрее стать, и сильнее, и вреда для тела тому нет.

– Да что ты, не сомневался он, – передразнил отрока Утинок, – Эко невидаль, быстрее да сильнее стать. Вон у них, – Утинок кивнул в сторону хирдманов Рёнгвальда, – Говорят, воины есть, что медведем в бою оборачиваться могут. Тоже, поди, сильнее и быстрее человека будут...

Углядев, что Рёнгвальд внимательно слушает их разговор, Утинок тут же заткнулся и пнул локтем в бок своего товарища, желавшего что-то сказать. Тот поперхнулся, закашлялся, занёс руку, вознамерившись дать другу сдачи, однако завидев пристально наблюдающего за ними ярла, продолжать не рискнул.

Новость была интересная. И объясняла многое. И напротив, порождала в голове Рёнгвальда множество вопросов. Непонятно – если Ярун учился лекарскому делу у служителей местных богов, то зачем остался в этом маленьком словенском городке? С такими навыками ему бы в любом хирде рады были, хоть у варягов, хоть у нурманов. Да как же! Лекарь, способный накладывать чары не на предметы, а на живое, на человека – это же настоящая находка!

Ярл пришёл в себя от лёгкого тычка в плечо. Рёнгвальд поднял голову. Ярун. Бледный, глаза уставшие, мокрый от пота, перемазанный в чужой крови. Пора.

Ярл снял шлем, стянул через голову панцирь, кольчугу, ровно сложил и передал в руки стоявшему рядом Геллиру. Вытащил меч, снял ножны и также бережно передал их старому норегу. Разувшись, сделал несколько маленьких шажков по тёплой чёрной земле и вошёл в круг.

Вокруг идола – шесть покойников. Все шестеро – бывшие пленные свеи. Седьмой, вот он – стоит, лыбиться. Тот самый маг, которого Рёнгвальд превратил в ледяную статую в длинном доме огнищанина Дубы. И который убил Светозара.

Ярл не чувствовал особой ненависти к этому свею. Он знал Светозара не очень давно, однако Ярун попросил – убей. Чувствовал Рёнгвальд, нельзя отказываться, не так всё просто. Понимал ярл, варяг хочет, чтобы именно он, Рёнгвальд Олафсон, отомстил за убийство военного вождя города Плоцка.

Свей был такой же, как и сам ярл. Голый по пояс, босой. В руках – короткий острый клинок. Щита не взял. Впрочем, как и сам Рёнгвальд.

– Начали! – прокаркал старым вороном стоявший у края круга Ярун.

Маленькая зеленая звёздочка взорвалась в разуме у Рёнгвальда. По всему телу прошла волна свежести, сил дара стало ощутимо больше. Свей, в отличие от своих товарищей, не сорвался с места, как в зад ужаленный. Медленно, маленькими шажочками, подобно Рёнгвальду, он начал двигаться по кругу, пытаясь занять более выгодную позицию для атаку.

Ярл также медленно двинулся вслед за ним. Ноги твёрдо ступали по влажной от чужой крови земле. Там, в длинном доме, он почти не успел понял, на что способен его противник. Тогда свей был уже порядком измотан, загнан в угол, истративший большую часть своих сил. Сейчас всё было иначе.

День и ночь были у свея в запасе, чтобы восстановить силы. Рёнгвальд точно знал, что пленников даже дважды покормили. Каждое место, где ступала нога ярла, покрывалось толстым слоем морозного инея, видного даже в свете факелов. Глаза Рёнгвальда постепенно разгорались ледяным пламенем.

Свей атаковал. Просто и бесхитростно. Огненный шар сорвался с его ладони. Рёнгвальд отбил его небрежным ударом пропитавшегося силой меча. Сталь ярко мигнула, поглощая чужую магию. В ответ на атаку ледяная стрела сорвалась с лезвия клинка ярла. Свей перекатом ушёл в сторону. Одного из варягов, неосторожно решившего принять стрелку на щит, вышвырнуло за пределы круга.

Свей недовольно зарычал, выставил вокруг себя огненный щит, на миг скрывшись от глаз Рёнгвальда. В воздухе ощутимо похолодало. Некоторые из молодых отроков поёжились. Ярл, завершив полный круг, притопнул босой ногой. Земля вокруг поединщиков побелела, покрылась едва заметным слоем льда.

Свей, ухмыльнувшись, бросил себе под ноги очередной огненный шар. Хитрая ловушка, построенная Рёнгвальдом, начала рассыпаться. Ярл атаковал. Одна за другим в свея полетели ледяные колья. От пары он уверенно увернулся, от третьей ушёл перекатом в воздухе, и неосторожно ступил на подготовленную ловушку. Рёнгвальд быстро сжал кулак.

Правая нога свея примёрзла к земле. Тот пару раз дёрнулся, попытался растопить лёд, однако Рёнгвальд не дал ему такой возможности. Следующий кол угодил точно в огненный щит свея, перегрузил его и развеял в воздухе. Быстрый рывок вперёд, короткий укол в шею, проворот. Свей зарычал, на последнем вздохе рубанул мечом, стараясь достать Рёнгвальда на развороте. Ярл ушёл перекатом в сторону, попутно срубая опорную ногу свея.

Противник упал на землю, забился, захрипел, забулькал. Варяги радостно взревели. Рёнгвальд поднялся на ноги. Кто-то из стоявших рядом воинов сунув в свободную руку ярла ярко пылающий факел. Рёнгвальд глазами нашарил в толпе варягов Яруна, вопросительно изогнул бровь. Тот лишь слабо улыбнулся, и кивнул.

Тем временем плоцкие дружинники собрали и уложили трупы свеев в костёр, пониже своих погибших товарищей. Рёнгвальд бросил факел. Миг, и сухой трут занялся, мощный поток пламени метнулся верх, красное зарево осветило верхушку кургана. Варяги взревели ещё раз, громче.

Но ярла как будто огрели по голове булатной дубиной. Мир вокруг завертелся, закружился сотнями ярких огней, красных, жёлтых, синих, улетающих в тёмное ночное небо, прямо к далёким, не менее ярким звёздам.

Рёнгвальд задрал голову и рассмеялся, громко, звонко, весело. Мир вокруг разгорался, топил ярла в море кипящей в воздухе первозданной силы, той самой, дающей простому воину дар, возможность повелевать стихией. Рёнгвальд завертелся волчком на месте, завыл радостно, так ему стало хорошо.

Вокруг него один за другим завыли, завертелись молодые варяги, звонко зазвенело железо. Рёнгвальд перестал понимать, что происходит. Ему хотелось лишь одного – выть, вертеться, утопая в переполняющей его силе.

– Ты думаешь, он нам подходит? – спросил у Яруна седовласый старец в простых белых одеждах, пристально глядя на молодого нурманского ярла, умело исполняющего танец мечей.

– Более чем, друже, – заверил его варяг, прикладываясь к бурдюку. Отпив, причмокнул губами, – Отличный мёд!

– Я скажу своим, передадут тебе пару бочонков.

– Благодарю, Ядвиг.

На следующее утро на подворье Светозара, где всё ещё на правах гостей ночевали хирдманы Рёнгвальда, прибыл посыл. Тот самый горделивый словенин Струпень, кожу которого Геллир грозился содрать и прибить к воротам. Заехав на подворье, он спешился, и бросив поводья коня дворовым холопам, надменно поинтересовался у тренирующихся возле колодца дренгов:

– Где ваш старший?

– А тебе что за дело, словенин? – добродушно поинтересовался Горм, делая знак Сигурду и останавливая учебный поединок.

– Не твоего ума дело! – гаркнул посыл, – Быстро иди и позови его!

И вознамерился пнуть дренга под зад. Лучше бы он этого не делал. Горм ловко увернулся, пропустив удар слева, и врезал деревянным тренировочным мечом по колену Струня. Тот завыл, и мешком повалился мордой в дворовую пыль. Впрочем, его тут же подняли за шиворот, встряхнули, как женщины встряхивают стиранное бельё, и поставили на ноги.

– Ты, словенин, за языком своим поганым следи, – также добродушно улыбнулся Горм, держа нож у горла Струпня, – Я тебе что, трель? У нас на Северном пути за такие слова убивают. А у вас?

Струпень, надо отдать ему должное, не струсил. Лишь покраснел как варёный рак, выпучил глаза и захрипел, пытаясь что-то сказать. Мешал вставший в горле ком.

– Сигурд, что у вас там? – вышел на крыльцо терема Флоси.

– Да вот, словенин за своим языком не следит, – прокричал в ответ Сигурд, – Сейчас Горм ему его отрежет!

– Я голос всего града Плоцка! – пересилив себя, наконец заорал Струпень, – И у меня дело к вашему старшему!

– Горм, оставь ему язык, – на крыльцо следом за Флоси вывалился Геллир. Босой, в одной рубахе. Видно, только проснулся. Хорошо вчера погуляли хирдманы на варяжской тризне.

– Он меня оскорбил, – прокричал в ответ дренг, однако руку с ножом убрал.

Геллир, сойдя по ступенькам, вплотную подошёл к Струпню, посмотрел на того сверху вниз и спросил:

– Было?

– Ну... так как же... Я ведь... – замялся словенин. Лицо его приобрело бурый цвет, и он стал похож на варёную брюкву.

– Было или нет?! – гаркнул Геллир.

– Да, – промямлил в ответ Струпень, и тут же добавил, – Не тебе меня судить, нурман. Я...

– Голос всего града Плоцка! – передразнил его Геллир, – Знаем, слыхали. Чего надо?

– Мне нужен ваш старший. Честной муж Ядвиг...

– Спит он, – махнул рукой Геллир, – Умаялся вчера. Что передать?

Струпень поперхнулся. Посмотрел на старого норега, раскрыл рот, потом закрыл. И махнул рукой, мол, нурманы, что с них взять?

– Честной муж Ядвиг приглашает старшего вашей дружины в гости. Что передать?

– Придёт, – беззаботно ответил Геллир, в раз утратив к словенину какой-либо интерес, – К полудню проспится, и придёт.

Рёнгвальд пришёл. Несмотря на потрепанный внешний вид, чувствовал он себя прекрасно. Как будто сил дара стало раза в полтора больше. Каждое движение отдавалось лёгкостью, внизу живота грело приятное тепло, ноги сами несли ярла. Отдохнувший после ночных гулянок – умеют варяги провожать своих павших в последний путь, к полудню он прибыл на указанного горделивым словенином подворье.

Ярл накинул дорогой синий плащ из мягкого тёплого сукна, подвязал его золотой гривной, под низ – кольчуга из лучших, боевой панцирь, снятый с убитого свея, широкий воинский пояс с золотыми пряжками, короткий северный меч в простых кожаных ножнах, удобные сапоги на высокой подошве. На руках – золотые браслеты. В общем, принарядился, как и его спутники. Попадавшийся им на встречу простой люд уступал дорогу, женщины кокетливо стреляли глазками.

Честной муж Ядвиг произвёл на Рёнгвальда хорошее впечатление. Маленький, суховатый, седой старец встречал их в небольшой горнице. Он стоял, опираясь на длинный резной посох. Один раз взглянув, Рёнгвальд мгновенно сообразил – этот словенин раньше был воином. Но не варягом.

Ярл определил это по тому, как старик стоит, дышит, смотрит. Взгляд Ядвига, точный, прямой, как удар копьём. В его присутствии чувствовалась особая сила – сила знаний и жизненного опыта. Его морщинистое лицо хранило следы прожитых лет, а в глазах читалась настоящая воинская мудрость. Белоснежные волосы обрамляли лицо, а длинная борода спускалась на грудь.

– Здрав будь, вождь нурманский Роговолд, – чуть склонив голову, поздоровался старик, переложив имя Рёнгвальда на словенский манер.

– И тебе, честной муж Ядвиг, – уважительно поклонился ярл. По знаку старика он и его спутники уселись за широкий дубовый стол. Появившаяся через минуту смазливая девка-подовальщица поставила перед гостями резные деревянные чашки, разлила пиво, и так же быстро упорхнула за дверь.

Расселись. Выпили.

– Варяг Светозар хороший вождь был, – чуть помолчав, начал Ядвиг, – Воин справный, человек честный. Худого про него не слыхал. Своих защищал, живота не жалея. Вечная ему память. Пусть там, в Ирии, будет у него всё ладно.

Рёнгвальд кивнул, соглашаясь. Выпили ещё по одной.

– Однако честны будем, силы большой за ним нет, – продолжил Ядвиг, – Захотел бы вождь сильнее да мудрее, прибрал бы к рукам Плоцк и земли окрестные.

И выразительно так поглядел на Рёнгвальда. Сидевший справа от ярла Геллир пнул того коленом, мол, не зевай. Рёнгвальд чуть прикрыл глаза, понимаю. Ядвиг чуть заметно усмехнулся.

– Свеи да нурманы залётные по нашим землям шастают, как у себя на севере. Людей честных грабят, торговлю портят, смердов в полон берут. И как не брать, земля то богата. А хозяина своего нет.

– А что же конунг Кенугардский Ингварь? – по-нурмански поинтересовался Рёнгвальд, – Почему под его руку не идёте?

– Великий князь Киевский Игорь далеко, – степенно проговорил старик, пригладив бороду, – Да и своих дел у него хватает. Слыхал, чай, степняки в Приднепровье лютуют, так они похуже нурманов.

Рёнгвальд многозначительно покивал. Мол, понимаю, знаю. Хотя на самом деле о кочевниках-печенегах знал самую малость, да и то лишь из рассказов того же покойного Светозара.

– Все они, князья Плесковские, Белоозерские, Ладожские – свой кусок урвать всегда горазды, – продолжал Ядвиг, пристально глядя на Рёнгвальда, – А как вороги набегут, только руками разводят. Мол, не наша земля. Сами обороняйтесь. Князь Игорь тоже, бывает, захаживает. Пирует седмицу, дань соберёт, и в свой Киев.

– И много ли даёте? – спросил Турбьёрн. Рёнгвальд покосился на брата. Внешне тот выглядел совершенно спокойным, однако прежние озорные огоньки так и играли в глазах брата.

– Дань по осени собираем, – усмехнувшись, ответил старик, – Куна с дыма, меха, шкуры, иные богатства лесные. Мёд выдержанный, воск свечной, кожа, иной скарб. Всегда по разному выходит, смотря какой год.

Турбьёрн шумно сглотнул. Рёнгвальд тоже задумался, прикинул: в Плоцке постоянно проживает сотен десять народу. В лесу, по словам того же покойного Светозара, промышляли ещё десятка три-четыре отдалённых поселений, наподобие Перстиного огнища, которые также находятся под защитой Плоцкой дружины.

– Земля наша богата, а порядку в ней мало. Сам видел, вождь Роговолд, – Ядвиг встал, выпрямил спину, – Вороги по нашим селищам ходят, житья от них нет. Хозяина у земли нашей быть не может. Я – честной муж Ядвиг из рода Стужей, говорю голосом всей старшины Плоцкой! Ярл нурманский Роговолд, воин справный, маг могучий, мечом и кровью врагов наших наказывающий! Возьми нас под свою руку, оброни, защити, стань нашим князем!

Сидевший рядом Геллир аж поперхнулся от неожиданности. Да уж, норегу это в голову прийти не могло, как впрочем, и самому Рёнгвальду. Однако сам ярл сумел сдержать лицо, и выразительно посмотрел на дедушку. Тот улыбался.

– Князем? – переспросил Турбьёрн, – Не военным вождем? Не хёвдингом?

– Князем! – подтвердил старик.

– Зачем я вам, Ядвиг? – прямо спросил ярл, – Люди у меня умелые, воины справные, но сам видел, их немного.

– Ты, Роговолд, помыслами и делами чист, – ответил старик, – Земля тебя наша приняла. Перуну Молниерукому ты люб, да и другим словенским богам. И князем добрым да удачливым будешь. А люди справные да сильные за таким князем сами пойдут.

– Что скажешь, Геллир Скулфсон? – спросил Рёнгвальд, обращаясь к сумевшему прийти в себя норегу.

– Можно, ярл, – медленно, по-нурмански проговорил старый норег, – Место богатое, важное. Самое то нам здесь закрепиться.

– Решено, – негромко сказал Рёнгвальд.

– Берёшь град сей под свою руку? – быстро спросил Ядвиг.

– Беру.