Князь Полоцкий. Том I

Глава 16

– Боги нам благоволят! – громогласно заявил воевода Хвитсерк Харальдсон, оглядывая зелёные рощи оливковых деревьев и густой, поросший виноградником берег.

На флагмане Великого князя Киевского, огромного драккара на двадцать четыре рума, приставшего на Стэнском побережье, собрались почти все значимые военные вожди русов.

С воеводой Харальдсоном никто не собирался спорить. Да и как тут поспоришь, когда ещё со времён Великого князя Олега Вещего русам ни разу не удавалось подойти к Константинополю как близко. Боги благоволят Великому князю. Ромеи, до того искусные воители и полководцы, не могли оказать варварам никакого серьёзного сопротивления.

Союзные Киеву племена кочевников-печенегов, двигаясь совместно с основной флотилией русов, грабили богатые прибрежные селения, исправно снабжая союзников провиантом. Делалось это с понятной каждому степняку целью – когда Великий хан Киевский Игорь захватит Константинополь, город царей, заслуги печенегов не будут забыты.

– Только одно мне нравиться, – продолжал киевский воевода, – Где корабли ромейского императора? Почему его флот не даст нам бой?

Совсем скоро стала ясна причина столь лёгкого продвижения русов по землям византийской империи. Когда по приказу Великого князя на палубу драккара притащили нескольких знатных ромеев, изрядно потрепанных, в подтёках запёкшийся крови и порванной одежде, те в один голос поведали – основной флот ромеев, огненосные триеры, шустрые хеландии, громоздкие дромоны и иные суда сейчас находились у берегов италийской Сицилии, и отражали набеги сторонников пророка Мухаммеда, грозных и могучих восточных воинов, изрядно досаждавшие ромеям в далёкой Азии.

– Что за огненосные трэры? – с интересом поинтересовался у ромеев молодой княжич Руальд, сын Белоозерского князя Стемида, высокий белобрысый варяг. Они с ярлом Рёнгвальдом были примерно одного возраста, и быстро поладили, однако князь Полоцкий в этой паре, безусловно, главенствовал. С чем белоозерский княжич совсем не спорил.

Улеб, доверенный человек Великого князя, недовольно глянул на княжича, мол, куда вперёд старших лезешь, однако тот в ответ киевлянину лишь нагло ухмыльнулся. Тот побагровел, открыл рот чтобы осадить дерзкого княжича, но неождиданно заговорил Хвитсерк.

– Триеры, – поправил Руальда киевский воевода, – Я слышал о них во время своей службы у ромейского кесаря. Говорят, император великий одарённый, да такой, что смог подчинить своей воле пламя из долин огненных великанов Муспельхейма, и заковал то в железные трубы. На море, стоит только ромейским воинам навести трубу на вражеский корабль и сказать заветное слово – пламя вырывается из своей темницы и жгёт всё на своём пути. И не потушить то пламя, ни водой, не песком, и горит оно и на воде, и на суше.

– Больше слушай скоморошьи байки, воевода, – пренебрежительно махнул рукой Улеб, – Вот он, – кивок на ромея, дрожавшего от страха, – Явно что-то напутал. Каким бы великим одарённым не был этот кесарь, одному против пятидесяти тысяч ему не справиться! Верно я говорю, воеводы?

Другие князья солидно закивали. Рассказам ромея об огненосных машинах они не очень-то верили. Перед них глазами лежали беззащитные ромейские земли. Бери – не хочу!

Сами русы тоже не сидели на лодьях. Небольшими отрядами, всего по большой сотне воинов, они сходили на берег, совершали быстрые разбойничьи набеги на малые городки, укреплённые крепости, дальние монастыри, которые печенеги взять с наскока не смогли. Оно и понятно: на лошадях на стены не поскачешь, а осаду толковую степные воины делать не обучены.

Корабли русов потихоньку набивались богатым южным товаром, борта некоторых лодей уже по весла сидели в солёной морской воде, но каждый вождь знал – это не то, ради чего они пришли. Пускай вонючие печенеги набивают свои седельные сумы медью да дрянным серебром.

Там, в проливе Босфор, до которого осталось уже рукой подать, в бухте Золотой Рог, настоящее богатство – город кесарей, Константинополь. Там они возьмут настоящую добычу и приобретут настоящую славу!

В Босфоре их должны были встретить старые, дряхлые корабли, оставленные в Константинополе из-за своей непригодности к дальнему плаванью. Об этом поведали русам те же захваченные в плен знатные ромеи. Князь Игорь, узнав эту замечательную новость, обрадовался, воспрял духом. Он уже представлял себя непобедимым героем, сумевшим сделать то, что было не под силу бывшему Великому князю Киевскому Олегу Вещему – сесть на императорский трон.

Чуялось Игорю, великий город положит к его ногам несметные сокровища. Вот она, цель жизни – выполнить её, и умереть, вознёсшись в священном пламени костра в небесный Ирий, к другим бессмертным героям! Кто же мог знать, что воля Великого князя совсем скоро исполниться. Правда, не совсем так, как он себе представлял.

Патрикий Феофан, стоя на коленях, со слезами молился перед алтарём в Соборе Святой Софии. Он, потомственный аристократ, талантливый стратег и тактик, умелый одарённый, получивший лучшее образование из всех возможных, истово молился истинному Богу, прося даровать тому сил для победы над врагом.

Именно ему, патрикию Феофану, поручил император священной Византийской империи Роман Первый Лакапин защитить свой город от полчищ варваров-тавроскифов, грязных язычников, посланных в наказание ромеям за их тяжелые грехи.

Невыполнимая задача стояла перед патрикием. Разведчики-соглядатаи, посланные следять за россами, вскоре вернулись, и все как один подтвердили печальные вести – в Босфор движется огромная сила, почти тысяча варварских судов. В распоряжении патрикия было всего лишь полтора десятка древних ветхих хеландий, оставленных в городе для ремонта, не способных даже выдержать несильный шторм, но то что битву с противником, многократно превосходящих числом.

Феофан молился всю ночь, обливая слезами плиты храма, моля Бога даровать ромеям победу над врагом. Едва утреннее солнце показалось из-за горизонта, патрикий молча вытер слёзы, резко поднялся. Его тело, тело воина и одарённого мага, дышало силой и свежестью, несмотря на бессонную ночь, проведённую в молитвенном бдении.

Патрикий отряхнул богатый, шитый золотом плащ, и вышел из собора. Первые солнечные лучи заиграли, переливаясь по дорогому панцирю Феофана. Приняв из рук верного слуги коня, он махом взлетел в седло и галопом рванул в порт, к причалам, к своим судам.

Утром, одиннадцатого июня четырнадцатого индикта, в проливе Босфор показались лодьи россов. Мелкие, с торчащими во все стороны лапками-вёслами, подобно мерзким тараканам, они стремглав неслись ко входу в пролив.

Как назойливые шавки, они могли окружить попытаться окружить хеландии, прорвать строй, устремиться грабить Константинополь. Но он, патрикий Феофан, этого не допустит.

«Клянусь тебе, Боже, я лягу грудью, но не пущу варваров в Великий город! – подумал про себя Феофан, глядя на стремительно приближающихся россов, – Даже не так. Я не имею права погибнуть. Россы будут разбиты! Не один тавроскиф сегодня не ступит на византийскую землю!

– К бою! – громко крикнул патрикий, потуже затягивая ремешок шлема, – Да поможет нам Бог!

– Князь! Ромеи не врали! – один из киевских варягов ловко сполз с мачты, с которой последние четверть часа напряжённо выглядывал вражеские корабли, – Там, в проливе, всего полтора десятка ромейских судов!

– Перун, что за удача! – глаза Великого князя Игоря пылали жарким пламенем. Он уже видел себя входившим в ворота Константинополя, – Дружина, готовься к бою! Сегодня мы будем пировать в имперских палатах!

«Сделать то, что не удалось отцу Рюрику и дядьке Олегу! Обложить Великий город данью, разграбить дворцы, забрать все богатства империи! Какую славу я смогу стяжать!» – билась в голове Игоря слащавая мысль.

– Плохи дела, княже! – варяжский воевода Асмунд, стоявший рядом с князем, положил руку тому на плечо, – Посмотри сам!

Игорь взглянул на стоявшие ровным строем корабли ромеев. Старые, ветхие, громоздкие, со следами недавно законченного ремонта. На первый взгляд хеландии не представляли угрозы. Игорь зло глянул на Асмунда, не совсем понимая, что имел ввиду пестун.

– Что там? – раздражённо спросил Великий князь, настороженно вглядываясь в фигуры судов.

– Приглядись, княже, – с беспокойством ответил Асмунд, – Те самые трубы, о которых говорили ромейские купцы и воевода Хвитсерк. И глянь, они торчат не только с носа, но и по обеим сторонам бортов. О, и на корме тоже!

– Пятнадцать судов! – бешено заревел Игорь, сбрасывая с плеча руку наставника, – Гридь! Слушай меня! Ромеев брать живыми! Сегодня я узнаю главный секрет могущества ромейских кесарей! Первому, кто войдёт на борт ромейской лодьи, золотая гривна с моей шеи!

Радостный рёв варягов был ответом словам Игоря. Лодьи русов, повинуясь приказу Великого князя, растянулись, выстроились широкой линией, стояли плотно, на расстоянии пары весёл. Воины Игоря спешно облачались, накидывали тетивы на тугие луки, снимали кожаные чехлы с копейных наконечников, готовясь дать ромеям бой.

Четыре драккара Рёнгвальда заняли место во втором ряду, прямо за огромным, на двадцать румов, драккаром киевского воеводы Хвитсерка Харальдсона. Остальные словенские суда, пришедшие из Полоцка, по слову своего князя встали чуть дальше, в открытом море. Сейчас не их время. Вот разобьет Киевский князь ромеев, зайдёт в город, там и они подтянуться.

Мысль о том, что самые лучшие места будут заняты другими кораблями, и полоцким воинам товаров не достанется, Рёнгвальд прогнал. Это великий город, годами копивший своё богатство! Добычи всем хватит!

Скоро от Хвитсерка до Рёнгвальда дошёл приказ Великого князя – ромеев брать живьём!

– Не нравится мне это, – перекрикивая стоявший вокруг гул, заорал воевода Геллир со своего драккара, осторожно вглядываясь в неподвижно стоявшие ромейские хеландии.

– Мне тоже, – крикнул в ответ Рёнгвальд, – Не будем спешить!

– К тому же, золотая гривна у нас уже есть! – радостно заорал с другой стороны сотник Турбьёрн, вертя на шее княжеский подарок. Сидевшие на румах его драккара хирдманы загоготали.

Спустя некоторое время над Босфором раздался оглушительный рёв княжеского рога – сигнал к общей атаке. Разом, вторя своему князю, взревели нурманы, завыли диким, леденящим душу волчьим воем варяги, вразнобой грозно заорали словене. Корабли русов пошли на сближение.

– Да поможет нам Бог! К бою! Огонь! – закричал патрикий Феофан, и струя жаркого огненного напалма ударила в стремительно приближающийся корабль россов. Не самый большой, но тем не менее довольно проворный, сумевший вырваться из общего строя на пару корпусов вперёд.

Корабль россов мгновенно вспыхнул, как листок, брошенный в растопленный горн кузнечной печи. Поток зелёного пламени взметнулся вверх. Послышались дикие вопли обожжённых и раненных. Спасаясь от всепоглощающего пламени, россы кричали, и прыгали за борт в солёную морскую воду, прямо в стальных доспехах. И мгновенно тонули, не сумев вовремя избавиться от тяжёлого груза.

«Глупые мерзкие варвары! – злорадно рассмеялся про себя Феофан, – Греческий огонь водой не потушить! Его никак не потушить!»

– Вперёд! – закричал патрикий, и центральный хеландий, наиболее целый и готовый к бою, который занял сам Феофан, двинул прямо в образовавшуюся в строе русов брешь, с грохотом давя маленькие судёнышки россов, с хрустом рвя паруса, корёжа борта и ломая крепкую дубовую обшивку. Ответом ему был дикий рёв варваров, громкие крики ярости и боли.

В приближающийся с правого борта большой корабль с хищной мордой деревянного дракона ударила очередная струя огненного пламени. Воины в очкастых стальных шлемах попытались прикрыться щитами. Патрикий своими глазами увидел, как особо здоровенный росс, подпрыгнув, попытался развеять поток пламени силой дара, однако у того ничего не получилось. Варвар, оказавшись прямо на пути огненного напалма, мгновенно исчез в жарком пламени магического огня.

– Князь, греческий огонь! Что делать, князь?! – кричали своему князю растерявшиеся дружинники.

Но Великий не слышал их. Он стоял на носу своего драккара и смотрел, как деревянное ромейское чудовище, медлительное, неповоротливое, подходило к очередной лодье русов. Треск, грохот, выплеск пламени – и ещё один корабль уходит на дно пролива. Вместе со всеми умелыми храбрыми воинами. Его воинами.

Перед глазами Великого князя застыла смерть его одного из его воевод. Хвитсерк Харальдсон, умелый одарённый, подобно древним героям из нурманских саг, попытался принять на себя жар греческой магии. Попытался противостоять пламени, подобно древнему герою Зигфриду против дракона Фафнира. И потерпел неудачу. Воевода растворился в огне, просто исчез в воздухе за пару ударов сердца.

– Общий сигнал к отступлению! – закричал за князя воевода Асмунд, махнув рукой оказавшемуся рядом трубачу.

– Нет, стоять до конца! – опомнившись, заорал Игорь, вырывая из рук варяга сигнальный рог, – Стоять до конца, стоять крепко! Сегодня мы войдём в город кесарей!

– Хвитсерк, нет! – громко закричал Рёнгвальд, быстро вскакивая на борт Морского змея, схватившись рукой за головную фигуру.

Драккар нурманского воеводы, подойдя с правого борта к большой ромейской лодье, подставился под очередной напалм. Корабль вспыхнул, как и несколько судов до этого. Хвитсерк мгновенно погиб.

Храбрые нореги, увидев смерть своего вождя, заревели ещё громче. В ромеев густо полетели копья и стрелы. Хеландий постоял немного, чуть погодя выплеснул второй залп, чем окончательно притопил воеводский драккар.

– Рёнгвальд, уходим! – завопил воевода Геллир, стоя на палубе своего драккара, всего в нескольких шагах от ярла.

Тот быстро оглянулся. Корабли русов забили собой всё вокруг. Места, чтобы развернуться и плыть назад, не было. И было уже слишком поздно. С носа ромейского корабля ударила струя пламени, прямо в Морского змея.

В последний момент старый норег воздушным кулаком вздул парус Рёнгвальдова драккара, рывком уведя корабль вперёд. Ромей промазал. Основной напалм ударил в правый борт, тот ярко вспыхнул. Сидевшим на вёслах по эту сторону хирдманам Рёнгвальда не повезло.

Заживо горевшие, они старались избавиться от броней, прыгать в морскую воду. Им пытались помочь более удачливые товарищи, но было тщетно. На борту Морского змея противно завоняло горелым мясом и палёным волосом. Мясо и кожа слоями слезали с его воинов, белки глаз краснели и лопались. Хирдманы заживо плавились, и даже зачарованные доспехи не могли спасти их от греческой магии.

Уйдя от столкновения, Морской змей выскочил из строя, оказавшись у ромейского кораблика под кормой. Носовое орудие грохнуло, и Геллиров драккар, идущий в двадцати шагах от Рёнгвальдова драккара, ярко вспыхнул зелёным пламенем.

Ярл, не успев ничего сделать, затылком почуяв смертельную опасность, быстро поднял голову. Над ним, локтях в десяти, угрожающе заклокотала стальная труба, готовя очередной залп.

– А-ха! – рявкнул Рёнгвальд, вскидывая перед собой руки. Ледяная стена, как тогда, в далёком Варяжском море, выросла на палубе, прикрыв собой большую часть оставшихся на ногах хирдманов.

Греческий огонь из кормового орудия ударил в ледяной барьер, не причинив воинам особого вреда. Лёд с шипением начал плавиться. Пламя, прожигая преграду, начало стекать по магической защите, капая на доски палубы.

– Доски разошлись, Рёнгвальд! – заорал один из его дружинников, – Мы тонем!

– Скидывайте брони! Спасайтесь! Прыгайте за борт!

Сам Рёнгвальд, снимая бронь, оглянулся.

«А как же Тур? Ярун?» – пронеслась в голове запоздалая мысль. О шедшем на втором драккаре полоцком воеводе Рёнгвальд старался не думать. Сейчас нужно было спасать живых.

Третий драккар, на котором шёл его брат Турбьёрн, сейчас как раз выполнял сложный манёвр, пытаясь обойти горевший Геллиров драккар и одновременно уклониться от двух ромейских орудий, носового и правого. Первый раз ромеи откровенно промазали, и горящее озеро растеклось в солёной морской воде всего в паре шагов от цели. Полочане радостно заорали.

А второго залпа не вышло. Яркая, быстрая вспышка. С Турова драккара в ромейский борт ударила сверкающая молния, следом, чуть погодя, вылетел большой огненный шар. У ромеев на корабле что-то негромко звякнуло, послышались беспокойные крики, а затем... Взрыв!

Огроменый высокий поток зелёного пламени взметнулся вверх, опрокидывая уже почти по самый борт погрузившегося в солёную воду как Морского змея, и так другие ближайшие суда русов. Волна жара ударила Рёнгвальда в лицо, прошлась по всему телу. В последний миг полоцкий князь успел броситься за борт, в приятные объятия тёплой морской воды.

Через десяток ударов сердца, уже под водой сняв с головы шлем, Рёнгвальд вынырнул. Почти одновременно над его головой раздались ещё три взрыва, разметав ромейский корабль на мелкие щепки.

Облако едкого чёрного дума заволокло синее небо. Огненосная ромейская машина взорвалась, и сейчас быстро погружалась на дно пролива. Лодьи русов, завидев выход из западни, на всех вёслах устремились в открытое море.

Посмотреть, что стало с его остальными драккарами, Рёнгвальд не успел. Тяжёлый кусок обшивки ромейского корабля плюхнулся совсем рядом, в двух-трёх локтях, едва не проломил ярлу не прикрытую голову. Рёнгвальд, набрав в грудь побольше воздуха, снова нырнул, и под водой проплыл локтей сорок, в сторону открытого моря. Тёплая солёная вода приятно охлаждала разгорячённое тело ярла. Как хорошо, что в это раз он успел снять бронь.

Толчок, усилие воли, и под Рёнгвальдом, прямо как тогда, в давней битве с эстами, образовалась толстая льдина. Пара ударов сердца, и ярл вынырнул, широко распахнув рот в жадном вдохе. Рёнгвальд разлепил глаза, быстро огляделся.

Хвала всем богам, драккары сотников Тура и Яруна сумели уйти от взрыва, и сейчас сидевшие на румах дружинники шустро работали вёслами, обходя кривой ромейский строй по широкой дуге. Рёнгвальд, упав спиной на льдину, тяжело задышал, восстанавливая дыхание.

Из морской воды один за другим выныривали его хирдманы, сумевшие пережить взрыв ромейского корабля.

– Сюда, братья! – крикнул Рёнгвальд, укрепляя льдину, делая ту ещё шире, толще и массивнее.

Гридень Студень, из недавних полоцких отроков, забравшись на льдину, звонко засвистел, призывно замахал руками. На Туровом драккаре их заметили. Вёсла затабанили, корабль начал медленно разворачиваться в их сторону. Соседний ромейский корабль пару раз плюнул в их сторону из кормового орудия огнём, не достал самую малость, сажени полторы. Повезло.

Через минуту сильные руки брата поставили Рёнгвальда на доски драккара. Ярл обнялся с ухмыляющимся Турбьёрном.

– Как я ромея, а, брат?! Как вспыхнул?! А какой стоял грохот! – Тур радостно тряхнул гривой рыжих волос. Сидевшие на румах хирдманы счастливо нахваливали своего сотника.

– Геллир погиб, – мрачно сообщил Рёнгвальд, указывая на догорающий драккар полоцкого воеводы, – И я обязан ему жизнью!

Турбьёрн помрачнел. Оглядел лица выживших хирдманов. Все понуро опустили головы. Старого норега в Полоцке уважал каждый воин. Страшная смерть: если воевода полоцкого князя не сгорел в огне ромейского напалма, то утонул в проливе Босфор. Не вернулся из своего последнего похода.

– Вечная слава герою, – проговорил Рёнгвальд.

– Слава! – громко ответили хирдманы.

Они уже прилично отдалились от ромейского строя. Следом за ними, один за другим, из западни выпрыгивали другие суда.

– Что теперь, брат? – спросил Турбьёрн у мрачного ярла, – Подмогнём своим?

Рёнгвальд глянул на творившийся среди кораблей русов побоище. Ромейские хеландии, потеряв одно судно, сбились плотнее и частыми потоками жаркого огня жгли флот Великого князя Киевского.

У стоявших один к одному кораблей не было шансов спастись. Стоявшие позади, шедшие в самом конце лодьи только-только начали разворачиваться, стараясь успеть выскочить в открытое море. Их примеру следовали боковые. Сбежать из центра – без шансов! Только с боем прорываться вперёд, под напалмом греческого огня.

– Уходим! – коротко бросил Рёнгвальд, и два полоцких драккара заскользили по волнам, огибая ромейские корабли по большой дуге, направляясь в открытое море.

– Смотри, кого я выловил, брат, – напоследок похвастался Турбьёрн, указывая Рёнгвальду на одну из гребных скамей. На ней, завёрнутый в кожаный плащ, голый, бледный как смерть, лежал мальчишка.

– Это он молнию метнул, – похвалил Турбьёрн, – Отомстил ворогам за смерть отца своего. Подвиг, достойный саги!

Рёнгвальд вгляделся внимательнее. На скамье лежал Кёль, сын погибшего в магическом пламени греческого огня киевского воеводы Хвитсерка Харальдсона. Словивший немалую магическую перегрузку. Но своим подвигов спасший жизни многих полоцкий воинов.