Наследник огня и пепла. Том IХ

Глава 11 Призрак промышленной революции

Мне кажется, у нас с Адель всё пошло наперекосяк сразу после того, как я выполнил своё обещание — раскрыл ей секрет гильдии ткачей. Поскольку глава гильдии оружейников уже сидел в моём подвале, а за спиной у меня стояло свежее ополчение Дйева и полтысячи матерых головорезов из Таэна, я двинулся прямиком в их владения, как только стало ясно, что Костяной Город не представляет угрозы.

К моему удивлению, земли гильдии оружейников и соседствующей с ней гильдии ткачей оказались застроены плотнее, чем даже контадо Караэна. А ещё — выглядели несколько чужеродно: множество ветряных мельниц. Столько мельниц могло бы намолотить хлеба на всю долину Караэна и ещё оставить муку, чтобы накормить весь Таэн.

Соблюдая все предосторожности, моя армия вошла в лабиринт сплошной застройки. Вскоре показалась пышная процессия уважаемых членов гильдии ткачей. Они стояли, потея под солнцем в бархатах и мехах, сняв береты. А я угрюмо молчал. В конце концов велел показать, как устроено их производство.

Надо сказать, что даже перед лицом смерти они попытались защитить свои секреты. Кроме меня, в очередной, обнесённый высокой стеной, а в остальном ничем не примечательный двор пустили лишь десяток рыцарей и мою охрану.

Надо отдать ткачам должное — на меня нагнали чудовищную скуку откровения мастера-разборщика про тонкости сортировки шерсти, объяснения, чем занимаются красильщик, мотальщик, растиралыщик и прочая суконная братия. Из них я толком запомнил только одного — щипальщика. Тот выщипывал с поверхности сукна узелки. Самая дурная работа, но одна из самых важных — именно она делала каранское сукно столь конкурентоспособным.

Несмотря на то, что я даже начал зевать, я все же смог увидеть то, о чем мне «забыли» рассказать. Я с удивлением обнаружил: треть производства была… механизирована. Караэнцы изобрели способ передавать с мельницы не только вращательное, но и поступательное движение. И умудрились удержать это в секрете.

Уважаемые люди заметно напряглись, когда я стал рассматривать кулачковые валы, к которым были приспособлены длинные ряды прядильных и суконно-вальных станков. Однако, сдержанно попытались отвлечь — мягко уводя разговор в сторону, одновременно ловко поднеся подарок: искусно вышитый, впечатляющий по размеру кусок ткани. Таким можно было драпировать тронный зал.

Адель пришла от него в восторг. А я — от механизмов. Но своё восхищение проявил, глядя на ткань, а не на металл. Кто их знает, этих ткачей — если поймут, что я не просто тупой рубака, а человек, способный не только понять, что он видит, но и воспроизвести это… то подадут знак, и из-за стен ворвутся сотни их наёмников.

В гильдии оружейников я обнаружил ту же степень механизации — только там ряды водяных мельниц, выстроенных вдоль горных ручьёв, питавших судоходный канал Караэна, крутили механические молоты. Это позволяло оружейникам делать из хорошего сырья высококачественную сталь почти без вкраплений шлака. А потом, с помощью чуть иначе устроенных многокилограммовых молотов, выковывать сложные латные элементы доспехов.

Они это тоже старательно скрывали. Но я уже знал, куда смотреть.

По дороге обратно я пытался объяснить Адель — вот же твои десять тысяч прядильщиц! Но она, кажется, так и не поняла. И, совершенно точно, обиделась. Видимо, у неё уже была чёткая картинка будущего — волшебная прялка, которая ткёт за тысячу ткачих, и вот её подай, да на блюдечке. Про мельницы и передаточный механизм слушать не захотела — впервые фыркнула и отъехала в сторону. Первый скандал. Это меня расстроило.

Позже, когда мы оба остыли, мы по молчаливому согласию больше эту тему не поднимали. Не нашел я понимания ни с Адель, ни со Сператом, ни даже с Вокулой, которому я всё это вывалил. Никто не учуял перспектив. Однако Вокула умел слушать. Я поделился с ним тем, как, по моему мнению, эти устройства могут перевернуть мир.

Солнечный цветок, что Адель нашла в Клоаке под Таэном, теперь жил в подвале. Потому что рос он только в темноте, что логично. Вокула использовал его буквально как рабочую лампу — цветок слегка пожух, опустил соцветие, и теперь светил как настольная лампа прямо на его бумаги. Я ещё настоял, чтобы он сменил мебель — на самом деле отдал ему плоды своих не самых удачных попыток выбить у плотников кресло и письменный стол с ящиками. То, что они сделали, было не тем, что я хотел. Но вовсе не плохим. И достойным герцога Караэна. Теперь Вокула сидел за массивным, пафосным столом, и смотрел на меня внимательными глазами, на лице, загорелом от светоцветка, жутко смахивая на НКВДшника из постперестроечного фильма. Ещё этот подвал… Я утратил запал и замолчал.

Он тоже немного помолчал, потёр подбородок, а потом заговорил в своей обычной манере — сдержанной, неторопливо рассудительной, как человек, привыкший взвешивать слова.

— Милорд, — сказал он. — Всё, что вы говорите, возможно. Но всё это возможно только в Караэне.

Он подождал, пока один из младших писарей подал мне засахаренные персики и вино. Я знал эту уловку — человек добрее к тому, кто его угощает вкусным. Не стал отказываться, чувствуя себя как хирург, которому сунули коньяк и шоколадку. То есть, в своем заслуженном праве.

— Только здесь, — продолжил он, — сошлись вместе три вещи: множество ртов, множество рук и множество кошелей. Только здесь достаточно людей, чтобы было кого одевать, и достаточно купцов, чтобы было кому продавать. В любой другой долине человек ткал бы ровно столько, сколько нужно его семье. А железа на пару молотов, серпы и косы, можно бы было купить раз. А потом лишь плавить из болотной руды по надобности.

Я кивнул. Манера речи — с одной стороны велеречивая, с другой сдержанная. И в словах была недосказанность. Вокула намекнул на важную вещь: сырьё и для ткачей, и для оружейников везут в Караэн издалека. Железо — слитками через Большой Забер из Железной Империи. Какая-то часть — от Долгобородов, но далеко не вся. Шерсть для ткачей приходит аж из Королевства Фрей. Разве что пивовары работают на местном. И то, насколько я знаю, рожь им везут неделями. То есть такое производство просто невозможно на местных ресурсах.

Вокула продолжил:

— А если даже появлялся бы искусный кузнец, умеющий ковать кольчуги или вытачивать латы, он служил бы при Великой Семье. Его берегли бы, как садовую розу: для своих нужд, под замком, без права торговли. В других землях искусство существует ради личного великолепия. В Караэне — ради оборота.

Я вспомнил Таэн. Вокула мастерски сместил акценты, но в сути был прав: если рядом сильный феодал — забудь про гильдию. На него и будешь работать. А если сделаешь больше — он и продаст. Так зачем делать больше?

Даже если где-то появляются «крепкие хозяйственники», которые позволяют на своей земле создавать предприимчивым людям артели, то на длинной дистанции их всё равно прижимают к ногтю. Либо душат рэкетом, либо отбирают в прямую собственность. Чего далеко ходить — все мукомольные мельницы во владениях Итвис принадлежат Итвис, и арендаторы обязаны молоть муку только на них. Вот только я никогда не слышал, чтобы мы их строили. Если даже мельница принадлежит какому-нибудь умнику, построившему её под стенами замка — это ровно до тех пор, пока она не станет мельницей самого замка. Что неизбежно, как восход солнца. Разве что продолжительность этой свободы предпринимательства величина переменная.

— Здесь же, — он сделал широкий жест рукой, будто обводя весь Караэн, — этот… как вы сказали, мой сеньор, «механизм» может жить. Потому что только здесь механизм имеет смысл. Только здесь торговые пути сходятся так, что ткань, сотканная в одном квартале, может быть продана через день в порту Отвина. Хоть и отгружена будет через неделю, а то и месяц. Только здесь купец готов вложиться в вал, шестерню и… как вы сказали, сеньор Магн? Кулачковый…? Не суть. Это возможно, потому что завтра этот кулак принесёт ему десятикратную прибыль. И только здесь есть столько золота, что можно продать сразу тысячу отрезов.

Я попытался спорить, скорее из упрямства.

— Разве не очевидно, что это облегчает жизнь? Можно ведь переложить много трудной, но рутинной работы на ветер и воду. Например, чтобы пилить доски. Разве это не удобно? Я заметил, как дорого они стоят. И это не только за само дерево — ты платишь пильщику за десяток почти столько же, сколько плотнику за месяц…

Я сильно преувеличил. И сделал паузу, пытаясь подобрать, как бы себя поправить так, чтобы не выглядеть дураком. Тяжело, когда ты умный, но звучишь тупо. Вокула, похоже, решил, что я жду ответа, и заговорил:

— Возможно. Но так ли часто такой труд дороже, чем постройка целой мельницы? А ведь за ней ещё нужно следить, ухаживать… Это работа не для одного, и даже не для двух. Так уж не лучше ли те же три человека просто сделают столько, сколько нужно, и может, даже лучше?

Я тяжело вздохнул. Ну да. Хоть по местным меркам я развернул прямо-таки огромное строительство — даже это бы не окупило постройку лесопилки. Возможно, если бы это было на целый город… Или, лучше, на контадо. Нет, Вокула прав. Те, у кого нет денег, сделают всё сами. Те, у кого есть — наймут мастера. Не получится у меня тут Икею открыть.

— Поверьте, милорд, — сказал он, глядя мне прямо в глаза, — такие гильдии не могут выжить в горах. Не могут пустить корни в деревне. Они не могут родиться даже в Таэне, где всё зависит от милости одного или троих. Только здесь — в Караэне. Или, может быть, ещё в Отвине, где море делает купца таким же важным, как герцог.

Он замолчал. А я слушал. Смотрел. И в голове у меня всё звенело: кулачки, ремни, меха, рычаги. Толпы рабочих. Вокула и прав, и не прав.

Очень трудно каждому крестьянину в Таэне или Королевстве продать кусок сносного караэнского сукна или штампованный серп. Не довезти. Это слишком дорого и долго. Если в повозку, запряжённую быком, положить сено и кормить его им — он сожрёт свой груз через дней пять. Поэтому так трудно водить армии — все эти тягловые животные постоянно хотят жрать. И даже если под ногами трава, им нужно часами пастись. Поэтому боевых коней кормят пшеном и фруктами — иначе просто не будет времени на них ездить. Да Коровка бы и не наел такую стать на сене. А чем крестьянин расплатится? Брюквой?

Хотя… во Вторую мировую полно же было лошадей. Как-то же их кормили… Я что-то упускаю. Ладно, тут я уперся в тупик. Зайду с другой стороны.

Я не большой экономист. Но помню, промышленная революция началась в Англии. Что у неё уже было? Флот. И рынки сбыта. Не обязательно брать золотом. Можно — чаем.

Табаком. Опиумом… Об этом надо осторожно поспрашивать. Итак, мне нужны тысячи и тысячи парней вроде Лардо — у которых есть что взять и у которых даже одеяла нет. Я уверен, в этом мире таких полно. Тысячи людей ждут свои тёплые караэнские одеяла, чтобы отдать за них меха или золото. Надо только им их доставить…

Я ударил себя кулаком по колену — и тут же скривился от боли. В последнее время я редко надевал доспехи, но ещё не успел отвыкнуть. А с моей силой — по неприкрытой сталью ноге… больно.

Я посмотрел на Вокулу и начал:

— А что насчёт… — чуть не ляпнул «железные дороги». Но быстро нашёлся, куда перевести тему: — Университета лекарей?

— Гильдия! — радостно отозвался Вокула и заулыбался как нормальный человек. — Мне удалось протащить разрешение через Золотую Палату. Эти дураки боялись, что лекари задерут цены, пришлось пойти на уступки и назначить повинность перед городом…

Мне оставалось только одобрительно кивать. Вокула и правда втянулся в идею с лекарями. Я пару раз бывал у них — им выделили несколько домов рядом с Горящим Пиком. Туда начали стекаться больные. Всё пошло не совсем по плану.

Как таковых болезней тут было немного — в основном два вида: «всякая фигня» и «та, от которой умер». При врождённой склонности к магическому лечению почти у каждого, это только усугублялось. С одной стороны, они тут вполне лечили хронические вроде артрита или подагры — с которыми в моём мире так толком и не справились. С другой — дружно умирали к сорока от «холодной воды и застужения кишок». Я подозревал кишечные инфекции. Из трёх показанных мне больных после своего магического медицинского скана двух я уверенно опознал как страдающих от аппендицита. А у одного… чёрт знает что. Причём похоже, магической природы.

Я подал идею о посмертном вскрытии для выяснения причин смерти, но к этой мысли местные лекари ещё должны были привыкнуть.

— Мы составили каталог одобренных гильдией снадобий, и он постоянно расширяется, — вещал между тем Вокула. И даже достал богато иллюстрированный талмуд.

Хотя… насчёт «талмуда» я, конечно, погорячился — просто листы были из тонко выделанной кожи ягнёнка. Гораздо толще, чем привычная мне бумага. На вид — увесистый том, а по факту страниц пятьдесят, и заполнено из них не больше трети. Рисунки растений, рецепты, даже комплект походной лаборатории… Почти в каждом рецепте добавки из тварей Диких Земель и с одинаковой припиской: «но лучше добавить три щепоти мелко натёртого сердца нежити». Да они ближе к алхимикам, чем к медикам. Этого следовало ожидать.

— Вам надлежит немедленно заняться печатью этого труда, — вставил я, когда Вокула устал и потянулся за бокалом вина. — На бумаге. сто, или даже тысячу экземплеров. И пусть у каждого лекаря будет такой при себе.

Вокула застыл с разинутым ртом. Я снова сказал очевидное — невероятное, от которого у местных сносит крышу. Ну да, для них заиметь хоть один рукописный экземпляр книги — уже удача. Переписчики тратят на каждую книгу недели, а то и месяцы. Поэтому одна книга на толпу, всё заучивают наизусть. Книги — это драгоценность. При этом Вокула сам занимается газетой: каждую неделю он выпускает тысячи листков с новыми текстами. И даже по просьбе ректора Бруно печатает «статьи» из Университета, которые потом рассылают по всему Регенству. Но — сделать не одну великую книгу, а размножить её и выдать по экземпляру в руки каждому… Ему просто не пришло в голову связать эти вещи.

Как оказалось, я неверно истолковал выражение его лица.

— Увы, сеньор Магн, — вздохнул он, — немногие из неофитов умеют читать. К тому же те, кто не может наизусть повторить пару только что зачитанных вслух страниц, просто не допускаются к обучению в гильдии лекарей. Это напрасный труд, — покивал головой, будто объясняя что-то само собой разумеющееся.

Магн внутри меня взбеленился.

— И всё же, сделай, как я сказал, — отчеканил я, чем сильно испортил разговор. Потом, уже без металла в голосе, добавил:

— Начните с этого. Видите ли, сеньор Вокула, в Университете — огромные библиотеки свитков. Там лучшие умы оставили свою мудрость потомкам. Но они собирали её веками. У вас таких архивов нет. Вам нужно составить пособие в котором были бы собраны основы…

С очевидным я сильно поторопился. Оно, очевидное, у каждого свое бывает. К счастью, Вокуле бежать некуда, у меня есть вино и сладкая закуска, Адель к ужину не скоро позовет, так почему бы не посидеть, не поговорить с умным человеком. К тому же, я ждал Фанго. На днях он обещал мне рассказать, что же там на самом деле произошло, у Горящего Пика с долгобородами. Нет, у меня было несколько предположений, но хотелось послушать стороннего наблюдателя. К тому же, я всё равно планировал посетить Красный Волок. А оттуда и до городка который долгобороды осадили, а потом Лардо и Сперат его по пьяни чуть вдвоем не взяли. Бородачи его так и удерживают. Интересно будет посмотреть, молодость вспомнить.