Наследник огня и пепла. Том IХ

Глава 13 Идеи горят

Хотел бы я сказать, что все тут же вскочили и забегали. Увы, жизнь — не ситком, где эмоции преувеличены, а поступки напоказ. Дернулся разве что Фарид, сидевший у окна — он попытался выглянуть во двор. Только тут я заметил, что он босиком, с лодыжкой, обмотанной льняным бинтом. Попытался привстать — и тут же сел обратно, зашипев от боли.

Каас, державший в руках кусок деревянного каркаса, обложенного перьями, мрачно выругался, не поворачивая головы. А Бруно Джакобиан — закрыл глаза и молча приложил ко лбу два пальца. Только теперь я понял, что его грусть и отёчность — следы хронического недосыпания.

Все замерли, ожидая его решения. Так же, обычно, смотрели на меня. Я даже почувствовал укол ревности.

Бруно всегда напоминал мне учёного из юмористической вставки — весь в чернилах, с вечной ссадиной на лбу, оттого что постоянно врезается в нижнюю полку. Когда-то он встречал меня в этом кабинете как испуганный, но гордый профессор — в шёлковом халате, расшитом звёздами. Сейчас, в волшебной броне, он сидел в тишине — и все ждали его решения.

Бруно открыл глаза и уронил слова, как чент нищему. Небрежно, но с достоинством:

— Не мешать. Пусть попробуют.

Я не удержался и развернул кресло к окну. Не так, чтобы толпиться как зевака, но с удобным обзором. Мне было видно помост и Горшок на нём. Бруно подошёл ближе, но встал так, чтобы не загораживать мне вид. Фарид демонстративно углубился в чтение аж зелёного от времени свитка. Каас перебирал свои хитрые штуковины. Только по затихшим разговорам можно было понять, что «пуска» тут очень ждут.

Запуск произошёл минут через двадцать. Аурелия, жилистого юношу с фанатичным взглядом, усадили прямо на бочку. Все были слишком заняты важными и умными делами, чтобы предусмотреть седло, поэтому парнишку просто привязали ремнями к доскам и проверили систему рычагов. Два подмастерья остались рядом и начали вращать маховики — шум усилился, крылья вздрогнули и медленно, с отчаянным визгом заскрипели. А потом начали махать.

К моему удивлению, они не просто двигались вверх-вниз, а по сложной траектории, в самом деле копируя крылья птиц. Как бы ни относился я к этим людям с высоты технологий своего мира — они, без сомнения, были гениальны.

Ещё через минуту Аурелий исчез из поля зрения.

— Он взлетел⁈ — спросил я.

— Нет, — ответил лектор. — Платформа рухнула.

Я не смог сидеть спокойно. Встал с тронно-пыточного кресла и подошёл к окну. Сквозь облако пыли мы увидели, как из-под обломков бочки торчит рука, сложенная в жесте, которым в Караэне обычно сопровождают слово «отлично». Студенты вокруг радостно кричали — если без ругательств: «Это была лучшая попытка!»

Я тяжело вздохнул. Потом рассмеялся. Даже не от насмешки — от уважения. Эти безумцы и правда пытались взлететь. И, Пан мне в свидетели, однажды у них получится.

— Мы почти закончили чертежи новой модели, — сказал Бруно. — Хотите взглянуть?

— Нет, — сказал я. — Мне кажется, вы не туда думаете. Лучше сделать иначе…

Я услышал, как Фарид за спиной тяжело вздохнул. Бруно ещё больше погрустнел и отвернулся. И только несдержанный Каас буркнул:

— Ещё и этот…

Их можно понять. За последние дни они выслушали столько «гениальных» идей, что от Герцога Караэна, Хранителя Пустого Трона, вряд ли ждали чего-то дельного. И были правы. Я не особо силён в… как называется наука о самолётах? В общем, ничего по-настоящему умного я им сказать не мог.

Но я мог показать направление.

Я поискал глазами и нашёл подходящий листок. Поднял его с пола, подошёл к столу и быстро свернул бумажный самолётик. Бумага плохо держала форму, а я давно ничего подобного не делал. Но пробный запуск увенчался успехом: самолетик пролетел через всю комнату и стукнул в лоб как раз тому сдавале, что стоял у двери и донёс нам весть о несогласованном запуске Горшка.

Я в полной мере насладился потрясённой тишиной.

— Мы делаем не то… Мы копируем то паруса кораблей, то крылья птиц, — сказал за моей спиной Бруно. — Нам же нужно создать устройство, что несёт человека. Это цель. Как есть цель у стрелы.

— Нам нужна стрела, а не птица! — обрадованно крикнул Каас. — Наконец вы начали меня понимать!

Они снова вступили в спор — всё ещё подчёркивая свою изначальную правоту, но я уже видел: перья на черновиках выводили совсем другие крылья и обводы. Бруно задумчиво махал свитком в воздухе, смотрел как папирус разгоняет воздух и хмурился. Фарид тщательно изучал мой самолётик и копировал его по сгибам, делая свой.

Я тем временем осторожно присел на край стола, нашёл пустой с одной стороны лист, придвинул к себе хитрую чернильницу-непроливайку, макнул в неё вычурный серебряный стилус — тут ими пользовались вместо перьев — и начал чертить чертёж. Клякс я наставил преизрядно — писанине Магна учили по остаточному принципу. Однако через пять минут остался вполне доволен результатом: общий вид, размеры, пара разрезов.

— Это… прекрасно… — выдохнул Бруно. Он стоял очень близко. Наверное, уже бы на меня залез, если бы не рука Сперата, которой он придерживал Ректора. — Где вы этому научились?

— Так должно быть понятнее. Сможете сделать?

— Да, конечно!

Я решил задержаться и нарисовать воздушный винт. Не думал, что они возьмутся за работу по моим наброскам сразу. Я опять забыл про магию.

Фарид дохромал до камина и прямо там, с помощью кувшина, из которого один из его помощников лил воду, нарезал заготовки из кожи и дерева. Он ускорял струю воды и сжимал её до игольной тонкости — и вода достаточно легко резала дерево и кожу. Мне случалось видеть, как чем-то похожим кромсали и плоть в бою, но это было слишком манозатратно.

В общем, минут через пять передо мной уже лежал миниатюрный воздушный фонарик. Я сам срезал Когтем верхушку толстой свечи, установил её в держатель, попросил Сперата поджечь фитиль — и держал сделанный из бумаги кубический верх над пламенем. Когда я уже начал думать, что не сработает, рука ощутила едва заметное давление. Я убрал ладонь — и фонарь медленно взлетел.

— Тёплый воздух легче холодного. Если его нагреть, то он потянет вверх, — объяснил я. — Никакой магии.

— Мы видим, сеньор Магн, — ответил за всех Бруно.

— Вам нужно придумать, как заставить это двигаться в нужную сторону, — продолжил я и показал на воздушный винт. — Попробуйте сделать это. Должно быть похоже на крылья ветряной мельницы…

— Ничего не выйдет, — заявил Фарид.

Он ловко подвесил к пролетающему мимо воздушному фонарю деревянную фигурку человека, выуженную из груды барахла рядом. Фонарь стремительно спикировал на стол.

— Что хорошо для малого, то плохо для большого. И наоборот. Чтобы греть воздух достаточно долго, потребуется целый воз дров. А их такой куб не поднимет, — он сделал паузу и добавил: — Но я знаю, как решить эту проблему. Надо сделать усилитель, как в Горшке, но для таланта к огню…

— Ладно, не буду вам мешать, — я встал. — Последний вопрос. Насколько усиливают таланты ваши устройства?

— Не намного. Но они позволяют экономить силы.

— Не намного? — я сел обратно. — Есть ли среди ваших студиозов талантливые к огню?

— Да вот, хотя бы он, — махнул рукой в сторону сдавалы Бруно.

— Какой силы ты можешь призвать огонь?

Тот надменно ухмыльнулся — и сотворил крохотную огненную пчелу.

— В камин! — заорал Фарид. — Направь её в камин, дурак!

Пчела метнулась по комнате, уже теряя форму — было очевидно, что студиоз потерял над ней контроль. Немного стыдно признавать, но Фарид среагировал быстрее меня. Зато моя реакция была куда более решительной.

Я выхватил меч и рассёк огненного конструкта в воздухе. Пчела взорвалась вспышкой — меня обдало жаром, и волосы на висках зашипели. Запахло палёной курицей. Хуже того — загорелись листки и хлам на столе.

Фарид протянул руку, и в мою сторону пошла волна холодного, мелкого снега, гасившего огонь. Не успел он осесть, как Фарид сжал кулак — и снег обратился в водяную взвесь. Пока писцы, сам Фарид и Каас спасали бумаги, стряхивая с них влагу, Бруно отчитывал неудачливого огневика. А его охранники тем временем придержали виновника, чтобы тот не сбежал, и пару раз сунули кулаком в живот — без особого фанатизма, но доходчиво.

Благодаря Фариду и его таланту, всё оказалось не так уж и плохо. Большинство важных свитков были написаны на пергаменте — а это кожа, она стойкая. Да и черновики на столе всё равно утратили актуальность. Не считая того, что я слегка промок и потерял большую часть бровей, урон был минимален.

Наконец, огневик удостоился торжественного леща от Сперата — тот, видно, сдерживался, видя, что меня происходящее скорее забавляет. Затем студиоза поставили перед открытым окном. Он вытянул руку, сложил пальцы в жест, будто держал пистолет, и «выстрелил» огнём. Впечатляло слабо — сантиметров тридцать огня, не больше. В детстве я такое же показывал, правда, с зажигалкой и баллончиком освежителя воздуха.

— Сперат, достань щит. Тот, что даёт огонь, — распорядился я.

Со щитом огневик выдал уже настоящую струю гудящего пламени — метров на пять. Это, конечно, и близко не дотягивало до уровня отца Магна или Гонората, но выглядело внушительно. Мне бы такую штуку лет десять назад — многое пошло бы проще.

— Нет… Настолько сильного увеличения у нас и близко не было, — сухо констатировал Каас.

Студиоз-сдавала сам пришёл в такое изумление, что даже попытался не отдать щит обратно Сперату, когда тот его потянул. За это получил ещё один лещ — уже с чувством — и растянулся на полу. Никто особенно не обратил на это внимания.

— Позвольте, — сказал Каас, выдернул щит у Сперата и тут же углубился в дело. Сперат растерянно взглянул на меня, но я только покачал головой.

Каас тем временем, ловко орудуя инструментами из многочисленных кармашков своего передника, быстро вскрыл щит, снял заднюю крышку — и обнаружил знакомые мне пластинки, заполнявшие внутреннее пространство. Распиленный демонический рог. Но взгляд Кааса остановился не на них.

— О, я слышал об этом сплаве! — воскликнул он с азартом. — Выдающееся достижение Ар’Зумель Химуса, прозванного Медным Безумцем…

Он потряс перед собой деталю щита, и аж раскраснелся от восторга:

— Смотрите! Видите эту пластину? Таким образом, когда человек с талантом держит щит за ручку, он касается сразу всех… эм…

— Кстати, — вмешался я. — А почему вы не используете этот материал? Ведь он явно усиливает магию.

Каас посмотрел на меня как на несмышлёныша и на миг замешкался с ответом. Бруно перехватил разговор, вполне резонно опасаясь, что Каас может что-то не то ляпнуть.

— Видите ли, сеньор Магн… Этот материал весьма редок.

— Дорог? — понимающе кивнул я Бруно.

— Да… И нет. Именно редок и труднодоступен. Увы, он настолько редок, что мы просто не имеем такой возможности…

Я невольно вскинул бровь. Редок, говоришь? Да у меня два мешка таких. Ну, сундучка. Но штук на пятьдесят таких щитов точно хватит.

Хотя… Это как с ламборджини. Машина редкая, у большинства нет, но у некоторых — коллекция. Некоторые законы природы в наших с Бруно мирах одинаковы: золото липнет к золоту, богатые становятся богаче.

— Хорошо. Оставьте себе, — я кивнул на разобранный щит. — Попробуйте приспособить это к делу. Сделайте сначала несколько уменьшенных копий, чтобы проверить теорию, прежде чем испытывать на людях. И покажите мне.

— Зачем? — спросил Фарид.

Он не говорил резко. Напротив, произнёс это вкрадчиво, с мягкой, тягучей интонацией, в которой чувствовались ветры дальних рынков, ароматы чужих пряностей и родословная, уходящая в хитрые сказки за-морем.

— Неужели необходимость в летающей повозке всё ещё существует?.. Или, быть может, вы хотите, чтобы мы что-то для вас изготовили, почтенный?

— Затем, что я хочу профинансировать ваши изыскания, — ловко увернулся от прямого ответа я, попутно с интересом обнаружив, что в караэнском диалекте действительно есть слово «финансировать». С корнем от глагола «держать», но по смыслу — вполне идентичное нашему.

Я отлично провёл время в Университете и уезжал оттуда в прекрасном настроении — даже с лёгким сожалением. На ужин я безнадёжно опаздывал, но даже неизбежная свинцовая тяжесть неодобрительного молчания Адель не могла испортить мне настроение.

За всей этой весёлой вознёй с воздухоплаванием я едва не забыл, что у меня было дело к Бруно. Вокула не меньше трёх раз мягко напоминал, что в Долине Караэна — трудности с продовольствием. Особенно в наиболее плотно заселённой её части — в контадо. С мясом частично спасают козы горных кланов, но пшеницу приходится завозить издалека. И это был мой третий вопрос Лилии — как быстро и просто повысить урожайность.

Иронично, но я ожидал от неё какого-нибудь магического способа. Вместо этого она рассказала мне о четырёхпольном севообороте. Хорошо ещё, что это был именно третий вопрос — сил на подробный ответ у неё уже не хватило. Кроме простой формулы: клевер — озимая рожь — пшеница — ячмень, она назвала автора древнего труда по земледелию — ещё времён Древней Империи — и упомянула, что копии его свитков хранятся в Университете Караэна.

Положившись на память Сперата, я велел ему повторить для Бруно и имя, и название свитка. Тот, услышав, искренне удивился.

— Конечно, сеньор Магн, я непременно проверю архивы… Но это труд… для крестьян!

— Вот как? — я приподнял бровь. — Я, всё же, хочу взглянуть. Но раз так — подыщите мне ещё несколько трудов выдающихся полководцев древности.

Впрочем, замотался не я один.

Уже после того как мы попрощались, и я даже успел выйти за врата Университета и сесть на коня, меня нагнали Бруно и Фарид. С другой стороны, если подумать, то именно сейчас, в окружении моей охраны, стоя у седла, мы были наедине как нигде в Университете.

— Сеньор Магн, у нас есть… некоторое предложение, — начал Бруно. — Видите ли, дело в том, что наш Университет в последние годы добился весьма заметных успехов…

— Мастер Бруно скромничает, — перебил его Фарид, чуть насмешливо. — Его элементали света, способные разгонять Вуаль Тьмы — выдающееся достижение! Лучшее за последние сто лет…

— Ну, не скажите… — засмущался Бруно. — А как же «Печать Цвета» мастера Элримонта из Цветочного Города, неподалёку от Таэна? Не думаю, что я смог бы оспорить его первенство… А ведь с той поры прошло и вовсе меньше сорока лет…

— Ближе к делу, сеньоры, — напомнил я о себе, мягко, но настойчиво.

— Дело в том, что Университет уже не может принять всех желающих к обучению. К тому же, лектории отданы под лаборатории сеньора Кааса… Так вот…

— Костяной Город, — подал голос Фарид, подтолкнув Бруно в спину. — Как вы знаете, мы его изучили. Внутри этого… образования довольно много пустот, вполне подходящих для нужд университета.

— И… разумеется, если мы своим примером сможем показать, что Костяной Город безопасен… — выпалил Бруно последний довод, словно боясь, что упустит момент.

Я уже было хотел кивнуть, но в моей голове прозвучал голос Вокулы:

«Никогда не следует помогать людям без их на то просьбы. Никогда не следует одаривать тем, что они просят, не выторговав условий. Иначе щедрость будет принята как должное.»

Поэтому вместо кивка я сказал:

— Это сложный вопрос. Сеньор Бруно, зайдите ко мне в поместье на днях. Полагаю, мы с сеньором Вокулой сможем помочь вам получить одобрение на это предложение в Серебряной и Золотой палатах. Нам лишь надо будет обсудить, что для этого потребуется.

Бруно радостно поклонился, а стоящий за его спиной Фарид — напротив, заметно помрачнел.