Охотники за химерами. Путь в легенду

Глава 6.2

Южный Эйя, Плач Иэлы

Мара

Весь день ей хотелось глупо хихикать. Мара тряхнула головой, бросая кудри на лицо, и зарылась носом в пахнущий мускусом и защитным настоем мех Кисточки. От бередивших душу сладких мечтаний даже уснуть не получалось, отчего она чувствовала себя разбитой, но как никогда счастливой.

Аро ее заметил.

Они завтракали вместе, одни в комнате, фыркая в унисон, когда прозрачная занавеска приподнималась от ветра и норовила опуститься прямиком на поднос. И говорили. Не как обычно, брошенными вскользь фразами приветствия или отрывистыми командами выдвигаться, нет.

Аро рассказывал о себе. Вспоминал, как учился в клане Драконьего Когтя, с каким упоением изучал «Мутации» Синьягила и метафизику. С его девятым уровнем резерва магии ему пророчили великую карьеру на поприще охотников за чудовищами. У Мары сердце рвало от боли, стоило только представить, какого ему было, когда он лишился своей магии.

А потом Аро спросил, почему Мара решила стать алхимиком. Наверно, стоило заткнуться еще на первом слове. Но, глядя на этот живой интерес в глазах цвета грозового неба за стеклами маски, она просто не нашла в себе силы остановиться.

Она рассказывала про болезнь и про исцеление. Про смерть отца от неизлечимой «голубой крови» и твердое желание стать лекарем. Про зависимость от зелья «Голос леса», с которым смогла понимать растения. Про долг жизни перед кланом Драконьей Крови, которому была обязана исцелением, и про поставленное кланом условие стать боевым алхимиком.

Рассказывала, и не могла наговориться. Мор убил бы, если бы услышал сколько (по его мнению) тайн она выболтала за это утро. Но она столько молчала. Не тому же мороку[1], заблудившему ее пять лет назад, выговариваться было!

[1] Морок – разновидность магических аномалий. Люди или животные, обладающие врожденными способностями к магии гипноза. Делятся на сирен (гипнотизирующих голосом) и блудов (гипнотизирующих взглядом или жестами).

С ним, помнится, и времени-то особо на разговоры не было. Она тогда только избавилась от мучавшего ее десять лет блуждающего пожирателя. И торопилась почувствовать себя по-настоящему живой, попробовать все, что упустила за годы, прикованной к постели. А потом он куда-то пропал.

И вот о нем Мара предпочла умолчать. Душу травила мысль, что Аро не простит ей близости с чудовищем. А ей оказалось неожиданно важно, что именно он о ней думает.

– Ты в порядке? – обеспокоенный голос Мора заставил скривиться. Белены ему в гербер, как же раздражает эта его опека!

– Хей, цветочек, не чахни, мы прибыли! – лукавый голос Раа, напротив, вернул хорошее настроение.

– Куда сегодня? – Мара встрепенулась в седле.

Вокруг цвели серебристые акации и тянулись к земле плакучие ивы, за частыми ветвями которых, словно за кулисами, прятались дома с покатыми крышами. Здесь было гораздо более влажно, чем в Центральном Эйя, словно еще ощущалось дыхание дождливой зимы, несмотря на то, что они шли на юг.

– В деревушку Плач Иэлы, – буркнул Рок, не отрывая взгляд от карты. Из его буйных рыжих кудрей выпуталась птица, носящая то же имя, и неблагозвучно возопила. – Поселение небогатое, но известное как родина знаменитой певицы. Существует за счет ежегодных празднеств в честь Иэлы, сюда барды со всего Эйя съезжаются.

– Ради моей покойной матушки, скажи, что сейчас не время этих торжественных песнопений! – взвыл Раа, звякнув разноцветными бусинами на концах косичек у висков.

Тау, глядя на его кривляние, прыснула. Она вообще часто улыбалась рядом с ним.

– Не время, – ответила ему Уна, поправила крашеную черную косу и оскалилась, обнажая крепкие белые зубы. – Но хорошему барду в здешних трактирах всегда рады!

Кай, что-то оживленно обсуждающий с Тау (наверняка очередную байку о Великих Древних), украдкой улыбнулся. До Мары от него донесся аромат костра и степных трав, так подходящий его разбойничьему виду.

– Так-то рады хорошему! – Раа наигранно перевел дыхание. – Откуда же мы такого возьмем?

Невинно захлопал черными глазами на Кая, окинувшего его убийственным взглядом, и приложился к багровому содержимому пузатой бутыли.

– А давай я сейчас хлестну тебя кнутом кое-куда, так ты вмиг певчей птичкой запоешь! Будет у нас хороший бард! – едко предложила Тау.

Она многое прощала Раа, но только не насмешки над талантом Кая, единственного, кто выслушивал ее рассуждения на исторические темы часами напролет. В вопросах мифов и легенд она, обычно острая на язык, становилась редкостной занудой, хуже Мора.

Раа опасно сверкнул глазами. До Мары донесся запах нагретого металла от его ауры. Издевательски захрипела-захохотала птица-вестница.

– Вы двое, – Рок повернулся к близнецам. – Идите-ка со мной. Нужен профессиональный взгляд на парочку ингредиентов. Тут можно найти кое-что интересное, если знаешь, где искать.

Прозвучало таинственно. Мара воодушевленно встрепенулась, не дожидаясь решения брата, брезгливо осматривающего убогую деревушку. Кстати, а почему именно «Плач» Иэлы?

Стукнув кулаками по левой груди, их отряд рассредоточился. Под ними текла полноводная река Синья, охлаждая воздух. Мара полезла за кожаными штанами, потом еще накинув бесформенную мантию. Рок задумчиво воззрился наверх.

– Знаете что-нибудь про алхарт?

Мор почему-то дернулся. Мара неуверенно пожала плечами.

– Смесь алхимии и артефакторики, с помощью которой создается замена частям тела. Алхарт – это наследие магических техник Синьягила, которыми он создавал химер. Технология новая, считай, экспериментальная.

Алхарт не может полностью заменить органы, как Синьягил заменял химерам. Например, кристалл, вставленный с помощью алхарта вместо глаза, не будет видеть окружающий мир, однако, он даст возможность видеть ауры людей и предметов. Зато эти новые части тела не влияют на сознание, за счет отсутствия нейтральной магии, с которой Синьягил создавал химер. Хотя это значительно снижает шансы на успешное принятие организмом чужеродных органов.

– А про необходимый ингредиент? – Рок продолжал изучать кроны древ с видом Кравани, размышляющего о природе энергии.

Про необходимый ингредиент Мара тоже знала. Зелье, изначально с темной энергетикой, ставшее светлым. Яд, превратившийся в эликсир. Живая вода короче.

– Я, когда училась, настрочила с десяток свитков о путях получения живой воды, – раздулась от гордости Мара.

Мор в ответ на это рассекречивание информации покосился на нее с жалостью, как на безнадежно больную. Рок сложил руки на могучей груди и усмехнулся.

– Не препарируй сестренку взглядом, салага. По вам и так за лигу видно, что вы не из простых, потому и спрашиваю.

Мор на его слова не обратил внимания, продолжая молча смотреть. Мара сникла. Она ненавидела, когда брат так делал. Ореховый взгляд начинал давить могильной плитой. Теперь не избежать занудных нотаций о ее беспечности.

– Сможешь определить качество живой воды, а, Поднебесная? – крон отряда подвигал челюстью. – Я в долгу не останусь.

Мор продолжал молча давить своей аурой. Мара вздохнула. Близнец мало того, что повернулся на ее защите после ее болезни, так еще и командовать ею продолжает, как в детстве. За заботу она была брату искренне благодарна, ведь с ее отсутствующим инстинктом самосохранения одной выжить было бы трудно. Но она ненавидит, когда ее считают беспомощной. Поэтому, отмахнувшись от убийственных взглядов Мора, она повернулась к Року с азартной улыбкой.

– Смогу!

Мор

Рок привел их на самый верх древ, туда, где располагалась своеобразная арена для выступлений искусников. Стянутые между собой ветви акаций исполняли роль стен, а вместо крыши над головой было столь редко видимое в Эйя небо. Ловко сдвинув пару лиан, кажущихся непроходимыми, крон отряда спешился и, поведя лигра в поводу, шагнул на спрятанный за лазом подвесной мост. Мор не выдержал-таки и приостановил Мару, рванувшую за Роком, положив руку ей на плечо. Если она не понимает молчаливых намеков, может, хоть услышит напрямую высказанные доводы.

– Ты собираешься помочь врагу с поиском живой воды, которая даже у Поднебесных ученых в недостатке?

– Что значит «врагу»? – фыркнула Мара, сбрасывая его руку. – Он простой охотник за сокровищами, нанятый Храмом, а не Отверженный!

Учитывая светоч-свирель Кая и темняка-посох Раа, которые ходят под его началом, Рок отнюдь не простой охотник за сокровищами. А наверняка разрушитель легенд. Гагатовое прозвище, но Мара и впрямь цветочек. Действительно, какие могут быть недруги в мирном Эйя? В подковерные войны Поднебесных кланов с Храмом она не верит. А объяснять Тиль и Осту, откуда редчайший (и высококачественный, который определит его сестра) ингредиент взялся у храмовников, потом придется Мору.

По шаткому мосту, надежно укрытому с обеих сторон частыми ветвями ив, они вышли к дому, что разительно отличался от убогих деревенских строений. Больше их раза в три, он занимал все верхние ветви акации. Круглый, с крышей, похожей на грибную шляпку. В полукруглых окнах сверкали стекла – настоящая роскошь по меркам окраин Эйя.

– Предупреждаю сразу, лучше вам не пялиться, – на пороге обернулся Рок.

– На что? – вопрос у близнецов вырвался одновременно.

Рок, запустив лапищу в рыжие космы, тяжко вздохнул.

– На все, – и без стука шагнул в дом, оставив меланхоличного лигра у порога.

Первое, что они увидели едва вошли, было кресло, как в кабинетах лекарей-костоправов. Женщина, что полулежала в нем, была надежно закреплена широкими ремнями. На ней была лишь рубаха, а лицо скрыто маскарадной маской, весьма распространенной у высокородных или куртизанок, желающих сохранить свое инкогнито. Эта, судя по бледной коже жительницы нижних ветвей, принадлежала к последним.

На ее животе черным жемчугом был вытатуирован контур бабочки, порхающей над розой. Символ высокого мастерства в ее профессии. Рядом с ней, боком к вошедшим, сидел и наносил в рисунке последние штрихи ребенок лет десяти.

Мор замер, помня наказ Рока не таращиться, но не в силах отвести взгляд.

Загорелая кожа. Коричневые на макушке и зеленые на концах волосы до плеч, в которых Мор узнал тонкие подвижные корни ядовитой чемерицы, растущей лишь на Гнусных топях. Алмазы вместо глаз. Крупная шестигранная сетка из золота, вплавленная в руки до локтей. И змея-морок, блуд, способная гипнотизировать движением, отчего при взгляде на нее казалась простым полосатым шнуром, обвивающим тонкую мальчишечью шейку.

– Чего уставился, сладенький? Нравлюсь? – не отрываясь от работы, огрызнулся малец. Хрипатым, низким голосом, что мог бы принадлежать пятидесятилетнему мужчине, но никак не десятилетнему мальчику.

Мор молча отвернулся. Вопрос, как тело ребенка оказалось способным принять алхарт, отпал. Мор знал о таких, как этот человек. О людях, запертых на всю жизнь в детских телах. Жертвы первых испытаний эликсиров молодости, проведенных тридцать лет назад.

Взгляд незрячих глаз с белком, радужкой и зрачком из белого, красного и черного алмазов метнулся к близнецам. Мастер алхарта изучал их неприлично долго, почти осязаемо щупая третьим глазом. Мору показалось, будто он ищет что-то и… находит. Шевельнулось подозрение, что в них с Марой мастер видит куда больше, чем могут показать ауры. Но, вперившись в Рока, он лишь протянул:

– Слышь, здоровяк, ты вконец охамел, раз Поднебесных ко мне таскаешь.

Мор не терпел публичное оскорбление Драконьих кланов. Но в этой ситуации, пожалуй, мог понять мастера. Эксперименты на людях проводили лишь Поднебесные. Впрочем, стыдиться своей принадлежности к ним Мор тоже не собирался, наука всегда требовала жертв. А вот Мара стыдливо отступила назад. Цветочек.

Одно не понятно: как слепец, видящий лишь ауры, узнал, что они Поднебесные?

Рок, ничуть не смущаясь, прошел к столу и по-хозяйски принялся копаться в ящиках.

– Если еще хоть раз ты толкнешь мне некачественный товар, куколка, то я не поленюсь и саму верхушку кланов притащить с Тиль и Остом.

Мора от такого хамства перекосило. Неотесанный дикарь! Тем непонятней, откуда у него такие знакомства. Мастеров алхарта во всем Эйя по пальцам пересчитать. Вряд ли этот не учтен Поднебесными, не похоже, что он скрывается. Но тогда откуда у него свобода на торговлю с Храмом? Или Рок сейчас выступает как «Тень Дракона»? Мастер откинул за спину коричнево-зеленые корни-волосы, стеклянно при этом звякнувшие, вновь склонился над куртизанкой и прохрипел обманчиво-спокойно.

– Если еще хоть раз ты назовешь меня при посторонних куколкой, здоровяк, очнешься уже в этом кресле.

А при своих он не против, чтобы его так звали?

Рок пробормотал под нос что-то ругательное и махнул Маре, подзывая к себе. Та неуверенно приблизилась, но, узрев многообразие живой воды, ахнула и поспешно нацепила на глаз увеличительное стекло.

– Искупаться мне в аконите! Этот образец ведь на основе зигаденуса ядовитого? А это неужели жабьи слезы? Но какая необычная магия на них воздействовала! На вкус, как полынь. Это… светлая печаль? – Мара изумленно обернулась к мастеру алхарта.

Тот оторвался от пациентки, сложил руки на груди и окинул Мару пристальным взором невидящих глаз.

– Немногие с ходу могут определить энергию светлой печали, сладкая. Не хочешь пойти ко мне в ученицы?

У Мары перехватило дыхание. Взгляд широко распахнутых глаз метнулся к близнецу, умоляя дать разрешение. Так хочется вырваться из-под его опеки?

– С чего это вдруг тебе стало интересно мое мнение? – Мор ядовито вскинул бровь, не сумев скрыть обиду. – Раньше ты прекрасно обходилась без моих советов.

Рок с нехарактерной для него тактичностью закопался в ящики, старательно делая вид, что его весьма увлекла слизь древесного листолаза. А вот мастер, напротив, переводил заинтересованный взгляд с брата на сестру.

– Я не стану подставлять тебя перед кланами больше, чем это сделала уже, – сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, тихо процедила Мара, глядя в пол и стремительно краснея.

Он должен рассыпаться в благодарностях и на радостях отпустить ее на все четыре стороны?

– Тогда ты знаешь, что я не могу тебе позволить самовольно сменить наставника, – холодно заметил Мор, подходя к столу и внимательно рассматривая конусы, пирамиды и сферы из кристаллов. Да здесь целая сокровищница. Пожалуй, он даже завидует сестре, ей сделали необычайно щедрое предложение.

– Договориться с вашими наставниками не проблема, Тиль и Ост мои пожизненные должники. Более того, ваша учеба у меня не будет отменять ваших обязательств перед кланами. Числитесь Поднебесными, сколько влезет.

Мор покосился на мастера, поглаживающего змею, обернувшуюся полосатыми кольцами вокруг его шеи.

– «Ваша учеба»? – зацепился за оговорку Мор. В душе всколыхнулась слабая надежда. Вырваться из-под контроля Тиль и Оста, для которых они с Марой были всего лишь расходным материалом, да еще и сохранить возможность приглядывать за сестренкой, было бесценно.

Он был благодарен Тиль и Осту за помощь с исцелением Мары, но еще он справедливо полагал, что за нее уже расплатился сполна. А изучение алхарта могло бы прояснить многие их новоприобретенные способности, ведь пять лет назад эксперименты для исцеления Мары над ними проводил тоже мастер алхарта.

– Не изображай наличие бо́льших вурдалачьих мозгов, чем у тебя есть, сладенький, – мастер вернулся к «украшению» куртизанки, скрупулезно вплавляя камни в татуировку бабочки. – Вы близнецы, по вашим аурам это явственно чувствуется. Близнецы всегда половинки одного целого. Раз один – алхимик, значит, другой – артефактор. Мне нужен полный комплект, не терплю полумеров, знаешь ли. Так что, детишки, согласны отдаться старому Лелю? – мастер хрипло захохотал своей шутке.

А Мор взмолился всем минералам Айну, чтобы у него не дрогнул голос, когда он бросил безразличное «мы подумаем». Потому что Маре и, тем более, Року, совершенно не обязательно знать о том, что Мор, оказывается, уже заочно знаком с мастером Лелем. Зато теперь понятен повышенный интерес мастера к ним.

– Эта живая вода лучшая, – Мара польщенно протянула один из флаконов Року. – Эссенция из стебля пятнистой бузины и змеиного яда, настоянная на светлой печали. Но зачем тебе один ингредиент для алхарта, когда есть мастер?

Мор едва сдержался, чтобы не постучаться лбом в стену. Как после всего, что она перенесла, можно оставаться такой наивной?

– Извела столько свитков на исследование живой воды, и не поняла, что такая панацея может использоваться не только в алхарте? – снисходительно усмехнулся Рок, кидая «мальцу» мешочек стеклярусов, который тот ловко поймал и жестом фокусника спрятал в карман штанов.

На лице Мары в кои-то веки скользнуло здоровое сомнение в правильности своего решения помогать охотнику за сокровищами Драконьей Тени. Стоило им только выйти за порог лаборатории и забрать пардов, как Рок обернулся к ним.

– На вашем месте я бы не стал принимать предложение моего старого друга, салаги.

– Почему? – снова хором насторожились близнецы.

Иэла, до этого тихо сидевшая на голове лигра, испуганно заворковала. Рок, погладив вестницу, размашисто зашагал в сторону уводящих на средние ветви лестниц.

– Ученики Лелисталя долго не живут. Особенно Поднебесные.

Возможно. Но им это не грозит. Только не тем, над кем пять лет назад мастер Лелисталь успешно провел эксперимент по тестированию революционного исцеляющего препарата. Который, как предупреждала Тиль, «действует не на конкретную болезнь, а на организм в целом».

Пометки на полях

Эта деревня раньше называлась Отголосками. Прямо под ней, вдоль Синьи, пролегает Старый тракт, бывший Имперский. И именно в этом месте на нем лет сто назад, во время Войны за Истребление, разразилась одна из крупнейших битв, в которой сам Повелитель аномалий сражался с Владыкой Аноринора. Народу полегло несчетно. А спустя пару десятилетий здесь возникли звуковые призраки той битвы: вой шакалов, конское ржание, клекот боевых птиц, крики людей. Отголоски, одним словом. Отсюда и название.

Но однажды в очередной юбилей того сражения сюда вернулась родившаяся здесь Иэла и исполнила песнь в честь павших в той битве. Песня была столь трогательной, что затронула души всех присутствующих на выступлении и растрогала до слез. И мощь захлестнувших толпу чувств была такой, что стерла призраков. С тех пор деревенька сменила название, а песнь «Отголоски» стала гимном всем павшим в Войне, исполняемой ежегодно на параде Победы.

Другими словами, эта деятельная певичка лишила нас возможности заработать на выведении призраков, так что работы для охотников на чудовищ тут нет. Наш крон дал отмашку завтра двигаться дальше.

Заметки неизвестного разрушителя легенд