Охотники за химерами. Путь в легенду

Глава 10.2

Южный Предел, долина Гиблых

Тау

– Ты сделала… что?!

– Спасти я его собираюсь, вот что! – не выдержала она. Слезы брызнули-таки из глаз. – В том-то и дело, что в зоне пустоты он бы просто растворился. От него ничего бы не осталось! А так… так, когда я найду способ уничтожить темняка, я выпущу его и он станет частью магического поля, частью Айну! Он мертв, я знаю! Его не вернуть, я знаю! Но я не могу его потерять! Не хочу его отпускать! – последние слова вырвались против воли, но из всех воплей только они и были по-настоящему искренними.

Потому что она могла ошибаться, связывая Раа с миром живых его именем. Не была уверена, что сможет найти способ уничтожить темняка. Понятия не имела, как можно выпустить чью-то душу из предмета. Не желала верить, что он мертв и уж тем более, что его нельзя вернуть. Но она просто не могла позволить себе вот так его потерять. Без него… пусто.

Истерика накрыла волной, сбила с ног на жесткий известняк могильника. Тау, запрокинув лицо к небу, взвыла на одной безысходной ноте, не способная найти в себе силы даже хотя бы закричать. Она и не знала, что бывает такая боль.

Ее стиснули в объятиях так, что затрещали ребра. Тау всхлипнула и вдруг поняла, что больше не плачет. Потому что не может вдохнуть. В лоб ткнулась мокрая колючая щека.

– Спасибо, Таурэ’Тари.

От этих слов словно бы открылось второе дыхание, она заревела с новой силой. Кай ее не осуждает. Не говорит, что она только продлила страдания его лучшего друга, хотя, скорее всего, так и думает. Но не говорит. И за то она была ему, другу, безмерно благодарна. В душе затеплилась тень того же чувства, что посещало ее рядом с Раа. Может быть, все еще будет хорошо.

– За что его так покарали? – Аро подал голос, не сумев не испоганить такой момент.

Тау выпуталась из объятий Кая, хлюпнула носом и непривычно хладнокровно сдернула с Аро удавку. Кай кинул тяжелый взгляд на его сутулую спину.

– Он на допросе помог сбежать невиновному, перешедшему дорогу кланам.

Проклятье! Она с Раа действительно два дракона пара! Могли бы быть, если бы… если бы… Тау замерла. Если бы она рассказала отряду об Аро.

– Ох, – ее прошила крупная дрожь. Кай обеспокоенно обернулся. – Кажется… я убила Раа.

Мара

– Налакаться тебе белены, Кисточка, почему ты не двигаешься?! – отчаянно взвыла Мара, провожая взглядом удаляющихся Тау и Кая.

Рысь опасливо дернула ушами, ощерившись в сторону могильника. Мара, спрыгнув с парды, в панике обернулась к отряду.

– Мы должны им помочь!

Рок наградил ее тяжелым взглядом.

– Долина упокоена. Либо им помощь уже не нужна, либо им уже не помочь, цветочек.

У Мары перехватило дыхание. Там же Аро!

– Ни один пард в своем уме не приблизится к вурдалакам, – раздался задумчивый голос Мора. – Что не так с пардами Тау и Кая?

– Они не в своем уме, – отрезал Рок, отворачиваясь к подозрительно притихшим старым спутникам.

Мор прищурился и уставился вслед Тау и Каю. А Мара, цепенея, во все глаза смотрела на Ная, который склонился над Уной. Она зажимала окровавленной ладонью рваную рану в боку. С черными краями.

В миг Мара оказалась возле них. Свистнув Кисточку, одно за другим вывалила из седельных сумок редчайшие зелья. Руки предательски дрожали, пытаясь подобрать хоть мало-мальски верный состав для замедления «черного мора». К такому Тиль ее не готовила.

– Так, это снадобье от лихорадки, эта мазь останавливает гниение. А вот этот эликсир подтолкнет регенерацию.

Перед глазами возник исхудавший мужчина с потускневшими ореховыми глазами, медленно угасающий от сжирающей силы «голубой крови». Мара раздраженно отмахнулась от назойливого видения. Повторения истории не будет! Она больше не беспомощная болезная девочка, она дипломированный боевой алхимик, умеющая не только взрывающими смесями разбрасываться, но и спасать от их последствий!

Паника утихла, уступив место деловой сосредоточенности на привычной работе. Пальцы ловко смазали рану целительной мазью, аккуратными стежками из волокон стеблей мандрагоры затянули края. Наметанный глаз отмерил ровно десять капель снадобья и семь эликсира, их пришлось вливать через нос.

Уна очнулась спустя четверть часа. Най прерывисто выдохнул, закурил трубку и спрятал покрасневшее лицо в клубах дыма.

– Верхом скакать сможешь? – без предисловий спросил Рок Уну. – До Дупел пару часов пути, а птера здесь не поймать.

В деревнях близ Гиблой долины обязательно есть лекарство от болезней, переносимых вурдалаками. Уна утвердительно кивнула. Вместе с облегчением на Мару резко навалилась усталость.

– Я в тебе не сомневался, – Рок первый раз на памяти Мары ободрительно улыбнулся. – Тогда забирай нашу добычу и отправляйся. Най, ты с ней, подстрахуешь.

Сухонький старичок коротко кивнул, направившись к своему парду.

– Сообщите о произошедшем «Когтям Дракона», Эйольяльскую пустошь пора опять основательно зачистить. И дальше действуете по третьему правилу кладоискателей. Это приказ! – жестко отрубил Рок, пресекая возмущенные протесты.

Мара помогла Уне дойти до парда и тихо удивилась:

– Третье правило кладоискателей?

Великанша раздосадовано сплюнула.

– «Оставленное не возвращай».

Это можно было понять как «что нашел, то и твое»… так и «брошенное не вернуть». Най с Уной сейчас бросают отряд. Мара поняла, что ей не хочется узнавать первые два правила. В легендах про такое не писали.

Уна зашипела сквозь зубы, неудачно повернувшись. Поддавшись внезапному порыву, Мара протянула ей украдкой, чтобы такое «расточительство» не заметил брат, эликсир и шепнула:

– Если почувствуешь тошноту, немедленно выпей еще тринадцать капель, а станет пропадать зрение, глотай весь пузырек. Только тогда, как до деревни доберетесь, обязательно отыщи и прими антидот, он выведет лишнюю эссенцию.

Уна долго буравила взглядом пузырек, на который можно было купить дом в Цветочном граде. Потом, решив для себя что-то, кивнула, забрала лекарство и требовательно протянула руку.

– Дай любое хранилище для ингредиентов.

Мара изумленно замешкалась, но выудила из сумки пустой мешок. Уна по-хозяйски запустила в него мозолистую ладонь и прикрыла глаза. От ее ауры запахло свежеиспеченным хлебом, редким в эту эпоху, бедную на злаки. Уютный, ни с чем не сравнимый аромат дома, совершенно не подходящий этой могучей грубоватой старой женщине. Уна побледнела и устало опустилась в седло, возвращая мешок.

– Будь с ним аккуратна, цветочек. Это теперь зона пустоты на ближайшие полгода точно. Любой ингредиент, который опустишь сюда на час, даст твоим зельям силу уничтожать магию в пределах пары локтей.

Да, что такое пустотные артефакты, Мара знала. А еще знала, что мастеров-оружейников, способных их создавать, всего пятеро во всем Эйя. И если Най с Уной одни из них, становится очевидным их преследование кланами. Мара проводила взглядом старых спутников, отметила тишину, навалившуюся с их отъездом надгробной плитой, и устало вернулась к остаткам отряда.

– Ждем еще пару часов, – непривычно тихо выдохнул в седую бороду Рок, уселся на песок и уложил молот на колени. На седые кудри, после битвы стоящие дыбом, уселась Иэла. Маре не хватало на его голове огня, придававшего его образу залихватский вид. – Если за это время остальные не появятся, отправляемся. До заката лучше уйти как можно дальше от могильника.

Мара кивнула болванчиком и вышла к границе пустоши. Больше всего она ненавидела ждать. Знакомую апатию она встретила с ругательствами, и кинула под язык лепестки ядовитого цветка. По деснам растеклось жжение, со слюной опустившееся по пищеводу. Глаза от болевого экстаза закатились сами собой. Под веками вспыхнули разноцветные круги, реальность пошатнулась.

Мара терпеть не могла это делать. Глотать безвременник, вдыхать пыльцу бражников, капать в глаза кровью василиска и растирать между пальцами аконит. Это было неправильно. Отвратительно. В легендах не встречалось ни одного героя, страдающего такой извращенной зависимостью. Но как-то так произошло, что жить без этого уже не получалось.

В рот бесцеремонно вторглись чужие пальцы, выскабливая цветок.

– Ну зачем, Мара? Почему ты себя губишь? – раздался рядом, но словно бы издалека срывающийся голос брата.

– Затем, чтобы чуть больше радоваться жизни. И потому что лучше скорая смерть, чем болото, в котором я прожила десять лет. В которое до сих пор проваливаюсь, видя чужие страдания, ведь не могу остаться равнодушной, – прошамкала Мара, сглатывая остатки сока.

– Вот поэтому я и уговаривал Тиль и Оста не отправлять тебя за пределы Эйя, – Мор отчаянно сжал кулаки. – Какого гагата я тебя тогда вообще спасал, Миртэ’Мара?!

Мара вспомнила свои десять лет. Кабинет лекаря. Непонятные, показавшиеся тогда смешными слова «блуждающие пожиратели». А затем такие же непонятные, но уже далеко не смешные слова в книге из богатой домашней библиотеки «неизгоняемые паразиты, питающиеся костной тканью, чьи отходы жизнедеятельности приводят к раннему старению головного мозга».

Вспомнила три года, проведенные в Кровяном древе, и бесконечные дни процедур, различающиеся лишь лекарями и цветом зелий. Тринадцатый день Обретения имени, и застывшую на губах улыбку от леденящего кровь осознания, что буквы поздравлений на свитке никак не желают складываться в слова.

Вспомнила, как тихо сгинул от настигшей его «голубой крови», папа. Как однажды подломились и больше не стали держать ноги. Как внезапно без объяснений ушла мама. Наконец, как в восемнадцать лет она перестала разбирать чужую речь.

И потом, как воздаяние за все перенесенное, чудесное исцеление. Крепкое, красивое тело, возросший резерв магии, способность чувствовать чужие ауры. А прикладывалось это все к сознанию ребенка, не повзрослевшему ни на год из-за сжирающей мозг болезни. Мара понимала, что ведет себя легкомысленно и чересчур наивно, отнюдь не соответствующе ее возрасту. Только вот, по сути, ей лишь пятнадцать.

Мара сфокусировала взгляд на близнеце. Она попыталась пожать плечами, но парализующий яд уже подействовал на нервные окончания, удалось лишь конвульсивно дернуться и невнятно пробормотать:

– Не знаю, Морнэ’Мир. Я тебя не просила меня спасать.

Видимо, она отключилась, потому как в следующее мгновение рядом его уже не было. Неслышно ступая мягкими лапами подошел барс Аро, вперив янтарный, как у Тау взгляд в бесконечные ряды куполов гробниц и спиральных башен склепов. Мара запустила уже кое-как обретшие чувствительность руки в густой черно-белый мех и привалилась к его пушистому боку.

Тихий шорох песка, так похожий на осыпающуюся из-под восстающих мертвецов землю, заставил подскочить, просыпаясь. Сердце, пропустившее было удар, застучало с удвоенной силой, стоило только увидеть успевшие стать родными смоляные пряди до скул и серые, как грозовое небо, глаза. Мара зажмурилась, дыша часто-часто и стискивая зубы, чтобы не скатиться в позорную истерику.

– Живой, – только и смогла выдавить из себя.

– Хей, это ненадолго, – раздался вдруг хриплый голос рядом.

Мара дернулась, оборачиваясь. Даже не сразу поняла, что этот тихий, заставляющий цепенеть от равнодушия в нем, голос принадлежит Тау. Испуганно уставилась на Аро, обшаривая его безумным взглядом.

– Ты что, ранен?

Тот не отреагировал. Только метнул мрачный взгляд на Тау.

– Нет. Хотя человечность у него сильно контужена и потому хромает, – сипло хохотнула Тау.

А Мару прошиб холодный пот от этого смешка. В нем сквозило безнадежное отчаяние. Она медленно обернулась, пытаясь понять, что происходит, и осторожно уточнила:

– Так он не умирает?

– Пока нет, – Тау диковато улыбнулась. Но уголки губ дрогнули и поползли вниз, превращая ее лицо в уродливую маску. Глаза у нее были воспаленные, на щеках горел болезненный румянец. – Но если он сейчас во всем не признается и честно не предупредит, какой опасности подвергает нас, путешествуя с отрядом, то сдохнет он очень быстро. От моей руки, – карий взгляд потемнел, став почти черным, глаза затянуло сверкающей пеленой слез. – И больше никто не погибнет!

– Больше? – страшное слово заставило запаниковать от осознания, что за эти пару часов произошло что-то непоправимое.

Мара отметила вышедших к ним Рока с Мором, мазнула взглядом по Каю и… увидела. Это было, как удар под дых.

У Мора на лице застыло странное выражение, как будто с его языка готово было сорваться неуместное «я же говорил». У Рока страшно потемнело лицо. Мара вспомнила, как в первый день их похода он грозился прибить того, кто сдохнет под его командованием.

– Да, Мара, «больше»! Потому что Раа погиб! Раа погиб, защитив нас от вурдалаков, представляешь?! – закричала вдруг Тау, всплеснув руками. – А почему нас пришлось защищать, знаешь? Почему вдруг поднялась долина, знаешь? Ну же, расскажи нам, Аро!

Мара, все еще не до конца веря в происходящее, обернулась к Аро. Тот продолжал буравить бешеным взглядом Тау, но тихо процедил:

– Потому что им нужен был я.

Что? Что это значит?!

– А почему ты им нужен, Аро? И кто эти «они»? – продолжала подначивать Тау, усмехаясь и скалясь, походя размазывая по щекам одиноко капающие слезинки, грозящие в скором времени превратиться в неудержимый водопад.

– Этими вурдалаками управлял Орден Отверженных. Они ищут меня, потому что я их крупнейший эксперимент. Сбежавший.

Глухие слова упали надгробной плитой. Мара поняла, что окончательно перестала соображать.

– А кто помог ему сбежать, знаете? – Тау, захлебываясь смехом, крутанулась на каблуке. Косы змеями взметнулись вверх, хлестнув девушку по лицу, но она не обратила на это внимания. – Ну же, отгадайте, у кого из здесь присутствующих настолько вурдалачьи мозги?!

А Мара, несмотря на вновь занывшее от вида чужой боли сердце, поняла лишь одно. Аро навсегда привязан к Тау. Потому что она его спасла.

– Я все знала, представляете? С самого начала я все знала и ничего никому не сказала! – Тау раскинула руки в стороны, словно распятая на дыбе. И, срывая голос, мешая хохот со всхлипами, выкрикнула. – А из-за этого погиб Раа! Раа погиб из-за меня! Представляете?! Раа! Погиб! Из-за меня!

Упала она, как будто из нее разом вынули все кости. Грохнулась на песок, пряча лицо в ладонях. И закричала.

Мара только раз в жизни слышала, чтобы так страшно кричали. Так кричала мама, когда папа отправился в последний путь. Почувствовав, что еще немного, и ее сердце просто разорвется, она опустилась перед сотрясающейся от рыданий Тау, аккуратно переложив ее голову себе на колени.

– Я виновата в смерти Раа, – всхлипнув, мученически прохрипела Тау. Видимо, сорвала голос.

– Тау, – рядом присел Кай и ласково запустил пальцы в переплетение кос цвета коры темного дерева. – Дротик был моим.

Мара приложила все силы, чтобы не дернуться, догадавшись, что это может значить. Что произошло в проклятой пустоши за этот жалкий час?!

– Я виновата, что тебе пришлось это сделать, – убито выдохнула Тау, щедро размазывая слезы по мантии Мары.

Как знакомо. Все же выносить ее было бы гораздо проще, если бы она не напоминала Маре ее саму в худшие годы жизни.

– Ты неправа, – вновь мягко, как с ребенком, заговорил Кай. – Решение выстрелить было моим. Как и решение Раа пожертвовать собой было его. Ты не вправе отвечать за поступки других.

Верно. Этой мыслью Мара и спасалась последние пять лет. Тау прерывисто всхлипнула, уголки губ вновь начали, вздрагивая, опускаться.

– Если бы я рассказала обо всем раньше, то и решать не пришлось бы.

Если бы, может быть… опасные слова. Убивают не хуже оружия. А Мара вдруг поняла, что уже откровенно злится. Тау снова заставляла ее вспоминать собственные мысли, помнить о которых не хотелось. Она думает, что единственная на Айну такая разнесчастная?! Мара вдруг не выдержала и высказала то, что держала в себе уже давно:

– Тау, если бы я не гуляла там, где мне было запрещено, то не подцепила бы себе паразита! Не слегла бы на десять лет, и мама от нас бы не ушла! И папа, может быть, не умер бы!

Голос все-таки сорвался, глаза защипало. Очень захотелось разреветься от жалости к себе, к Тау, к Каю, к Раа… но Мара лишь выдохнула и до крови прикусила губу. Хватит разводить болото! Потом так затянет, что не выберешься. Она вон – вспомнила недавний паралич от яда – до сих пор барахтается.

Тау хлюпнула распухшим носом и села. Утерла воспалившиеся глаза, подтянула колени к подбородку и уставилась в равнодушное небо.

– И как ты с этим живешь?

Плохо. Очень. Но… Мара подняла взгляд, наткнувшись на обеспокоенно следящие за ними ореховые глаза, и улыбнулась.

– У меня есть брат. Он помогает.

Тау зажмурилась, поджав губы.

– А у меня никого нет.

Ну, все! Эта поганка ее по-настоящему достала!

Звук затрещины звонко разлетелся по подлеску. Тау подскочила, скорее ошарашенно, нежели возмущенно хватаясь за покрасневшую щеку. И Мара рявкнула так, что у самой уши заложило:

– А у тебя – все мы!

Пометки на полях

В момент смерти духовная энергия на время концентрируется в единый сгусток, после чего растворяется в магическом поле Айну или зонах пустоты.

В случае, если в течение десятой доли часа после смерти на некотором расстоянии от тела находился артефакт, поглощающий энергию, душа может переместиться в него. Но до сих пор не представляется возможным определить достоверно, хранит ли душа, заключенная в артефакте, память человека.

Неопубликованные заметки ученого-отшельника