Противотанкист. Книга 3. "Ополченцы"

Глава 11 Чертова дюжина или крупные неприятности

Через пять минут всё было готово, и когда колонна нашего взвода двинулась в путь, то со стороны деревни Шилово раздалась ружейно-пулемётная перестрелка. Причём стреляли в основном немецкие пулемёты и карабины. А когда мы подошли к опушке леса, сработала наша петарда с сюрпризом, и заполошная пальба началась уже со стороны брода. А вот это уже хуже, так что, спросив у просто Марии, в каком направлении она поведёт отряд, прикинул азимут и, оставив за старшего — сержанта Волохова, беру с собой дядю Фёдора, и вдоль южной опушки леса бежим на позицию.

Деревня Павловка располагалась в лесном массиве, но деревья к ней подходили не вплотную, а описывали вокруг окружность, радиусом около трёхсот метров, и только на западе от населённого пункта, примерно в полукилометре от него, текла река. С юга, со стороны Шилово шла просёлочная дорога, вот возле этого просёлка на опушке, мы с Федей и зашкерились. Была у меня одна интересная мысль, использовать опыт боевиков-террористов. Пока мы бежали на позицию, немцы нашли и второй сюрприз. Ну как нашли, бумкнуло вот и нашли. Второй наш «сюрпрайз» был веселее, если первая растяжка состояла просто из гранаты, то на второе мы подали ещё и коктейль, названный именем одного известного товарища. А когда бутылка разбилась, то в том месте в лесу, стало гораздо светлее, ну и теплее. Когда фрицы вдоволь настрелялись и погрелись у сотворённого нами костерка, то они уже целенаправленно двинулись вперёд, подсвечивая свой путь осветительными ракетами на парашютах, но двигались они теперь не по дороге, а рядом с ней, по луговине. Кстати правильно делали, на лугу было меньше грязи. А вот насчёт подсветки, это они вообще молодцы, и будет им за это от нас презент.

Головной дозор, когда он подошёл к самой деревне, мы трогать не стали, а вот по главным силам открыли огонь. Стрелял в основном Федя из самозарядки, я его только поддерживал, короткими очередями из ППД, всё-таки расстояние было приличным, метров триста, и не о какой точности попаданий не могло быть и речи. Но такой цели я перед собой и не ставил, важно было создать у немцев видимость, что их атакует с фланга какое-то подразделение русских, причём не меньше отделения. Вот мы с Федей и меняли позиции, после нескольких выстрелов, создавая эту иллюзию. Дождавшись ответного огня в нашу сторону, мы оттянулись ближе к дороге, и Федя продолжал постреливать в сторону немцев, а я отполз чуть дальше, и занял позицию на обочине, поджидая фрицев с юга из Шилово, но теперь уже других. Ждать пришлось недолго, всего минут пять, за это время я, поменяв опустошённый магазин на запасной, успел перезарядить его патронами и изготовиться к бою.

Боевой дозор «южных фрицев», крадущийся по противоположной от меня обочине, я подпустил ближе, и уничтожил из автомата. Потом подполз к дяде Фёдору, и уже совместными усилиями мы расшевелили гансов, находящихся на севере от нас. Под зарождающееся веселье, мы «делаем ноги», сваливая на восток, сначала на пузе, потом гуськом, ну а дальше уже бегом.

Добравшись до Марьиной стёжки, немного понаблюдали с опушки, за разгорающимся боем между норд и зюйд гансами. Заняв позиции на окраине деревни, взвод немцев усиленно молотил по опушке из всех стволов, а оттуда отвечали уже по деревне, и с каждой минутой отвечающих становилось всё больше, скорее всего с юга подходила целая рота, и вступала в бой. Я уже начинал сомневаться. А немцы ли это? Но дозор в форме противника я видел отчётливо, да и команды, после моих выстрелов, с той стороны раздавались на немецком, наш русский командный, я бы узнал. Ну, а такого количества трофейных пулемётов и патронов, у отступающей, разбитой дивизии, не могло быть в принципе. Понимали это скорее всего и фрицы, но очень трудно удержаться, и не стрелять в ответ, когда по тебе лупят со всех стволов, и пули свистят над головой, тем более ночью все кошки серют.

Долго любоваться на устроенный нами сабантуй нам было недосуг, поэтому идём следом за нашими по тропе. Хоть тропка и виляла между деревьями, но заблудиться мы не боялись, так как свежие следы от лошадиных копыт, отчётливо выделялись на влажной земле. Прошедший накануне отряд оставил не только отпечатки сапог и подков, но ещё и мины, вот на одну из них Федя и наступил. Я уже хотел приколоться и сказать известный афоризм насчёт вступления в дерьмо и в партию, но вовремя «прикусил язык», всё-таки партия тут была одна, и отношение к ней было определённым. Через полчаса нашей погони, когда мы пересекли просеку, а потом и лесную дорогу, догнали своих, которые как раз остановились на привал.

Взводный пришёл в себя, и передвигаться самостоятельно, хоть и мог, но его приходилось поддерживать с двух сторон. Хотя половина отделения у нас считай, что освободилась, и теперь мы двигались следующим образом. В боевом дозоре у нас бежал Трезор, он же Филя потом шёл Малыш с пулемётом и проводницей, дальше друг за дружкой все остальные, ну и замыкал наше шествие конный обоз, а в тыловом охранении топал танкист с эмпэхой. Так как мы шли не особо быстро, то Филька успевал навернуть вокруг нас несколько кругов, заменяя так же и боковое охранение. Лошади, конечно, побаивались волка, и всхрапывали, чуя его приближение, но со временем привыкли, да и сам охранник на виду не маячил, а челночил с фланга на фланг в основном впереди. Оружие у нас было у всех, причём пятьдесят на пятьдесят, как трофейное, так и наше. Такой же расклад был и по автоматическому, и даже Маша шагала вооружённая двустволкой. Как оказалось, она работала хомячихой, тьфу ты лесничихой, заменяя ушедшего на фронт, и погибшего в самом начале войны мужа.

Удачно проскочив через ещё одну лесную дорогу, мы что называется, попали. Нам оставалось пройти совсем немного, когда из головного дозора прибежала Машка, и почему-то шёпотом произнесла только одно слово. — Немцы. — Останавливаю отделение и, приказав бойцам рассредоточиться и занять круговую оборону, крадусь, в указанном проводницей направлении, осторожно перемещаясь от дерева к дереву. При моём приближении, занявший позицию для стрельбы Малыш, негромко цикнул, и я, присоединившись к нему, узнал в чём дело. Со слов Емели выходило, что нам оставалось пересечь ещё одну дорогу, а также просеку и, пройдя километр, мы бы оказались у переправы, или выйти на Каменскую дорогу, и уже по ней двигаться к мосту, но просеку тоже нужно было пересечь. А вот как раз на этой-то просеке, сейчас и окапывались фрицы. Самих их было конечно не видно, мешали как деревья, так и густой подлесок, но вот слышно было хорошо, причём как стук лопат по грунту и корням деревьев, так и гортанные голоса. Вместе с Емелей возвращаемся к основным силам, и отходим метров на сто назад. С одного советуюсь с проводницей, чтобы выяснить, в какую глубокую засаду мы попали. Поговорив с Машей, высылаю людей в ту сторону, откуда мы пришли, чтобы проверить пути отхода, а сам беру дядю Фёдора и идём на юг. Обходить просеку с севера было бесполезно, она выходила к реке, да и оттуда как раз раздавалась стрельба, а вот с юга можно было попробовать. Только для этого нужно было пересечь дорогу и, сделав крюк, подойти к переправе в нужном нам месте, или пройти ещё дальше на юг, а потом, повернув на восток, выйти к реке южнее.

Мы с Федей сходили удачно, противника не обнаружили, а вот разведка наткнулась на колонну немецких машин, которые натужно рыча моторами, ехали по просёлку. Бойцы не спалились только потому, что сначала услышали рёв двигателей, а потом увидели проблески от фар, ну и на дорогу естественно не полезли. Пока есть возможность, решаем проскочить в единственном направлении, так что топаем на юг, но почти дойдя до дороги, обламываемся. Звук моторов доносится уже рядом с тем местом, где мы хотели пройти. Плюнув на всякую осторожность, всё равно движемся вперёд, и останавливаемся в пятидесяти метрах от трассы. После прохождения по ней танков и отступления массы войск, дорога действительно напоминает трассу для «Кэмел-трофи». Решив узнать в чём дело, подбираюсь ближе к обочине и наблюдаю, как немцы борются с этим верблюдом. Слава богу, их немного, всего два грузовика, с прицепленными на буксире орудиями. И хоть трёхмостовые трёхтонки, и являются вездеходами, но раскисшая от дождей трасса, в этом месте пошла в горку, и колёса первого грузовика, начинают бессильно прокручиваться на месте, после десяти метров подъёма. Машину удаётся вытолкать на ровное место, только усилиями обоих расчётов, так как толкать приходится около ста метров. Пока «цыгане пестрою толпой, толкали жопой паровоз, не потому что он тяжёлый, а потому что без колёс», у меня созрел «коварный» план, и я иду рассказать про него командиру и озадачить бойцов.

Бояться и болтаться как оно в проруби, уже надоело, поэтому собрав «Тимура и команду», озвучиваю своё решение. Нас немногим меньше чем фрицев, так что когда они начнут толкать второй «паровоз» и будут немножко заняты, закидать их гранатами, а первый грузовик захватить и прорваться на нём сквозь позиции противника. Водила у нас был, да и сам я на таком вездеходе пару раз ездил. Распределяем оставшиеся бутылки и гранаты между бойцами и идём совершать диверсию. Взводный опять скис, так что оставляем его на попечение одного из ездовых. Вся остальная «банда» у нас в деле. Основной группой у нас командует Мишка, я же в группе угонщиков автотранспорта. Группа состоит почти из одного меня, поэтому надеваю немецкую каску и плащ-палатку и, поменявшись автоматами с Кешей, по опушке леса крадусь к угоняемой машине. Рядом со мной пробирается Маша со своим питомцем. Немцам толкать свой «паровоз», около ста метров, и после небольшого перекура, они только что приступили к этому мероприятию, так что разобраться с ними, мы успеваем. Наши начнут действовать, только после моих выстрелов из револьвера, хлопки в принципе не громкие, так что за рёвом мотора фрицы их расслышать не должны, а если и услышат, то будет уже поздно. Сделать уже по любому ничего не успеют.

Заняв позицию за деревом, в нескольких шагах от машины киваю Маше, а она уже отдаёт команду своему зверю. — Вперёд. — И когда Филя выскакивает на середину дороги, негромко командует. — Сидеть. — Волк усаживается в свете фар и, разинув пасть и вывалив на сторону язык, начинает часто дышать. Водитель и старший машины, увидев такую картину маслом, «немного» удивились, так удивлёнными они и умерли, секунды через две — три, а потом началось основное веселье. С первым разрывом гранаты я выдыхаю и, выкинув из машины трупы смертельно удивлённых, по очереди освобождаю их от «денег» и документов. С водилой всё просто, у него только «права» и подсумки с патронами, а вот офицерик уже побогаче будет. Акромя автомата и пистолета, у него ещё планшетка с картой и бинокль. Парабеллум вместе с кобурой я отдаю «просто Марии», а вот четвероногого друга, отблагодарить нечем, автомат ему не надо, а дать погрызть дохлых гансов, думаю, хозяйка не позволит. Заглянув в кузов, нахожу там снаряды, а также ручной пулемёт, не знакомый МГ-34, а какой-то другой, с секторным магазином сверху.

По одному подтягиваются бойцы, сначала с карабинами, а чуть позже и с автоматами, самым последним подходит Малыш, он должен был придержать огнём пулемёта нежелательных свидетелей, если они появятся, чтобы те не помешали нашим противоправным действиям. Ну а когда в загоревшейся машине, начали рваться снаряды, Емеле пришлось сделать крюк по лесу, чтобы обойти неожиданное препятствие. Всех бойцов предупредили ещё на берегу, чтобы близко к грузовику не совались, а сразу после броска бутылки или гранаты, по быстроляну сваливали оттуда. Гранаты перекидывали через машину, чтобы накрыло «толкачей» с той стороны, бутылки закидывали в кузов и кабину, ну и автоматчики покосили всех фрицев с нашей стороны. В прихватизированном авто делаем небольшой апгрейд, ящики со снарядами и зарядами быстро распихиваем по бортам кузова, будет хоть какая-то защита от пуль, то что у гансов будет пушка, об этом не хотелось даже думать.

То, что фрицы впереди уже переполошились и схватились за оружие, бросив лопаты, было и так ясно, элемент неожиданности нами потерян, приходилось действовать хитростью, и придумать какой-то нестандартный ход. Можно было конечно бросить и поджечь машину, а самим продолжить пешую прогулку, но какие же мы после этого артиллеристы, без пушек нас сразу спишут в пехоту и жить нам до первой атаки. Насчёт командования полка, да и дивизии я особо не обольщался, за неделю боёв от полнокровного соединения осталась едва треть, и что будет в дальнейшем, этого я не знаю. Хотя после таких боёв и это много, успели отскочить за речку и не попасть в окружение, это уже хорошо. Так что «двум смертям не бывать, а одной не миновать». Эту мысль я и пытаюсь довести до бойцов. И хоть «гранаты и не той системы», ну ничего, методом научного тыка и с этим орудием разберёмся.

Лошадей мы освободили от поклажи, и я уже хотел было отпустить их на вольные хлеба (убивать жалко, а взять с собой не получалось), но Малыш озвучил свою идею, и я её одобрил. Емеля предложил обойти немцев и, обстреляв с фланга, отвлечь их ну, а воспользовавшись неразберихой, мы и должны были проскочить под шумок. На том и порешили, Малыш с Марьей, взнуздав коней, ускакали вправо через дорогу, уздечки как и сёдла нашлись, поэтому ехать охлюпкой никому не пришлось. Глядя на удаляющийся круп нашей партизанки, я ещё подумал, — хорошо что она не в юбке и пальто, а в солдатском галифе и в ватнике, а то пришлось бы где-то дамское седло доставать. Да и Емеля правильно придумал, что её с собой взял, а то мы ехали можно сказать к чёрту на рога, и рисковать лишний раз жизнью этой женщины как-то не хотелось. Мы же, загрузившись в машину, двинули прямо. Восемь человек ехало в кузове, ну а двое переодетых «фашистов», я и водитель, в кабине. До просеки нам полкилометра, так что едем не спеша, на первой скорости, зато газуя и перегазовывая, как будто удираем от кого-то. Снаряды в подожжённом автомобиле продолжают взрываться, что и придаёт антуражу нашей авантюре.

Подъезжая к перекрёстку, водила увеличивает скорость, но метрах в десяти перед бревном, положенным на рогатки поперёк дороги, мы вынуждены остановиться. Часовой, осветив лучом карманного фонарика тентованный борт нашего автомобиля (видимо проверял тактические знаки), возникает в проёме открытого окна, и требует какой-то «папире». Брызгая слюной, заполошно выкрикиваю прямо в рожу караульного.

— Ахтунг! Алярм! Русиш панцер! — И показав рукой место, где мы хотим остановиться, а потом на шлагбаум, продолжаю орать.

— Шнелль! Шнелль! — Нас видимо ждали, ну не нас, конечно, а своих пушкарей, но тупая немецкая чурка продолжает, пялить на меня глаза и требовать папире. Словарный запас у меня практически кончился, и если бы не взрыв гранаты, и раздавшиеся пулемётные очереди справа, всё могло бы кончиться гораздо хуже.

— Гони. — Ору я водиле, доставая лимонку и вырывая чеку, одновременно ударом ноги открывая дверь и сшибая незадачливого караульщика. Гранату я закидываю в окоп к пулемётчикам, которые невольно отвлеклись на выстрелы за своей спиной. Грузовик медленно разгоняется и, приняв вправо, как спичку ломает рогатку мощным бампером. Бревно разворачивает вдоль дороги, а вырвавшаяся на свободу машина, под рёв мотора набирает скорость. Из кузова в обе стороны летят гранаты, и раздаются автоматные и пулемётные очереди. Из трофейного автомата я тоже стреляю по кустам, на своей стороне дороги, скорее от выброса адреналина, ну и так, на всякий случай. Трасса идёт чуть под уклон, так что мы даже разгоняемся километров до сорока в час, а проехав метров триста и свернув на повороте, успокаиваемся и стрелять прекращаем, но так и продолжаем ехать вперёд. В пятидесяти метрах от выезда из леса останавливаемся и, заняв круговую оборону вокруг машины, к мосту высылаем пешую разведку и ждём результатов, а с одного нашу парочку — гуся да гагарочку.

Шерочка с Машерочкой прискакали минут через десять после нашей остановки, немцы глубоко в лес, вправо от дороги не полезли, а метров через сто загнули фланг и как раз там окапывались. Вот по этим копателям Малыш и врезал из пулемёта и подарил ручную гранату, потом наша сладкая парочка, сделав небольшой крюк по лесу, поскакала «на стрелку», ну а последние метров двести они ехали уже по дороге. Через четверть часа вернулся один из разведчиков и сказал, что впереди всё нормально, мост целый, а нас там ждут. Так что пересадив взводного в кабину, забираемся в кузов, и потихоньку едем к своим. Наши «кавалеристы» следуют за нами, правда пешком, ведя лошадей в поводу. От предложения занять места в машине, они отказались, видимо решили размять ноги, и не только их, а то скакать без стремени на коне, удовольствие ещё то, как для всадника, так и для лошади.

Встреча на Наре произошла буднично, без эксцессов и праздничных салютов. Встречал нас капитан Лобачёв, тот комбат, что и оставлял наш отряд в прикрытии. Правда он «слегка» удивился, увидев нас на трофейном грузовике, а когда заметил ещё и пушку, то вообще «растерялся». Ему-то уже сообщили, что артиллеристы остались без пушки, да ещё и половина из них погибла. А тут вот они мы, нарисовались, с трофеями, да ещё и с… В общем, увидев Марью Ивановну, капитан уже больше ничему не удивлялся, а так и завис с отвисшей челюстью. То ли это Малыш решил приколоться, или это было их с Машей совместное творчество, чтобы подчеркнуть воинственность «амазонки», но образ Нюрки-пулемётчицы они создали. Подарив даме прихватизированный «парабеллум», я закрутился и больше об этом не вспоминал, а вот её кавалер пошёл дальше. И теперь талию мадам перепоясывал ремень, с висящей на нём кобурой с пистолетом, размещённой по тогдашней «советской моде» на попе справа. Ну и высокую грудь перечёркивали крест накрест, пулемётные ленты. Хотя лента и была только с одной стороны, а через левое плечо был перекинут патронташ, но смотрелось всё равно прикольно. Немного не в тему было охотничье ружьё, зато заломленная на затылок кубанка придавали Машуне вид лихой и прид… Ладно, не будем цитировать старые царские уставы, это я от зависти. Да и двухстволка, если над ней хорошенько поработать напильнигом", могла превратиться в «элегантную лупару», а такая «окопная метла», могла неплохо послужить при зачистке траншеи от противника. Пожалуй при случае, надо выменять у Машки этот девайс, подарить ей зеркальце, бусы, или цветочек аленький. Но что-то я отвлёкся и погнал «не в ту степь». Кончилось всё тем, что комбат подобрал свою челюсть и, выделив провожатого, послал нас на хутор недалеко от села, и разрешил отдыхать и приводить себя в порядок до утра следующих суток.