Противотанкист. Книга 3. "Ополченцы"

Глава 15 В полку

На следующий день, нас сменяли части, отходящей 5-й ДНО, и хоть в полках этой дивизии оставалось от шестидесяти до двухсот человек, с часу на час, ожидался подход маршевого батальона, и после пополнения, эту часть можно было считать вполне боеспособной. И теперь её оборона проходила от деревни Чичково на севере, включая село Каменское и повторяя все изгибы реки, уходила дальше на юг. С нашим вторым стрелковым батальоном было не всё так радужно, но всё равно его хоть немного, но пополнили. В основном это были обозники и одиночки, которых отловили в тылу, большей частью безоружные. То, что отступать нужно за реку Нара, знали многие, но оставшись без командиров, и благополучно переправившись через реку, некоторые пошли искать эту «нору» дальше на восток, и что называется, нашли… Кто-то приключений на свои афедроны, а кто-то благополучно добрался до хаты. Ну и как я потом узнал, 971-й артполк нашёлся в деревне Шаломово, там же нашлась и часть 1287-го полка, в Мызу отошли остатки 1289-го полка, но эти отступили не очень далеко, и были километрах в двадцати на север от находящегося в Каменском штаба дивизии. А вот удивил наш родной 1291-й стрелковый полк, который под руководством майора Дедова, отступил аж к деревне Пучково, а это 30 километров на северо-восток от Шаломово. Майору удалось собрать там немного-немало, а 670 человек личного состава дивизии, 11 штук 82-мм миномётов, 3 штуки 120-мм миномёта, одну 45-мм и две 76-мм пушки. Естественно там были не только части нашего полка, а всей дивизии, но штаб и командир наши, так что полк оставался боеспособным.

За то время, что мы держали оборону под Каменским, удалось собрать и сколотить 1287-й полк в составе 220 человек, и он первым начал боевые действия вместе с третей ротой Московского маршевого батальона, прибывшего на пополнение. Командовал сводным подразделением капитан Изыксон. Сразу после марша, вечером 25-го октября, отряд под прикрытием первого дивизиона 971-го артполка, занял деревню Горчухино. На следующий день сводный отряд 1287-го стрелкового, ведёт бой за деревню Атепцево. Наш же 1291-й полк совершал марш из района Пучково в район Могутово, по размытым дождями дорогам, где должен был получить новую боевую задачу.

Захватить деревню Слизнево, весь день 26-го октября, пытался Московский маршевый батальон, который накануне перешёл в лес восточнее Слизнево. Помогал ему в этом второй дивизион 971-го артполка, а также отряд из частей 1289-го стрелкового полка (240 человек), под командованием капитана Неумецкого. Весь день роты штурмовали деревню, пытаясь сбросить фрицев с плацдарма, и это им почти удалось, противника штыками выбили из Слизнево, и он удерживал только несколько домов за дорогой возле реки, но в половине пятого, немцы перешли в контратаку при поддержке танков. Атакующие роты, большей частью, оставшиеся без командиров, оставили деревню, и отступили на опушку леса восточнее, а кто-то убежал и дальше. На следующий день, подошёл и 1291-й полк, и теперь уже атаковала почти вся дивизия.

1287-й стрелковый продолжал удерживать Горчухино. Группа в составе двух взводов разведроты дивизии, трех взводов 3-й роты и одного взвода 2-й роты Московского маршевого батальона с 14.00 27.10.41 повела наступление на Атепцево и подошла к деревне на 150–200 метров. Противник при этом открыл сильный пулемётный и автоматный огонь с фронта, а вражеские «кукушки» и автоматчики с тыла. Группа, понеся большие потери, к семи часам вечера отошла к Савеловке. По неполным данным, два взвода разведроты потеряли 10 человек убитыми, 6 человек ранеными. Потери третей роты и взвода второй роты Московского маршевого батальона были больше, но в основном за счёт разбежавшихся по лесу.

Отряд в составе частей 1287-го и 1291-го стрелковых полков, а также сводной роты Московского маршевого батальона, повел наступление на Слизнево с самого утра. Наступали под непосредственным руководством командира и комиссара дивизии. Противник в течение всего дня оказывал упорное сопротивление при помощи сильного миномётного и пулемётного огня. Несмотря на неоднократные атаки, к исходу дня овладеть Слизнево не удалось. Зато получилось прорваться по лесу к реке, взяв деревню в полукольцо. Но при этом пришлось ещё прикрывать четырёхкилометровый рубеж по берегу реки на левом фланге, контролируя стык с соседней дивизией. Вот в самый разгар «битвы за деревню Гадюкино», мы и нарисовались. После неудачной дневной атаки, майору Дедову поручили организовать ночную. Вот в «ночной дозор» и собирали «с бору по сосенке» всех, кого можно было припахать в сборный «штурмовой» отряд.

Формировать «батальон четверых» взялся «нашедшийся» командир полка, так что вся наша нештатная батарея загремела «под фанфары» в штурмовики, не повезло также и лейтенанту Захарову, чья рота и послужила основой для данного отряда. Остальной личный состав добрали из разбежавшихся подразделений, а также тыловиков. Так что «сотню юных бойцов» насобирали. Сформировав «ударный батальон» и распорядившись насчёт боеприпасов, майор, свалив всю основную работу на капитана Лобачёва, и отдав ему боевой приказ, ретировался на свой командный пункт. Ну а расхлёбывать всё это гуано, предстояло уже нам.

Ночью опять пришлось дежурить, поэтому с утра удалось покемарить часа три, так что чувствовал я себя вполне сносно, и на предложение комбата возглавить третий взвод, чуть не отреагировал известной фразой. — А набуя мне такое счастье? — но вовремя сдержался и стал командиром взвода. А дальше пошло по накатанной. Из остатков роты лейтенанта Захарова сформировали два неполных взвода, а вот третий, слепили из того, что было, включая и мою чёртову дюжину. И если с вооружением у моих артиллеристов всё было в порядке, то у остальных «инвалидов моей сборной» была одна винтовка на двоих. Выпросив час на формирование подразделения, я остался знакомиться с личным составом, а мои непосредственные руководители, представив меня красноармейцам, пошли налаживать взаимодействие с обороняющимися здесь командирами.

Построив красноармейцев, я задвинул им речь про нашу героическую батарею, а потом разделил на две группы. Отдельно вооружённых и безоружных. К первым вопросов не было, тем более среди них присутствовала парочка с трофейными автоматами. А вот с оставшимися десятью, нужно было поговорить. В результате собеседования, состоящего из пары-тройки вопросов, ещё пятерым выдали трофейные карабины, двоих назначил помощниками к пулемётчикам, а троих гранатомётчиками, раздав им гранаты и бутылки с горючей смесью. Оставив младшего сержанта Задорина «дрессировать» пополнение, вдвоём с Мишкой бежим на передний край. Нужно было засветло осмотреться, а время уже приближалось к четырём часам дня. И хоть конкретного времени начала атаки названо не было, но кто их знает этих краскомов, надавит кто-нибудь сверху, и вперёд на запад, а готов ты или нет, это уже твои проблемы. Наш отряд был сосредоточен в лесу, к востоку от деревни, в пятистах метрах от опушки, так что до подходящей разлапистой сосёнки добежали минут за пять. Скинув шинели, и помогая друг другу, добрались до удобного места, и стали наблюдать за противником и обстановкой. Ну а по результатам наблюдения я выяснил следующее.

Немцы, захватив плацдарм и выбив наших, а может просто заняв деревню, дальше в лес не полезли, а выбрав удобные позиции, сразу стали окапываться. И теперь их линия обороны, походила на подкову, упираясь своими флангами в реку. Заняли они так же и господствующую над местностью высоту, находящуюся метрах в трёхстах от деревни. Наша пехота после нескольких неудачных атак, отошла к самой опушке леса, и если с фронта импровизированная оборона проходила в полукилометре от высоты, то на флангах от деревни до края леса, было всего метров триста. Судя по всему, фрицев на флангах могли поддерживать ещё и пулемёты из-за реки, так что обойти их, и ударить с тылу от берега, было нереально. При нашем наступлении хоть справа, хоть слева, наступающие цепи попадали под перекрёстный, а также фронтальный огонь. Оставалось только штурмовать в лоб высоту, а потом уже деревню, что в лучших традициях РККА и предприняли наши, причём днём, и естественно умылись кровью. Увидев всё что нужно, спускаемся вниз и, надев шинели, бежим на левый фланг. Пока бежали, заодно и согрелись, так что когда добрались до места, от нас валил пар. Тут пехота даже не заморачивалась с рытьём окопов, а занимала позицию по краю оврага, разрезавшего землю вдоль опушки, и до деревни было около трёхсот метров. Шоссейка здесь проходила недалеко от берега реки, где овраг был засыпан, а для отвода воды в реку, использовались дренажные трубы.

— Здорова славяне! — поприветствовал я, находящихся тут пехотинцев.

— И вам не хворать товарищи командиры. — Услышал я чей-то до боли знакомый голос. — Вы сюда какими судьбами? Продолжал «этот коварный тип». — Пополнение к нам в пехоту, или снова при пушках? — Коварным типом оказался тот самый пулемётчик, который показывал нам польские патроны, от польского же пулемёта. Ну, а удивились мы оба, потому что Мишка рассказывал про возможную гибель этого красноармейца, в засаде у моста. Вспомнил я и то, что зовут его Саня, а вот фамилию забыл. Но ничего, сейчас кое-кто сам всё расскажет. Делаю хмурое лицо и спрашиваю строгим голосом.

— Это что за тон товарищ красноармеец? И представьтесь, когда разговариваете со старшим по званию.

— Рядовой Митрофанов — называет себя боец. Но, увидев наши улыбающиеся рожи, тоже расплывается в улыбке.

— Привет Саня — жму я его руку. — Ты здесь какими судьбами?

— И как ты только живой остался? — Не отстаёт от меня и Мишка.

— Не знаю, как-то случайно получилось. — Начал оправдываться боец. — Мы с напарником в воронке схоронились, нас только оглушило слегка, а вот пулемёт разбило.

— Да хрен с ним, с пулемётом, главное сами в живых остались. Ты лучше расскажи нам, как тут немецкая оборона устроена, и много ли здесь фрицев? — перехожу я к конструктиву. — А то нам эту деревню сегодня брать надо, а мы ни черта не знаем.

— Если уже в эту деревню лезть, то только при поддержке артиллерии, и как-нибудь схитрить не помешает, а не грудью на пулемёты, как мы сегодня полдня делали. Фрицев в деревне не больше роты, но пулемётов у них много, а ещё и миномёты поддерживают, а вон там за дорогой танк. Пока мы по тылам блукали, да разыскивали и собирали всех разбежавшихся, фрицы успели окопаться, установить свои пулемёты, и как мы не пытались, прошибить лбом их оборону, не вышло. Вчера уже почти заняли, но немцы отсекли подкрепление миномётным огнём, а потом контратаковали при поддержке четырёх танков, немало наших в деревне положили. От батальона не больше роты осталось, — уже тише добавил боец, а ещё вчера в каждой роте больше полутора сотен человек было.

— Ладно, всё это лирика, а теперь давай конкретно показывай. Где и сколько пулемётов? — продолжаю я наседать на Сашку.

— На высотке минимум три, причём могут стрелять во все стороны. Два на левом фланге в деревенских домах. Ну, и пара станкачей с того берега реки, бьёт во фланг нашей роте, и хоть наш берег и выше, да и дорожная насыпь прикрывает, но немецкие пулемёты занимают позиции на высотке и косят нас прямо во фланг, как только рота выходит из леса и устремляется в атаку. Миномёты тоже житья не дают, причём как ротные, так и батальонные, и если бы фрицы не экономили боеприпасы, отбивая только наши атаки, вообще бы никого не осталось. И мост у них с того берега имеется, по нему они на танках и проехали, а потом пополнение в контратаку пошло. — Закончил свой рассказ боец.

То, что мин у фрицев не лишку, это хорошо, видимо начались проблемы с логистикой. И хотя от Киевского шоссе до реки и не далеко, всего около пяти километров, но подвезти на грузовиках боеприпасы да ещё по грязи, та ещё задачка. Скорее всего тут действуют моторизованные подразделения и лошадок у них нет. Пехота могла и пешком до реки дочапать, но много на себе не утащишь, да и после сегодняшних боёв фрицы поиздержались, поэтому будем надеяться, что нам меньше достанется.

— А что, больше до фрицев в деревне никак не добраться? Обязательно в лоб на пулемёты переть? — Продолжаю я прояснять обстановку.

— Нет, конечно, можно оврагом до шоссе, а потом вдоль обочины, и до самой деревушки дойти. Только там ползти надо, и пулемёты сначала подавить, а то ничего не получится. — Поблагодарив бойца за наводку и, полазив с четверть часа по переднему краю, мы переговорили с другими красноармейцами, а также наметили несколько огневых и двинули к своим. По пути мы заодно выбрали маршрут, для того чтобы протащить орудие. По дороге я анализировал полученную информацию, и пытался выработать правильное решение. Мишку я избрал своим оппонентом и рассуждал вслух.

— Допустим, пулемёты мы подавим, стреляя прямой наводкой. Но остаются миномёты. И не факт, что они не подавят нас раньше. Часто менять позиции тоже не получится. Немцы не дураки, и долго стрелять по пустому месту не будут, так что пехота у нас кончится быстрее, чем у них патроны. Стрелков со счетов тоже не сбросишь. Кроме пулемётов, у них там сотни полторы морд с ружьями, а может и больше. Закидают гранатами, и тогда уж точно кирдык всем, даже если третий батальон присоединится. Значит что для нас главное?

— Миномёты уничтожить — отвечает Мишаня на поставленный вопрос.

— Вот именно. А как? Где они мы точно не знаем. Да и одним орудием миномётную батарею не подавишь. Корректировщики у них скорее всего на высоте, так что при первых же наших выстрелах из пушки, пристреляются и накроют уже нас. Как они это с артиллеристами артполка сделали. Это же надо догадаться, чтобы среди бела дня вытащить орудия на опушку и стрелять прямой наводкой. Вот их немецкие миномёты и почикали. Хотя дальность у тех миномётов два с половиной кэмэ, а у пушек все десять, стреляй, не хочу с любого расстояния. Значит, нам остаётся только старый проверенный способ — диверсия. Нужно будет найти миномётную батарею и уничтожить. Если даже и не найдём, то завяжем бой в тылу у фрицев, и они сами намылятся из деревни, как только на них надавят с фронта.