Противотанкист. Книга 3. "Ополченцы"

Глава 24 Контрики поневоле

Что меня спасло, я так и не понял. То ли предчувствие чего-то такого, то ли то, что я низко наклонил голову, но сильный удар сверху, вместо затылка, попал по шее. Этого мне хватило, чтобы упасть на «соломку», но сознания я не потерял, и упал на подставленные руки, а не на лобик. Пребывая в нокдауне, правой рукой здороваюсь с товарищем Вальтером, и замираю в расслабленной позе. Напрягая слух, пытаюсь определить, сколько противников и где они. Чьи-то руки меня охлопывают по бокам, освобождают карманы от оружия и переворачивают на спину. Стреляю сначала через шинель, а открыв глаза по смутным силуэтам, и мелькающим теням. Мне абсолютно пофиг, кто сейчас в доме, диверсанты, менты или бабы. Я хочу выжить, и это главное. Расстреляв всю обойму, откатываюсь в сторону, и тут же в то место где я был, летят пули, с противными шлепками влипая во что-то мягкое, или со свистом втыкаясь в стены. Лёжа на боку, меняю обойму, пытаясь хоть что-то рассмотреть в темноте. Мой противник тоже затих, не понимая, живой я или мёртвый.

Как гром среди ясного неба, звук разбиваемого стекла, Генкин выкрик — Граната!!! — И стук металлического круглеша по доскам пола. Топот ног в соседней комнате. Вжимаясь в печку, жду взрыва, отсчитывая последние секунды своей жизни. Один, два, три… Взрыва нет… Вскакиваю и бегу в горницу. Опять звон стекла… Силуэт знакомой фигуры на подоконнике… Указательный палец сам жмёт на спусковой крючок, стреляя вдогон… Финиш.

Сижу на полу в темноте, привалившись спиной к стене. Адреналин постепенно уходит, и меня начинает потрясывать. В доме пахнет сгоревшим порохом, кровью, и ещё чем-то противным. Сквозь выбитые стёкла пороховой дым постепенно выветривается, а вонь остаётся. Надо встать и выйти, но мне пофиг. Опять смерть махнула своей литовкой, но коснулась только волос, я увернулся. Каким-то чудом, но выжил, оставив безносую с носом. Но лимит везенья может когда-то и закончиться…

— Никола, ты мою гранату нашёл? — спрашивает сквозь разбитое стекло Генкин голос. Хочется ответить что-то матерное, но из горла раздаётся только карканье. — Ты живой там вообще?

— Вроде, — только и удается выговорить.

— Я сейчас зайду, ты только не стреляй. — В сенях раздаётся звон опрокинутого ведра, мат, потом довольный возглас. — О, нашёл. — И в дверном проёме появляется Черкасов с зажжённой спичкой в руке. Темнота рассеивается, и зловещие тени разбегаются по углам. Не задерживаясь возле трупов, он идёт в мою сторону, и немного притормозив, подходит ко мне.

— Цел? Не ранен? Ты весь в крови, и дыра в шинели напротив сердца.

— Не моя кровь, а через дырку я стрелял.

— Ну, тогда ладно.

— Посмотри, кого хоть завалили?

— Судя по форме наши, но воняют как фрицы.

— Сколько?

— Трое здесь, один на улице, точнее одна.

— Анфиска?

— Она, под окном лежит. Пойдём отсюда?

— Погоди, разобраться надо.

— Давай разберёмся. Я только лампу зажгу, да окно заткну. Дует. — Запалив «летучую мышь» над столом, Генка пошёл затыкать окно, а я осматривать трупы.

Два жмура валялись возле входа, а один сидел на полу напротив, причём рядом со мной. Так вот от кого воняло, а я даже не замечал. — Вот, вот, я вас чуть даже не перепутал, сидите тут как братья-близнецы, все в крови и с дырками.

— Как ты мог нас перепутать, я в шинели, а он в кителе на голое пузо, я сержант, а он лейтенант НКВД.

— Но ведь в дырках, и вон шпала, так что капитан.

— Капитан, это на армейские деньги, в их ведомстве он лейтенант. Был. — Расстёгиваю нагрудный карман, и достаю документы, мало того, что они все в крови, так ещё я в этом ничего не понимаю. Хотя одну деталь проверить всё же могу. Есть бог на свете! Отлегло. А то были сомнения, что своих завалил.

Скрепка в удостоверении блестела, и партбилет отсутствовал. Факты конечно косвенные, но чем больше их наберётся, тем лучше. Как там у Владимира Семёновича — «… и кто кого переживёт, тот и докажет кто был прав, когда припрут». Так что с доказухой у нас вроде нормально. С «офицериком» разобрались. Что у нас с рядовыми? Один в гимнастёрке, второй в шинели. Кто-то из них меня приложил. Скорее всего этот, и возможно ребром ладони. Здоровый гад! Был. Что с документами? Красноармейская книжка, дивизия наша, скрепки ржавые. В принципе ничего не значит, фотографий нет, собрали с погибших, раздали диверсам, лишь бы год рождения примерно сходился, да имя отчество не забыли. А что у нас с фамилиями? Вот, пожалуйста — Сидоров Евгений Петрович. Довольно редкое сочетание, для татарина. А этот? А у этого нет ничего, кроме анализов. Тоже вариант — шли со старшим командиром, у него документы в порядке. Что ещё нужно?

От участников, переходим к месту преступления. Начнём со спальни, там чище. Кровать расправлена, бельё скомкано, и подштанники чьи-то валяются. Что тут было? Да-а. Ситуация. Кстати, Анфиска тоже в халатике на голое тело. Это что? Значит, я кому-то кайф обломал своим приходом. Ну, кому обломал это понятно. Не рядовые же тут развлекались. Что в кухне? На столе выпивка, закуска. Каждому своё. Хотя могли и своей очереди дожидаться. Или по второму кругу пошли. А вообще-то эта нимфоманка могла и всех троих разом удовлетворить, от неё бы не убыло. Но вроде в этом времени так не принято, хотя кто их знает, этих шпионов… Тогда почему один в шинели? В доме же тепло. Нестыковочка. Начнём по порядку. Начальник в спальне. Ординарец за дверью. Часовой на улице. Логично. Тогда почему мы никого не заметили? Зашёл в хату погреться, и составил компанию своему корешу? Дисциплинка. Хотя что-то я упускаю… Наколка? Точно — наколка! На фалангах пальцев здорового, надпись «СЛОН». Пока «нащяльника» развлекался, его охрана тоже не упустила своего шанса. Забили на службу, и в результате пришлось импровизировать. Стоял бы у двери часовой, послал бы меня на три весёлых буквы и всё.

Что у нас с оружием? Здоровяк пустой. Хотя нет, в углу стоит карабин. У «Сидорова» два нагана, один мой, точнее старшины, второй наверно его. Прям как Джонни двустволка. Тут понятно, здоровый меня шмонал, и передавал оружие второму, который и прикрывал. Ага, вот и моя гранатка нашлась, на полу валялась. Этот придурок, видать решил всё в одних руках удержать, и не разобрался из чего стрелять. Из нагана, или из гранаты. А потом было уже поздно, первая пуля досталась шмональщику, а несколько остальных прикрывальщику. У начальника ТТ, но выстрелил он всего раз. Не попал. Потом случайная пуля, и сразу в сердце. Кто же тогда в меня стрелял? Анфиска — сучка, сбегала за оружием, и разрядила всю обойму. Когда она выходила в сени, оружия при ней не было, я бы заметил. Ну, а когда она начала стрелять, на старом месте меня уже и след простыл, а в темноте это не видно. Тогда почему после начала стрельбы стало темно? Вон, свечка на полу валяется. Видимо Анфиска держала, а потом уронила. На вопрос — почему не зажгли лампу? Можно было только гадать. Скорее всего, потушили, когда засаду организовывали, а зажечь уже не успели.

Остаётся ещё один «свидетель», пойдём смотреть, да и проветриться не мешает. — Ген, огниво возьми, на улицу сходим.

— Ладно, пошли. Только не смотрел бы ты на это.

— Не утешай меня, я стойкий.

Анфиска, или кто там она на самом деле, лежала на животе, разметав руки в стороны, и согнув ноги, как будто пытаясь ползти. Халат задрался, обнажив нижнюю часть её тела, и страшную рану на пояснице. Девятимиллиметровая пуля попала ей в крестец, видимо раздробив позвоночник и повредив спинной мозг. Так как ногами она шевелить не могла, а вся задница и нижняя часть спины были залиты кровью, обильно сочащейся из раны. Неподалёку валялся такой же как у меня вальтер, с расстрелянным магазином. Когда мы подошли, она ещё дышала и даже была в сознании. Присаживаюсь на корточки, рядом с её повёрнутой на бок головой. Генка стоит, он сегодня работает световиком. Губы шпионки начинают шевелиться, в глазах загорается ненависть. Склоняюсь ещё ближе, пытаясь разобрать слова.

— … выжил, не успела я тогда… не догнала, темно было… позицию заняла поздно… зато эту корову безмозглую… ножичком и лесника… выродков его, бабу… — безумный взгляд начинает потухать, глаза закрываются, на губах пузырится кровавая пена. Поднимаю Анфискин ствол, встаю и, наведя свой пистолет в голову шпионке, стреляю. Но выстрела не происходит, осечка.

— Оставь, — говорит мне Генка, когда я передёргиваю затвор. — Не стоит мараться, сама сдохнет, и суёт мне в руку прикуренную папиросу. После двух глубоких затяжек, прихожу в норму, а после третьей выбрасываю окурок.

— Идём в дом, скоро наши придут.

— А может мы это, свалим по-тихому.

— По-тихому уже не получится, нашумели мы здесь.

Сомнения насчёт энкаведешника, и какую скрипку он играет в этом криминальном квартете, у меня оставались, поэтому приходится импровизировать. Тэтэшник из руки «офицера» и кобуру с портупеей из спальни, я изымаю. Взамен вкладываю Анфискин «вальтер». Из нагана старшины, прицельно стреляю в грудь лейтенанта, а остальные пули расстреливаю веером в стену. Револьвер возвращаю «Сидорову», а второй наган «отдаю» здоровому. Вроде всё? Нет. Подушку из разбитого окна возвращаю на место. Подсумки с тушки амбала я снимаю, забираю также и карабин.

— А вот теперь уходим. Ты гранату нашёл? — спрашиваю у Генки.

— Ага, в кармане.

— Тогда пошли. — Обойдя дом, в разбитое окно просовываю ствол карабина, и стреляю в голову командира. Ну, и для полного эффекта…

— Дай лимонку. — Протягиваю я руку.

— Держи.

— А теперь ходу. — Забрасываю гранату в окно кухни, и бежим вдоль стены дома, в сторону дороги.

— Ну, ты и наплёл кружевов, — сказал Генка. Когда после стометровки по пересечённой местности мы остановились отдышаться, проскочив через дорогу.

— Погоди, это ещё не всё. Сейчас идём на северо-восток, я стреляю в воздух из карабина, а ты по деревьям из нагана, как будто кого-то преследуем.

— Понял. А на кой.

— Потом объясню, сейчас прыгать надо.

Поиграв в «зарницу», мы добрались до глубокого оврага, где я и рванул вторую гранату. Карабин с подсумками выбросил в овраг, а вот офицерскую портупею с кобурой и новым тэтэшником пожалел. Хоть и палево, но с паршивой овцы как говорится и рыбу раком. Потом я отмывался в ручье, пытался отчистить шинель, Генка же караулил возле дороги, дожидаясь наших. Версия у нас была простая. Шли по лесу, заплутали в темноте, услышали неподалёку стрельбу, потом взрыв, решили проверить. Вышли на дорогу, увидели человека с ружьём, окликнули, тот начал стрелять, мы в ответ. Пытались преследовать, но нарвались на гранату, и в темноте потеряли. Немного выбивалась из этой версии дырка на моей шинели, но была отмазка про сук, на которых я напоролся.

Команда выздоравливающих, возглавляемая старшиной, появилась через полчаса, после взрыва гранаты. О своём появлении, они оповестили нас громким топотом ног по дороге. Мы же остановили их окриком.

— Стой. Кто идёт? — И после взаимного опознания, рассказали, где слышали взрывы и видели диверсанта. Показали даже овраг, где самые смелые (молодые) бойцы, при свете фонариков нашли карабин. Потом нашли дом, ну и далее по списку. Особенно впечатлился старшина, когда по номеру опознал свой наган, но виду не подал. Если бы я специально за ним не наблюдал в это время, то вообще бы никто ничего не заметил. Он первым и озвучил версию про диверсантов и попытался умыкнуть ствол.

— Товарищ старшина, — не дал я ему этого сделать. — Тут трогать ничего нельзя. Нужно дождаться кого-нибудь из особого отдела. И вообще надо освободить помещение и выставить оцепление вокруг дома. — Сразу я ничего не стал говорить, подождал, когда стадо госпитальных «слонов», хорошенько потопчется по хате, оставит свои следы на стенах и полу хаты. Ну, а когда самые впечатлительные (а впечатлиться после разрыва лимонки было от чего) перестали блевать, выпроводил всех из дома и вышел последним. Я сам едва сдержался, чтобы не «травануть за борт», как выражаются моряки, но мы с Генкой сегодня не ужинали, зато остальные нажрались от души, судя по количеству извергнутого, хотя может это ещё и обед добавился. Повезло только тем, кто излишним любопытством не страдал. Ну и старшина, видимо разволновался, и только комок сглотнул.

— Да, да, я понял. Нужно кого-то в штаб дивизии послать и наш медсанбат предупредить.

— Правильно, товарищ старшина! Пишите донесение. И посылайте самых толковых, чтобы на словах дали пояснение и не заблудились.

Но послать никого не успели, нас окружили артиллеристы, и было их как минимум батарея, а командовал им целый капитан. Ещё одни охотники за шпионами. Хорошо, что у старшины нашлись документы, а то бы нас всех арестовали до выяснения. Но кое-как всё же разобрались, артиллеристы связались со штабом дивизии, оттуда приехал главный особист, и всё завертелось по накатанной. А дальше было уже не интересно. Прибыли специально обученные люди из штаба армии, с нас сняли объяснение, взяли подписки и отпустили в расположение…