Противотанкист. Книга 3. "Ополченцы"

Глава 18 Контратака противника

Наконец-то с нами соединились основные силы роты, хоть их и немного, но теперь появилась возможность эвакуировать раненых, да и погибших можно унести на тот берег. Не факт, что фрицы дадут нам, спокойно сидеть на западном берегу реки, да и сил для занятия и обороны нормального плацдарма нет. Лейтенант Захаров переправился вместе с остатками своей роты и, озадачив меня прикрытием своего фланга и тыла, атакует деревню Покровка, пока фрицы не опомнились. Поддерживаем атаку огнём одного миномёта, объединив оба расчёта. Вчетвером удаётся довести темп стрельбы до максимальных значений, так что немцев мы напугали, а наши зацепились за окраину деревушки почти без потерь. Кешу оставляю командовать расчётом, а сам организую прикрытие правого фланга, а заодно и переправы. Возле штурмового мостика занял позицию комсомольско-белогвардейский расчёт. Хоть я и отправлял Кочеткова в санбат, но он не пошёл, несмотря на ранение. Остальные подстреленные после перевязки ушли в тыл самостоятельно, всё-таки бойцы находились в окопах, и попадания были в основном по верхним конечностям, правда был один неформал, который умудрился схлопотать пулю в ляжку. Как это у него получилось в узкой стрелковой ячейке, он и сам толком не мог объяснить, но факт был налицо, точнее гораздо ниже. Я думал, что его придётся нести, отвлекая свои невеликие силы, но услышав про медсанбат, этот Аника-воин захромал в тыл в первых рядах.

Покровку рота Захарова всё-таки заняла, или скорее всего фрицы сами отошли к лесу. Так что мы автоматом вливались в её ряды, и занимали позицию на правом фланге, от деревни до мостика. Оборона моего взвода опиралась на всё ту же бывшую огневую немецких миномётчиков, Малыш с помощником обосновался в баньке на северо-западной окраине деревушки, гвардеец Грибанов на правом фланге. Теперь мы обороняли полосу длиной двести метров, и это на двадцать оставшихся бойцов. Распределять красноармейцев равномерно вдоль всей позиции смысла не было, поэтому из трёх человек формирую расчёт к миномёту, а из всех остальных пулемётные отделения, и теперь каждому расчёту ручника придаётся ещё по два бойца, в задачу которых входит прикрытие пулемётчиков.

Присоединился к нам и сержант Волохов со своим расчётом, потерь личного состава у него не было, так несколько царапин у некоторых артиллеристов, зато снаряды к трофейной пушке кончились все. Перекинувшись с Мишкой парой фраз, припахиваю его отделение к транспортировке на восточный берег реки наших двухсотых, а также миномётов и боекомплекта к ним. Себе оставляю только один ствол и десяток лотков с минами. Удерживать плацдарм на этом берегу приказа, да и смысла не было, Покровку захватили с наскока, как-то само собой получилось. А вот теперь, подошедший на мой КП лейтенант Захаров, чесал репу и думал, — а нахрена это мне надо? Вслух же он говорил мне следующее.

— Вот смотри сержант, патронов осталось на полчаса боя, гранат нет совсем, да и люди устали. Напряжение после боя спало, и бойцы начинают дремать прямо в окопах. Оставлять деревушку без боя тоже не годилось, нужно дать время, окопаться и наладить хоть какую-то оборону подразделениям на другом берегу реки. С потерей Слизнево немцы мириться наверняка не станут, захватив деревню, они «убивают сразу двух зайцев». Во-первых, это плацдарм, а во-вторых, перехватывают рокадную дорогу в нашем расположении. Так что придётся держаться здесь хотя бы до рассвета.

— Ты как считаешь, сержант? Сдюжим?

— Если фрицы ничего не придумают, то до утра может быть и продержимся, гранатами я поделюсь, а вот патроны у меня в основном трофейные, если нужны, то ящик подкину. Да и миномёты лучше на тот берег переправить, они нас с той стороны не только поддержат, но и отход прикроют если что.

— За боеприпасы спасибо, у меня половина бойцов с немецкими винтовками. А миномёты переправляй, всё лучше, чем врагу оставлять. Стрелять-то из них кто будет? Людей-то у тебя не лишку.

— Да те же артиллеристы, что из пушки вашу атаку поддерживали. Снаряды к орудию у них кончились, а вот мины ещё есть, так что справятся.

— Лады. Тогда делаем так. Воюем, пока есть патроны, а потом отходим. Отступать будем как по мосту, так и по мосткам на твоём фланге, поэтому тебе артиллерист держаться до конца, уходишь последним.

— Есть, уходить последним! — отдаю я воинское приветствие, приняв стойку смирно.

— Приступить к выполнению приказа, сержант! — козыряет мне в ответ лейтенант. — А я к роте, нужно как-то взбодрить людей. — Проводив командира, обхожу позиции, начиная с левого фланга.

Малыш времени даром не терял, а с крестьянской основательностью оборудовал себе огневую точку в небольшой баньке. Он уже разобрал дымоход, обеспечив себе чёрный ход на случай ретирады. Входная дверь обеспечивала сектор стрельбы на запад, ну а небольшое окошко на север. Сама баня стояла в конце огорода, подальше от строений, видимо хозяева опасались за своё имущество, соблюдая противопожарную безопасность, так что незамеченным подойти к позиции или добросить гранату из-за укрытия было практически невозможно. Емеля заранее выставил раму из окна, и теперь при свете коптилки набивал пулемётные ленты, добродушно ворча на своего помощника. Изготовленный к бою пулемёт, стоял у него под рукой, а запасные стволы лежали неподалёку.

— Что же ты, друг ситный, такую баню изнахратил? — притворно возмущаюсь я на «проделки Фикса». — Как же хозяева теперь мыться будут?

— Хозяев здесь я не нашёл, а немчура обойдётся, пусть лучше в речке купается. — Парирует Малыш мой «наезд».

— Да вы батенька просто вивисектор какой-то, заставлять иноземцев нырять в воду в октябре, это же нехорошо, могут простудиться и заболеть.

— Нехай болеют, а мы их подлечим свинцовыми пилюлями, у меня для этого даже специальный пилюлемёт имеется, иностранный. — Поглаживает он кожух своего эмгача.

— Ну, если подлечите, тогда ладно, лечить будем до утра, а может и дольше, как пойдёт. А теперь серьёзно. Держимся до рассвета, а потом отходим, наш взвод прикрывает, так что мы остаёмся крайними. Вы тут долго не сидите, увидите, что соседи отошли, бегите за ними. Сигнал для нашего отхода — ракета синего дыма, смотрите не провороньте. Уже уходя, я расслышал обрывок разговора Малыша и его помощника.

— Слышь, Емеля, а кто это такой — «висектор»?

— А, не обращай внимания, командир много всяких буржуйских слов знает, я даже если чего-то не понимаю, всё равно киваю, а потом по смыслу догадываюсь, хорошо это или плохо… — Дальнейшего я уже не разобрал, удаляясь от говоривших.

Примерно в таком ключе я обошёл всех и, поставив боевую задачу, вернулся на свой КП, где и встретился с Мишаней, который о чём-то разговаривал с Иннокентием. Всё, что было можно, он со своими уже уволок на тот берег, и теперь ждал дальнейших указаний, которыми я его и озадачил.

— Твоя задача прикрыть наш отход, поэтому готовишь заградительный огонь: южная опушка леса, северная окраина Покровки, западный берег реки. Миномёты установишь за домами, но больше чем из двух не стреляй, народу у тебя мало, с непривычки не управятся.

— Я тебе что, командир батареи? Выстрелить куда-то в район цели на расстояние прямой видимости ещё смогу, а вот поставить НЗО, да ещё из миномётов… Мы же противотанкисты.

— Надо Миша. Надо. — Переиначиваю я фразу из известного у нас фильма. — Тебе и нужно стрелять в район цели, плюс минус лапоть. Как только фрицы начнут свой концерт, под шумок пристреляешь опушку, а уже от неё поведёшь пристрелку дальше. Где-то у тебя наводчик толковый был, с ним посоветуйся, а цели я тебе укажу, красные ракеты ещё остались. Ладно, отдам я тебе Задору, он сегодня уже напрактиковался, вдвоём что-нибудь сотворите.

— Иди сюда — болезный. — Зову я Кешку. — Я даже отсюда слышу, как у тебя уши хрустят. Всё понял?

— Ага, — кивает он своей «бестолковкой».

— Тогда слушай дальше. — Я заряжаю осветительную ракету и запускаю в сторону противника. Пока ракета опускается на парашюте, показываю друзьям новые цели и наши позиции. — Если фрицы полезут оттуда, то мин не жалейте. В общем, мужики надеюсь на вас, до встречи. — Пожав руки друг другу, расходимся.

Теперь я снова играющий тренер, командир миномёта, а также комвзвода. Но ничего, задачи всем поставлены, сектора обстрела определены, так что ждём-с.

Ждать пришлось недолго, фрицы начали на рассвете, но вздремнуть я успел, причём как уснул, даже не заметил. Как стоял, привалившись к стенке окопа, так и задремал. Проснулся как от толчка, вроде бы начинало уже светать, но туман, стелющийся от реки, видимости не добавлял, так что осветительные ракеты были бесполезны. Вот этим-то туманом и воспользовались гансы, приготовив нам первый сюрприз. Свою атаку немцы начали, ударив по флангам вдоль берега, причём подкрались тихо, без артподготовки. И если бы не растяжки, установленные на нашем правом фланге, тут нам бы и карачун. Но видимо кто-то из хитросделанных всё-таки цепанул проволоку, чем и обеспечил «успех» атаки. Первым заработал пулемёт Грибанова, а чуть позже присоединились и все оставшиеся. Благо сектора были пристреляны заранее, и можно было вести огонь, не видя конкретных целей. Внёс свою лепту в общее веселье и я, кинув несколько мин по опушке. Поняв, что обнаружены, фрицы открыли ружейно-пулемётную стрельбу в нашу сторону, но всё из-за того же тумана, их огонь оказался малоэффективным, а на гранатный бросок они подобраться не сумели.

Если атаку на нашем правом фланге мы отбили, отделавшись лёгким испугом, то слева враг продвинулся значительно дальше. Но и тут совместными усилиями право и левобережных красноармейцев, противника удалось остановить, правда, на самых подступах к деревне. С наступлением утра туман начал рассеиваться, и немцев отогнали на исходные, но вот легче нам от этого не стало. Второй сюрприз гансов не заставил себя долго ждать. С запада сначала раздался шум моторов, а потом показались и они — танки. Со своего места, я мог видеть только один из «утюгов» и, судя по силуэту, это была обычная «двойка», танчик сам по себе не особо грозный, но это при наличии противотанковой артиллерии или хотя бы ПТР, а вот ничего такого у нас не имелось, так что долго нам тут не продержаться. За танками не торопясь разворачивалось до роты противника — а вот с пехотой мы повоюем. Судя по рёву моторов, брони было не больше трёх единиц, но нам и этого за глаза хватит.

Зольдаты двигались в сотне шагов за танками, не приближаясь и не отдаляясь от них, постреливая их карабинов в нашу сторону. Та «двойка», за которой я наблюдал, также вела огонь только из пулемёта, короткими очередями дырявя крыши и заборы. Когда пехота противника приблизилась на полкилометра к деревне, наши открыли огонь, начинаю пристрелку и я, стараясь уложить свои мины ближе к центру боевого порядка немцев. С началом нашей стрельбы, танки увеличили скорость, а пехота побежала, но вскоре была вынуждена залечь, и передвигаться короткими перебежками. Где-то левее затявкали ротные миномёты фрицев, бронеутюги также присоединились и, остановившись в двух сотнях метров от наших позиций, стали расстреливать огневые точки красноармейцев в деревне. Если деревянные срубы домов, амбаров и бань, ещё как-то держали пули винтовочного калибра, то очереди двухсантиметровых автоматических пушек дырявили их насквозь. К сожалению, доставалось и укрывающимся в строениях бойцам, так что долго такое противостояние продолжаться не могло.

Чтобы хоть как-то помочь нашим, решаю заняться ближайшей ко мне «двойкой». И хоть миномёт не пушка, и подбить из него танк практически невозможно, но, по крайней мере, напугаю или прицел собью, да даже и внимание отвлеку и то хлеб. Мишка с Кешкой вроде как пристрелялись из-за речки, плюс наши пулемёты, так что левофланговому взводу фрицев довольно «весело», как залегли, так и лежат — курят, поэтому можно похулиганить. От меня до цели метров четыреста, причём фриц так увлёкся, что даже не маневрирует, а огнём с места расстреливает, пытающихся отойти с позиций красноармейцев. За всё в жизни надо платить, вот и получи фашист гранату, а точнее мину, и не одну. После трёх пристрелочных, перехожу на поражение, и десяток разорвавшихся вокруг танка мин, всё-таки совершают своё правое дело. Как там говорил вождь всех народов. — «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.» — Или это не Сталин, а Молотов. Короче не важно. Главное мы попали, причём удачно. То, что вокруг танка стало твориться что-то не то, экипаж скорее всего заметил — после нескольких разрывов танк дёрнулся и заглох, ну а пока заводился, было уже поздно, прилетели остальные гостинцы. Когда двигатель заревел, машина, проехав несколько метров прямо, пошла по кругу и, завалившись правой гусеницей в какую-то яму, так и осталась стоять в раскорячку на этом месте. Танк хоть и не горел, но стрелять и двигаться, не мог.

Пехотинцы лейтенанта Захарова стали отходить, вынося на себе раненых, естественно огонь на левом фланге ослаб, или практически прекратился, так что осмелевшие фрицы рванули в очередную атаку. Но пыл рванувших охладил Малыш, причесав смельчаков фланговым огнём своего пулемёта. До этого он активности не проявлял, тем более остановленный нами танк, двигался практически на него. Зато теперь момент был подобран удачно, и первые убитые гансы даже не поняли, откуда к ним прилетела смерть. Емеля успел отстрелять целую стапатронную ленту, прежде чем его заметили и обратили пристальное внимание. То, что банька стояла на отшибе, с одной стороны было хорошо, а вот с другой — она являлась прекрасным ориентиром, и теперь это строение разбирали на дрова как танковые пушки, так и пулемёты противника. От баньки во все стороны разлеталась щепа, какие-то ошмётки и куски брёвен. Надеюсь, Малыш успел выскочить, иначе ему не позавидуешь. Ладно бы пули, но снаряды не оставляли никаких шансов на выживание.

— Уходим сержант. Мои все отошли. — Прокричал мне на ухо лейтенант Захаров.

— Понял. Товарищ командир. — Выхожу я из оцепенения. — Вы идите, я только своих дождусь. — Заряжаю синюю ракету и запускаю в зенит. Тем временем один из немецких танков при поддержке отделения пехоты движется к позиции Малыша. Немного подправив прицел и угломер, наблюдаю, когда он дойдёт до нужного ориентира, и открываем беглый огонь. Выпустив оставшийся десяток мин буквально за двадцать секунд, ждём результатов. На этот раз танку повезло, чего не скажешь про поддерживающую его пехоту. И если бронегансы обделались лёгким испугом, то простогансы тяжёлым. Недаром говорится, что главное в танке, это не бздеть, но осколки мин, как градом по жести, простучавшие по броне, заставили механа громко испортить воздух, и сдать метров на сто взад. Правда, по дороге намотали на гусеницы нескольких раненых, но ещё живых камрадов, но это уже не важно, главное танк спасли.

Всё, что мог я сделал, больше в сторону позиций Емельяна не сунулась ни одна падла, но и из развалин баньки уже никто не стрелял. Не заметил я и никакого движения к нам с той стороны. Между тем вокруг нашего окопа засвистели пули, которые стали прилетать как с фронта, так и со стороны деревни Покровка. Поэтому закинув в ствол миномёта «колотушку», по ходу сообщения уходим вправо, к переправе. Мишка уже обрабатывает северную окраину Покровки миномётным огнём, так что отойти за реку мы успеваем. Не успели отойти только Грибанов с Кочетковым, старый и молодой солдаты, до конца выполнив свой солдатский долг. Фрицы неожиданно ударили из леса с правого фланга, пытаясь захватить переправу, но нарвались на кинжальный огонь сменивших позицию пулемётчиков. Как снопы валились на землю, сметённые свинцовым ливнем зольдаты, всё-таки сто метров и меньше это для пулемёта плёвая дистанция. Выпустив в сторону противника красную ракету, опустошаю один магазин за другим, строча через реку из трофейного МР-40, не отстаёт от меня и Витёк. И хоть для автомата это и предельная дистанция, но хоть какую-то плотность огня мы добавляем. Постепенно в перестрелку втягиваются и занимающие тут позиции красноармейцы, да и первые пристрелочные мины рвутся на опушке. Если бы не танк, может быть наших мы и вытащили, да и атаку отбили с большими для фрицев потерями, но против грёбаной «двойки» шансов у нас не было. Сначала очереди из пушки прошлись по пулемётчикам, разметав их позицию, а потом и нам досталось на орехи.