Противотанкист. Книга 3. "Ополченцы"

Глава 22 Паранойя

После рассказа Черкасова, вопросов появилось больше чем ответов. И главное, опять я куда-то влип, не в партию, так в дерьмо. Ладно, начнём рассуждать от печки. Середина октября — разгар немецкого наступления. Появляется Анфиска — бомбёжка. Про Нефёдовку или Нефёдово и как там наших артиллеристов разбомбили, я что-то слышал. Далее. Анфиска — Покровка — бомбёжка. Совпадение? Может быть. В Наро-Фоминск не успели, осели в тылу. Прифронтовая полоса — отдельный домик в лесу. Неплохой такой домик, комнаты две будет, и это не считая кухни. Баня, амбар, сараи — всё рубленое из брёвен. Какой нормальный хозяин всё это бросит? Хорошо, допустим, хозяин ушёл на фронт. Где же тогда семья? А семья большая, судя по апартаментам. Посмотрел по трофейной карте, есть такая буква в этом слове. Обозначен как дом лесника. И зачем такие хоромы одной, ну пусть двум бабам. Использовать как публичный дом лесника? Ну, это же смешно. А что не смешно? База… База для диверсантов — вот это уже ближе к истине. А кто тогда Анфиска? Неужели «шпиёнка с крепким телом»? Кстати о теле. Поджарое, крепкое, мускулистое, без растяжек, так что не рожала, и лишнего жира нет. А вот на голодающую беженку она не сильно похожа. И потом, Смоленское сражение началось в июле, а закончилось в сентябре. Допустим, сразу не побежала, но в августе уже давно пора встать на лыжи. До Наро-Фоминска триста кэмэ, скорость сто километров в месяц. Три версты в день. Это как так бежать? Всякое может быть, может отступала вместе с тылами армии, зарабатывая крепким телом на кусок хлеба. Но зачем так сложно? Какую-то деталь я упускал из виду, какая-то мысль крутилась в голове, не давая ухватить себя за хвост. Взгляд. Точно, прощальный мимолётный взгляд, будто сквозь прорезь прицела. Финиш. Все «картинки с выставки» сплелись в один пазл. Вот тебе и Мусоргский.

А может всё это паранойя? Бред контуженного сознания после бессонной ночи. Зайдём с другой стороны. В лесу находится база террористов, тьфу ты — диверсантов. До штаба армии им далеко, зато штаб дивизии в двух километрах. Напасть на штаб можно во время артподготовки, или скорректировать огонь, а потом провести зачистку. Дивизии без управления писец, оборона прорвана, путь свободен. А там уже немецкий шаблон, удар по флангам армии, окружение и прямая дорога на Москву открыта. Единственное препятствие это лес, но не такой уж он и густой, да и дороги имеются. В принципе логично. Тем более на базу можно просочиться за день или два до наступления, отдохнуть в тепле, провести доразведку объекта и ударить. Засылать диверсантов раньше, смысла нет, можно спалиться. А присматривать за хозяйством кому-то надо. Вот тут и действует психология. Угрюмый мужик в доме вызовет подозрение, а две беззащитные, безотказные женщины, совсем другую реакцию. Конечно, есть риск, нарваться на навязчивых ухажёров в неподходящее время, но лес большой, болот много, и незваных свидетелей можно ликвидировать без проблем. Варю могли, и скорее использовали в тёмную, но в любом случае она лишняя, и её участь решена. Бритвой по горлу и в колодец. Как говорил один добрый человек.

А что тогда делать мне? Идти в особый отдел? И что я им скажу? Переспал с бабой и узнал, что она оказалась шпионкой. Да не смешите мои тапочки. Нужны какие-то реальные доказательства, а их у меня нет. Остаётся одно, проверить мои теории на практике. Значит опять идти к весёлому дому лесника? Придётся. А пока не мешало бы переговорить с Варварой. От раздумий меня оторвал разведчик, оказалось, он выполнил мою просьбу.

— Вот, принёс — показал он пузырёк с какой-то жидкостью.

— А? Что? — Не сразу сообразил я. — Раз принёс, тогда пошли в дом.

Сняв верхнюю одежду на входе, иду к своей кровати, достаю приготовленную вату, стягиваю через голову гимнастёрку, а вот нательную рубаху пришлось, сначала оторвать от кожи на спине, и только потом снимать. — Твою мать! И биться сердце перестало, — только и смог выговорить Генка, увидев мою спину. Любопытные даже потянулись подглядеть, что у меня там?

— Ты не матерись, а хорошенько смочи ватку, и промокни царапины, а то после когтей этой тигры инфекция могла под кожу попасть. А я потом тебе анекдот расскажу.

— Вобля, она пенится.

— Пенится, это хорошо, значит реакция идёт.

— Ну, всё, рассказывай анекдот.

— Слушай.

'В одну районную больницу приезжает комиссия из области. Всё проверяют, ходят по палатам, расспрашивают больных. Заходят в третью палату, там несколько больных, мужики. Спрашивают у одного.

— Чем болеете?

— Геморрой.

— Как лечат?

— Ватку макают в зелёнку и мажут.

— Жалобы есть.

— Нет. — Они ко второму.

— Чем болеете?

— Гонорея.

— Как лечат?

— Ватку макают в зелёнку и мажут.

— Жалобы?

— Нет, всё хорошо. — Они к третьему.

— Что болит?

— Горло, — отвечает больной хриплым голосом.

— Как лечат?

— Макают ватку в зелёнку и мажут.

— Жалобы есть?

— Есть.

—???

— Скажите там пожалуйста, чтобы ватку меняли, или хотя бы первому мазали.'

Вся наша палата «номер шесть» выпала в осадок, а кое-кто даже упал со шконоря, и продолжал ржать уже на полу. — Пусть лучше над анекдотом ржут, чем надо мной, — подумал я, и хотя моя спина подтверждала наше алиби, объектом для шуток становиться не хотелось. Когда всеобщее веселье почти закончилось, масла в огонь подлил Лёнька, спросив. — А что такое гонорея?

— Переболеешь, узнаешь, а лучше у нашей докторши спроси. Что делать? Чтобы не заразиться. — Не моргнув глазом пояснил Генка, и спрятался за меня, затыкая рот, чтобы не заржать. Кто лежал под кроватями и под столом, так там и остались, и ещё минут пять стёкла в доме дрожали, а «полезные» советы сыпались из всех углов. Здоровый смех это хорошо, но может оказаться не к добру. Ну вот, накаркал.

К нам в «хижину» вместе с дневальным, принёсшим ужин, пришёл старшина Сухоручко. Мы с Генкой только переглянулись, и продолжили заниматься своими делами. Я достал из своего вещмешка чистую нательную рубаху и переоделся. Царапины уже подсохли, так что чувствовал я себя вполне комфортно. Ещё бы изнутри чем-нибудь смазать, было бы совсем хорошо. Но видимо бог услышал мои молитвы, так как старшина пришёл не пустой.

— Здорово хлопцы, — поприветствовал он нас. — Вы сидайте за стол, кушайте, а я пока всё обскажу. Ну, и вот вам для аппетита. — Старшина достал из кармана флягу и положил на стол. Народ оживился, и с кружками потянулся к столу. Разлили всем по полтинничку, жахнули, закусили. Ну, а пока мы ели, старшина рассказал свою грустную историю, и попросил нас помочь. Правда, мы с Геной слышали её в другой интерпретации, но в просьбе отказывать не стали, тем более нас это тоже касалось.

— Вот так вот хлопцы, патронов трошки есть, а винтовки лежат на складе неисправные, да ещё и разных систем. Вы может посмотрите, что к чему, вдруг удастся отремонтировать, а то я в этом ничего не понимаю, а те желторотики да санитарки, что в моём подчинении и подавно.

— Ну, дак и из наших тоже не все кадровую отслужили и в боях участвовали, да и со здоровьем не ахти. — Взял на себя переговоры Черкасов.

— Да мне всих и не надо, человека два-три хватит, а если чего помочь, так я и своих подошлю.

— Лады, тогда завтра после обхода подойдём к складу, посмотрим и решим что делать. — Допив флягу со спиртом, со старшиной мы расстались почти что друзьями. Почти потому, что этот тип оказался сукой вербованной. А то, что вербовал его я, так об этом никто не знает, даже сам старшина. Не настучи мы ему по почкам, так бы всё и осталось.

Утром наша команда подошла к вещевому складу, где нас уже ждал старшина с помощниками. Со мной были Генка, Валерка-технарь и Лёнька-москвич. Лёньку я взял за компанию, а ещё потому, что он показал значок «Ворошиловский стрелок» и сказал, что винтовку Мосина знает хорошо. В закрома старшины заходим вдвоём с технарём. На складе, он же амбар, порядок, все вещи на своих местах, только вот с оружием непонятка. Вроде всё нормально, выделен отдельный сусек, винтовки в пирамиде, патроны в цинке, правда, россыпью. Есть даже гранаты в отдельном большом ящике, но тут совсем бардак, навалено кучей, со взрывателями и без, РГДешки и «лимонки», а также осколочные рубашки. В какой-то коробке валялось три куска грязи, отдалённо напоминающих пистолеты. И вишенкой на торте был пулемёт Льюиса, спрятанный под куском брезента.

Разобравшись с количеством, выясняем качество. В первую очередь на свет божий — то бишь на улицу, выносим трёхлинейки, потом «польские» кары, и в последнюю очередь «лебели». Делаем это вдвоём с Валеркой, предупредив остальных, чтобы ничего не трогали. Проверяем наличие патрона в патроннике, разряжаем, и только после этого передаём группе поддержки для дальнейшей «каннибализации». Потом технарь выносит ящик с патронами, ну а я «помощника товарища Сухова по уничтожению банды Абдуллы». Нужно было проверить калибр, да и вообще — спички детям не игрушки. С гранатами пока решили не заморачиваться, ну лежат себе, и лежат — целей будем, и мы и гранаты. Сухоручко нашёл хорошее место для разборки оружия — несколько прилавков с навесами, видимо бывшие торговые ряды, и процесс пошёл. Проще всего получилось с патронами, за их сортировку посадили двух «Золушек» из группы старшины, объяснив им как правильно отделить «чечевицу от гороха». С винтовками пришлось потрудиться. В первую очередь в работу пустили те, которые удалось без проблем разобрать для чистки. Во вторую те, которые с проблемами. Ну, и самыми тяжёлыми случаями занялись вдвоём с технарём. Случай был действительно не из лёгких, какие-то мудаки умудрились запихать 8-мм патрон от «Лебеля» в патронник мосинки, калибра 7,62-мм. Теперь понятно, почему в Красной армии недолюбливали Светок. Я имею в виду винтовки Токарева, если даже такую неубиваемую вещь как трёхлинейка, умудрились испортить. Все необходимые материалы и даже инструмент старшина нам предоставил, так что работа закипела. Особенно после напутственной речи комиссара медсанбата — товарища Гофмана, который увидев скопление народа и узнав в чём дело, поспешил возглавить данное мероприятие. Вроде мужик неплохой, но его бы энергию, да в нужное русло. А, где наша не пропадала?

— Товарищ комиссар, а вы в гражданскую воевали? — задаю я провокационный вопрос.

— Да, воевал. А почему вас это интересует? Товарищ сержант.

— Может вы поможете, разобраться вон с той машинкой, — показываю я ему на пулемёт Льюиса, — а то я подобный только в музее видел.

— А что, — загорелся комиссар, — помогу, чем смогу. — В напарники к комиссару вызвался Макарыч, который увидев, что мы творим, присоединился к нашей компании.

Разобравшись с жертвами рукожопов, проверяем исправность остального оружия. В результате пять винтовок системы Мосина и столько же системы Маузера были готовы к немедленному употреблению. Остальные десять нуждались в ремонте. Где был сломан ударник, где подсела или была пролюблена пружина, а некоторые вообще можно использовать только в качестве холодного оружия. Составив список необходимого, отдаём его старшине и продолжаем ремонтные работы. Минут через десять московский хохол приволок небольшой ящичек с запчастями и поставил на стол.

— Вот хлопцы, сами глядите, я в этом не разумею.

Поглядели. Заценили. Валерка оказался мастером-оружейником (а молчал, гад), так что отремонтировали все оставшиеся трёхлинейки. С импортными поступили проще, починили три штуки, раздербанив остальные. В результате всех наших «титанических» усилий, арсенал пополнился шестнадцатью рабочими стволами. И это не считая пулемёта, который благодаря Макарычу остался в исправном состоянии, несмотря на все усилия комиссара. Не подвели и Золушки, рассортировав и почистив все патроны. А младший сержант Петренко отобрала ещё и пару десятков бронебойно-зажигательных.

— А для чего вы девчата, одни и те же патроны, сложили в разные коробки? — спросил я у них, проверив качество работы.

— Та они же разные, вон у тех носик черный, и их мало. А эти все не крашенные, — ответила Оксана.

— Молодец! Товарищ младший сержант. Глазастая. — Похвалил я девушку, вогнав в краску.

— Вот теперь повоюем, — потирая руки, говорил старшина. — А то виданное ли дело, одна винтовка на троих, да ещё с одной обоймой. — Слышь, сержант, я вижу ты мужик толковый, отойдём-ка на пару слов. — Прихватив меня за рукав шинели, позвал Сухоручко.

— Раз надо, пойдёмте. Товарищ старшина.

— Тут такое дело, раз у нас сейчас даже пулемёт есть, то не мешало бы оборону организовать. Как ты думаешь? Товарищ сержант.

— Организовывайте, за чем дело-то стало.

— А как?

— Да как обычно. Где у вас начальник штаба? Это же его прямая обязанность. Составить боевой расчёт и организовать охрану объекта.

— Так нету его, неделю назад в тыл отправили. Комиссар Гофман — временно исполняет обязанности. Сам видишь, какой из него военспец. Рот закрыл — рабочий день окончен. А я больше по хозяйственной части, до войны даже не служил нигде.

— А пилу тогда за что дали?

— Какую пилу?

— Ну, звание старшинское.

— Ах, это. Ну, дык, я при должности на нашей фабрике был, опять же образование… — Связи, знакомства, — щёлкнув себя по горлу, продолжаю я за старшину.

— Вот я и говорю. Толковый ты мужик, товарищ сержант, сам всё понял. — Съезжает со скользкой темы старшина. — Ну, так как? Поможешь? Людей я дам, окопы там рыть или таскать чего.

— Подумать надо, со своими посоветоваться, опять же обед скоро…

— Вот у меня и отобедаем, обсудим так сказать.

— Ладно. Только я не один приду.

— А с кем?

— Ещё пара человек со мной будет, порешаем, а после обеда и начнём.

— Хорошо. Только котелки с собой прихватите, а то у меня с посудой неважно. Да и с закуской тоже. — Вот же хитрая рожа, и тут сэкономил, не хочет от себя лишний кусок отрывать. Хотя с другой стороны, жрать потом холодную кашу в одну чавку, или делить свою пайку на всю толпу тоже не комильфо.

— Тогда по рукам, сейчас с ружьями закончим и на обед.

Всё годное оружие и патроны перенесли в караульное помещение, и только четыре «калеки» отправились на склад. На званый обед со мной пошли Генка и Макарыч, Валерка-технарь отказался, а больше я никого и не звал. Своё жилище старшина оборудовал под каптёрку, так что свободного места оставалось совсем мало. Разместились мы за обеденным, он же письменный столом, хозяин налил по соточке для аппетита, так что выпив, закусив и быстро доев свои порции, убрали со стола посуду, и приступили к планированию. Начали как у Чапая, достали мешок с картошкой, ещё один с яблоками, спички, папиросы и чугунок, а также трубку. Пока Генка искал самую большую и кривую картофелину, я задал вопрос.

— Где должен быть командир?

В принципе задача была не сложная. Силами одного отделения недопехоты организовать оборону населённого пункта площадью полкилометра, естественно квадратных. Поэтому на листке бумаги рисую схематичный план деревни, вокруг него сплошные линии траншей и подписываю с каждой стороны то количество войск, которое нужно для обороны каждой позиции. Получилось ерунда, всего каких-то две роты со штатным вооружением. Причём медицинская, а также госпитальная роты для этого не годились, нужны были стрелковые. Старшину чуть не стукнул родимчик, так что пришлось его откачивать, попутно объясняя, что главное при нападении противника силами больше взвода, это вовремя смыться. Задача же караула — задержать врага на некоторое время, пока идёт эвакуация. Но патронов всего на полчаса боя.

— Да понял я уже, что патроны нужны, к трёхлинейкам я достану, а вот к остальным винтовкам вряд ли. Да, не было печали, купила баба порося. — Вздыхает Сухоручко.

— Это ещё не всё, — продолжаю я. — Где нужно будет копать, мы покажем, несколько позиций для пулемёта оборудуем, но на этом и всё. Так что патроны, гранаты, бутылки с горючей смесью нужны как воздух, не вчера конечно, но желательно на днях. Тем более отремонтированные винтовки нужно пристрелять. Кстати диск к пулемёту только один?

— Ещё один где-то есть.

— Уже лучше. Винтовок теперь на всё отделение хватает?

— Теперь на всех, даже остаётся.

— Сколько?

— Десяток.

— Очень хорошо. У вас на излечении находится около десятка легкораненых и больных. Службу нести они пока не могут, но в боевой расчёт я бы их включил. Когда припрёт, обстрелянные люди с оружием лишними не будут. Макарыч, ты как, с пулемётом справишься?

— Воевал я с таким, ещё в гражданскую. — Интересно, на чьей стороне? И в каком звании, хотя не важно. — Подумал я про себя.

— Пулемётчик у вас свой. Надеюсь, с переводом проблем не будет?

— Решим.

— Тогда пошли копать, отсюда и до обеда, теперь уже до ужина.

Обед, конечно, затянулся, но и народ отдохнул, так что трудовой энтузазизм валил из всех щелей. Начали с западной окраины, как наиболее опасного направления.

— Макарыч, ты как, позиции для пулемёта сможешь выбрать? — Кинув на меня снисходительный взгляд, пулемётчик вышел на дорогу, что-то прикинул, вытянув вперёд левую руку, с отогнутым большим пальцем. Посчитал что-то в уме и указал позиции.

— Значит основная на бугорке, а запасная левее на триста шагов. Неплохо туда бы второй пулемёт, и желательно станковый, но пока и так сойдёт.

— Задачу знаешь. Окоп на отделение с пулемётом. Командуй. — Так и крутилось на языке «господин поручик», но ну его нафиг, народу много, не поймут-с. — Гена, ты тут присмотри, помоги если что. Пойдёмте товарищ старшина, тут народ опытный, справятся сами. Кстати, что за пистолеты у вас на складе в коробке?

— Подобрали на поле боя и доставили вместе с ранеными.

— А чего тогда в таком состоянии?

— Пробовали чистить, но пистолет сам выстрелил, боец поранился, теперь больше не трогаем.

— Патроны-то к ним есть?

— Только к нагану.

— Я возьму посмотреть? Может, починим.

— Да забирай. — Взяв коробку со склада, идём к нам, агитировать молодёжь на трудовой подвиг.

Оставив оружие в сенях, заходим в дом. Где товарищ комиссар уже проводит какую-то агитацию. Так что мои слова про «песчаный карьер» попали в уже унавоженную почву. Видимо Гофман так допёк всех своими агитками, что бойцы рады были свалить хоть к чёрту на рога, лишь бы их не доставали. Всех добровольцев увёл старшина, в хате остались только я, Валерка и дневальный.

Все пистолеты мы разрядили на улице, там же их и отмыли. До ума доводили уже в хате. Всё оружие, два нагана и один ТТ, были в рабочем состоянии, но это только после того, как мы их хорошенько почистили и смазали, так что хитрый хохол опять «попадал на бабки». По крайней мере, на один из стволов это точно. Тэтэшник с одной обоймой, несмотря на свою убойную силу, мне никуда не упирался, а вот наган пригодится. Были некоторые мысли на этот счёт, может это и паранойя, но проверить бы не мешало. Выбрав один из стволов, убираю его в карман шинели, два оставшихся ложу в коробку и несу в каптёрку старшине. Лишних вопросов он задавать не стал, а выложив на стол две коробки с патронами, молча убрал оружие в свои закрома.

— Да, завтра утром я с сапёром приду, надо будет с гранатами разобраться.

— Лады, я в расположении буду, найдёшь если что.

Народ вернулся только к ужину, уставший, но возбуждённый. — И где ты этого фельдфебеля нашёл на нашу голову, — матерился Генка. — Я уж и не помню, когда крайний раз так впахивал. Но дело знает, даже наш сапёр впечатлился, а молодёжь просто охренела. Их ведь только одиночные ячейки учили копать, а тут укрепрайон, не иначе.

— Всё хоть выкопали?

— Какой там, хоть земля и не сильно промёрзла, только с одной позицией и справились. Этот зверюга сказал, что завтра продолжим. И на кой мне это… Скорей бы уже на фронт. Служил бы себе спокойно в разведке, «языков» брал… — Ворчал Генка, но уже с каждым словом понижая градус кипения.

После ужина разведчик засобирался на свиданку с работницей кухни, ну а я напросился с ним за компанию. Нужно было задать парочку уточняющих вопросов.

— Ген, ты не волнуйся, я только спрошу, сам знаешь про кого и отвалю.

— Да я и не волнуюсь, всё равно не сегодня-завтра на фронт.

— Варюха! Выйди на пять минут, дело есть. — Прокричал разведчик, заглянув в двери.

— Ну, если только на пять, — вышла из дома женщина, вытирая руки передником. — Здрасти, давно не виделись. — Кивает она головой, увидев меня.

— Варь, тут Гена обмолвился, что ты раньше в Нефёдовке жила, — не разводя лишних политесов, начал я разговор.

— Ну, жила, только не в Нефёдовке, а в Нефёдова.

— А твоя деревня ближе к нам, или за трактом?

— За трактом. А что?

— Ты не помнишь, где-то в середине октября у вас солдаты стояли, вот с такими эмблемами. — Показываю я на свои петлицы.

— Артиллеристы что ли?

— Ага.

— Вроде стояли, а вот в середине октября? Точно! Тогда как раз Анфиска ко мне напросилась.

— И что? Так одна и пришла, без вещей?

— Почему одна, провожал её какой-то военный, вещмешок помог донести, тяжёлый.

— А дальше то что, с этими артиллеристами?

— Разбомбили их, вместе с пушками. И деревню нашу, дом мой. — Варя промокнула глаза, кончиком платка.

— Что, всех?!?!

— Нет, но людей тогда много погибло, хоронили долго.

— А дальше? Что потом с пушкарями стало?

— Потом? Анфиска сказала, что немцы прорвались, и мы пошли в Покровку. Ага, мешок ещё этот её дурацкий. Говорила, брось, — нет тащит. Вот, а солдатики те с пушками опять приехали, только остановились уже в лесу. Потом их снова бомбили. Деревне досталось. Вот мы и ушли.

— Ясно всё. Теперь понятно, куда мой артполк делся. Меня-то аккурат накануне ранило, а мужиков значит… Ладно, спасибо Варя. Не буду вам мешать.

Придя к себе, я договорился с сапёром насчёт завтрашней работы и завалился на кровать. Уплюхавшиеся с непривычки бойцы, большей частью уже спали, и даже Генка пришёл ещё до отбоя.