Последний менталист

Глава 20 Испытание

Я положил ладонь ему на лоб. Ради этого всё и затевалось — прямой контакт и наличие времени для концентрации многократно снижает затраты, необходимые для взлома сознания жертвы. Этот парень маг, но в зале его мана подавлена. И вскрыть защиту не составило труда.

Да и что там скрывать — обычный наследник мелкого безземельного рода, не одарённый ничем, кроме огромных мышц, мощного боевого дара и физиономии, которые нравятся женщинам.

В последнем и кроется его маленький секрет. Он так старался не думать о какой-то даме, что я сразу нацелился на эту часть мыслей и легко их раскрутил.

Перед глазами пронеслись яркие картины — спальня, судя по роскоши, княжеская, молодая горячая красотка, сбрасывающая с себя расшитый золотом халатик, и страстная ночь, проведённая с юным атлетом… А потом ещё одна и ещё…

Нет, на этого плевать. Меня не заботит верность чужих жён, так что…

— Говори! — приказал я. — Имеешь ли ты какие-то секреты от Его Светлости Аполлона Васильева? Знаешь ли что-то, что порочит его честь? Служишь ли иному господину?..

— Нет, нет и нет, Ваше Благородие! — аж гаркнул атлет, вытянувшись по струнке. — Ни в коем случае! Я верен господину Васильеву беззаветно и честен как святой!

Какой бравый вояка, как искусно прикидывается круглым дураком. Князь аж зарделся, толстые губы расплылись в довольной улыбке.

— Хорошо! — потёр тот ладони. — Займись-ка теперь казначеем…

Едва заметно заулыбались и все, сидящие за столом. Я недаром начал именно с «атлета». Уж о шашнях княжеской жены, или кто она ему там, точно знают здесь все. Видимо, кроме самого Васильева. А если я не сумел раскрыть эту правду…

Значит и опасаться меня нечего. Я обычный льстец и шарлатан, пожелавший подмазаться к князю через демонстрацию «честности» его ближнего круга. Решил приблизиться к господину за счёт его людей.

Пусть так и думают. У казначея аж улыбочка на лице появилась, заставив дрожать три его подбородка. Совершенно круглый, он подплыл ко мне и милостиво склонил голову.

— Давай же, правдоруб! — добродушно и расслабленно произнёс он. — Продемонстрируй моему господину, что я чист как стёклышко…

Я без труда проник и в его голову. Но здесь это было связано уже не с моей силой — мозги княжеского казначея работали как отлаженный механизм, нацеленный на выполнение его задач. Если бы он захотел что-то скрыть — вышло бы далеко не так просто, как с «атлетом».

Но он не захотел. Наоборот — он, уверенный в моём мошенничестве, нарочито выпячивал всё самое гнусное наружу. Упивался тем, как он хитёр и как ловко устроился. Начиная от банального казнокрадства, заканчивая…

Ох чёрт. Перед глазами встала сцена, в которой этот жирный старик день за днём подсыпал чародейскую отраву в еду и питьё прежней княжеской супруги.

Уж слишком рьяно она рвалась заниматься управлением княжеским двором. Недовольство по этому поводу легко всплыло из глубин памяти старика. В своих мыслях он буквально бравировал этим поступком…

Но и это мне неинтересно. Приберегу на потом такой сильный козырь. Приказав казначею говорить и выслушав, как он верен своему князю, я подошёл к плешивому.

Уж он не боялся совсем ничего. Карикатурно склонившись на одно колено, он подставил мне лоб, и шёпотом произнёс:

— Даже не надейся, мальчишка. Все места заняты!

— Не сомневаюсь. — усмехнулся я, запуская в мозги плешивого незримые щупальца. Здесь я действовал особенно тщательно и осторожно, ибо больше шансов может и не быть…

И почти сразу я наткнулся на ментальный блок. Не на психическую защиту, которая есть у каждого, нет. На настоящий ментальный блок — такой, какие ставят людям менталисты.

Какой я сам поставил графу Мегорскому… Только этот был создан будто бы ребёнком… Айлин? Или у них есть ещё кто-то, переживший их опыты?..

Неважно. Важно, что сейчас передо мной настоящий блок на воспоминания, а не просто вырезанные куски, как у Чеканова.

Когда я закрыл глаза, и окружающий мир погрузился во тьму, перед моим внутренним взором выступила фигура. Плешивый мужчина, стоящий на одном колене, но будто сотканный из нитей бледно-голубого света.

От меня к его силуэту тянется пучок пульсирующих белых нитей. Это ментальная энергия, напрямую проникающая в психику другого через приложенную ладонь…

И, проникая в открытый разум чиновника, вскрывая те воспоминания, которые он пожелал выставить напоказ, эти нити раз за разом наталкиваются на чёрный пульсирующий ком.

Будто в глубине головы силуэта бьётся чёрное сердце, качая через себя мысли и воспоминания. Это и есть ментальный блок замкнутого типа — этакий «мешок» для хранения памяти.

Такой барьер отрывает кусок воспоминаний от синапсов в мозгу, которые за него отвечают, пересаживая его на свой собственный субстрат… Впрочем, неважно.

Механизм работы барьера сейчас вторичен, я ведь его не ставлю. Важно лишь то, что при уничтожении «мешка» память из него тоже исчезнет, лишившись основы для существования.

— Ну, что ты там возишься⁈ — услышал я откуда-то издалека брюзгливый голос плешивого. — Давай уже я ска-а…

— Тихо. — спокойно ответил я, повышая частоту вибраций ментальных нитей так, чтобы он почувствовал что-то вроде удара током. — Всему своё время.

Краем сознания я ощутил разлившийся в воздухе интерес. Видимо, все уже ожидали, что я быстро скажу, что и этот чист, начну нахваливать мудрость князя в подборе окружения, а заодно выпрашивать местечко и для себя.

Но что-то пошло не по придуманному ими сценарию. Потому что сценарий здесь придумываю я.

Главное, что я подогрел интерес самого Васильева. Он, как и все остальные, в ментальном восприятии маячит где-то на горизонте тьмы, но я могу чувствовать самые явные его эмоции… И после первых двух «сеансов» интерес князя заметно угас, ещё раз подтверждая, что он не так прост.

Но теперь он искренне ждал завершения.

— Ну, не тяни, Степан! — раздался раскатистый бас князя. — Уверен, тебе нечего скрывать. Или же?..

Отлично. В голову князя стало закрадываться подозрение. А значит, торопить он меня не станет. Он ведь не знает, что из-за лёгкого паралича «Степан» сейчас не очень способен разговаривать.

С этого момента все окружающие силуэты для меня померкли. Остались лишь мои нити, голубой силуэт, и чёрный бьющийся ком внутри него. Я принялся аккуратно и кропотливо оплетать его нитями.

Такой детский барьер разрушить несложно, как и спасти из него воспоминания. Я, например, вижу, какие именно синапсы были обрезаны и в каких местах. Стоило мне вглядеться пристальней, как голова силуэта наполнилась сверхтонкими спутанными нитями и их связками. Миллиардами нитей.

И теперь я подключал свои — мощные и яркие — к этим, реставрируя разрушенное, чтобы после уничтожения барьера воспоминания вновь вернулись на восстановленный участок мозга.

Это, конечно, грубые упрощения нашей работы — но я уже давным-давно не в университете, чтобы при каждом удобном случае вспоминать все детали. Я просто действую так, как нужно.

Так, как делал уже тысячи раз, помогая восстановить мозги пострадавшим в сражениях бойцам, или жертвам менталистов-предателей. Были и такие.

Особенно часто я делал это в последней экспедиции. Абсолютная Тьма, наполняющая уничтоженные миры, быстро плавит мозги даже магам. Работы было много…

Наконец, весь чёрный «мешок» был опутан белыми нитями. Они засветились ярче, наполняясь остатками моей ментальной энергии, встраиваясь в ментальную картину самого человека.

А затем я нанёс точечный удар. Нашёл воспоминание, стоящее ближе всего к тому, что спрятали под барьером — воспоминание о встрече с… кем-то, вечером, в дорогом московском ресторане.

И из этой точки памяти я нанёс прямой ментальный удар. Невидимым копьём пронзил барьер, из которого валом хлынули воспоминания.

Я не стал поглощать всё. Увиденные обрывки в основном не сообщали мне ничего нового.

Да, этот тип на самом деле работает на Мещерского, даже входит в его ближний круг. Да, сам Мещерский якшается с некими неизвестными «покровителями», которых этот Степан даже не видел никогда.

Запомнил я лишь одно. Ту самую встречу в московском ресторане. Там его ждала хрупкая невысокая фигурка в глухом капюшоне и бесформенном плаще, и два таких же безликих амбала за её спиной.

Я увидел, как из-под плаща появилась тоненькая бледная ладошка с хрупкими, но уже не по-детски длинными девичьими пальцами. Как ладонь легла на лоб…

Айлин! Это точно она, больше некому. Похоже, эти громилы за её спиной, это конвой, чтобы она не сбежала. Наверняка под их плащами антимагические доспехи, или, ещё хуже, какая-то пси-защита.

Ублюдки просто используют дар тринадцатилетней девочки, заставляя её копаться в чужой грязи… Да ещё и наверняка опыты на ней ставят!

На вытянувшейся к лицу мужчины девичьей руке я заметил красноватые следы, явно от игл.

Чего и следовало ожидать от Триумвирата. Кто-кто, а Орден Врат никогда не гнушался никакими методами.

Мало того, что ублюдки уничтожили всё, что мне было дорого. Даже единственную оставшуюся в живых девочку, ребёнка, они не просто держат в заложниках, а заставляют исполнять их волю!

От увиденного в груди будто разлился огонь. На душе стало так погано, что я едва не переборщил с силой удара. Едва не выжег мозги чиновника одним мощным импульсом…

Это сразу меня остудило. Уже второй раз за день чувства могли помешать делу. Как бы ни была сильна моя ярость — вымещать её нужно не на рядовых пешках.

Лучше обратить злость на пользу. Чтобы всегда помнить, зачем я всё это делаю. А сейчас нужен лишь холодный расчёт.

Пора заканчивать. Вернувшись в реальность, я ощутил тяжёлое нетерпение и недоверие, разлитое в воздухе. И применил заготовленное заранее заклинание, полностью истощившее мои запасы.

Я вообще не очень люблю прибегать к заклинаниям вместо ручного прямого контроля маны. Особенно, когда я слаб, как сейчас. Но плести «Глас Истины» сейчас с нуля означает ещё минут десять потраченного времени.

Так что я, наплевав на перерасход маны, создал его заранее и не под конкретную личность. Здесь мне хватит и такого.

— Говори! — наконец нарушил я гробовую тишину, распрямляясь в полный рост и картинно отдёргивая руку. — Говори правду! Кто твой господин и замышляешь ли ты что-то против князя Васильева?..

— Я ничего не!.. — начал было охрипшим от долгого паралича голосом мужчина. Но его тут же скрючило, он закашлялся… А потом против своей воли произнёс: — Я работаю на князя Мещерского! Он — мой господин и истинный аристократ, а не этот охеревший от безнаказанности тупой боров!..

Он говорил и говорил, и с каждым новым словом голос его наполнялся злостью и обидой, а глаза — смертельным ужасом. Ведь умом он понимал, что происходит. Глас Истины заставляет лишь говорить то, что считаешь истинным, на само мышление он не влияет.

Иначе в нём не было бы никакой ценности. Какой прок говорить правду, если можно как угодно изменить сами мысли человека?

А злость на «господина» у Степана явно копилась долго, очень долго.

— Титулованное ничтожество, погрязшее в идиотских развлечениях! — брызгал он слюной, может, впервые в жизни глядя Васильеву прямо в глаза. — Такие, как ты — позор для аристократии всего мира! «Аристо» значит «достойный»! Слышишь ты меня, бурдюк с дерьмом⁈ Достойный! Чего достоин ты⁈ Того, что именно твой папаша совокупился именно с твоей мамашей и на свет вылез…

— Довольно!!! — звериным рёвом прогремел голос Васильева. — Молчать!!!

Он рывком встал из-за стола так, что прихлебатели хлынули в стороны. Даже стал похож на по-настоящему грозного воина, а не толстяка средних лет в расписном халате.

Да вообще-то он и не толстяк никакой. Просто очень широкий и здоровый…

— Молчать⁈ — аж зашипел плешивый. — Молчать будешь ты, когда тебя здесь сменит настоящий аристократ! А ты окажешься в выгребной яме, как и все твои лизоблюды! Один спит с его женой, второй на казёные деньги отгрохал себе уже третью дачу! Третий умудрился выдать своего сынка-идиота за твою дочь! Твою единственную дочь, слышишь ты, падаль⁈ Да ты…

И тут действие Гласа Истины закончилось. Расстроенный нервным напряжением и моими манипуляциями мозг вернул контроль над голосом… И этот голос тут же замолк.

Молчали и остальные. И в этой тишине прозвучал совершенно обречённый шёпот, который услышали все:

— Это конец… Я погиб.

Степан рухнул на колени. А Васильев отодвинул свой тяжёлый стул, омерзительно проскрипев им по начищенному до блеска полу. И тяжело зашагал к нему.

— Стойте, Ваша Светлость. — спокойно произнёс я, ощутив, что что-то не так.

Князь остановился.

— Что такое, ба…

Не успел он закончить вопрос, как из глубины сознания плешивого поднялся настоящий ураган ярости и желания убивать. И ментальная магия здесь не при чём — он искренне хотел…

Я сделал резкий шаг назад, уходя из-под возможного броска. Но старик кинулся не на меня. Будто настоящий ассасин, он одним движением распрямился и рванулся к князю! По залу разнёсся хруст его суставов — столько сил старик вложил в отчаянную атаку…

— Ублюдок! — взвизгнул он. — Я заберу тебя с собой!

Это больше было похоже на припадок… Пока я не заметил мелькнувшее в его ладони маленькое лезвие. Таким даже не поцарапать всерьёз.

А вот отравить — запросто. И закованные в тяжёлые доспехи стражники не успевают!

— Он вооружён! — быстро произнёс я, вместе с этим с места бросаясь вслед за стариком.

Будь я обычным человеком — точно не успел бы, мерцающий лиловым кинжал уже двигался к груди Васильева… Но я менталист. А контакт с разумом старика у меня никуда не делся.

Сил осталось немного. Но на точечный ментальный удар их хватило. Оглушённый старик на секунду застыл столбом, путаясь в мыслях и пытаясь понять, что происходит. В этот момент я его и настиг.

Обрушился сзади, рывком заламывая руки и ударяя коленом в спину. От боли ладони старика разжались — и мерцающий маленький клинок с тихим звоном упал на мраморный пол.

Рядом рухнул и сам чиновник, из лёгких которого мой удар вышиб весь воздух. А к нам уже подбежали вооружённые стражники, толпой наваливаясь на обессилевшего врага.

Конечно, у него не было ни шанса. Он и не расчитывал на сопротивление — похоже, хотел лишь первым внезапным ударом забрать с собой того, кого, похоже, сильно ненавидел.

Но никто из присутствующих на него уже не смотрел. Все взгляды сосредоточились на маленьком неказистом лезвии, на кончике которого лиловым светом блестел какой-то яд.

— Убийца королей! — в ужасе ахнул кто-то, и все разом подались назад, будто лезвие могло взлететь и впиться им в горла.

Не отступил лишь сам Аполлон Васильев. Хотя и у него дёрнулась щека.

Князь молча подошёл к хрипящему от нехватки воздуха плешивому. А затем не сильн, но явно очень болезненно пнул его сапогом в лицо.

Обувь на князе оказалась военная, окованная, не чета общему его праздному виду.

— Отведите его… Куда следует. — пробасил он, сверля худощавого человека взглядом. — Я хочу провести с ним побольше времени. И жену мою захватите тоже. Я давно думал, что нам нужно… чаще бывать вместе.

Когда Степана, сверлящего нас с князем ненавидящим взглядом, увели, на остальных лизоблюдов было жалко смотреть. Зал погрузился в тишину, нарушаемую лишь тяжёлым дыханием Васильева.

Ему явно стоит больших усилий сдерживать гнев и не начать рвать и метать прямо сейчас. Всё именно так, как я предполагал. Уверен, как только сегодняшний «праздник» закончится, здесь полетят головы.

Некоторые — буквально.

Но князь всё-таки сдерживался. Что снова демонстрирует его не круглым идиотом.

— Натан. — обратился он к одному из безликих для меня антимагов. — Встань снаружи у двери, никого не впускай. Ни по какому поводу. Я сам скажу, когда освобожусь.

Я стоял и ждал, пока очередь дойдёт до меня. Было интересно и, что важнее, полезно посмотреть, как наш городской глава ведёт себя в кризисной ситуации.

Ведь Мещерский явно не остановится просто потому что Васильев что-то о нём узнал. А покушение на убийство без труда спишет на личную инициативу старика. Если же князю хватит ума, и если среди прочих ближних людей нет других шпионов, Мещерский и узнает о провале агента не сразу.

— А вы… — обернулся он к замершим и побледневших лизоблюдам. — Подождите меня в зале совещаний. Я скоро вас там навещу.

Избавившись от них, а затем деликатно выпроводив мужчин в дорогих костюмах, что сидели с ним за столом, он остался наедине со мной. Последних он провожал с такими широкими улыбками и так вежливо, что, думаю, каждый понял — проболтается о случившемся и ему конец.

— Ну что ж, барон… — выдохнул он, грузно усаживаясь на свой массивный стул и складывая руки на столе. — Присаживайся. Похоже, сегодня ты оказал мне большую услугу. Поговорим.

Я не заставил себя ждать. В конце концов, такой жест от того, кто баронов даже на порог не пускает, значит многое. Спокойно подойдя к столу, я сел напротив князя. Лезвие с мерцающим ядом на нём демонстративно осталось лежать на полу.

Антимаги из зала тоже удалились, хотя и без них мана здесь почти не текла. надо признать, местная знать научилась отлично защищать себя от чародеев.

— Я рад, что мне удалось увидеться с вами, Ваша Светлость. — спокойно начал я на правах гостя. — И рад, что я сумел помочь вам, разоблачив зреющий заговор. Уверяю, воспользовавшись своими собственными методами, вы узнаете ещё больше, чем он успел сказать. Если, конечно, он сейчас «случайно» не погибнет.

— Его охраняют надёжные люди. — мрачно проронил князь, а затем спросил: — Ты ведь и остальных мог заставить говорить правду? Почему ты этого не сделал?

— С вашего позволения, я воспользуюсь правом аристократа хранить свои секреты. — улыбнулся я, красноречиво бросив взгляд на мерцающее посреди зала лезвие.

Князю хватило ума понять, что я имею ввиду.

— Конечно, барон. — усмехнулся он. — У каждого из нас есть то, чего другим лучше не знать. Только так мы и можем жить в мире и помогать друг другу. Как аристократы.

Я ощутил тревогу князя. Он явно вполне осознаёт, насколько опасна моя сила, если я на самом деле могу заставить кого угодно говорить правду. И он беспокоится не зря. Ментализм — одна из опаснейших школ магии.

В первую очередь потому, что сами люди опасны друг для друга. А моя сила может нарушать хрупкий баланс в обществе. Ломать иллюзию свободы и независимости каждого человека.

Это обоснованно пугает всех. Именно поэтому наш Орден с самого своего появления имел в Уставе Первый Пункт.

Никогда ни весь орден, ни отдельный его полноправный член, не могут использовать свой дар для ведения наступательных войн, захвата власти в признанных государствах и внедрения в иные Ордена и кланы. Нарушение пункта карается смертью.

Не из каких-нибудь нелепых идеалов пацифизма. Просто иначе против нас бы объединились вообще все. И раздавили бы в зародыше.

И сейчас князь, пусть не знает даже о толике моих сил, колеблется. Но я заранее просчитал и это.

Ведь, даже если он лишь притворяется дураком, если ведёт свою долгую игру — опрометчиво срывать с себя маску просто потому, что какой-то барон показал тебе что-то странное.

Я прекрасно понимаю, насколько мимолётно моё появление в его жизни. И, если он действительно интриган, а не идиот… Так легко он себя не раскроет.

Ну а если он действительно туповатый самодур, в чём я уже крепко сомневаюсь, то сейчас он банально испугается на меня давить. Собственная шкура таким дороже знаний.

Просто в этом случае мне стоит ожидать скорой подставы. Но к подставе я и без него всегда готов.

Так я думал, анализируя доступную мне информацию. Но делать окончательные выводы о князе пока рано.

— Полагаю, тебя не развлечёт болтовня о делах мелкой знати и городские сплетни. — вновь усмехнулся Васильев. — Как и меня. Гости ждут, и будет невежливо томить их снаружи. Поэтому давай сразу — я обязан тебе, барон Волньов. Я признаю за собой эти обязательства. Чего ты хочешь? Разумеется, помимо того, что твой Род исключат из списка неблагонадёжных. Как и всех, кого туда включили по навету этого… предателя. Говори всё и без утайки — я хоть и князь, но терпеть не могу все эти политесы. Иначе давно жил бы в столице, а не в этой дыр… Не в нашем уютном милом городке.

Я улыбнулся сделанной нарочно оговорке и ответил:

— Разумеется, Ваша Светлость. Как вам будет угодно. В таком случае… Я уже знаю, что мне нужно и чем вы можете сполна закрыть свой долг…