Последний менталист

Глава 4 Бой

— Так-так-так. — презрительно усмехнулся граф. — Гляжу, щенок сумел выбраться из своей клетки.

Я молча сделал шаг вперёд, неотрывно глядя графу в глаза.

— Что, Вольнов, решил, что теперь я буду говорить с тобой как с равным⁈

В голосе Мегорского пылала ярость. Похоже, для него очень важна эта земля, раз примчался лично. Он выглядит полностью уверенным в своём превосходстве.

Среднего роста, широкоплечий и очень крепкого телосложения, с коротко стриженными светлым волосами и квадратной челюстью. Однако, уверен, внешность «быка» обманчива. Глаза у Мегорского цвета стали, злые, холодные. Смотрят на меня как удав на пойманную мышь.

Он ещё не подозревает, что сам попался на крючок, раз позволил себе поддаться эмоциям и приехать лично. Из машины вслед за ним уже выскочили четверо автоматчиков.

Но стволы пока на меня не направляли.

— С чего ты взял, что я буду говорить с тобой как с равным? — холодно ответил я, чуть склонив голову набок. — Ты всего лишь грабитель, влезший в чужой дом.

— Мальчишка… — презрительно бросил граф, и воздух вокруг него загудел. — Похоже, зря я тебя сразу не убил. Теперь ты принял мою доброту за слабость. Сейчас я исправлю свою оплошность!

Я слушал его речь стоя спокойно, чем, похоже, ещё сильнее вывел графа из себя. Это мне и нужно. А ещё выиграть время.

Как обычный практик граф превосходит Андрея Вольнова на десять голов. И даже мою ментальную энергию одно его присутствие заметно подавляет. Так что теперь я не могу действовать одной лишь грубой силой.

Всё то время, которое Мегорский потратил на болтовню, я занимался «взломом». Это тоже излюбленная работа телепатов — аккуратно проникать в чужую психику, взламывая ментальные барьеры. Так, чтобы жертва не сумела отличить чужую волю от своей.

Сейчас я проникал в сознания автоматчиков за спиной графа. В моём нынешнем состоянии мозги самого Мегорского я даже осмотреть просто так не сумею. Разве что, после того, как он сильно ослабнет.

— Ты закончил? — спросил я, когда граф замолчал, а воздух вокруг заметно нагрелся. — В таком случае, рекомендую обернуться. И впредь ни к кому не поворачиваться спиной.

— Да что ты…

В этот момент я думал о долге. О моём долге как Сергея Иванова, графского телохранителя. О том, что этот барон Вольнов точно прикончит господина… если я прямо сейчас не начну стрелять ему в спину! Да, именно так и нужно сделать, как только…

— Действуйте, парни. — кровожадно усмехнулся я, закончив формировать чужие мысли и чувствуя, как мой собственный Источник пустеет, а голова тяжелеет.

Это очень непросто — думать так, будто ты другой человек.

Но результат того стоил! Не успел граф открыть рта, как тишину разорвали четыре плотных автоматных очереди. Четыре огненных дорожки пронзили пространство, врезаясь в спину графа…

И тут же сгорая во вспыхнувшем вокруг него сияющем огненном куполе.

Я уже знал от Ефима, что Константин Мегорский маг огня, а теперь он наконец продемонстрировал способности воочию. Мгновенно создал раскалённый щит, с рёвом разворачиваясь к телохранителям.

— Предатели!!! — прорычал он. И с его рук сорвались две густые пламенные струи, буквально срезав вопящих автоматчиков.

И, если щит у него вышел так себе, с нечёткими плавающими плетениями, то в атаке он оказался практически безупречен. Струями пламени, спалившими четверых бойцов дотла, можно было бы плавить камень и металл, легко вскрывать защиту других практиков…

Только вот теперь граф стоял ко мне спиной. И на его зелёном костюме расплывались три кровавых пятна. Всего три пули из сотни, но даже для практика этого немало.

Практики, надо сказать, вообще умирают от того же, от чего и обычные люди. Им просто очень сложно нанести урон за счёт доспеха духа и щитов.

— Ефим, в бой! — спокойно произнёс я, сам вскидывая свою окровавленную арматуру и бросаясь прямо на пылающий купол. Ничего лучше я, увы, пока не нашёл.

Нельзя терять ни секунды. Вспышка эмоций графа — лучший момент чтобы пробить его ментальные барьеры!

Старик среагировал мгновенно. Худая рослая фигура, не издав ни звука, тут же рухнула вниз… влетев прямо в ревущий купол.

Дед что, совсем бессмертным себя считает⁈

Теперь враг уже не тратил время зря. Быстро расправившись с собственными телохранителями, он резко развернулся к нам. Лицо искажено гримасой ненависти, глаза пылают, рот искривлён в кровожадном оскале.

Он вскинул ладонь, направляя её в рвущегося вперёд Ефима. Тому осталось не больше пары метров, он уже замахнулся и увернуться точно не успеет.

Я действовал молниеносно. Сконцентрировал успевшую слегка восстановиться энергию, толчком направил её в оружие, а затем сделал широкий взмах, выпуская перед собой ураганный воздушный поток.

Это всё, что у меня было, но большего и не нужно. Стена огня разметалась, на пару секунд открывая мне дорогу к врагу. Пламя с плеч и спины Ефима сбило, а руку графа с пылающим в ней шаром дёрнуло назад.

— Не убивать! Брать живым! — отдал я приказ, на бегу со всей силы вбивая арматуру графу в правое плечо, а точнее в доспех духа.

Смог таки защититься. Мегорский этого даже не заметил. Ловко уйдя из-под широкого захвата Ефима, он пригнулся, сделал пару шагов назад, заодно развеивая купол.

Решил, что я смогу раздувать его сколько угодно? Ну и прекрасно. Теперь я могу атаковать его без препятствий!

— Старик! — прошипел граф, концентрируя пламя в левой ладони. Похоже, правая всё-таки сильно повреждена. — Так и знал, что это ты вытащил сопляка из камеры!

В Ефима полетел гудящий огненный диск, похожий на пылающее лезвие пилы. Тот в ответ лишь усмехнулся в опалённые усы и одним прыжком ушёл сразу на пару метров влево.

— Боюсь тебя расстроить, сволочь! — выдохнул Ефим. — Но мой господин разобрался с твоими холопами сам! И ты будешь следующим!

Я в это время, пользуясь тем, что враг отвлёкся, пробовал на прочность его мозги. Посылал одну за другой лёгкие ментальные волны, как бы осматривая его психику со всех сторон.

Увы, даже в ярости Мегорский мыслит очень стройно и расчётливо, полностью сосредоточившись на бое. Не отвлекается даже на боль от ранений. Это очень осложняет внедрение.

Но это же может служить и лазейкой! Напугать или усмирить графа не удастся, это ясно. Но что, если пойти в обратном направлении?

К этому моменту Мегорский успел выпустить ещё три заклинания. Огненное копьё в Ефима, и два Огненных серпа в меня.

Но теперь он ослаб от ранений, и я уже мог уловить обрывки его самых ярких мыслей, поэтому заранее уклонился от обоих пылающих лезвий. К тому же, левой рукой он творит чуть медленней, чем правой, это видно.

Это явно смутило графа. А ещё он точно заметил, как трудно ему даются самые простые чары. Гневно посмотрев на мерцающие башни поместья, Мегорский прорычал:

— Где эта сука⁈ Без неё вы бы не сумели зарядить стазис-посты! Где она⁈

Вот оно! Тот самый крючок в чужой голове, который обязан уметь находить телепат.

Едва не попавшись под мощный взрыв, распахавший землю прямо у меня под ногами, я рухнул на траву, перекатываясь в сторону… и потянул за этот крючок.

«Это не могла быть Вольнова». — отправил я лёгкую, едва заметную, мысль графу. «У неё бы не хватило сил, она ни на что не годится»!

«Здесь явно есть кто-то ещё. Ещё враги, которые в любой момент могут ударить в спину. Как мои телохранители. Нельзя ошибиться вновь»…

Граф на мгновение застыл, а затем подозрительно заозирался. Я же, тяжело дыша, кое-как встал на ноги и с усмешкой спросил:

— Что, граф, наконец заметил?

Реакция последовала мгновенно. Резко развернувшись, Мегорский с яростным рёвом вскинул обе руки, и с них сорвался настоящий пламенный ураган. Ослепительный вихрь белого огня, с треском и гулом поглотивший и ворота, и высокий кустарник вокруг них, и небольшую сторожевую будочку, давно не использующуюся по назначению…

Разумеется, никого там не оказалось. Правая рука графа тут же обвисла безжизненной плетью. А мы с Ефимом одновременно рванули ему за спину.

К этому времени Ефим расколол доспех духа, и я был ближе, поэтому первым с силой опустил арматуру на широкий затылок. По белым волосам хлынула кровь, а тело Мегорского обмякло. Граф кулем рухнул к нашим ногам, и теперь тишину нарушал только треск разгорающегося пожара.

— Что это его так напугало, интересно знать? — удивлённо спросил Ефим, подозрительно глядя на решётку ворот, стекающую с них расплавленным металлом. — Столько сил вбухал — и в молоко…

— Попадись кто-нибудь под этот удар — не спасла бы никакая защита. — ответил я, наклоняясь к телу и проверяя пульс. — В атаке он очень хорош. Даже на чужой земле и под блокираторами сумел спалить добрую четверть двора.

Пульс прощупывается. Хоть маги и умирают от железа в затылке так же, как простые люди, но этот боров не из тех, кого легко убить. Он ведь скакал тут и сражался с нами с тремя автоматными пулями в спине и раздробленным плечом!

Боюсь, иначе он сумел бы различить бредовые мысли о скрывающихся вокруг врагах. И тогда этот огненный смерч достался бы нам с Ефимом.

Но хороший боец хорош тем, что умеет быстро и верно оценивать ситуацию и принимать самые уместные в ней решения. Я сумел, а он нет. И теперь этот Мегорский мне хорошо послужит…

— Ефим, нужно разобраться с пожаром. Графа в камеру я отнесу сам.

— Будет сделано, Ваше Благородие! — отсалютовал старик, потирая почти дотла сгоревшие усы. — Сейчас же займусь!

Выглядел он неважно. Одежда болтается обугленными тряпками, волосы сгорели, на коже виднеются ожоги. Но обычный человек от прыжка в пламя просто мгновенно умер бы. А этот бодро побежал тушить огонь.

По сути, Ефим и принял на себя всю тяжесть боя. Ну и башни конечно же помогли.

— Андрей!!! Брат, ты как⁈ — раздался с крыльца взволнованный голос Лены. Девушка бежала к нам, вся бледная, крепко сжимая в побелевших ладонях автомат. — Цел⁈ Слава Богу!.. А деду Ефиму бы в больницу… наверное.

Она с тревогой и лёгким удивлением на лице глядела, как обожжённый старик что-то тащит с заднего двора.

— Ничего-ничего, госпожа! — прокричал в ответ старик, поднося к пылающим кустам какой-то большой синий камень. Видимо, артефакт. — Вы же знаете, на мне всё быстро заживает! Не помер и ладно!

Такой настрой мне нравится. Ободряюще похлопав девушку по плечу, я произнёс:

— Всё в порядке, Лена. Граф ни разу не сумел попасть в меня, так что я цел. А Ефим живёт не первый день и лучше знает, что делать со своими ранами.

После чего я покрепче ухватил грузного графа за плечи и приготовился тащить в подвал.

— Андрей, тебе помочь? — беспокойно спросила вслед Лена. — Он опасен!..

— Он ещё долго не очнётся. — ответил я. — Помоги лучше Ефиму во дворе. Там работы намного больше…

…В подвале было тихо и прохладно. И не скажешь, что наверху бушует пламя, а в поместье заметно прибавилось свежих трупов. Только стук каблуков графа, волочащихся по каменному полу, напоминает, что я сюда не за банкой варенья спустился.

Уложив тело Мегорского на пол камеры, я запер решётку. Своё импровизированное оружие наконец использовал по назначению. Вставил в дверь камеры в виде засова, которым эта арматура и была.

В соседней камере тихо ворочался связанный прислужник графа. До него очередь тоже дойдёт, но потом. Не мешает и ладно.

Сейчас же нужно как можно скорее «обработать» самого Мегорского. Если не успею до того, как он очнётся, никакая решётка не удержит практика такой силы.

Жаль, антимагические камеры в Империи разрешены только в государственных тюрьмах. Об этом мне тоже поведал Ефим.

Ухватив через решётку графа за воротник, я подтянул его поближе и коснулся ладонью горячего широкого лба. Если ему не оказать медицинскую помощь, он может просто умереть. Это в мои планы не входит, так что стоит поспешить.

Закрыв глаза, я сделал несколько размеренных вдохов, расслабляя тело и концентрируясь на ментальной энергии. Работы тут будет немало…

Через минуту сидения в полной темноте, я сплёл тонкое ментальное щупальце, вложив в него часть собственной воли, собственной личности. Своеобразную невидимую руку для копошения в чужих мозгах.

В такой тонкой работе самое главное — не застрять в чужой голове. Иначе запросто можно утратить часть собственной памяти, личности, или даже души. Но я не был бы главой Ордена Разума, если бы не справлялся с такой работой.

Наши адепты всегда очень ценились в любых допросах, шпионаже… и психологических консультациях.

Ментальная рука аккуратно, медленно, чтобы не разбудить, потянулась к психике Мегорского. Перед мысленным взором она предстала как плотная серая сфера, ощетинившаяся шипами автоматических мыслей, безусловных реакций и застарелых привычек.

Теперь я должен, пробравшись сквозь всё это, вложить графу не просто сиюминутные смутные чувства, как в бою. Нужно полностью переформатировать его восприятие…

Аккуратно коснувшись «стенки» сферы и ощутив, как в голове появляются мысли о славе и процветании Рода Мегорских, о власти и перспективах, я приступил к работе…

Граф оказался настоящим клубком противоречий, сомнений и застарелых ран. А за бронёй честолюбия мне открылась настоящая яма с гниющим в его голове прошлым.

Соединив его мысли и чувства со своими собственными, я окунулся в мир, в котором каждый знакомый давно взвешен и оценен в ту выгоду, ради которой граф готов его предать. В котором ты делаешь всё для благоустройства собственного сына, но презираешь это ничтожество за то, что тот только и может, что пользоваться положением отца. Но поставить щенка на место не можешь — его пост главы городской полиции слишком важен для твоих дел.

За графом, как оказалось, тянется широкий кровавый след. Не только те, кого он назначил врагами Рода. Бизнес-партнёры, неудачные любовницы, брат жены, начавший вдруг под него копать…

И его ведь преследуют все эти трупы. Меня аж скрутило судорогой, когда я на всю глубину погрузился в чувство, являющееся графу во снах и в минуты сомнений.

Страх. Леденящий душу страх, что на самом деле ты очень давно ошибся. И та первая ошибка уже много лет гонит тебя к краю пропасти.

Даже сейчас, когда он лежит и умирает с пробитым затылком и дырами от пуль в спине, ему снится кошмар, в котором он, ещё молодой, расправляется со своим первым партнёром по криминалу, дотла сжигая его труп.

Эта мразь буквально стоит по горло в крови тех, кому просто не повезло оказаться для него источником выгоды. Теперь я сделаю так, чтобы он сам оказался на месте тех, кем он всю жизнь управлял как пешками.

…В воздухе запахло горелым. Глянув на лоб Мегорского я увидел небольшой ожёг, оставшийся от моей ладони. Психосоматика. Видимо, я слишком ярко проявил его потаённые страхи.

А теперь я воспользуюсь ими. Пусть пожертвует кое-что Роду Вольновых. Самую малость, не обеднеет…

А потом пусть сдаётся властям. И своих головорезов, включая сынка в погонах, тоже пускай сдаёт. Убийство графа сейчас лишь привлечёт ко мне ненужное внимание… А вот если вскроется вся сеть его подельников, среди местной знати начнётся такая паника, что никто ещё долго не заметит новый возвышающийся Род.

А когда заметят — будет уже поздно меня останавливать…

Когда обессиленная от тяжёлого дня Елена Васильевна легла отдыхать, а Источник Вод, давно купленный ещё отцом Андрея для таких случаев, справился с пожаром, Ефим Викторович наконец решился спуститься в подвал.

Господин давно не выходил оттуда, и приказа не входить не отдавал. Так что старик решил проверить, всё ли хорошо. В конце концов, Андрей ещё молод, и опыта допросов пленников, к тому же магов, у него точно нет.

В отличии от самого Ефима.

Подонок Мегорский, впрочем, тоже не выходил, так что старик спускался без особой тревоги.

По пути, шаркая по каменным ступеням, он думал об Андрее Васильевиче. Вернувшись из Академии, парень сильно изменился. Хоть барон и возлагал на единственного сына большие надежды, сказать по правде, сам Андрей никогда не производил особенного впечатления.

Раньше.

Теперь же Ефим сразу увидел в парне стержень. Любознательность, скорость реакции, чёткость команд и готовность действовать решительно. То, чего порой не хватало самому барону… при всём уважении.

Что же случилось с молодым господином? Его так хорошо обучили в Академии? Повлияло исчезновение отца и выпавшие следом испытания? Или здесь что-то ещё?..

Ефим никак не мог отделаться от стоящих перед глазами сцен. Застывающие прямо перед Андреем враги, автоматчики Мегорского, вдруг ударившие ему в спину.

Всё это выглядело очень похоже на старые легенды о Вольновых, которые маленькому Ефимке рассказывал дед почти сотню лет назад…

Ефим задумался так глубоко, что ничуть не удивился, когда застал Андрея Васильевича лежащим на холодном каменном полу у решётки. Ладонь господина была просунута через решётку и едва заметно дымилась в темноте.

Когда Ефим осторожно подошёл ближе, он увидел, что на лбу Мегорского, валяющегося за решёткой, появился небольшой ожёг.

— Какая… знакомая картина. — одними губами прошептал Ефим. — А я ведь сразу заметил, что не сами по себе эти хлопчики на месте замирали. Зря я не верил дедовским рассказам, молодой был…

Вдруг старик всем телом ощутил на себе взгляд. Холодный, изучающий… будто чьи-то пальцы аккуратно касаются черепа изнутри. Такого взгляда он не ощущал ни разу за всю свою долгую жизнь.

Это смотрел господин Вольнов. В полутьме его глаза слабо светились изумрудным.

— Что ты заметил, Ефим? И что ты знаешь? Расскажи мне всё.