Последняя фантазия. Эндшпиль

Глава 1

В прорези прицела мушкета появилась фигурка вражеского ополченца. Пригибаясь и нелепо прикрываясь бесполезным деревянным щитом, тот, вместе с группой таких же обалдуев, медленно шел вперед куда-то в сторону невидимого ему окопа, скрытого в высокой траве и буреломе. На очередном шаге из под ноги солдата с громким хлопком вырвалось облако дыма, раскидывая в стороны землю, ветки и ошметки мяса, раньше бывшие его ногой. С воем солдат, бросив короткое копье, упал на землю и забился в судорожных попытках что-то сделать — не то обхватить обрубок ноги ладонями, не то еще что-то, непонятное с такого расстояния. Это он удачно попал — судя по обратному хронометру, что шел вместе с партией мин, жить им оставалось меньше суток. Остальные метнулись в стороны, залегли, скрывшись в траве.

Добивать раненного стрелок не стал — зачем? Вопли безногого, разносящиеся по округе, здорово сбивали спесь с остальных, да и приманкой он был неплохой. Вскоре двое бойцов из группы не выдержали криков товарища и, выскочив из каких-то кустов, попытались утянуть его куда-то подальше, третий выскочив на открытую местность и зарослей чахлого кустарника, бросился помогать, но этого стрелок им не позволил.

Совместил фигурку человека с отметками на прицельной планке. В высоту фигурка была в половину большого пальца — метров пятьдесят-семьдесят. Взял поправку.

Новомодный револьверный мушкет, которые только недавно начали поставлять в войска, заменив двухствольные штуцеры, щелкнул, когда стрелок потянул вниз скобу на рукояти. Барабан провернулся, подставив под ударник следующую камору, грохнул выстрел, маленькая человеческая фигурка, словно переломившись пополам, упала на землю, остальные попадали рядом, бросив раненого и отползая в стороны, пытаясь скрыться в высокой траве и складках местности от противника.

Стрелок пальнул еще раз, добив все таки калеку, и заставив вражеских солдат вжаться мордами поплотнее в землю. Убедившись что небольшая группа ополченцев, которую он обозначил для себя как «отряд-один», залегла и активности временно не проявляет, бросился в другой конец короткого окопа — шагов десяти в длину — на ходу сунув напарнику пустой мушкет и забрав у того другой, уже перезаряженный. Всем эти револьверные мушкеты хороши, кроме скорости перезарядки.

С другой стороны двигалась еще одна группа: пять человек, тройка копейщиков при паре арбалетчиков, мага нет. Грохнул выстрел. Один арбалетчик упал, второй вскинул свою волыну, навел на звук. Хлопнула тетива, свистнула стрела, пролетев сильно выше окопа и много левее. Барабан провернулся, грохнул еще один выстрел, не успевший залечь арбалетчик свалился на землю, забрызгав траву мозгами. «Отряд-два» потерял арбалетчиков — метров пятьдесят теперь они не опасны. Пальнув еще несколько раз, чтобы заставить остальных залечь, стрелок метнулся к обратному концу окопа.

— Мушкет!

— Заряжаю еще, — откликнулся напарник, утрамбовывая пулю в каморе и заталкивая сверху пыж.

— Свой мушкет дай! Мушкет дай!

Напарник стрелка вспомнил, что у него на плече на ремне тоже висит винтовка, сдернул ее, протянул.

Стрелок, высунувшись из окопа, оценил обстановку. «Отряд-один» залег, но судя по шевелению травы медленно ползет вперед, «отряд-два» потерял арбалетчиков и временно безопасен, но чуть дальше — высота человеческих фигурок была чуть больше ногтя, значит метрах в ста — двигался еще один отряд, среди вояк которого ярко-красным пятном выделялся офицер — именно его стрелок и взял на прицел. Барабан провернулся, револьверная винтовка пыхнула дымом, выпустив серое облачко не только из дула, но и из стыка барабана и ствола — была у них такая особенность — на мгновение перекрыв обзор.

Когда дым рассеялся, солдат увидел, что вражеский офицер не упал. Скоба перезарядки пошла вниз, потом вверх, проворачивая барабан и взводя курок, один за другим хлопнули три выстрела, три пули щелкнули по невидимому щиту, на мгновение проявляя силовой барьер в физическом мире.

— Змея заряди, — заорал стрелок напарнику, — быстрее.

Название «Драконы» осталось только за большими системами, залповыми, которые били огненными снарядами на многие тысячи шагов. Вот такие — ручные трубы, из которых вылетал маленький дракончик, как-то быстро стали называться змеями, наверное, потому что снаряд был похож на вытянувшуюся змею, с массивной головой и тонким, длинным хвостом. Больше конечно, снаряд походил на головастика, но как-то не солидно было так называть столь грозное оружие.

Со стороны вражеского отряда, оставляя за собой дымные хвосты и поджигая сухую траву и сучья, прилетели один за другим четыре огненных шара, ни один своей цели не достиг, зато змей уже был заряжен.

Стрелок высунулся из окопа и, вскинув на плечо тяжелую трубу, направил голову змея, торчащего из нее, в яркую фигуру вражеского офицера. С обратного конца трубы полыхнуло огнем и с шипящим свистом снаряд полетел к цели, оставляя за собой извивающийся дымный хвост, вот уж точно змей.

Попасть с такого расстояния в крошечную фигурку человека было почти невозможно, но этого и не требовалось — фронтальная проекция магического щита была сильно больше фигурки мага, который его ставил, так как за щитом прятался не только он, но и его солдатня. Имперские бойцы, после того как несколько пуль расплющились о невидимую стену, осмелели и встали в полный рост, маг двигался чуть впереди, прикрывая отряд. Удобно идут.

Грохнуло. Змей ударил сильно правее мага, огненный всполох взрыва развернулся шагах в десяти от того, но это считалось отличным попаданием и его было более чем достаточно. Магический щит, который мог сдержать мушкетную пулю, взрыв змея не сдержал. Ударная волна — объясняли стрелку на учениях — это не сильный порыв ветра, как может показаться со стороны, а спресованный до твердости воздух, каменная стена которая несется со страшной скоростью, кроша, ломая и разрывая все на своем пути. Словно огромный молот, размером со стену дома, бьет одновременно во все стороны, а вслед за ним несется шрапнель осколков. Редкий маг в одиночку сумеет удержать такое.

Этот не смог. В воздух взлетели рука с ногой в красных доспехах, переломанный труп мага отбросило куда-то в сторону. Контуженные и потерянные солдаты и ополченцы не сразу сообразили броситься на землю и залечь, наоборот, даже те из них кто упал после взрыва и получил не слишком уж сильные повреждения, пытались подняться. Один за другим Альдийский стрелок всадил четыре пули в мечущиеся человеческие фигурки и минимум дважды попал.

Справа затрещали ветки — один из отрядов подобрался уже вплотную. Копейщик появился совсем рядом с окопом, получил пулю, упал прямо под ноги своему побратиму, который продвинулся ненамного дальше. Последняя пуля в барабане мушкета пробила тому дыру в брюхе и он, сделав пару шагов, упал на землю.

— Заряди, и штуцер дай.

Последний копейщик, упал уже на границе окопа, и стрелок, увидев что тот еще шевелится, даже не стал тратить пулю на добивание, ударив раненного бойца ножом. Ухватился за какой-то ремень на экипировке мертвеца, подтянул к себе, уложив на границе окопа, сделав из трупа невысокий, импровизированный бордюр.

Мясной штурм все не прекращался. Волна за волной имперцы наступали, усыпав своими трупами окрестные поля, радовало только то, что магов среди них было немного, и даже против них у Альдийских бойцов имелось подходящее оружие.

Подпустив поближе следующую четверку противников, стрелок извлек из ременной петли на груди чугунный шарик гранаты, несколько раз чиркнул пружинным кресалом, поджег фитиль и замахнувшись как следует, зашвырнул ее подальше.

Грохнул взрыв, двое из четверки упали — один убит, второй ранен, судя по воплям серьезно. Оставшиеся двое, которых не посекло осколками, рванули вперед, к окопу, получив почти в упор дробью, дуплетом из обреза.

После поступления в армию барабанных мушкетов, двухствольные штуцеры предыдущей модели, окопные солдаты начали переделывать в обрезы — оказалось, что если отпилить ствол, укоротив ружье вдвое, штуцер становится очень удобным оружием для боя в тесном пространстве окопа. Точность стрельбы на дальних дистанциях, конечно, сильно падает, но зарядив оба ствола крупной дробью, стреляя в упор, врага можно было сметать облаком свинца как метлой. Хорошо подходит в качестве оружия последнего шанса, коль уж допустил врага в окоп. Ходили слухи что король пообещал наладить фабричное производство обрезов, но пока в войска они не поступали.

Хлюпая по луже на дне окопа, напарник подбежал, протянув перезаряженный мушкет. В их паре сразу стало понятно кто стреляет лучше и они разделились на стрелка и заряжающего. Оптимальная, как показала практика, стратегия для вот таких малых отрядов, разбросанных на линии соприкосновения в небольших окопах на два три человека — лисьих норах.

Вражеские силы тоже перли малыми группами. Стройные шеренги копейщиков и мечников закончились уже к исходу первого месяца полноценной войны. Они размазывались по земле слишком уж легко, артиллерия по таким почти не промахивалась, а сами стройные шеренги копейщиков и мечников, не промахивались ногами мимо мин на минных полях. Ошметками ополченцев был засыпан уже не один гектар Альдийских земель…

Линию обороны по реке имперцы прорвали. С потерями, но им удалось пройти оборонительные рубежи и закрепиться на территории мятежного королевства. Огромная, неповоротливая и закостенелая военная машина империи училась, пусть и медленно. Генералы в помпезных шатрах и штанах с красными лампасами все еще воевали по-старому, а вот солдаты и малые лорды, что участвовали непосредственно в боях, уже начали воевать по-новому.

Вместо огромных неповоротливых масс войск, которые Альдийцы зачастую разбивали еще на марше, за два дневных перехода, имперцы начали действовать малыми мобильными группами. Именно волны таких групп и отбивали стрелки в лисьих норах. Сплошная линия длинных окопов показала свою несостоятельность. Нет никакого смысла рыть длинную кишку в несколько миль, потому что стоит врагу перейти ее в одном месте, и дальнейшее удержание всей многокилометровой линии становилось бесполезным. Времени и сил на ее сооружение уходило много, а пасть она могла быстро. Стратегия малых окопов и лисьих нор пришла как-то сама собой. Зачастую, когда десантный летучий корабль прибывал на место предполагаемого пути атаки, прежде чем сбросить десант, на землю сбрасывались несколько мощных бомб, формируя таким образом окопы-воронки, в которых и размещались по паре человек с солидным запасом боеприпасов. Такие норы, неподалеку друг от друга, могли держать волну атаки не хуже сплошного окопа, но каждая ячейка являлась автономной, и захват одной, не приводил к падению всей линии обороны. Уже потом, если оборону приходилось держать долго, солдаты могли соединить расположенные рядом лисьи норы, траншеями, создавая не точку на карте, а словно бы зарубку, короткую черточку…

Стрелок, передохнув минутку между волнами мясного штурма, снова высунулся из окопа, примостил винтовку, уложив ее на труп, и взял на прицел следующего врага.

Выстрелы слева и справа, грохотали уже сильно сзади — волна вражеской пехоты прошла линию обороны, уперевшись во второй эшелон, их окоп судя по звуку выстрелов, единственный в первой линии, который устоял, и сейчас атаки малых групп врага приходилось отбивать не только спереди, но практически со всех сторон. Порох заканчивался, змеев осталось всего два, гранаты уже закончились, и устлав округу трупами, противник взял маленький окоп в плотное кольцо, шансов отбиться было немного.

— Математика хорошая, — усмехнулся заряжающий, словно прочитав мысли стрелка, — дорого продались.

— Заряди штуцер дробью, — стрелок кинул разряженный обрез напарнику, передал пустой мушкет и принял из его рук заряженный, — еще повоюем.

Три десятка барабанов мушкета и два выстрела змея спустя, в окоп спрыгнул первый мечник имперцев, которого не удалось уложить на подходе, бой переместился в траншею. Стрелок свалил его выстрелом почти в упор, разрядил второй ствол в упавшего в окоп копейщика, и взялся за тесак. Когда он добивал ножом уже четвертого ополченца — выручала неподготовленность имперских солдат к такому типу войны и преимущество Альдийцев в экипировке — над головой с диким свистом пронеслись, оставляя жирные дымные хвосты, тяжелые туши драконов.

— Свистульки открыты! — заорал заряжающий выбираясь из-под упавшего на него трупа, — маску, маску надень!

Стрелок нащупал болтающийся на груди респиратор, прижал к лицу, подтянул ремень, вслед за маской натянул на глаза очки, с одной треснувшей и залитой специальным клеем линзой. Видно левым глазом через нее было плохо, что впрочем большого значения не имело, но хотя бы ядовитый туман до глаза не доберется. Где-то впереди, вдалеке рвались драконы, а позади, где-то у линий окопов второго эшелона, спешно разворачивался корпус Кригга.

Видеть их стрелок не мог, но заранее знал, что сейчас последует, и мутный ядовитый туман, вскоре затянувший окрестности, дал понять, что он не ошибся. Вслед за ядовитым туманом пришла частая пальба. По звуку, казалось, что залпами бьют несколько тысяч человек, но стрелок знал, что Отряды Кригга как правило действуют малыми силами.

Первый кригговец вышел из тумана прижимая к плечу приклад винтовки. Выстрел! И один из отравленных имперских ополченцев, падает на землю. Еще выстрел, за ним еще один. Имперские солдаты, кашляя, хрипя и задыхаясь, выхаркивая легкие, продолжали переть вперед. Своих командиров они боялись больше смерти.

Кригговец, один за другим, не останавливаясь на перезарядку, сделал три десятка выстрелов, в одиночку отбросив атаку десятка малых групп, и, уже подобравшись к самому окопу, выхватил пистолет и всадил пулю в спину навалившегося на стрелка ополченца. Тот, кое как оттолкнул в сторону враз потяжелевшее тело противника и, упираясь руками и ногами в мокрую землю, выбрался из под трупа.

Солдат в черной форме с редкой магазинной винтовкой в руках и маске на лице, протянул стрелку руку и помог подняться. По сторонам слышались частые хлопки — его однополчане выбивали отравленных ядовитым газом противников. Атака на этом направлении захлебнулась.

— А ты хорош парень, — спустя некоторое время, когда ядовитый туман рассеялся и можно было снять маску, похвалил стрелка кригговец. Он стоял на краю окопа, окидывая взглядом усеянное трупами поле, и два слоя мертвецов на дне самого окопа, — во даешь.

— Служу королю, — устало откликнулся стрелок, стянул с лица респиратор, вслед за ним очки, и поднял глаза на кригговца. Левый глаз был мутным. Кригговец снял с пояса и протянул стрелку флягу с водой, стрелок кивнул, поблагодарив и принял немного помятую жестянку.

— Король наградит, — кивнул тот, — показательно, перед строем. Твой окоп один устоял… Сможешь, наверное, даже попросить какую-то награду. Чего хочешь?

Стрелок не ответил. В несколько глотков выхлебав всю воду он протянул флягу обратно кригговцу и осмотрел его экипировку. Черная форма, вместо привычной шинели кожаный плащ или резиновый, непонятно так сходу. Толстый, прочный. Если верить слухам — экипировка кригговцев хорошо огонь держала и даже молнию из не очень сильных могла удержать. На груди жилет с прямоугольными пластинами брони — они хорошо работали против стрел, арбалетных болтов и других физических носителей урона. Руки защищены толстыми перчатками, на ногах — высокие сапоги. Униформа создавала впечатление монолитной и непроницаемой, наверное, для того чтобы без опаски работать в ядовитом тумане.

На голове стальная каска, слегка затемненные круглые очки и маска-респиратор, сейчас висевшая на расслабленных ремешках где-то на груди. В руках новейшая многозарядная винтовка, не с круглым барабаном на шесть выстрелов как в армии, а с прямоугольным, коробчатым магазином.

— Винтовку такую хочу, — наконец хохотнув озвучил желаемую награду стрелок, — и вообще, к вам хочу.

— К нам нужно заслужить, — боец в маске извлек из одного из многочисленных кармашков на жилете помятую картонную коробочку с сигаретами и пружинную кремниевую зажигалку. Оттянул большим пальцем язычок и позволил тому соскочить, ударив кусочком кремня по кресалу, повторил процедуру еще раз. Фитиль, торчащий из корпуса зажигалки, вспыхнул и кригговец поджег одноразку. Глубоко затянулся, выпустил из носа дым и потянул из коробочки следующую, — закуришь?