Рассвет русского царства. Книга 2

Глава 3

Я стоял у ворот, провожая взглядом удаляющийся обоз Шуйского. Пыль ещё не успела осесть, а я уже чувствовал, что это далеко не конец.

Разумеется, я отчётливо понимал, что он мне сделал очень хорошее предложение. Но что-то внутри меня сопротивлялось этой мысли. Наверное, потому что я понимал, что чем ближе к власть имущим, тем меньше у меня останется свободы. И тем больше моей жизни будет угрожать опасность.

Но это был не мой путь. Если уж я и пробьюсь к власти, то должен за спиной иметь силу, с которой будут считаться. Скажу честно, пока я даже не представлял каким должен быть этот путь. Ведь без понимания, что происходит при дворе Ивана III, разобраться в этом не представлялось возможным.

У уже вечером ко мне на двор приехал Ярослав.

Весть о том, что в Курмыш выехал его дядя, настигла его во время охоты и было это несколько дней назад. Пока вернулся домой, собрался… в общем, приехал он на несколько часов позже Шуйского. И первым делом Ярослав наведался ко мне на подворье. Мы обнялись, обменялись дежурными фразами. Узнав, что Шуйский уже здесь, Ярослав умчался к дому боярина. Там он пробыл несколько часов, после чего вернулся ко мне домой.

Мы выпили… куда ж без этого. И в ходе разговора я начал понимать, чем вызван интерес Ивана III к моей персоне.

Оказывается, всему виной Славик! Весть о том, что княжич больше не калечный, дошла до Москвы, и великий князь вызвал его к себе.

Вот не знаю, как бы я поступил на его месте. Ведь предупреждал его, что если ногу нагружать больше, то могут появиться осложнения. Но Славик… наверное, как и все молодые в этом возрасте, понадеялся на русское авось, и отправился в дорогу. Нет, чтобы сослаться на состояние здоровья, и сказать, что нога ещё окончательно не зажила…! В общем, он попёрся из Нижнего Новгорода в Москву. Хорошо хоть весь путь преодолел на крытой телеге, а не верхом на коне.

— И как ножка? — не скрывая издёвки, страдальческим голосом спросил я.

— Болела, конечно, — не стал отрицать Ярослав. — Но кто я такой, чтоб Великому князю отказывать?

— Сейчас болит? — спросил я.

— Нет, — ответил он.

— А трость? Зачем её таскаешь?

— По привычке, — ответил он, после чего я с ехидством посмотрел на него. И он сразу сдался. — Ну ладно, нравится она мне.

— Ну, коли нравится, носи её сколько хочешь. Это ж подарок. Лучше скажи, про клинок кто-нибудь в курсе?

— Нет, — став серьёзным ответил он. — Только родным. Ну и… дяде, — опустил он взгляд.

— Я так понимаю, сталь проверяли? — Он кивнул. — И что?

— На десятый удар он почти перерубил саблю противника. Конечно, она не сказать, что из хорошего металла была сделана, но и…

— Я понял, — перебил я Ярослава. — Лучше скажи, что от меня Великий князь хочет?

— Не знаю. Он поговорил со мной. Расспрашивал, как я от хромоты исцелился. Что помню… — сказал Ярослав, и тут же добавил. — А ведь я ничего не помню! Ты же меня погрузил в сон! О тебе, разумеется, спрашивал. Митрополит тоже задавал вопросы. Носишь ли ты крест, есть ли иконы в доме. Ну и не замечал ли я чего, что говорило бы… — он сделал паузу. — Ну, что ты лукавому хвалу возводишь.

— А ты что?

— Дим, ну ты что? Разумеется, я выставил тебя в самом лучшем свете.

— Ясно, — на этом мы закончили говорить о делах, и продолжили выпивать. Мне не сильно понравился интерес церкви. Честно сказать, я помнил, что она имела большую власть, но насколько далеко она распространялась в это время, я просто не знал.

— «Эх, надо было историю лучше учить!»

В общем, я старался подливать Ярославу побольше, сам же пил поменьше. И в процессе старался выведать, как можно больше. Но то ли Ярослав был крепок духом, то ли я слаб. Но напились, в итоге, мы оба.

Два дня относительного спокойствия, после чего ко мне прибежал холоп от Ратибора. Он велел явиться в терем незамедлительно, и я уже догадывался, что

без Шуйского здесь не обошлось. Уж больно красноречиво вчера он и отец Варлаам следили за тем, как я тренировался с дружиной.

Честно, я надеялся, что они свалят восвояси. Но, увы, нет. Они и Ярослав всё это время гостили у Ратибора. Когда я подходил к воротам, меня встретил Федор. Лицо у него было, как это часто бывало, непроницаемое.

— Барин с гостями ждёт в горнице, — просто сказал Федор, и пошёл дальше.

Я кивнул и, поднявшись по лестнице, открыл дверь в горницу, откуда уже доносились голоса Ратибора и Шуйского.

Хозяин дома сидел за столом, перед ним стояла чарка с мёдом. Напротив него сидел воевода Василий Фёдорович Шуйский. Рядом с ним, у окна, стоял Ярослав. Увидев меня тот слегка нервно улыбнулся. Вот только отца Варлаама нигде не было видно.

Я поклонился сначала Шуйскому, потом Ратибору, потом кивнул Ярославу. Про субординацию или же этикет я не забывал.

— Господин князь. Барин. Ярослав.

Шуйский внимательно посмотрел на меня, потом махнул рукой.

— Садись, Митрий, не надо стоять столбом. Чай не чужие люди!

Я сел на лавку и к столу подошла холопка и налила медовуху в чарку. Я взял её, но пить пока не стал. Уж больно было интересно, что сейчас скажут.

Воевода откинулся в кресле, скрестил руки на груди.

— Митрий, я приехал сюда не просто так. Хотяяя, правильнее будет сказать не только для того, чтобы поблагодарить тебя за спасение Ярослава.

— «Ага, Америку мне открыл», — подумал я, но, разумеется, вслух ничего не сказал.

Я промолчал, ожидая что он скажет дальше.

— Великий князь Иван Васильевич узнал о тебе. О том, что ты сделал для моего племянника. И о том, какой ты искусный мастер, — он кивнул на трость Ярослава. — В общем, он хочет увидеть тебя лично.

У меня было время проанализировать ситуацию, и эти слова не стали для меня такой уж большой неожиданностью. Как я уже говорил, в Москву съездить стоило. Тем более меня собирались представить правителю Русских земель. Поэтому решение уже было принято.

— Понимаю, — сказал я. — Когда мне нужно быть в Москве?

Шуйский усмехнулся.

— Вот теперь ты говоришь разумно. Через две недели выезжаем. Ты поедешь с нами.

Я посмотрел на Ратибора. Было заметно, что он явно не был рад такому повороту событий. Хотя уверен, решение, касающееся меня, было принято задолго до моего прихода.

— Боярин? — обратился я к нему.

Ратибор вздохнул, и серьёзно посмотрел на меня.

— Приказ Великого князя не обсуждается. — И тут же добавил. — Позже мы ещё поговорим, — намекнул он на лишние уши, при этом Шуйский сделал вид, что не заметил этого. — А пока можешь быть свободен.

Тогда я поклонился и направился на выход.

Этим же днём я сидел дома, размышляя о предстоящей поездке, когда в дверь кто-то постучал.

— Войдите, — крикнул я.

Вскоре на пороге оказалась Марьяна и лицо у неё было встревоженное.

— Что-то случилось? — поднялся я из-за стола.

— Нет. Все нормально. Я могу войти? — взглядом показала она на соседнюю комнату, как бы спрашивая, если я не один.

— Всё нормально. Мы одни, проходи спокойно.

Она прошла внутрь и всё равно огляделась, потом резко развернулась и посмотрела мне в глаза.

— Правда, что ты едешь в Москву?

— Откуда ты знаешь? — поражаясь тому, насколько быстро тут разносятся слухи.

— Весь Курмыш уже знает, — подтвердила она меня во мнении. — Люди говорят, что тебя Великий князь вызвал.

Я тяжело вздохнул.

— Да. Правда.

Марьяна подошла ко мне, и положила голову мне на грудь.

— А ты вернёшься?

— Конечно, вернусь. Куда я отсюда денусь?

Она прижалась ко мне ещё сильнее.

— Мить, я боюсь. Наши отношения… они сложные, но я не хочу что-то менять.

— Марьян, я тоже не хочу что-то менять. Но ты же понимаешь, что рано или поздно нам придётся пойти своими дорогами?

— Конечно, понимаю, — с грустью ответила она. — Но каждый раз, когда думаю об этом, стараюсь гнать эти мысли прочь.

Я обнял её.

— Поверь, в Москве со мной ничего не случится. Просто съезжу, поговорю с князем и вернусь. Всё будет хорошо. У тебя, кстати, как со временем? — схватил я её за ягодицу.

— Нет, не сейчас. Ваня думает, что я за водой пошла.

— Ты в порядке? — промелькнуло что-то в её лице… нечто вроде тревоги.

Но она словно не услышала этого вопроса.

— Точно обещаешь вернуться?

— Обещаю, — ответил я, на секунду почувствовав себя героем бразильского сериала. Мы простояли некоторое время просто обнимаясь. Потом она отстранилась и вытерла глаза.

— Мне пора. Ванька хоть и доверяет мне, но…

— Иди, — шлёпнув её по заднице, — сказал я.

Она с укоризной посмотрела на меня, после чего вышла, а я остался один на один со своими мыслями, думая о том, что меня ждёт впереди.

Следующие дни прошли в лихорадочной подготовке. Григорий согласился приглядеть за моим хозяйством. У него тоже появились двое холопов. Один семейный, но пока детей не было, второй овдовел. Его жена умерла во время родов. И к слову, это было ещё до того, как Григорий купил его в Нижнем.

Немного расскажу о нём, ведь его жизнь и быт тоже изменились. Во-первых, избу выровняли и поставили на каменные основания. Работа была нелегкой, и приходилось её проделывать, используя обычные рычаги, коими служили толстые палки. Домкратов-то не было…

Когда он затеял перестройку, я отправлял к нему на помощь своих холопов, плюс ко всему, он звал своих товарищей с дружины. И они с Божьей помощью, никак иначе сей труд я назвать не могу, справились за день. Камень был заранее подготовлен. И им нужно было лишь… ага, лишь… в общем, приподнять дом и слегка его сдвинуть.

Позже была сделана пристройка, и теперь Сева и Ива жили в, хоть и небольшой, но своей комнате. Я предлагал Григорию финансовую и «холопскую» помощь в строительстве более большей пристройки, но он отказался. Гордость что ли не позволяла… не знаю. Но напрашиваться не стал. Своих дел по горло.

К слову, его холопы заняли мою мастерскую, из которой я вынес всё своё имущество сразу после переезда.

Когда я привёл Григория на своё подворье, позвал Воислава, которому сообщил, что пока меня не будет, они должны во всём слушаться отца. Ратмира и Глава я собирался забрать с собой. Первому, после похода в Казанское ханство, я стал немного доверять. А второй был как угорь, скользкий, из любой щели вывернется, всегда найдёт лазейку. Я пока не знал, где меня поселят, но наверняка там будут слуги или те же холопы. И в его задачу будет входить сбор полезной информации.

Для оставшихся же в Курмыше основной задачей оставалась постройка бани, конюшни и налаживание своего быта.

Когда я всё показал Григорию, он повернулся ко мне.

— Москва — опасное место, — всё также рубленными фразами говорил он. — Следи за тем, что говоришь. А лучше вообще молчи. — Он серьёзно посмотрел на меня. — Хотя, у тебя это вряд ли получится.

— Эй! — возмутился я, но он никак не отреагировал на мой возглас.

— Если что не так будет, отравишь ко мне Глава.

Я прищурился… не сильно мне было понятно, чем Григорий сможет помочь.

— А если меня Великий князь в темницу велит запереть?

Тогда Григорий положил руку на моё плечо и осторожно посмотрел по сторонам.

— Значит Великий князь Иван Васильевич пло… — остановился он на полуслове, но смысл был понятен. — Я воин и, возможно, плохой отец. Но мой долг…

— Спасибо, отец, — перебил я Григория. Слова давались ему тяжело, и я не стал его мучить, ведь смысл и так был понятен… и не скрою, было приятно это слышать. — Обещаю быть осторожным.

Он покачал головой и больше мы эту тему не поднимали. Однако должен признать, что Григорий меня удивил. Ведь, если я правильно понял, он готов в случае чего отправиться меня вызволять.

Но, надеюсь, до этого не дойдёт…

В последний день перед отъездом я пошёл к Ратибору. Хотел узнать, есть ли какие-то указания. И боярина я встретил во дворе, тренирующимся с саблей против двух дружинников.

В отличие от воинов, он двигался, на мой взгляд, техничнее. Мастером фехтования я себя не считал. Но было очевидно, что Ратибор на более высоком уровне, чем… как бы это не хотелось признавать, Григория. На мгновение мне стало интересно: кто бы вышел победителем, если бы они скрестили сабли?

Вскоре Ратибор выбил саблю у дружинника, и приставил острие клинка к шее второго. После чего убрал своё оружие и поблагодарил обоих за поединок.

— Пойдём, Митрий, ты вовремя зашёл.

Мы прошли в терем и, с разрешения боярина, я сел напротив. Холопка тут же подошла к столу и налила нам свежего взвара, а потом также тихо, как зашла, удалилась.

Мы выпили и потом Ратибор заговорил.

— Митрий, я хочу, чтобы ты кое-что понял. То, что происходит сейчас, это не просто твоя поездка в Москву. Это… игра. — Ратибор откинулся к стене спиной. — Шуйские сейчас на подъёме. Их влияние при дворе Великого князя растёт, и они хотят укрепить свои позиции, показать, что они стараются на благо отечества. Хорошего лекаря найти очень непросто. А ты, Митрий, дважды совершил чудо. Сначала спас моего сына, затем вылечил Ярослава. — Он сделал паузу. — Я больше, чем уверен, что церковь хочет тебя к себе.

— А… — хотел задать я вопрос, но Ратибор не дал мне вставить ни слова.

— Не волнуйся. Ты думаешь почему отец Варлаам не присутствовал при прошлом нашем разговоре? А я тебе отвечу. Шуйский прямо заявил, что ты под его защитой. И если смотреть с такой точки зрения, это даже хорошо, что ты едешь к Великому князю. Это убережёт тебя от того, что насильно постригут…

— А разве у них есть такая власть? Я же не холоп какой-ни…

— Митрий, не делай вид, что ещё не понял, как устроен этот мир. Правила игры диктуют те, у кого есть сила. Скажу прямо, я ждал, когда ты наберёшь силу и покажешь на что способен. Это было одной из причин, почему я всячески старался пресечь распространение слухов о тебе. И когда ты спас моего сына, я заплатил отцу Варлааму семь рублей серебром. — Заметив мой удивлённый взгляд, он усмехнулся. — А ты как думал? Что он просто так тебя чуть ли святым не назвал, а сам запретил об этом говорить? Деньги… деньги и ещё раз деньги.

— Неожиданно, — произнёс я.

— Напротив. Варлаам взвесил все за и против. И если бы он не взял деньги, то по дороге домой на него случайно напали бы разбойники. Только и всего.

Я ненадолго задумался.

— Боярин, можно вопрос?

— Почему? — догадался он, что я хочу у него спросить. И я кивнул. — Сложный вопрос, почему я решил тебе помочь. По началу это была простая благодарность за сына. Потом за тобой стали присматривать, — он тут же замахал руками, — не для того, чтобы узнать твои тайны, а чтоб в случае чего защитить. Помнишь же какие слухи о тебе стали ходить? — Я кивнул, и тогда Ратибор продолжил. — В общем, воины, которые за тобой приглядывали… все, абсолютно все обратили внимание, что ты, если за что-то берёшься, то у тебя это получается. С первого раза. Понимаешь? Словно знаешь, как и что надо делать. Взять хотя бы твои удочки… — он тяжело вздохнул. — Ох, и рассердил ты меня, когда ШЁЛКОВУЮ рубаху пустил на верёвку! Однако, должен признать, твой улов — это было что-то за гранью понимания. Мне показывали твои крючки. Кстати, как думаешь, почему Артём никому не рассказывал, про заусеницы? — Я пожал плечами. — Потому что я велел ему молчать! Сделал так, чтобы у тебя была возможность зарабатывать. Может, я грубо скажу, но твой отец — хороший воин, но вот хозяин из него бестолковый. Ладно хоть догадался Глафиру к себе забрать. И то после того, как я приказал Федору поговорить с ним. А так бы до сих пор по брату твоему и матери траур держал.

Я слушал и, мягко выражаясь, ОХЕРЕВАЛ! За мной следили, а я ни сном ни духом. Эдакий простачок, уже привыкший, что чтобы я не сделал, мне всё ни по чём.

Тем временем Ратибор продолжал.

— Когда же ты занялся копчением, я тоже помог тебе. Соль, травы… Честно, мне хотелось понять, что из этого выйдет. И скажу честно, ты удивил меня. Такого вкусного мяса я не ел даже у Великого князя. А когда ты наловил несколько корзин рыбы и попросил дядьку Артёма продать её в Нижнем Новгороде, как думаешь, кто пустил слух, что эта рыба очень вкусная? — Он сделал глоток взвара. — Правильно, тоже я. Тогда я, грешным делом, думал, что на копчении ты и остановишься, но нет. Вот скажи, откуда у тринадцатилетнего паренька знания, как делается арбалет? Правильно, неоткуда тебе такое знать. — Он хмыкнул. — Знаешь, была мысль запереть тебя под теремом в пыточной, и узнать кто ты такой. — Я напрягся, что не осталось незамеченным Ратибором. — Успокойся. Если не сделал этого тогда, то не сделаю и сейчас. Однако задам тебе вопрос, и наверно ты знаешь какой.

— Прости, боярин, не могу ответ тебе дать. Стоит мне только поведать это, как сразу же все мои знания пропадут. Одно лишь могу сказать, не враг я тебе, — на ходу придумал ложь я.

Наши взгляды встретились, и я некоторое время смотрел на него не моргая. Будь тут настоящий Митька, он бы рассказал всё, как на духу. Но вот до человека двадцать первого века, где в фильмах показывали таких зубров разведки и шпионажа, Ратибор ещё не дотягивал. Однако я должен был признать, что он был близок к тому, чтобы выбить меня из колеи. И я никак не ожидал, что за мной ведётся тайный пригляд.

— Не этого ответа я ждал, — тем временем сузив глаза сказал Ратибор. — Что… и святым Николаем прикрываться не будешь?

— А смысл? Ты же и в первый раз не поверил. А сейчас подавно. Одно я могу сказать, не враг я тебе. А скорее наоборот.

— Мне? — удивился Ратибор. — А причём тут я? Или… — стал он сам придумывать варианты.

— Не могу я ничего сказать, — стоял я на своём.

Мы снова замолчали.

— Знаешь, у меня стало больше вопросов, чем ответов. И, как я уже сказал, не такого разговора я ожидал. — Я промолчал. Ратибор же сильно задумался. И вряд ли я ошибусь, сказав, что сейчас он решал мою судьбу. Признаюсь честно, в пыточную идти я не собирался. Поэтому, пока он длилась пауза, успел прикинуть, чем буду себя защищать, если Ратибор вдруг нападёт. Но, слава Богу, этого не произошло. — Ладно, сделаем вид, что я поверил. Но это не меняет факта, что тебе будет задано очень много вопросов в Москве. Уверен, не один Иван Васильевич с тобой говорить пожелает, но и митрополит Феодосий. Многие будут интересоваться откуда ты знания имеешь. Скажи, ты уже думал, что говорить будешь?

Я отрицательно покачал головой. Не потому, что не думал об этом, а потому что хотел услышать, что на этот счёт скажет Ратибор.

— Скажешь, что когда моего сына лечил, Николай Чудотворец даровал тебе больше знаний, чем ты говорил изначально. Но обязательно оговорись, что не всем ты помочь можешь.

— Так они скажут, чтобы я поделился с ними знаниями. И какой мне от этого прок?

— Верно мыслишь, — усмехнулся Ратибор. — Наверняка приставят к тебе учеников. Но это дело богоугодное, поэтому не отказывайся. Как я уже говорил, лекари, именно хорошие лекари, всегда на вес золота.

— Допустим, — сказал я. — Но разве они поверят про Николая? Боярин, ты же не поверил и…

— А это неважно поверят они или нет. Ты уже спас Глеба и Ярослава. Твои знания не будут вызывать сомнений. Но вот вопрос откуда ты получил эти знания… — он сделал паузу, давая мне время переварить информацию, продолжил. — Если на Глеба они ещё могли попытаться навести поклёп, что его ты вылечил происками лукавого, то вот про Ярослава они так сказать не посмеют. Шуйский за любой намёк их с говном смешает.

— А если меня запрут? Захотят узнать всё, что я знаю?

— Не должны, — ответил Ратибор.

— Почему?

— Ивану Васильевичу не просто так лекарь понадобился. Жена у него болеет. Всех подробностей не знаю, но когда в Москве узнали про исцеление Ярослава, Великий князь повелел привести тебя.

— А предложение Шуйского служить под его рукой?

— Так одно другому не мешает, — ответил Ратибор.

— И каковы шансы мне вернуться назад?

Ратибор ненадолго задумался.

— Вылечи Великую княгиню Марию Борисовну, тогда Иван Васильевич, наверняка тебя спросит, чего ты хочешь. — Ратибор ненадолго замолчал. — Ты уже сам решай. Возвращаться будешь или при Великом князе останешься.

— Понял, боярин.

Он, тяжело вздохнув, кивнул.

— Ну вот и хорошо. Тогда иди отдыхай. Уже завтра тебе предстоит долгая дорога.

Я встал, поклонился и вышел из терема.

Осадок после такого разговора был немаленьким. И я до темноты думал о том, сказал ли всё правильно или…

Когда наступила ночь, и мои холопы разошлись по домам, я услышал стук дверь. Один раз, второй, третий. Гостей я уже не ждал, и думал, что это кто-то из холопов пришёл.

Встав с постели, я подошёл к двери.

— Кто там?

— Впусти, — послышался голос Марьяны.

Я тут же открыл, и она, проскользнув внутрь и быстро закрыв за собой дверь, тут же прижалась ко мне.

— Как ты здесь? А Ванька…

— Сказала, что ты подарил ему хлебного вина, а он и рад. И ещё я подсыпала ему сонной травы. Той, что ты давал, когда он провалился под лёд. Сейчас спит, как убитый.

Я посмотрел на неё.

— Зачем пришла?

— Ой, не делай вид, что не догадываешься, — после чего сильнее прижалась ко мне, и потянулась к моим губам. Потом отстранилась и начала расстёгивать рубаху, под которой, разумеется, ничего больше не было. И, не стесняясь наготы, спросила.

— Мне тебя уговаривать надо, или ты решил сделать это в одежде?

Мне безумно нравилось происходящее. А когда она сама подошла и начала раздевать меня, я уже еле сдерживался.

Совсем скоро я подхватил её, чтобы повалить на постель. И не успел я занять… эм… пристроиться, как она перевернула меня на спину, заняв верхнюю позицию на мне.

Не знаю сколько мы занимались любовью, но я не хотел, чтобы это заканчивалось.

И всё же всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Я гладил её волосы, а она прижималась ко мне, при этом положив голову на грудь. Мы ещё некоторое время просто молча лежали. А потом Марьяна встала и начала одеваться.

— До встречи, Мить.

— До встречи, Марьян, — сказал я, когда провожал её у порога.