Рассвет русского царства. Книга 2

Глава 6

Я очнулся от пульсирующей боли в руке. Голова кружилась и во рту пересохло, а каждый вдох отдавался болью в груди. Попытался пошевелиться и тут же застонал — тело ломило так, словно меня протащили по булыжной мостовой.

— Лежи, не дёргайся. — услышал я голос Ярослава.

— Ммм, воды дай. — С каждое секундой мне становилось легче.

Вскоре мне подали флягу с водой, я жадно сделал несколько глотков.

— Долго я провалялся без сознания? — при этом отчётливо почувствовал, что левая рука не сгибается. И повернув голову увидел насквозь торчавшую выше локтя стрелу с обломленным наконечником.

— Это Ратмир и Глав постарались, — пояснил Ярослав. — Сказали, что-то вроде того, что есть раны, когда лучше стрелу не трогать, и лучше тебя подождать, когда очнёшься.

Я кивнул, припоминая свои лекции холопам о том, что вытаскивать застрявшие предметы из ран опасно, ведь можно повредить артерию или усилить кровотечение. Однако это был не тот случай, но откуда людям этого времени знать, где у них проходят артерии, и как понять задета ли она.

— Умные ребята, — выдавил я, постаравшись принять сидячее положение. Ярослав придержал меня, за что я был ему благодарен. И, сказав ему спасибо, спросил. — Кстати, где мои холопы?

— Живы. — ответил Ярослав. — Вон там у палатки отлёживаются.

— Ясно, а что дружинники?

Княжич нахмурился.

— Много погибло. Из двадцати воинов дяди осталось девять. Из них шестеро ранены, двое в живот и скорее всего не переживут сегодняшней ночи. Оба моих дружинника, приставленные мне отцом, погибли. Дядя ранен в ногу, и ходить почти не может.

Я огляделся по сторонам. Наш лагерь выглядел так, словно через него прошёл ураган. Разбросанное оружие, кровь, тряпки, торчащие древка стрел в земле и стоны… Только сейчас я услышал принадлежавшие не Ярославу голоса.

Рядом с одной телегой лежали наши раненые, а чуть вдалеке, у дерева — пленные.

— Семеро сбежали, когда ты свалил их атамана. — заметив куда направлен мой взгляд сказал Ярослав. — Дим, честно ты меня удивил! Ты так рубился, у меня просто нет слов. Нет, я видел бои, особенно когда в прошлом году казанские татары Нижний осадили, но ты словно… такое чувство архангел Михаил вселился. Рубил всех подряд, не видя преград. — закончил он в рифму.

Я тяжело вздохнул, прекрасно помня и главное отдавая себе отчёт в том, что я делал. НО ВОТ КАК? Оставалось вопросом. Стрела, что прилетела мне грудь, ударила прям напротив сердца, и тогда что-то произошло. Отключило во мне, или же наоборот включило. Честно, не знаю. Мне так захотелось жить что я больше не задумывался над тем, как и куда бить, а просто бил. Я видел… вернее понимал… по глазам, по расположению ног, куда все ходы противника.

И я очень хотел научиться входить в такое состояние, но вот смогу ли я… просто не знал.

— Ярослав, мне нужна твоя помощь. — не стал я тратить время на обсуждение боя.

— Говори. — серьёзным тоном сказал он.

— Нужно вытащить стрелу и зашить рану. Но сначала… — я оглянулся в поисках Глава или Ратмира. — Эй, — крикнул я их. Они только сейчас увидели, что я пришёл в себя.

Первым ко мне подошёл Глав. Он прихрамывал на правую ногу и держался на бок.

— Хозяин, — поклонился он.

— Показывай, — сказал я, указывая на бок. Глав, не задавая вопросов снял рубаху, после чего сел рядом и я начал осматривать рану. — Тебе повезло, ничего кроме мяса не задело. Возьмёшь перевязочный материал, и попросишь Ратмира перевязать. Но прежде принеси мне чистую ткань, хлебное вино, иглу и нить. — потом подумал, и добавил, чтоб ему бегать дважды не пришлось. — неси весь тюк, в котором я сложил мой врачебный набор.

— Сейчас. — кивнул он и захромал к телеге.

После я повернулся к Ярославу.

— Слушай внимательно. Садишься вот здесь, под прямым углом, тянешь…

— Я не лекарь, Дим. — перебил меня Ярослав.

— А то я не знаю, — ухмыльнулся я. — Но тут ничего сложного нет. Так что давай, работай.

Ярослав едва скрывал недовольство моей просьбой, однако в свете того, что лишь немногие вышли из боя без единой царапины, возразить он не решился. Мы ждали, пока Глав принесёт мои медицинские принадлежности. И с его помощью я наконец избавился от кольчуги, которая упорно цеплялась за рану, причиняя мне лишнюю боль.

— Ну ты и получил, — произнёс Ярослав, кивком указывая на багровый синяк возле сердца. Сам я его почти не видел, но ощущения говорили красноречивее всякого зеркала.

В это время Ратмир, едва удерживая равновесие, приблизился к нам и поставил на землю котелок с кипячёной водой — предстояло приготовить солевой раствор. По его измученному виду было ясно, что тому несладко пришлось. Впрочем, сейчас мало кому было легко.

— «Будь у меня время нормально снарядиться, обошлось бы без этих увечий», — мелькнула мысль.

— Видишь рану? — указал я княжичу на торчащий обрубок стрелы. — Нужно вытащить её аккуратно. Не дёргай резко, наоборот тяни медленно.

Была мысль выпить хлебного вина перед началом, но после того, как со мной закончат мне нужна чистая голова. Поэтому решил потерпеть.

Он взялся за обрубок стрелы и я приготовившись к боли сжал зубы.

— Хррр, — прорычал я, и какое же было облегчение, когда древко покинул руку.

— Есть, — выдохнул Ярослав, держа окровавленный наконечник. Посмотрев на рану, я решил, что одним промыванием не обойтись. Кровь из раны выходила с грязью. А значит… мои мучения только начинаются.

— Промой рану, — прошипел я. — Солевым раствором. Потом возьми хлебное вино и залей её всё.

— Ты уверен? — спросил Ярослав.

— Делай, что я говорю. — и чуть мягче добавил. — Лучше сейчас помучаться чем потом от горячки на тот свет отправиться.

Он тяжело вздохнул и кивнул. Когда он промывал рану раствором, я вроде сдерживался. Но вот когда он полил в рану хлебным вином… вот тогда-то готов Богом поклясться, что мой крик могли услышать на другом полушарии. Конечно, я утрирую. Но это не меняло того факта, как мне было больно.

Слава Богу боль потихоньку отступала, и когда Ярослав зашил рану с двух сторон, наложив по три стежка. Я несколько минут приходил в себя. Потом Глав принёс чистую ткань для перевязки, и обмотав мне руку сделал наподобие косынки для руки.

Потом настала очередь осматривать Глава. Но, как я и думал, он легко отделался. Ратмир же лежал у костра, и я направился к нему. Он лежал на спине, подложив под голову свёрнутый плащ.

— Ну как твоя голова? — спросил я, взяв руку, чтобы помереть пульс, после чего посмотрел на зрачки.

— Раскалывается и кружится. Пару раз вывернуло.

Целой рукой я раздвинул волосы и посмотрел что там на голове. Удар щитом был мощным, и рассечение было длинным, от виска до макушки, но вроде неглубоким. И вроде бы нет признаков внутреннего кровотечения. Дышал он ровно, сердце не сбоило, и отвечал на вопросы вполне сносно. Был бы рентген… А так только на глаз…

Работы по большому счёту было на десять минут, поэтому сел рядом с ним.

— Сейчас зашью, а потом будешь лежать. Никаких резких движений и пей только воду и немного. И, — сделал я паузу, — будет хорошо если сможешь уснуть.

Ратмир кивнул, и я приступил к работе. Кое-где состриг ножом волос, всё тщательно промыл, а после зашил. Пальцы немного дрожали от усталости, да и больно было шевелиться, но если не я, то кто им поможет? Верно никто. Поэтому сцепив зубы покрепче, я продолжал шить, щедро поливая рану хлебным вином.

— Отдыхай, — сказал я, после того как наложил последний шов.

— Спасибо Митрий.

— Пожалуйста, — ответил я, и посмотрел в сторону Шуйского. По большому счёту я должен был ему первому оказать помощь. Всё-таки во все времена, сначала помощь оказывали именитым, а остальным как придётся.

Боярин разговаривал с дружинником, при этом явно терпел боль, но старался не подавать виду. Ногу перевязали, но прям поверх штанов, что было… да херово это было!

— Господин князь, — подошёл я к нему, — мне нужно осмотреть вашу рану.

Шуйский, недолго думая кивнул и с помощью дружинника устроился поудобнее. Я осторожно размотал окровавленную повязку и поморщился. Рана была глубокой, копьё достало до самой кости. Края раны разошлись, и кровь всё ещё сочилась.

— Сейчас будет больно, — предупредил я, наливая в миску свежий солевой раствор из котла, что висел над костром.

— Делай что надо, — отвернувшись сказал он.

— У меня есть хлебное вино, — сказал я Шуйскому. — Могу дать, чтобы боль тупее была.

Шуйский задумался.

— У тебя его много? — спросил он.

Я отрицательно покачал головой. Фляга была одна, и вина в ней оставалось от силы на два-три глотка.

— Тогда оставь для моих дружинников, — твёрдо сказал он. — А я потерплю.

Я поймал себя на мысли, что проникаюсь уважением к этому человеку. Он был воеводой, князем, мог потребовать всё для себя. Но вместо этого думал о своих людях.

— Как скажете, — кивнул я. — но, как я уже сказал, будет больно.

— Я понял. — ответил он. Вот только он вряд ли ожидал что ему будет настолько больно.

Сначала я буквально залил рану, чтобы хоть ненадолго понять с чем я имею дело.

— Умммм, — посмотрел на меня Шуйским, при этом мне казалось, что его глаза сейчас выпадут из орбит. В тот момент я лишь на секунду остановился, и не девая ему опомниться, продолжил чистить рану.

— «Вроде бы здесь не всё так плохо, как выглядело на первый взгляд.» — подумал я. После чего взял чистую ткань, смочил её в растворе и начал промывать рану. Шуйский снова зарычал сквозь зубы, но я отдавал ему должное, держался он хорошо.

— Зачем ты это делаешь? — послышался голос отца Варлаама за моей спиной.

Я обернулся.

— Потому что это поможет избежать нагноения раны, — ответил я, продолжая промывать рану. — Соль убивает заразу, без этого начнётся гниение, и тогда придётся отрезать ногу. Или что ещё хуже человек умрёт.

Варлаам нахмурился, но промолчал. Я закончил промывание и взял иглу с шёлковой нитью.

Сначала я зашивал мышцы. Игла входила с трудом, ткани были плотными, и я старался делать стежки как можно аккуратнее, чтобы потом не было осложнений. Шуйский молчал, лишь изредка шипел сквозь зубы. Пот выступил на его лбу, но он терпел и главное почти не дергался.

Когда закончил с мышцами, я перешёл к коже. Здесь было проще — стежки шли ровнее, и я работал быстрее. Наконец последний узел был завязан, и я выдохнул с облегчением.

— Всё, — сказал я, обматывая ногу чистой тканью. — Старайтесь не нагружать ногу следующие дни.

— Благодарю, — выдохнул Шуйский и откинулся назад, закрывая глаза.

Боковым зрением я уже заметил, что к костру начали подносить раненых дружинников. Их было шестеро — кто-то шёл сам, опираясь на товарищей, кто-то лежал на импровизированных носилках из копий и плащей.

У некоторых я заметил, что раны были перетянуты кожаными ремнями выше места ранения. Я сразу узнал почерк своих холопов — я учил их накладывать жгуты, чтобы остановить кровотечение. Никто из местных этого не умел, обычно просто зажимали сами раны и надеялись, что кровь остановится.

Учитывая, что Ратмиру было нехорошо, то напрашивался вывод, что это постарался Глав. И честно сказать, меня это порадовало. Всё-таки Глав до того, как стать холопом, успел поразбойничать и ему сильно повезло, что он не окончил жизнь в петле или не горбатился на рудниках. В общем, я надеялся, что он стал на путь исправления.

Я подошёл к первому раненому. Это был молодой дружинник, лет двадцати. Его правая рука была перетянута жгутом чуть выше локтя, а ниже я увидел глубокую рваную рану — похоже, саблей полоснули.

— Как тебя зовут? — спросил я, разматывая повязку.

— Иван, — ответил он.

— Ну что ж, Иван, сейчас и тебя подлатаем.

Рана была страшной, но, к счастью, не задела кость. Я промыл её солевым раствором. Иван попытался дёрнуться, но его товарищи придержали его. Потом взял флягу с хлебным вином и щедро полил рану. Вот тогда-то он огласил всю округу своим криком.

— Терпи, — сказал я. — Сейчас зашью, и будет легче.

Я взял иглу и начал накладывать стежки. Когда закончил, перевязал руку сделал косынку, через шею, и велел Ивану не напрягать её.

— Тащите следующего. — позвал я.

Ко мне поднесли второго раненого. Это был мужчина постарше, лет сорока, с седеющей бородой. У него была рана в животе, и хоть тот выглядел довольно бодро, но понюхав рану я скривился. Повреждён кишечник… и каким бы я талантливым не был, провести такую операцию я не смог.

— Как имя? — спросил я.

— Савва, — ответил он, и кажется по взгляду он всё понял.

— Прости, но…

— Я понял. Сразу всё понял. Он позвал товарищей, и попросил его отнести под дерево, куда с ним отправился отец Варлаам.

Молча проводив их взглядом, я передвинулся к следующему. Третьим был дружинник с раной на плече. Четвёртым — с глубоким порезом на животе, но, к счастью, без повреждения кишок. Пятым был парень без кисти, и его рану уже прижгли пока я был без сознания. Тут я уже ничем не мог помочь, разве что для облегчения боли, дал ему выпить хлебного вина.

Когда дошёл до последнего раненого, уже еле стоял на ногах. Это был воин лет тридцати, с глубокой раной на икре. Жгут был наложен правильно, и кровотечение остановилось, но рана выглядела плохо — края рваные, мышцы повреждены.

— Как тебя зовут? — устало спросил я.

— Гриша. — ответил он, после чего я снял жгут, и рана тут же начала кровоточить. Но снова ничего страшного.

Работа заняла больше времени, чем у остальных. Края раны плохо сходились, и мне пришлось накладывать двойные стежки, чтобы удержать ткани вместе. Когда закончил, я перевязал ногу и велел Грише лежать и не двигаться.

— Всё, — выдохнул я, вытирая руки о тряпку. — Больше раненых нет?

Из шести я не смог помочь всего одному.

— Больше нет, — ответил подошедший Ярослав. — Пока ты был без сознания от ран умерли четверо.

— «Ага, вот и объяснение, почему мне попался всего один тяжелый случай», — наконец- то понял я.

Я кивнул и посмотрел в сторону телеги, у которой сидели связанные враги. Они сидели, опустив головы, а рядом с ними лежали тела их товарищей.

— Что с ними будем делать? — спросил я у Ярослава, кивая на пленных.

Он пожал плечами.

— Дядя ещё не решил. Скорее всего, допросит, а потом… — он провёл ладонью по горлу.

Я нахмурился. Убивать пленных было обычным делом в этом времени, но мне это не нравилось. Хотя, с другой стороны, что с ними ещё делать? Отпустить, они вернутся и нападут снова. Продать… в принципе, как вариант. Вот только решать не мне.

Пока отдыхал, заметил, что Глав и ещё какой-то дружинник методично раздевали убитых нами врагов. Кольчуги, сапоги, пояса с ножами, всё складывалось в отдельную кучу. Это была наша законная добыча, и никто не посмел бы её оспорить.

Дружинники Шуйского тоже обыскали и раздели убитых ими противников, и как я уже говорил, тела сложили радом с их выжившими товарищами.

Вдруг Глав выпрямился и направился к кустам и через минуту он появился обратно, волоча по земле щуплое тело. Глав стащил с него кожаную кафтан и снял с пояса колчан со стрелами, а потом снова скрылся в кустах.

Когда он вернулся, в руках у него был лук. Даже на расстоянии я видел, что это была отличная работа, дерево ровное, изогнутое, рукоять обмотана кожей. Такого не было даже у Семёна-лучника — лучшего стрелка в дружине Ратибора.

— Митрий, — подошёл ко мне Глав, протягивая лук. — Посмотри — это хорошее оружие. Его можно за дорого продать.

Я взял русский лук*, повертел в руках. Дерево было гладким, тщательно обработанным. Тетива крепкая, из сухожилий. По дурости и никак иначе своё действие назвать не могу, я попробовал натянуть, но почувствовав боль в руке, отложил.

(от авторов: Материалы и конструкция: изготавливался из нескольких кусков древесины разных пород (лиственница, сосна, ель, берёза, вяз, клён и др.). Имел форму буквы «М» с плавными перегибами.

— Очищенные от коры заготовки подсушивали на воздухе в затемнённом месте несколько дней, затем обрабатывали топором и ножом и снова просушивали.

— Из подготовленных заготовок вырезали основные части лука, которые снова высушивали, но на этот раз на солнце.

— Части лука склеивали рыбьим клеем. Для приготовления самого прочного клея использовали плавательные пузыри осетров.

— Лук обклеивали берестой, снятой с берёз, растущих на сухих возвышенных местах.

— Окончательным этапом отделки было украшение лука.)

Продавать лук я не собирался. Как и доспех убитого командира, что ранил Ратмира. Его я собирался подарить по возвращению в Курмыш Григорию. В общем всё хорошее я собирался оставить себе. Может что-то и продадим, но скорее всё отправится на перековку.

Примерно через час была приготовлена похлёбка. И готовил её для нас Шуйский, отец Варлаам и Ярослав. У остальных и так дел хватало. Двоих дружинников боярин отправил в лес, посмотреть не остались ли поблизости враги. И те вернулись через час с десятью лошадьми. Подслушав доклад, я понял, что бежавшие воины забрали большую часть лошадей с собой.

Ещё один дружинник следил за пленниками пока те копали большую могилу для своих товарищей. Хоть те тоже были ранены, но их состояние никого не волновало.

Наших же павших товарищей собирались по утру отправить на одной из телег Нижний Новгород, где их захоронят как, полагается.

Я доел княжескую похлёбку и поставил миску на землю. И поблагодарив за еду направился в свою палатку. Тело всё ещё ломило, но стало немного легче, горячая еда и отдых делали своё дело. Рука пульсировала глухой болью, грудь ныла при каждом вдохе, но я уже привык к этому дискомфорту.

Полежать мне долго не дали. Глав, сообщил что меня зовёт Шуйский. Было уже темно, но местонахождение боярина было легко найти. Он сидел у большого костра и о чём-то разговаривал с Ярославом.

Наконец Шуйский поднял голову и посмотрел в мою сторону. Поманил рукой.

— Митрий, — сказал Шуйский. — Садись. Нам нужно поговорить.

Я опустился на поваленное бревно рядом с костром. Ярослав устроился, с другой стороны, от дяди.

— Слушаю, господин князь.

Шуйский помолчал, глядя в огонь. Потом заговорил.

— Мы не поедем в Москву… Вернее пока не поедем. — Я кивнул, и, если Шуйский сказал бы иное, я постарался бы его переубедить. — Слишком много раненых. Из двадцати моих дружинников осталось в строю трое. Ещё пятеро ранены. У Ярослава тоже людей больше нет. Все полегли.

Ярослав хмуро кивнул, глядя в огонь.

— Что ты решил боярин? — спросил я.

— Сегодня не двигаемся, — ответил Шуйский. — Останемся здесь ещё на день, а может на два. Завтра в Нижний тела раненых отправим, и отец Ярослава, — взгляд на племянника, — нам обязательно вышлет помощь. Так что ты подумай, что там моему воину на словах сказать, чтоб с собой взяли.

— Понял. — ответил я, догадавшись почему меня пригласили на обсуждение.

— Что вообще скажешь по раненым? Каковы их шансы выжить?

— Сложно сказать. Раны не такие серьёзные. Промывал я их хорошо, но ты правильно боярин сказал. Двое из тяжелораненых могут не выдержать тряски в телеге. Да и вам самому ещё нужно ногу поберечь. И дать время, чтобы рана хоть немного затянулась.

— Ну вот и решили. — сказал он.