Рассвет русского царства. Книга 2

Глава 5

Несмотря на май, утро выдалось прохладным. Я проснулся ещё до рассвета и долго лежал, глядя в потолок. Как-то неспокойно было на душе. И даже тот факт, что Марьяна скрасила последнюю ночь перед отъездом… вот только прощание не задалось. Остался такой привкус, будто на этом наши отношения подошли к концу.

Плюс ко всему снилась мне всякая ерунда: какие-то обрывки битвы, кровь, крики, я с кем-то сражался. Шёл бой и, перед тем как проснуться, я слышал чей-то злорадный смех.

Я никогда не придавал снам какого-то сакрального значения. Ну приснилось, ну и ладно. Вот и в этот раз не стал этого делать.

На кухне уже суетилась жена Доброслава. Готовила она вкусно и, что мне больше всего нравилось, не лезла с расспросами. Поздоровалась, попрощалась, обсудили, что я хочу кушать завтра, убралась и ушла. Вот и в этот раз я поздоровался с ней и побежал во двор, чтобы умыться холодной водой. А когда возвращался в дом, увидел на крыльце Ратмира и Глава.

— Митрий, всё готово, — сказал Ратмир, затягивая ремень на сумке. — Коней проверил, седла в порядке.

— Хорошо, — кивнул я. — Вы уже кушали?

— Да, Митрий, — ответил Ратмир, а Глав лишь кивнул.

— А я нет. Так что придётся подождать. Да и не думаю я, что Шуйский так рано встанет. К тому же без нас всё равно никуда не уедут.

— Без нас-то уедут, а вот без тебя нет, — усмехнувшись сказал Глав.

— Твоя правда, — ответил я, и мы разошлись по своим делам.

Примерно через час к нам прибежал вестовой от Ратибора. Он сообщил, что гости уже готовы отправляться.

Вскоре мы сели на коней и поехали к воротам крепости. Там уже собирался обоз Шуйского. Три телеги, около двадцати воинов. Они ехали налегке, погрузив кольчугу в третью телегу. Сам воевода решил ехать на телеге, вместе с отцом Варлаамом, и было сложно не заметить, что вид у Шуйского, мягко говоря, помятый. Ярослав стоял у одной из телег, разговаривал с кем-то из дружинников и, увидев меня, помахал мне рукой.

— Митрий! Поедешь со мной?

Я подъехал ближе, и немного подумав, ответил.

— Поеду, почему бы и нет, — вот только тогда я не знал на что подписываюсь. И пообещал как можно быстрее привнести в этот мир рессоры.

— Отлично! — широко улыбнулся он. — Так хоть веселее будет.

Мы погрузились в телегу. Внутри было относительно удобно — мягкие подушки, меховые накидки. Ярослав устроился у стенки, я — напротив. Ратмир и Глав поехали на конях позади обоза. Мой конь Буран шёл рядом, привязанный к телеге за сбрую.

Перед отправлением нас вышли провожать Ратибор и Любава, пожелали нам хорошей дороги и перекрестили. А у ворот я видел Григория. Он не стал подходить, а просто с непроницаемым лицом перекрестил, после чего развернулся и пошёл, судя по направлению, в сторону дома.

Как я уже не раз говорил, я редко понимал, что у него в голове.

До вечера всё было спокойно. Дорога шла через поле, потом нырнула в лес. Высокие сосны обступили нас и хоть немного спасли от лучей майского солнца. Утром было куда комфортнее ехать, чем когда начало припекать солнце. НО… больше всего меня напрягала тряска. Просто не знаю, чем думал Ярослав, когда добровольно подписывался на эту пытку. С его-то ногой он ходить должен аккуратно, а тут… Но, наверное, это я был такой изнеженный. Потому что он ехал и не жаловался, однако, помимо рессор, я сделал себе зарубку на память, что завтра любыми правдами и неправдами, поеду верхом на Буране.

Пока ехали, Ярослав рассказывал про Москву, про дворец Ивана III, про то, как там всё устроено. Я, честно признаться, слушал вполуха. И причина была всё та же… Тряска.

Но наконец-то моя пытка подошла к концу. Шуйский объявил привал, и я был безумно счастлив это услышать.

В дорогу я собирался капитально. На лошадях, к сёдлам, были привязаны тюки с палатками (простая плотная ткань) и съестными припасами, пара топоров, кованная мной лично лопата, чем-то похожая на сапёрную, и пила. Также на них были, оружие, сабли, копья, болты и, разумеется, арбалеты.

Мы заняли место в нескольких метрах от Шуйского. Сам он, как и отец Варлаам, собирался спать в телеге, навесив настил из плотной ткани в качестве крыши. То же самое делал Ярослав. Он звал меня к себе, но я отказался, честно ему сказав, что видеть его телегу больше не хочу. И что, несмотря на все подстеленные вещи, моя задница стала сплошным синяком. На что он лишь усмехнулся, и вместе с дружинником продолжил устанавливать «тент».

Я же с холопами стал разбивать свой мини лагерь под ветками большого дерева. Нарубили быстро прутья и натянули ткань треугольником. Холопы будут спать в одной, а я в другой. Потом Ратмир отправился резать ельник, а Глав собирать дрова, а я же повёл лошадей на водопой, и заодно проверить копыта. Дорога предстояла долгой, а подменных лошадей у нас не было, поэтому за животными надо было внимательно следить. Но, слава Богу, всё было нормально, и я, дав коням вдоволь напиться, повёл их обратно в лагерь, где холопы уже насыпали припасённый в дорогу овёс.

— Митрий, — подошёл ко мне встревоженный Глав.

— Что случилось? — посмотрел я на стопку дров, которая мне показалась уж слишком маленькой. — И почему…

— В лесу люди, — перебил он. До меня не сразу дошло, что это значит, но когда ДОШЛО, я серьёзно посмотрел на него. — Уверен?

— Да, — ответил он. — Нашёл свежие следы троих людей, оставленные сапогами, а не лаптями. Сам понимаешь, это не может быть совпадением.

— Кто ещё знает? — спросил я.

— Ратмир, и теперь ты, — в этот момент к нам подошёл второй холоп.

И с широкой улыбкой на лице, изображая, что рассказывает что-то, произнёс.

— Я пока насчитал семерых. Один на дерево залез, скорее всего лучник. Остальные залегли метрах в пятидесяти от лагеря. Но, — сделал он паузу, — очевидно одно. На нас скоро нападут. Твою кольчугу я незаметно в палатку закинул вместе с другими вещами, надень её под рубаху. Арбалеты уже зарядил Глав, они тоже там же лежат.

— Почему остальных не предупредили?

— Боялись шум поднять пока ты не вернулся. За нами следят, стоит им понять, что мы их обнаружили и…

— Я понял, — перебил я Ратмира. — Правильно всё сделали.

Может это выглядело верхом эгоизма, но такова жизнь. Если я правильно понял Ратмира, он понимал, что есть большой риск проколоться и дать понять врагу, что мы про него знаем. И стоит этому произойти, как на нас нападут. А тогда у меня не было бы возможности подготовиться.

Я переодевался, как можно быстрее и, когда вылез, всё было как обычно. Разве что мои холопы пошли один к телеге Шуйского, а второй к Ярославу. Сам же я потихоньку вытащил из палатки арбалеты и свой щит. Трава была невысокой, но вполне, чтобы не увидеть подготовленное оружие.

Тревога не отпускала меня. Я старался не оглядываться, и делал вид, что поправляю палатку, которая никак не хотела принимать устойчивое положение. Но вот в лагере стало в разы тише. И все начали разбредаться по сторонам, чтобы, как я думал, подготовиться.

Ненадолго я встретился взглядом сначала с Шуйским, который мне коротко кивнул, потом с Ярославом. Из-под рубахи последнего немного торчала кольчуга. Мы обменялись взглядами, после чего он пошёл в сторону Шуйского.

И в какой-то момент в округе стало очень тихо. Я бы даже сказал слишком… Даже птицы перестали петь, словно предчувствуя, что скоро тут произойдёт.

— НУ! — резко закричал Шуйский. — Вы долго будете там прятаться, дети лукавого? Ааа? ИДИТЕ К НАМ, отведайте на вкус русского оружия!

Это стало спусковым крючком.

— Вжих, — услышал я звон спускаемой тетивы. Стрела пролетела мимо и впилась в борт телеги всего в полуметре от головы Ярослава.

— Вот, гадёныш! — спрятался он за борт и закричал. — Я найду тебя и отрежу ноги и руки.

Все дружинники уже заняли места. Кто-то прятался за телегами, кто-то, как и я, за деревьями.

— Вжих — вжих, — выстрелили в ответ наши лучники в сторону, откуда прилетела стрела. Но, судя по всему, цели они своей не нашли, потому что вскоре оттуда снова прилетела стрела, только в этот раз целились в Ратмира.

А потом ещё и ещё. Нас начали методично обстреливать. И одна попала дружиннику в плечо — он закричал и осел спиной опираясь о дерево. Ещё одна пролетела мимо меня, а следующая застряла в щите воина неподалёку.

— Туда стреляй! — крикнул я Ратмиру, указывая на кусты слева, откуда вылетела стрела. — Там лучник!

Ратмир прицелился и спустил курок. Арбалет щёлкнул, болт свистнул в воздухе, и из кустов донёсся короткий вскрик, который заглушил крик бегущих на нас воинов…

ДА! Именно воинов, а не разбойников. На нас бежало не меньше трёх десятков, а может и больше. Все в кольчугах, в шлемах, с саблями и копьями.

— Дзинг, — выстрелил я в ближайшего воина из арбалета, и стрела попала тому в живот. Следом выстрелил Глав, но его болт врагом был принят на щит.

Дружинники Шуйского приняли удар и началась рубка. Звон стали, крики, стоны. В какой-то момент я приподнял щит, и в него тут же впилась стрела.

— Глав, помоги Ярославу! — крикнул я.

— Понял! — Глав метнулся к телеге, где княжич уже скрестил клинок с воином. И мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что княжич не справляется.

На меня же бежал воин, и я быстро подхватил копьё и бросил его. Но воин успел увернуться. А в следующую секунду наши клинки схлестнулись. Он сделал резкий выпад, но я отбил удар щитом, шагнул вправо и рубанул саблей. Всё произошло так быстро… И тысячу раз отработанное движение ранило противника по шее, разрезало кольчужное плетение, как по маслу.

Я отскочил, не давая крови попасть в лицо. Следующий враг уже бежал на меня, тоже с саблей и щитом. Этот, наоборот, бежал слишком быстро, словно хотел меня с разбегу полоснуть и бежать дальше. Но вместо этого я побежал на него, и он растерялся, тогда как я врезал сначала щитом, а следом ударил саблей снизу-вверх. Кольчуга этого воина тоже не выдержала…

— «Второй», — подумал я, задержав взгляд на том, как он упал, хватая вываливавшиеся кишки.

Ратмир показался рядом и тут же выстрелил. Болт пробил шлем врага насквозь, и тот рухнул замертво.

— Слева! — крикнул он.

Я обернулся. Ещё трое бежали на нас. Один с копьём, двое с саблями.

— Вжих, — пролетела рядом со мной стрела. Лучника надо было кончать, но прежде надо разобраться с тремя воинами.

Я встал с Ратмиром плечом к плечу и, выставив щиты, рявкнул.

— Держим!

Копейщик тут же ткнул меня, стараясь достать в ногу, но я отбил его выпад саблей. Напавшие разделились. Один решил нас обойти, и это стало его ошибкой. Он слишком рассчитывал на своих напарников, но никак не ожидал, что я один брошусь на двоих. Тогда как на него кинется Ратмир.

Я закружился между ними, и старался первым достать копейщика. Но он бил, отскакивал и снова бил, постоянно сохраняя дистанцию, при этом старался ударить мне в ноги. Но в какой-то момент у меня получилось перерубить его древко (моя сабля из дамасской стали показала себя выше всяких похвал). Когда это произошло, он откинул древко и бросился бежать, оставляя своего товарища со мной один на один.

Тот замахнулся саблей, я подставил щит, и тут заметил, что Ратмир уже разобрался со своим противником, и сейчас натягивает с помощью рычага тетиву арбалета. Кажется, мой противник этого не замечал, продолжая кружить рядом со мной. И когда тот оказался спиной к Ратмиру, я услышал звон.

— Вжих, — и болт прошил его насквозь. По крайней мере я видел, что кольчуга напротив сердца топорщилась на несколько сантиметров.

Я быстро огляделся. Глав и Ярослав сражались всё с тем же воином. Видимо им не повезло нарваться на умелого. Но только я хотел броситься им на выручку, как сверкнул нож в руке моего холопа, а в следующее мгновение он уже торчал из шеи врага.

Вокруг бушевала битва. Дружинники Шуйского дрались насмерть, но врагов было слишком много, и они теснили их. Уже по меньшей мере пятеро лежали убитыми.

Шуйский тоже рубился в центре схватки. Где был отец Варлаам я даже не задумывался.

— Заряжайте арбалеты, — крикнул я Ратмиру и Главу. Принимать участие в свалке я не торопился. Зачем, если стрелять в спину врагам в разы безопаснее.

— Вжих, — почти одновременно прозвенели тетивы арбалетов. И двое противников упали. А Глав снова промазал и это при том, что мы стреляли почти в упор.

— ТЫ У МЕНЯ СПАТЬ С НИМ БУДЕШЬ! — заорал я на Глава. Было сложно не заметить испуг в его глазах. И не знаю, что подействовало — моя угроза или ему просто повезло — но следующий его болт нашёл своего врага.

В этот момент из леса выскочил ещё один отряд. Человек десять, может, больше.

— Чёрт! — выругался я.

К нам тут же подскочил крупный воин. Он сильно выделялся по сравнению с остальными. В начищенной кирасе, с длинной саблей, на руках наручи. Он смотрел прямо на меня. И я не мог не заметить, как он идёт… так, словно пружиня на ногах.

— «Командир?» — пронеслась у меня мысль. Я переглянулся с Ратмиром, и мы оба поняли, что это непростой противник, и нахрапом его не взять.

Он остановился в трёх шагах, посмотрел на меня сквозь прорези шлема.

— Сейчас ты умрёшь, ублюдок, — прорычал он.

Я сжал рукоять сабли.

— Ну, попробуй, — ответил я, и тут же мы с Ратмиром атаковали. А он рванул на нас.

Удар был таким быстрым и сильным, что у меня немного отсушило руку под щитом. Ратмир тут же атаковал его, но вражеский командир, сместился в сторону, отклонился от сабли, и что есть сил зарядил кромкой щита по голове Ратмира. Занёс клинок… в последнюю секунду я успел подставить свою саблю на его пути.

Из-под шлема я заметил его усмешку. Он обрушил на меня град ударов и мой щит затрещал, а через несколько ударов раскололся пополам.

— Молись, щенок, — и он снова атаковал.

Я парировал удар саблей. Отбил второй, третий… Я отступал и ждал момента.

Снова пролетела стрела и в этот раз она врезалась мне в грудь, но, слава Богу, кольчуга выдержала. Тем не менее было чертовски больно, и мне сильно повезёт, если рёбра остались целыми.

Но!

Эта боль что-то отключила во мне. Или, наоборот, включила. Честно, я не знаю.

Было такое чувство, что я смотрел на противника, словно в замедленной съемке. Вот он замахивается сверху, на что я шагнул влево, пропустил удар мимо себя и со всей силы рубанул по руке. Сабля разрезала кольчугу, вошла в плоть. И он взревел от боли и выронил оружие. Я не собирался давать ему опомниться. Следующий удар метил в шею, но он увернулся, причём сделал это так, как я бы никогда не подумал сделать. Он прыгнул… сделал нечто похожее на кувырок и постарался встать, вот только в кирасе подняться было не так-то просто. Он успел подняться на колени и даже попытался поползти, но пинком ноги по заднице я опрокинул его. Он снова попробовал встать… а я только этого и ждал. Его голова покатилась вниз, в сторону небольшого овражка.

Отец Варлаам

Дружинники Шуйского приняли первый удар на щиты. Варлаам же никогда не был воином, и прекрасно понимал, что в бою будет только мешать. А признавать, что он праздновал в труса и что страх сковал его тело, ему не позволяла гордость.

Он забрался под телегу, прижавшись животом к земле. Однако видел всё, что происходило, через щель между колёсами… Первыми вражескую кровь пролили Митрий и его холопы. Враги пали от выпущенных ими арбалетных болтов.

Потом началась свалка. И в какой-то момент рядом с телегой упал раненый воин из дружины Шуйского. Варлаам, несмотря на страх, затащил его под телегу, где постарался зажать рану, однако рана оказалась слишком серьёзной, и вскоре из глаз пропала жизнь.

— Боже, упокой душу раба твоего, — перекрестил его Варлаам, после чего прикрыл воину глаза. А потом посмотрел, что творится вокруг.

Бушевала настоящая резня. Строй дружинников Шуйского был прорван, и враги теснили их.

Варлаам увидел Шуйского, который сам сражался на переднем крае. И он даже не удивился, что он там. Ещё при Василии II, Шуйский прослыл заправским рубкой. И хоть года берут своё, но для своего возраста Шуйский выглядел ещё очень хорошо.

Потом он перевёл взгляд на Ярослава. Он сражался плечом к плечу с холопом Митрия, и вполне успешно. И от него не укрылся бросок ножом, которым холоп сразил противника.

— Заряжай арбалеты! — вскоре донёсся до его слуха, в котором он узнал голос Митрия.

В этот момент Варлаам почувствовал, как кто-то схватил его за ноги и пытается вытянуть наружу.

— Вжих, — прозвенели выстрелы, и хватка ослабла. Повернувшись, он увидел завалившееся на землю тело с болтом вместо глаза.

— ТЫ У МЕНЯ СПАТЬ С НИМ БУДЕШЬ! — заорал Митрий. И Варлаам, как, наверное, и многие другие, обернулся посмотреть, чтобы узнать, кто с кем будет спать.

Какие-то секунды передышки и снова закипело сражение. Стрелы, копья, крики, и в какой-то момент враги дрогнули. Пятеро убитых из арбалетов врагов сыграли огромную роль в этом. И сильно облегчили задачу воинам Шуйского и ему самому.

А потом… потом из леса выскочил ещё один отряд. Много… очень много.

— Ну, братья… — обратился Шуйский к своим дружинникам, при этом сделал жест с саблей в руке, будто перекрестился. — Если кого обидел, прости!

— Для меня было честью служить с тобой, Василий Федорович, — произнёс воин, и встал по правую руку от боярина.

— И для меня… И для меня…

Варлаам увидел и глазам собственным не поверил, когда с земли в последний бой поднялся дружинник со стрелой в груди. Из его рта шла кровь, сам он еле стоял, но это не помешало ему встать со своими товарищами.

Варлаам же начал молиться Богу, прося его о помощи. Каждое слово было наполнено такой силой, что многие его братья по вере сейчас бы позавидовали.

Начался бой, и враги успели оттеснить дружинников от телеги и несильно ранить в ногу Шуйского. Варлаама пока не трогали, но он понимал, что это дело времени.

И сам того не понимая, он посмотрел на Митрия. Там на него бежал крупный воин. Варлаам успел повидать многое за свою жизнь, и мысленно он уже распрощался со странным юношей.

Но тут началось нечто невероятное.

Поначалу всё шло, как и думал Варлаам. Сначала пал холоп Митрия. Потом он потерял свой щит… Получил стрелу, и… что-то изменилось. Всё произошло очень быстро — вот Митрий стоит на месте, и Варлаам прикрыл глаза, не желая видеть его смерти, но, когда открыл, увидел, что юный отрок стоит, а его враг ползёт от него.

Враг попытался спастись бегством, но Митрий не дал ему этого сделать и, поймав момент, лишил того головы.

После этого он подобрал валяющееся на земле копье и побежал в сторону дружинников. Весь в крови, он пронёсся мимо телеги, под которой прятался Варлааам, и ворвался во вражеский строй. Начал рубить всех на право и налево. Первый враг упал с рассечённой грудью. Второй — с перерезанным горлом. Его появление не осталось не замеченным, и ему наперерез выскочили сразу пятеро воинов.

Он кружился, словно вихрь. Там, где не доставал саблей, резко разворачивался и бил копьём. Один вражина попытался ударить Митрия в спину, но тот развернулся, отбил удар и вонзил копьё ему в живот. После чего пнул его ногой, высвобождая копьё. И снова закружился, отбиваясь от града ударов окруживших его врагов.

Он уворачивался, отводил вражеские удары и бил в ответ. Много бил.

— Вжих, — пролетела стрела, и застряла чуть выше локтя левой руки Митрия. Он выронил копьё, но продолжил драться. Подскочил к следующему врагу, но тот с испугу резко дёрнулся и упал, и Митрий тут же добил его.

Его снова начали обступать, но вместо того, чтобы сражаться с ними, он побежал в сторону Шуйского и со спины зарубил троих противников.

— С НАМИ БОГ! — закричал Митрий.

Дружинники воспряли духом, тогда как враг, наоборот, испугался. То, что творил этот отрок, не поддавалось логическому объяснению.

— Эй, ты! Сразись со мной! — закричал вражеский воин.

Он находился всего в двух метрах от телеги. Варлаам отчётливо видел его лицо и мог поклясться, что где-то его уже видел. Но не мог вспомнить где.

Вражеский воин адресовал эти слова Митрию, и Варлаам видел, как Шуйский попробовал остановить Митрия, схватив того за плечо, но тот словно не почувствовал хватки.

Почти все воины остановились, чтобы посмотреть за поединком. И когда Митрий, прихрамывая на правую ногу и сжимая в локте руку со стрелой внутри, остановился в десяти метрах от него, Варлаам был уверен, что знает, чем закончится бой.

Но у судьбы были другие планы, и в следующий момент вражеский воин упал с болтом в шее. Посмотрев, откуда он прилетел, Варлаам увидел холопа с разбитым лицом. Тот оказывается был жив, хотя отец Варлаам давно списал его со счетов.

Варлаам посмотрел на оставшихся врагов и с удивлением отметил, что стоящих и держащих оружие осталось не больше семи человек. Дружинников оставалось и того меньше, но, когда Митрий повернулся к врагам и пошёл в их сторону, они дрогнули.

Митрий остановился посреди поля боя, окружённый телами, покрытый кровью с головы до ног… А потом он упал.

Просто упал на колени, потом на бок. Сабля выпала из руки.

— МИТРИЙ! — закричал Глав, прихрамывая на ногу и придерживая окровавленный бок.

Только тогда Варлаам вылез из-под телеги и на дрожащих ногах поспешил к юноше. Шуйский, тоже облокотившись на плечо дружинника, подошёл к Митрию, и тут же спросил у Глава.

— Он жив?

Глав перевернул Митрия на спину, и все увидели, как вздымается его грудь.

— Эмм… кажется, — Глав начал отвечать таким тоном, словно не верил в то, что собирается сказать, — он просто спит.