Старый, но крепкий 7

Глава 16

Я зашел на доклад к Линю уже вечером. Мог и раньше, но предпочел подготовить зелья для завтрашнего тренировочного поединка с Сяо Фэн: не все же ей побеждать. Думаю, те шедевры, которые у меня получились, здорово удивят мечницу.

В общем, было время прикинуть ход разговора с мастером, и когда я наконец навестил его в домике, обстоятельно рассказал, как прошла встреча с учениками школы Небесного гнева и получил ровно ту реакцию, которую ожидал. Сидящий за столом старик всплеснул руками:

— И ты их просто отпустил⁈ — неверяще воскликнул старый мастер. — Ты знаешь, какая между нами история, и ты их просто отпустил⁈

— Во-первых, им не было и двадцати. Во-вторых, когда вы описывали мне секту и местный быт, ни разу не упоминали возможные стычки с учениками других сект или школ. Не вижу ничего плохого в том, чтобы не убивать людей.

Когда я договорил, Линь смотрел на меня уже иным взглядом: жестким, недовольным. Давление его силы тоже стало мощнее, только вот на меня оно теперь почти не действовало: я и сам здорово вырос в силе. Скорее всего, я проиграю старику в прямом бою, но выдержать его ауру смогу без особых проблем.

— Ни разу не упоминал о возможных стычках, — едко повторил Линь. — Знаешь, очень удобное оправдание нежелания пачкать руки. Если ты не заметил, во время вступительных испытаний наставник Зуго тоже не говорил практикам, что им придется драться с другими практиками, защищая честь секты. Думаю, нет ни одного практика секты Тьмы, который присоединился к нам, чтобы убивать. Но все они готовы взять в руки мечи, а кто-то уже взял! Если ты думаешь, что можешь отворачиваться, когда твои братья по секте сражаются и гибнут, если ты думаешь, что сможешь жить среди клинков и крови и остаться чистым — ты либо глупец, либо самый наивный практик, которого я знаю.

Эта речь меня ни капли не тронула. Все эмоции Линя, его игра на чувствах и попытка возбудить во мне сопричастность ломались об один простой факт: о подброшенную в Вейдаде бомбу.

Если так посудить, я хотел бы остаться вне конфликта вместе с теми, кто никак к нему не причастен. Я с удовольствием посидел бы на трибунах арены вместе с другими подростками и посмотрел, как на песке сражаются Линь, Свен Дэй и такие же хитрые интриганы из школы Небесного гнева. За свои поступки необходимо отвечать самим, а не выставлять вместо себя молодых парней, едва достигших ранга пробуждения.

— Может, так, — пожал я плечами. — Но в тот момент я смотрел в глаза людям, а не врагам. Они не были чудовищами. Просто мальчишки, которых научили, где враг и спустили, как псов с поводка.

— Они убивали и убивают наших! — Линь снова повысил голос, даже не пытаясь скрыть всплеск гнева. — Мальчишки, говоришь? Эти мальчишки позавчера сожгли деревню за рекой, и если бы ты не пропускал вечерние беседы с леди Цин, ты был бы в курсе всех зверств! Они…

Дальше пропускаю мимо ушей — ничего интересного.

Я мог бы спросить, говорят ли на собраниях леди Цин и о наших зверствах, но предпочел промолчать. Практик, на которого не действуют пропагандистские речи, это одно. Стремительно растущий в силе практик, умеющий смотреть на ситуацию нелицеприятно и открыто сомневающийся в авторитете и словах руководства, совершенно другое.

Сомнений в правильности своего поступка у меня не было. Я защитил себя, остановил практиков, и теперь парни будут копить золото на целителя, который вырастит для них новую кисть. Будет еще лучше, если они еще и вернутся в школу и будут находиться там до конца этого никому не нужного конфликта.

— Думаю, я сделал достаточно, — говорю, дождавшись, пока мастер выдохнется.

— Нет! Недостаточно! — Линь встал и нервно прошелся по комнате домика. — Когда ты щадишь волка, он возвращается за ягнёнком. Скольких ещё ты отпустишь, чтобы наши люди, твои собратья, и дальше умирали?

— Скольких мне нужно убить, чтобы это изменилось? — спросил я спокойно. — Мастер, давайте не будем разводить патетику. Я не буду убивать детей.

Линь обернулся ко мне. По лицу мастера пробежала короткая судорога. Он смотрел на меня со злостью, с искренней злостью, а потом произнёс сдавленно:

— Я похоронил уже троих старших учеников. И девять адептов. Ты понимаешь все горе, стоящее за этими числами? Одного я знал с тех пор, как ему исполнилось девять. Я видел, как он шел по ступеням закалки, я помню каждую. Я помню, как он уходил в патруль и не вернулся из него. Ты скажешь мне, что после этого их надо щадить?

— Я думаю, что в Вейдаде от пепельной лихорадки погибло гораздо больше людей. Я не имею в виду какую-нибудь глупость, не говорю, мол, надо бы сравнять счет, чтобы было честно. Но если есть возможность решить дело мирно, я бы хотел мира.

— Мы непричастны к эпидемии в Вейдаде, — отрубил Линь.

— Ну разумеется, — с готовностью киваю.

Повисла тишина. Линь отвернулся от меня, пробежал взглядом по бумагам на столе, пошевелил в воздухе пальцами.

— Знаешь, кто ты? — наконец произнёс он устало. — Проблема. Ты талантливый и сильный практик, смотришь на мир неординарно. Возможно, ты лучший, который появлялся в секте за последние сто лет. Также возможно, ты слишком хорош для нашей секты и тебе место где-нибудь в столице, где ты будешь блистать и добьешься куда большего, чем можем тебе предложить мы. Но у тебя есть ряд качеств, которые в данный конкретный момент делают тебя проблемой. Ты слишком своевольный, это раз. Считаешь себя слишком умным, чтобы просто слушать своих мастеров и просто выполнять приказы. Это два.

— Пока я могу выбирать — я буду выбирать милость. Лучше я буду рубить кисти только тогда, когда не будет другого выбора, чем целенаправленно резать глотки, — тут мне в голову пришла интересная мысль, которую я сразу же и озвучил. — Мастер Линь, вот вы знаете, почему те, кто коснулся таблички императора, постепенно превращаются в чудовищ?

— Буду рад, если ты просветишь, — совсем не радостным голосом сказал мастер Линь. Похоже, старик и сам готов сменить тему.

— Каждому человеку, который обрел эту силу, дается некий «подарок» — способность за краткие сроки стать существенно сильнее, пожертвовав своей человечностью. Я не из тех, кто польстился на этот бонус; я не использую его напропалую, чтобы стать сильнее. Я понимаю, что сперва ты говоришь себе «он враг, его можно убить», а потом рамки морально допустимого становятся еще гибче: ты убиваешь его приятелей, чтобы не оставлять за спиной врагов, а потом жжешь деревни с мирными жителями, потому что в подвалах могут таиться враги. Не стоит убеждать меня в том, что убийства практиков школы — благо. Я изо всех сил стараюсь сохранить в себе человечность.

Вечер принёс с собой ещё одно занятие. Затолкав в кармашки на поясе пару экспериментальных зелий, я направился в подвал к дракону. Апелий шагал рядом, оживлённо болтая обо всём подряд. Его голос эхом разносился по улочкам секты, потом — по каменной лестнице, пока мы спускались в подвал и по тесным коридорам. Я невольно поморщился — Апелий стал слишком болтлив, особенно когда дело касалось дракона.

— Ты не представляешь, как он вымахал! — восторженно рассказывал приятель. — Вырос на целую ладонь за пару дней, не меньше. И энергия в нём кипит! Думаешь, твои зелья и правда сделают его сильнее? А что, кстати, они сделают?

Я чуть вздохнул, мысленно перебирая ингредиенты. Использовал я только то, что росло в лесу, на острове и запас Кровавого плюща. Чего-то сверхъестественного от такого сочетания добиться было невозможно, но редкие зелья я сделал, и не потратил ни копейки.

— Сделают сильнее, выносливее, — размыто ответил я.

Апелий удовлетворенно кивнул и продолжил что-то говорить. Однако я уже перестал слушать его болтовню: из глубины подвала донеслось тихое урчание и едва различимые шорохи.

Наконец мы вошли в комнату. Совсем недавно здесь был склад старого хлама: сломанные стулья, выброшенные шкафы и груды ненужной одежды. Теперь же помещение выглядело совсем иначе — чисто выметенный пол устилала свежая солома, в углу стоял тазик с водой, рядом пустая миска для еды. Радует, что приятели не отмахнулись от моих слов.

Дракончик тут же заметил нас и радостно замахал крыльями. Он метнулся к нам стремительно и легко — словно маленькая молния в чешуйчатой броне. Я протянул вперёд раскрытую ладонь, и дракон тут же ткнулся тёплой мордочкой в мою руку, довольно урча.

— Ну привет, малыш, — тихо произнёс я, поглаживая его голову и чувствуя под пальцами крепкие роговые бугорки. Он действительно заметно подрос: мышцы стали плотнее, а взгляд — каким-то более осмысленным, что ли.

Поприветствовав и обнюхав мои руки, дракончик быстро потерял ко мне интерес и переключился на Апелия. Тот засмеялся, когда питомец принялся тщательно обнюхивать его одежду, оставляя влажные следы слюны на ткани.

— Эй-эй, потише! Щекотно же! — Апелий попытался отстраниться, но куда там — настойчивый ящер нагло тыкался мордой в одежду.

Наконец Апелий сдался и полез в карман. На свет появилась полоска вяленого мяса. Парень ловко подбросил лакомство вверх:

— Лови!

Дракон задрал морду, поднялся на задние лапы и поймал угощение прямо на лету. Я невольно улыбнулся — ловкость зверька, который совсем недавно ходил с трудом, впечатляла.

— Где твой мячик? — засюсюкал Апелий. — Ну же, где твой мячик?

Набитых песком мячей нашлось аж два — один тканевый, разодранный и покусанный, а второй из крепкой кожи. Апелий подкидывал мячик, а дракончик — ловил. Правда, ловил всегда зубами и выплевывал на пол.

Я тоже поучаствовал в играх с дракончиком и даже получил некоторое удовольствие. А еще меня впечатлило, с какой скоростью обучался питомец: ему меньше пары недель, а он по уровню развития похож на годовалого пса. Думаю, уже пора заняться его дрессурой.

После этой небольшой игры я решил провести более тщательный осмотр питомца. Всё-таки важно было убедиться, что он развивается правильно и зелья идут ему на пользу.

Я осторожно присел рядом, мягко погладив его по спине, и начал аккуратно ощупывать крылья. Кожа на перепонках была тонкой, полупрозрачной, пронизанной тонкими нитями капилляров. Дракон спокойно позволял себя осматривать, лишь иногда поворачивая голову и с любопытством наблюдая за моими действиями. Я неспешно провёл пальцами по суставам крыльев, проверяя их гибкость и силу мышц. Насколько понимаю, всё в порядке — мышцы упругие и крепкие, суставы подвижные, без признаков воспаления или травм.

Затем я перешёл к осмотру чешуи. Ладонь скользила по гладкой поверхности тела дракона, ощупывая чешуйки одну за другой. Сейчас они были тоненькими и гибкими, не такими прочными и твёрдыми, как у взрослой особи. Я знал, что когда дракон вырастет, его чешую не возьмёт даже сталь, но пока что она была нежной и уязвимой. Цвет был равномерным, здоровым, без пятен или странных оттенков — это тоже радовало. Правда, радость омрачала мысль, что в ветеринарии и тем более в драконах я полный профан.

Покончив с внешним осмотром, я мягко почесал дракончика за шеей. Он тут же блаженно прикрыл глаза и вытянул шею вперёд, явно наслаждаясь процессом. Малыш просто тащился от такого внимания.

Мои навыки массажа были предназначены для людей и не подходили животным, но я использовал их не для физического воздействия, а чтобы проверить энергетическое состояние питомца. Прикрыв глаза и сосредоточившись, я медленно провёл ладонью вдоль позвоночника дракона, ощущая энергетические каналы внутри его тела.

Вот тут я профаном не был. Духовная сила текла свободно и мощно, без блоков, застоев или каких-либо нарушений.

— Он в полном порядке, — удовлетворённо произнёс я, открывая глаза.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Энергетика в норме. Он развивается даже лучше, чем я ожидал.

Не то чтобы у меня был пример правильно растущих драконов, однако ничего из увиденного не вызывало тревоги.

Теперь — очередь зелий. Пока ящер, которого я чесал ногтями, щурился и довольно урчал, я достал левой рукой две склянки. Апелий вытащил пробку из первой, я быстро перехватил дракончика за подбородок и аккуратно запрокинул его голову назад, как в прошлой жизни делал коту.

— Открой ротик пошире…

Просьба не сработала — дракон попытался мотнуть головой, не понимая, почему его держат, но против практика второй ступени пробуждения ничего сделать не смог. Малыш неуверенно зарычал, а я, не теряя времени, вставил горлышко в щель между челюстями и влил туда содержимое склянки. Дракончик тут же недовольно фыркнул и замотал головой.

— Может быть, стоило сперва дать ему немножко? — неуверенно спросил Апелий. — Ну там проверить реакцию?

— Это и есть «немножко». Если всё пройдёт нормально, мне придётся готовить порции раз в десять больше, а тебе — как-то поить ими дракона.

Удостоверившись, что ящер в порядке, Апелий спросил снова:

— А что именно входит в эти зелья? Как они действуют?

Зелья не были какими-то изощренными, вроде моего «сродства с тенью» или со льдом, но они были сильно энергонасыщенными. И как я видел, Ци, которая содержалась в зельях, сейчас расходилась от желудка по телу дракончика, укрепляла и расширяла энергоканалы. Это я и рассказал Апелию.

У меня пока не было плана оседлать в будущем громадную зверюгу, в которую превратится дракончик и летать на ней по небу, но готовить его к этой роли я точно буду. Не знаю, сам я буду летать на нем, или кто-то из приятелей, но грех отказываться от возможности сделать настоящего дракона еще сильнее.

Убедившись, что первая порция усвоилась, я взял вторую склянку и повторил процедуру. Дракончик попытался слинять, но я его поймал и влил зелье в пасть. На этот раз он недовольно встряхнулся всем телом и обиженно посмотрел мне в глаза.

— Прости, малыш, это для твоего же блага.

Пришлось накормить его мясом из запасов Апелия, чтобы дракончик забыл обиду. Спустя пятнадцать минут ящер снова расслабленно заурчал под моими пальцами, и обиженно заверещал, когда мы все-таки вышли из комнаты.

На этот раз Апелий молчал. А когда заговорил, задал неожиданный для меня вопрос:

— Это, Китт… Ты бы это… ну… простил бы их, а?

Я сперва даже не понял, о ком он говорит. А когда понял, даже улыбнулся.

— Слушай, да я не держу зла ни на Лиссу, ни на Жулая с Сеоной. Просто они сами раздули ситуацию до громадных масштабов, считают себя правыми и ждут извинений от меня.

Апелий искоса посмотрел мне в лицо:

— Так может, уже договоритесь наконец? Все же хорошо было. Помнишь, сколько раз в «Жареном дракончике» сидели?

Я безучастно пожал плечами:

— Это не от меня зависит, Апелий. Разрешать ссору в одиночку я точно не буду — не люблю вымаливать прощение за проступки, виноватым в которых себя не ощущаю. Тем более что они тоже явно не горят желанием идти на примирение. Даже вот сейчас ты говоришь от их имени, но я не вижу рядом никого из троицы, и сомневаюсь, что кроме тебя кто-то жалеет о той ссоре. Я готов поговорить в любой момент, готов забыть ту ситуацию и жить дальше.

Мы как раз подошли к лестнице, ведущей из подвала. Поднимаясь по ступеням, я вспомнил о более важной для приятеля теме — о городских беспризорниках и о запланированном приюте.

Я пытался посоветоваться по поводу бездомных подростков с Самиром, но у брата уже и так дел по горло: он нервно попросил не накидывать ему новых проблем, пока он по уши занят стройкой и островом. Мол, «я не сторукий и даже не двухголовый, вот как разгребусь, буду открыт к новым предложениям». Так что пока приходилось самому планировать постройку будущего приюта. И если с самой постройкой не было проблем, то с введением беспризорников в общество проблемы были.

Увы, я не фонтанировал идеями, как Самир. Сейчас я буксовал, не зная, чему же такому обучить сирот, чтобы те оставили уличные кражи и могли обеспечивать себя самостоятельно. Дать каждому зелье становления практиком? Так они смогут не срезать кошельки у прохожих, прячась в толпе, как сейчас, а начнут грабить их внаглую.

Вдобавок ко всему, я был малость ограничен не только в фантазии, но и в средствах: деньги с выращенной на острове травы пока шли в оборот — с них закупались материалы, на них нанимались работники. Однако Крайслер исправно платил за каждый сеанс массажа и кое-что я мог сделать уже сейчас.

— Слушай, Апелий, давай завтра прогуляемся в город и купим продуктов для твоих сирот. И скажи, могут ли ребята найти какой-нибудь пустующий дом, который можно недорого арендовать?